Теоретико-методологические основы лингвистической метрологии (на материале номинаций цвета и звука в русском, английском и французском языках)
|
Скачать 3.65 Mb.
|
1.2. Экстралингвистическое и лингвистическое в контексте языковых универсалий 1.2.1. Универсалии и проблема их поиска Прежде чем перейти к решению проблемы исследования естественных семантических универсалий цвета, подчеркнем тот факт, что их поиск в нашей работе будет проходить посредством создания и анализа лингво-метрологической шкалы, которую мы рассматриваем как своеобразный семантический метаязык. В связи с этим логично вспомнить и обозначить основные попытки создания единого метаязыка в разные времена. Отметим, что понятие о языковых универсалиях как производных от единой для всего человечества структуры мышления начинается с учения Платона о врожденных идеях (ок. 427–347 гг. до н. э.). Попытки выявления языковых универсалий сделаны в исследованиях разработки единого философского языка общения (св. Августин (383), Дж. Уилкинс (1668)), в концепциях языка мышления (А. Вежбицкая, Дж. Фодор, Н. Хомский), в теории прототипов и универсальных категорий (Дж. Гринберг, Р. Джакендофф, Е. С. Кубрякова, Дж. Лакофф, Э. Рош и др.), в теории семантических полей (Л. М. Васильев, Ю. Н. Караулов, Э. Косериу и др.) и теории семантических инвариантов (Э. Бендикс, М. Бирвиш, У. Гудинаф, Ф. Лаунсбери и др.) [365]. Первые поиски универсального языка были замечены еще в древности. Веря в «психическое единство человечества» (основанное на универсальном «алфавите человеческих мыслей»), Лейбниц рекомендовал «сопоставительное изучение различных языков в качестве средства обнаружения “внутренней сущности человека”, и в частности универсальной основы человеческого познания» [214, с. 20]. Потребность найти нечто общее в языках заставляла Лейбница всю его жизнь искать универсальный метод научного познания. Он утверждал, что, во-первых, мир может быть познан Разумом Человека, а во-вторых, в разумном мире должна царить и править всеобщая «предустановленная гармония», следовательно, обязателен единый метод познания мира. Его прообраз Лейбниц видел в математическом методе. Поэтому он пытался создать lingua generalis – универсальный язык, который позволил бы заменить все логические рассуждения исчислением, проводимым, подобно алгебраическому, над словами и символами этого языка, однозначно отражающими понятия. Первая попытка создания lingua generalis, сделанная Лейбницем в юношеском сочинении «О комбинаторном искусстве» (1666), основывалась на методе религиозного подвижника, философа, писателя и поэта Раймунда Лулла [214, с. 48]. Еще в древности возникал вопрос: нельзя ли придумать такой язык, который повлиял бы на мысли человека в «правильную» сторону – например, упростил бы обучение сложным наукам или обуздал агрессию [421]? Мысль о том, что мир можно изменить с помощью языка, не новая. В 1629 г. философ Рене Декарт писал о том, что представляется желательным создать простой язык без исключений, азы которого можно было бы постичь после шести часов работы [126, с. 47]. В 1936 г. была обнаружена рукопись Исаака Ньютона «О всеобщем языке», в которой он разрабатывал язык с тонкой и сложной грамматикой [383, с. 54]. С того времени до начала ХХ в. было предложено около семидесяти проектов языка. В 1661 г. доктор Бехер предложил перенумеровать слова в словарях и общаться с помощью цифр. Семь лет спустя английский епископ Уилкинс создал язык на основе «словаря идей» и нескольких родов; к примеру, «стихия» – de, «первый род» – b, «огонь» – deb, «пламя» – deba. Очень популярен был в свое время «универсальный музыкальный язык сольресоль», созданный французом Жаном-Франсуа Сюдром. Слова в нем образовывались из названий семи нот: «доредо» – «время», «дореми» – «день». Перестановка слогов давала противоположное значение: «домисоль» – «Бог», «сольмидо» – «дьявол». На этом языке можно писать буквами, нотами и цветами радуги, петь и играть на музыкальных инструментах [214 с. 100]. В 1852 г. Бахмайер опубликовал свой проект цифрового языка: в нем было 9 общих и 6 особых знаков, а множественное число выражалось чертой над цифрой. По-своему интересен был язык серба Петца, объединившего цифровой и буквенный способ изложения («3243 + 10» в этом языке значило «покупатель»). Одним из первых распространенных искусственных языков был воляпюк («речь мира», от слов «vol» – «мир» и «pük» – «речь», «язык»), придуманный немецким католическим священником Иоганном Шлейером после снизошедшего на него откровения [79, с. 67]. Этот язык был сложным: только вариантов глагольных окончаний было, по подсчетам одного воляпюкиста, несколько сотен тысяч, т. е. гораздо больше, чем последователей Шлейера. Всего в воляпюке было 1400 корней и 300 грамматических аффиксов. В 1887 г. была сделана еще одна попытка создать универсальный язык: варшавский окулист Лазарь Маркович Заменгоф выпустил свой первый учебник эсперанто. Джордж Оруэлл придумал новояз, «официальный идеологический язык “ангсоца” из романа “1984”, под впечатлением от детища Заменгофа» [146, с. 34]. В 1900 г. в Париже появилась «Делегация для принятия вспомогательного международного языка», и к 1907 г. был разработан «улучшенный» эсперанто – язык «идо» («потомок») [340, с. 65]. В современном обществе также наблюдаются попытки создать универсальный язык. Lingwa de Planeta (сокращенно LdP) – это язык международного общения нового типа. Он был призван катализировать процессы сближения языков, способствовать языковой и общей интеграции человечества [343, с. 319]. Lingwa de Planeta – простой натуралистичный язык на основе десяти самых распространенных языков мира, а именно шести европейских языков (английский, немецкий, французский, испанский, португальский, итальянский), китайского, русского, хинди и арабского [365, с. 23]. Еще один пример создания универсального языка в современном мире – «ЭТАП-3»: это полифункциональная система обработки текста на естественном языке, которая разрабатывается с 1980-х гг. группой российских лингвистов, математиков и программистов в Институте проблем передачи информации РАН. Такой язык необходим в машинном переводе. В основу системы «ЭТАП-3» положена теория «Смысл ↔ Текст», разработанная И. А. Мельчуком (1985), и интегральная теория языка, разработанная Ю. Д. Апресяном (1980). Основной задачей системы является лингвистическое моделирование естественного языка и компьютерная реализация таких моделей. Итак, интерес к созданию универсального языка проявляется на протяжении многих сотен лет. Это доказывает актуальность проблемы поиска универсальной основы человеческого познания, а также языковых универсалий. Переходя к исследованию понятия «универсальный язык», необходимо остановиться на следующем его определении: это языковая система терминов, определенных строго и однозначно, потому допускающих над собой формальные операции [365, с. 45]. В картезианской парадигме универсалии определяются как общие признаки между вещами, по которым эти вещи категоризируются. Так, определение объекта «роза» означает указание того, что есть общего между розами, и различие роз и не-роз. В гегельянской парадигме универсалии образуют нечто большее, чем общие признаки объектов, представляющие собой лишь «фантомы», пустые и абстрактные обобщения. Идентифицируя объект с розой, говорящий не просто различает его благодаря таким признакам, как «красный цвет», «наличие шипов», «определенный запах», общим для всех видов роз, но и осознает эти признаки как универсалии, выражающие себя особым определенным образом в данном индивидуальном объекте. Хотя условно красный цвет есть общий признак, присущий многим розам, красный цвет данной конкретной розы отличается своей особенностью по сравнению с цветом других роз [365, с. 9–10]. Особое есть антитеза общего: нет общего без особого и особого без общего. Когда общее и особое соединяются в неразрывное целое, они образуют индивидуальное. Гегелевская концепция не выходит за пределы утверждения, что определенные объекты имеют некоторые общие черты, в то время как другие объекты различаются между собой. Это утверждение сближает Гегеля с Аристотелем, который разграничивает субстанции «качество», «деятельность», «отношение». Однако универсалии Гегеля имеют диалектический характер, являясь развитием антитезы «универсальное : особое». Поэтому «особое» может стать «универсальным» [365, с. 10]. В применении к языку гегелевская диалектика подразумевает, что конкретные языки – особые формы проявления универсального. Вместе с тем антитеза общего и индивидуального в языках должна учитывать её общий источник, которым является не происхождение и общее развитие языков, а мышление, отражающее внешний мир. Языковые универсалии определяют границу действия антитезы «общее» : «индивидуальное» в языках. Под языковой универсалией мы также подразумеваем признак, обнаруживаемый во всех или в абсолютном большинстве языков мира. Часто универсалией называют также и высказывание (суждение) о закономерности, присущей человеческому языку [365, с. 67]. Итак, идея об универсальности определенных явлений в языках всегда была интересна ученым, обращавшимся к проблемам природы и сущности языка. Предшественниками исследований в этом направлении были античные грамматики. В более позднее время идея универсалий разрабатывалась Яном Амосом Коменским, Роджером Бэконом и др. В XIII в. появился термин grammatica universalis. С появлением в 1660 г. знаменитой «Грамматики Пор-Рояля (Пор-Руаяля)» Антуана Арно и Клода Лансло проблема универсалий становится одной из центральных в теоретической грамматике. Языковые универсалии еще больше заинтересовали ученых в середине ХХ в., так как генеративная, структурная и функциональная лингвистика имела успех и интенсивно развивалась. В связи с публикацией «Меморандума о языковых универсалиях» Д. Гринберга, Ч. Осгуда и Д. Дженкинса проблема языковых универсалий привлекла к себе еще больший интерес. В меморандуме они определяются как обобщенные высказывания о тех свойствах и тенденциях, которые присущи любому языку и разделяются всеми говорящими на этом языке. Они понимаются как изоморфные корреляции всех или большинства языков. В «Меморандуме о языковых универсалиях» предлагается следующая их типология: 1) по уровням языка (фонологические, грамматические, семантические, символические), 2) синхронические, диахронические, 3) по универсальности (неограниченные универсалии, статистические универсалии, статистические корреляции, импликационные универсалии) [117]. По области референции различают универсалии языка-объекта, универсалии метаязыка [Рождественский], онтологические и эпистемологические универсалии [122], эмпирические и сущностные универсалии [Косериу]. Одни универсалии выводятся непосредственно из наблюдения над языковыми явлениями, а другие постулируются из знания о языке в целом и потому не нуждаются в проверке опытным путем. Различие по способу выделения универсалий принято обозначать терминами «индуктивные» и «дедуктивные универсалии». Различие между соответствующими типами выражается разными видами универсального суждения: «это явление имеет место во всех языках» (индуктивные универсалии) и «это явление должно иметь место во всех языках» (дедуктивные универсалии) [117]. Значимой оппозицией в типологии универсалий «Меморандум» считает разграничение синхронных и диахронных универсалий. С помощью диахронии распознаются маркированные и немаркированные явления языковой структуры, которые образуют асимметричные оппозиции. Это позволяет исследовать фундаментальные элементы языка, универсально вербализованные во всех языках. Например, исторически долгие гласные произошли от кратких, поэтому нельзя утверждать, что наличие долгих гласных имплицирует наличие кратких [364, с. 62]. Справедливость обратного утверждения означает, что именно краткие гласные, будучи немаркированными членами оппозиции, образуют фундаментальные элементы фонетического строя языка. Подобные универсалии также можно устанавливать, сочетая типологический и сравнительно-исторический методы, в рамках революционной типологии [122, с. 30]. В понимании сущности семантических универсалий наблюдаются различия в подходах к их исследованию. Но общее мнение существует и заключается в следующем: большее количество универсалий в области исследования семантики относится к регулярным феноменам, проявляющимся в ограниченной группе языков. Они могут не иметь абсолютного характера [365, с. 100]. А. Вежбицкая представляет их как «систему фундаментальных человеческих концептов, способных генерировать все остальные концепты» [74, с. 38]. Определение семантических универсалий как универсального набора «концептуальных признаков» основано на допущении, что «фундаментальные человеческие концепты являются врожденными и что… нет никаких оснований полагать, что они будут различаться от одного человеческого сообщества к другому. Элементарные концепты могут быть обнаружены путем тщательного анализа любого естественного языка» [74, с. 65]. Очевидным является тот факт, что между языками существуют сходства и различия. Языки обнаруживают единство по своим фундаментальным свойствам, различаясь в то же время не только внешне, но и по внутренней форме. «Поверхностное межъязыковое различие, – пишет Р. Лангакер, – часто скрывает единообразие, которое лежит в глубине» [208, с. 50], отражая общее устройство всех естественных языков. Подобное единообразие, обнаруживаемое в конкретных языках, определяет суть языка как рода, и установление этого единообразия, в отличие от установления межъязыковых различий, представляется более важным делом, поскольку позволяет выделить квинтэссенцию человеческого языка и параметры психологического единства человечества. В языкознании такая проблема называется проблемой языковых универсалий [208, с.51]. Задача исследователя состоит в том, чтобы в специфике разных языков увидеть проявление общих закономерностей, которые скрываются за внешними различиями. Эти общие структурные и семантические закономерности, которые наличествуют в языках даже при полном отсутствии языковых контактов, свидетельствуют об общем направлении в их развитии. Что касается проблемы языковых универсалий, первоначально она решалась главным образом с опорой на материальный аспект языка, на поиски универсальных явлений с точки зрения фонетики и грамматики. Лексика и лексическая семантика, материальная и социальная культура языкового коллектива, отражающая систему передаваемых из поколения в поколение представлений данного коллектива о мире, была затронута в меньшей степени. Именно структурный подход к значению определял поиски универсалий в лексической семантике. Значение было рассмотрено в качестве семантической абстракции без обращения к культуре и менталитету носителей языка. Сейчас подход к поиску семантических универсалий тесно связан с изменением ракурса лингвистических исследований, а именно с более широким толкованием термина «лексическое значение». При таком толковании учитываются признаки, связанные с различными сферами знаний [Апресян; Стернин]. Они рассматриваются как сущности, неотделимые от концептуальных универсалий, представляющих знания о мире (такой подход представлен, в частности, в работах А. Вежбицкой). Ценные наблюдения над семантическими универсалиями можно найти у А. Вежбицкой, У. Вейнрейха, В. В. Левицкого, М. М. Маковского, Б. А. Серебренникова, Э. Сепира, Ч. Филлмора, Р. Якобсона и др. Следует заметить, что семантические универсалии разрабатываются главным образом в связи с типологическим изучением языков (Дж. Гринберг, Дж. Комри, Х. Я. Зайлер, С. Д. Кацнельсон, Ю. В. Рождественский и др.). Что касается нашего диссертационного исследования, мы пытаемся найти и исследовать универсалии цвета и звука в русском, английском и французском языках в направлении, отличном от того, которое представлено в анализе большого количества языкового материала. Мы рассматриваем проблему их поиска в аспекте когнитивной гипотезы, связанной с экспериментальными исследованиями по категоризации. Переходя от определения универсалий и их классификации к вопросу об универсальности понятия «цвет», отметим следующее: результаты многих экспериментов доказывают тот факт, что восприятие цвета разное и непроизвольное во всех культурах. Одни лингвисты-исследователи утверждают, что определенные языковые факты и результаты эксперимента говорят о существовании транскультурных цветовых универсалий и, следовательно, об их биологической обоснованности (А. Вежбицкая, П. Кей, Ч. Макдениэл). Другие рассуждают следующим образом: эти аргументы сомнительны (Дж. Брейкел, К. Хардин, Г. Чэмберлин, Д. Чэмберлин), цветовые категории нужно считать языковыми и культурными артефактами (С. Зеки, Б. Маунд, Э. Рош, Г. Эванс). Подчеркнем в связи с этим, что цветообозначения являются частым объектом изучения и исследования ученых-лингвистов. Среди них существуют аргументации как за, так и против универсальных законов в языке. Люди, которые говорят на разных языках, дробят окружающую действительность на фрагменты по-разному, делят на классы наблюдаемые объекты и предметы по-разному. Подтверждая сказанное, вспомним, например, ответы разноязычных информантов на вопрос, сколько цветов в радуге. В русском языке каждый из цветов имеет собственный словесный ярлык. В немецком и английском голубой и синий обозначаются одним словом. В языке одного из народов Либерии наши семь цветов радуги обозначаются двумя словами: одно слово обозначает холодные тона (голубой, фиолетовый, синий), другое – теплые (красный, оранжевый, желтый, зеленый)» [292, с. 15]. Однако если говорить о существовании универсальных законов, по которым языки дробят, интерпретируют действительность, следует указать, что это вопрос остается спорным. Так, арбитрарность языка демонстрируется сторонниками гипотезы о релятивизме на примере цветообозначений. Например, Х. А. Глисон приводит яркий и убедительный пример с тремя языками. Английский язык различает шесть цветов радуги, шона (банту) различает три цвета, носители басса (нигер-конго) видят в радуге всего два цвета. Ознакомившись с примером Х. А. Глисона, противники гипотезы Сепира–Уорфа решились на детальное изучение типологии цветообозначений. Их цель была – показать, что неправильная интерпретация данных эксперимента явилась результатом недостаточно полного материала. По мнению Б. Берлина и П. Кея, материал цветообозначений хорошо поддается типологизации и позволяет установить некоторые универсалии. Для каждого рассматриваемого языка были установлены имена основных цветообозначений [392, р. 120]. С помощью цветовых пластин (Munsell chips) для каждого цветообозначения была выявлена пластинка, цвет которой для большинства носителей-информантов является эталоном данного цветообразца. Такая пластинка называлась фокусом. Также для каждого цветообразца была указана сфера употребления. После обработки большого лингвистического массива (использовано 80 языков разных семей) Берлин и Кей сделали следующие выводы: «Существуют универсальные законы устройства системы основных цветообозначений в языках мира. Универсальный инвентарь их системы состоит из одиннадцати основных названий цветов: белого, черного, красного, зеленого, желтого, синего, коричневого, фиолетового, розового, оранжевого, серого» [Ibid., p. 78]. Система основных цветообозначений в конкретном языке тем полнее, чем выше стадия развития данного языка. Все языки имеют термины, обозначающие белый и черный цвета. Таким образом, минимальное количество цветообозначений в языке – два. Авторы приводят данные о современном языке, различающем лишь черный и белый цвета: это язык Jale, принадлежащий к трансновогвинейской филе, распространен в области Ириан-Джая (Индонезия). Б. Берлин и П. Кей разработали следующую схему развития основных цветообозначений: сначала появились названия белого и черного цветов, затем к ним добавилось название красного цвета, затем – зеленого и желтого, затем – синего, и затем – коричневого. После этого в любой последовательности и за короткий отрезок времени появляются названия фиолетового, розового, оранжевого и серого цветов [Ibid., p. 46]. Согласно гипотезе Б. Берлина и П. Кея, эта схема возникновения и развития цветообозначений является универсальной для всех языков мира. Универсальность восприятия цвета доказывается универсальностью цветовых фокусов. При этом восприятие цвета у представителей разных национальностей – это результат нейрофизиологических процессов, которые одинаково проходят у всех представителей человечества. Таким образом, Берлин и Кей утверждали, что «лексическая категоризация цвета в языках мира демонстрирует не лингвистический релятивизм, а существование семантических универсалий, имеющих под собой биологическую основу» [416, p. 610]. Утверждения Б. Берлина и П. Кея об универсальной схеме развития системы основных цветообозначений в языках мира до сих пор уточняются, дополняются и, несомненно, имеют большую актуальность (Берлин, Кей и др.). Поиск «цветовых универсалий» был плодотворным, создал большую базу знаний о цвете и внес весомый вклад во все последующие теории «универсалий зрительного восприятия». При рассмотрении вопроса об универсальности языков очевидна важность исследования термина «значение». Мы, вслед за А. Вежбицкой, полагаем, что «значение антропоцентрично, то есть отражает общие свойства человеческой природы; оно также этноцентрично, то есть ориентировано на данный этнос» [72, с. 231]. По мнению А. Вежбицкой, языковое значение – это интерпретация мира человеком. По нашему замыслу измерение «сущностей мира» прибором, их вербальная характеристика людьми разных национальностей и, как следствие, сопоставление этих показаний, приблизят нас к пониманию того, как устроено это значение. Несмотря на то, что языковая категоризация предметов и явлений внешнего мира ориентирована на человека, содержанием речи в некоторой степени является то, что есть в объективной действительности. Инструментом сопоставления языковой, ментальной и объективной информации в нашем случае является лингво-метрологическая шкала – «сетка координат», при посредстве которой мы ясно понимаем восприятие действительности людьми разных национальностей, степень адекватности соответствий звуко- и цветообозначений в разных языках. Изучение работ А. Вежбицкой выявило интересный для нашего исследования факт: нельзя на единственном языке описать «мир как он есть». Язык изначально задает своим носителям определенную картину мира, причем каждый данный язык – свою. Между тем существует универсальный семантический метаязык. Гипотеза о его существовании состоит в том, что найдется множество слов данного языка (например, английского), которые могут переводиться на другие языки. Эти слова обладают внутренней семантической простотой (самопонятностью слова) [74, с. 130]. Гипотеза, которую выдвинула А. Вежбицкая, заключается в следующем: она попыталась выявить концептуальные универсалии и разработать язык, который может быть использован для сравнения культур без этноцентрической предвзятости, решающая роль при этом отводится лексическим универсалиям. Под универсальными понятиями А. Вежбицкая понимает те, которые универсально лексикализированы, т. е. во всех языках воплощены в словах. В нашем исследовании для решения проблемы поиска универсального метаязыка проводится лингвистический эксперимент, в который вовлечен прибор, а также строятся лингво-метрологические шкалы, которые впоследствии буду являться «универсальным мостом понимания» лексики разноязычными специалистами. Лингво-метрологические шкалы цвета и звука демонстрируют процесс целенаправленного уменьшения числа субъективных элементов, т. е. процесс продвижения к наибольшей объективности и универсальности. Языковые и культурные системы отличаются друг от друга. Но существуют семантические и лексические универсалии, указывающие на общий понятийный базис, на котором основывается человеческий язык, мышление и культура [72, с. 40]. Вера в «психологическое единство человека» может выродиться в пустую риторическую фразу, если она не связывается с практическими поисками общей понятийной базы, соединяющей различные культуры и общества [73, с. 45]. Лингво-метрологическая шкала и лексико-семантические поля «цвет» и «звук», на наш взгляд, являются такого рода базой. Приведем в качестве примера предложенную А. Вежбицкой универсалию, связанную с понятием окружения (фона) как базовой структурной составляющей референции при любом описании зрительного восприятия. В этом отношении интересны английские слова, такие как view (вид, облик), scenery (сцена, декорации) или landscape (пейзаж), потому что они связывают идею «видения» с идеей «места». То, что видят люди, – животных, предметы, друг друга – существует и движется на определенном фоне. В окружающей нас действительности фон является более постоянным и предсказуемым, чем фигура. Цвет неба – обычно синий, земля – обычно коричневая, трава – часто зеленая, солнце – обычно желтое и яркое, море – темно-синее, снежные долины – белые. Понятно, что пейзаж в разных странах, в разных местах выглядит по-разному. Не каждый человек видел море, горы или снег. В некоторых местностях земля не коричневого цвета, трава, например, в Австралии, желтоватая и коричневатая. В некоторых местах зелень травы зависит от количества в ней влаги и от расположения на открытом солнце. Другая универсальная черта человеческого общения, связанная с видением, – это «роль сравнения или универсальное понятие подобия в передаче зрительных ощущений» [72, с. 50]. Английские прилагательные gold (золотой, сделанный из золота) и golden (золотой, который выглядит как золото) хорошо иллюстрируют этот способ описания. «Мы говорим о цветовом восприятии, потому что умеем связывать наши зрительные категории с определенными универсальными доступными человеку образцами (моделями). Цветообозначения могут оказаться лучшим примером влияния глубинных перцептивно-концептуальных факторов на формирование лингвистических категорий и их соотнесенность с действительностью» [419, p. 20]. Таким образом, автор считает, что в основе многих особенностей человеческого общения, связанного с видением, лежит следующий принцип: типичные черты пейзажа определенной местности являются референциальной рамкой при описании категорий зрительного восприятия вообще и цвета в частности. При этом такой принцип рассматривается как человеческая универсалия. Переходя к примерам звуковых универсалий, обратимся к звукоподражаниям разных языков. На первый взгляд они кажутся нам универсальными словами. Однако один и тот же звук объективной действительности изображается в разных языках совершенно различными звуками. Например, «датские утки произносят звук rap-rap, французские – couin-couin, а в других странах крик уток передается как gick-gack, hap-hap, кря-кря» [110, с. 73]. Во французском языке голоса птиц представлены разнообразнее: «большинство глаголов специфично и закреплено лишь за определенными видами птиц, например: grisoller, tirelirer, turluter (пение полевого жаворонка); zinzibuler, zinzinuler (пение большой синицы); pupuler, puputer (крики удода); pleurer, railler (крики чайки)» [110, с. 74]. Английский и русский языки передают голоса одним, реже – двумя, тремя глаголами обобщенного характера, например: петь, щебетать можно сказать о любой мелкой птице отряда воробьинообразных, так же как chirp, chirrup, pipe, twitter, tweet в английском языке, или кричать, cry, scream, screech можно применить к любой птице, представляющей неворобьинообразных [110, с. 75]. Стоит отметить также, что глаголы-звукообозначения не уступают лексико-фонетическим звукоподражаниям по тождественности обозначения птичьих голосов. Переходя от примеров к выводам, отметим, что в нашей работе исследование корреляции ментальной, языковой информации с объективной действительностью, поиск и исследование универсалий видения или универсалий цвета, а также универсалий звука в английском, французском и русском языках совершаются двумя путями. Первый путь лежит через семантику, концепты, общие категории: понятия «цвет», «звук» есть в исследуемых языках. Второй путь решения проблемы поиска языковых универсалий проходит через перцепцию. Для её решения предложена работа с информантами – носителями русского, английского и французского языков. Им следует определить реакции на величины, характеризующие звук и цвет, которые, в свою очередь, измерены приборами. В результате объективирования данных эксперимента получена лингвометрологическая шкала звука и цвета, которая построена на оппозиции «убывание – норма – нарастание». На шкале наблюдается связь субъективного (отношение субъекта к объекту) и объективного (свойства объекта). Отметим, что на пути, который проходит через перцепцию, возникает препятствие: языки по-своему дробят мир на фрагменты. У каждого языка – своя понятийная сетка. «Когда мы имеем дело с нашими эмоциями, то здесь, как и во многих других областях повседневной жизни, не существует ясных и однозначных стандартов внешней, объективной правильности» [306, с. 67]. Помимо человека с его языком и мышлением, помимо других экстралингвистических факторов, мы включаем в схему лингвистического эксперимента прибор. Затем с помощью функции совместимости, взятой из теории нечетких множеств, сопоставляем языковую, ментальную, объективную информацию. Обращаясь к лингво-метрологической шкале за правильным переводом, мы можем быть уверены в наибольшей степени его адекватности и правильности значения цветообозначений и звукообозначений русского, английского и французского языков. Что касается национальных картин мира, в исследованиях цветообозначений наиболее ярко выражается национально-культурная специфика, которая отражена в лексико-семантическом поле «цвет», построенном в результате лингвистического эксперимента. Оно содержит как специфические, так и универсальные черты. Так, Ю. Д. Апресян утверждает, что выраженный в системе языковых значений определенный способ концептуализации действительности «отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков» [22, с. 34]. Результаты моделирования лексико-семантических полей «цвет» и «звук», выводы, касающиеся этноспецифики их составляющих, представлены в главе 3. Таким образом, в нашей работе мы, с одной стороны, исследуем различия в культурном, языковом, национальном характере, с другой – выявляем универсальное в языках. Наш замысел, касающийся привлечения прибора к лексическому эксперименту, во многом способствует развитию такой науки, как сравнительная антропология. Мы охватываем толкования «различных культурных миров», а также приближаем эти толкования к объективности максимальной степени. Говоря о лингвистическом эксперименте, в котором приняли участие информанты разных национальностей, отметим, что «наивную картину мира цветоощущений, которая существует в сознании рядового носителя языка и фиксируется посредством языка, может описать метаязык» [30, с. 305]. Специфическая трудность такой задачи в том, что, стремясь задавать простые вопросы, мы пытаемся получить достаточно содержательную информацию об организации смыслов в языковом сознании говорящих [74, с. 56]. Обычно в таких случаях результативность подхода зависит от выбора метода, который мог бы обеспечить получение максимального количества точной информации. Таким методом мы представляем лингво-метрологическую шкалу и построение лексико-семантических полей. Шкала служит для получения наибольшей степени адекватности перевода. Лексико-семантическое поле представляет лингвистическую репрезентацию цветовых и звуковых ощущений в различных языках, которая имеет свою специфику. Благодаря лексико-семантическому полю «цвет» и лексико-семантическому полю «звук» мы исследуем различную интерпретацию языковым сознанием чувственно воспринимаемого мира, о которой писал О. А. Корнилов: «нейрофизиологические основы цветового восприятия одинаковы для всех народов, поскольку они базируются на общности физиологии человеческого мозга. Однако принципиально важно разграничивать работу мозга и работу сознания: первое – универсально, второе – национально-специфично» [187, с. 170]. Итак, видимое нами по-разному вербализуется национальной логикой. Зрительные ощущения у людей разных национальностей представляются национально-специфическими концептами. Цветообозначения синий и голубой, например, в английском языке – blue, во французском – bleu, в испанском – azul. Отдельные лексемы, словосочетания, идиомы, обозначающие цвет, реализуют лингвоцветовую картину мира. «Каталог названий цвета в русском языке» содержит более 2000 слов и словосочетаний современного русского языка для выражения цвета, а также перечень цветонаименований XII–XX вв., вышедших из употребления [67]. По его данным, в каждодневных ситуациях средний носитель русского языка использует около тридцати-сорока названий цвета. Если обратиться к Академическому словарю, таких слов можно найти не более ста. В английских словарях содержится до 900 цветонаименований, во французском языке – до 600 цветонаименований. «По данным Д. Джадда, существует около 10 млн цветовых различий, которые могут быть описаны словами, указывающими направление изменения их цвета. Однако же высокоразвитые языки не обозначают отдельными названиями и десятитысячной доли этого количества» [230, с. 20]. Как видим, цветовая лексика не покрывает всего цветового пространства. Лексикализации подвергаются лишь коммуникативно значимые участки цветового пространства. Наблюдая при переводе синонимическую избыточность в традиционных двуязычных словарях, а также «расплывчатый» перевод, мы пришли к выводу о необходимости деятельности по целенаправленному уменьшению влияния субъективных факторов на определение значения слова. Эта деятельность заключается в составлении лингво-метрологической шкалы, представляющей корреляцию языковой, вербальной и объективной информации. На шкале находятся понятия, характеристики звука и цвета, получившие «лексическое воплощение» (по А. Вежбицкой) в английском, французском и русском языках. При этом данные характеристики соотнесены и объективированы. Материал звукообозначений также поддается типологизации и позволяет установить некоторые универсалии. Например, построив лексико-семантическое поле «звук» в английском, французском и русском языках, мы сделали вывод, что существуют универсальные законы устройства системы звукообозначений в данных языках (см. главу 3). Таким образом, имеется набор семантических универсалий, и это множество лежит в основе человеческой коммуникации и мышления, а специфичные для языков конфигурации слов отображают разнообразие культур. Обращаясь к философии универсалий, логично упомянуть слова А. Вежбицкой: третьего не дано (tartium non datum). Либо прав был Лейбниц, и за всеми разнообразными культурами стоит единый и постоянный набор базовых понятий, либо прав Нидхем, и не существует единого и постоянного понятийного основания различных языков и культурных систем. Лингвистические данные показывают, что истина на стороне Лейбница [74, с. 67]. В связи с этим представляется интересным вспомнить слова С. Радхакришнана: «Истина многогранна, и… различные воззрения представляют собой лишь различные стороны истины, которая не может быть выражена полностью» [287, т. 1, с. 22]. Можно предположить, что лингво-метрологические шкалы звука и цвета – это особый путь к истине, своеобразное представление универсальных характеристик звука и цвета. |
Похожие:
 |
Инструкция по подготовке и оформлению статьи Статьи принимаются на английском (предпочтительно) и русском языках. Название реферата и статьи должно четко отражать их содержание... |
 |
Руководство для авторов Технические требования к оформлению рукописей Объём статьи допускается в форматах: 10 страниц, 12,5 и 15 страниц, включая нотные примеры, иллюстрации, cхемы, приложения, примечания,... |
|
Заявление может заполняться на русском или английском языках Заявления на русском языке название компании также указывается на английском языке |
|
Теоретико-методологические аспекты анализа мирового рынка технологий Со временем под этим стал подразумеваться также сам процесс передачи или получения этих сведений. В настоящее время в русском языке... |
|
Конспекты занятий Занятие 1 Тема: Эмоциональное выгорание: методологические основы, причины Цель: Знакомство с понятием «эмоциональное выгорание» и основные теоретико-методологические основы выделения его причин. Самодиагностика:... |
|
К участию в конкурсе приглашаются Для перевода на русский язык предлагаются конкурсные тексты на английском, немецком и французском языках (Приложение 2) по следующим... |
|
Инструкция по заполнению Анкеты образовательного учреждения среднего... Программа предназначена для заполнения Анкеты на двух языках: русском и английском. Для удобства интерфейс полностью сделан на русском... |
|
Комплектность оборудования Инструкция по эксплуатации и руководство по запасным частям на английском и русском языках |
|
Конкурсные задания Тестовые задания состоят из 40 вопросов с выбором ответов. Практических задач две: одна на русском, другая на английском языках.... |
|
На правах рукописи Теоретико-методологические основы исследования рекламной коммуникации в рамках современных блог-платформ. 5 |
|
Наречия образа действия в русском языке и их английские эквиваленты Наречия образа действия в русском и английском языках в сопоставительном аспекте 31 |
|
1. Biopolymers & Cell. Биополимеры и клетка Журнал Института молекулярной биологии и генетики Национальной академии наук Украины на английском и русском языках |
|
На каком языке нужно заполнять анкету для получения визы в Финляндию? На все вопросы анкеты можно отвечать на русском, английском, финском, шведском языках, но писать можно только латиницей. Кириллицу... |
|
Т. И. Ершова Российская Федерация, пф гу вшэ При обучении говорению, слушанию и письму предлагается применять так называемые «учебные тексты» на английском и русском языках |
|
Атрибутивные словосочетания в русском и английском языках (сопоставительно-типологический... Работа выполнена на кафедре русского языка и методики преподавания Адыгейского государственного университета |
|
Настоящий документ содержит Как правило, эти изменения и дополнения делаются на перспективу, однако, некоторые из них, из соображений безопасности, могут вводиться... |