Учитывая, что санкции ст. 264 УК РФ являются более строгими к соответствующим санкциям ст.ст. 118 и 109 УК РФ, следует иметь в виду, что квалификация по новым правилам возможна только в том случае, когда преступление совершено после 24 мая 2016 года1.
4. Преступление, предусмотренное ст. 264 УК РФ, совершенное в состоянии алкогольного опьянения.
Как усматривается из приговоров, по всем уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 264 УК РФ, рассмотренным в общем порядке, данный факт устанавливался на основании медицинских документов: заключения судебно – медицинской экспертизы2 либо акта медицинского освидетельствования3.
Такой подход соответствует разъяснениям, содержащимся в пункте 10.1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 25, введенного в действие 24 мая 2016 года.
Как разъяснил Верховный Суд, по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных частями 2, 4 и 6 статьи 264 и статьей 264.1 УК РФ, факт употребления лицом, управляющим транспортным средством, веществ, вызывающих алкогольное опьянение, должен быть установлен по результатам освидетельствования на состояние алкогольного опьянения и (или) медицинского освидетельствования на состояние опьянения, а наличие в организме такого лица наркотических средств или психотропных веществ - по результатам химико-токсикологических исследований при медицинском освидетельствовании на состояние опьянения, проведенных в соответствии с правилами, утвержденными Правительством Российской Федерации, и в порядке, установленном Министерством здравоохранения Российской Федерации, либо по результатам судебной экспертизы, проведенной в порядке, предусмотренном Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации4.
Отсутствие медицинского освидетельствования повлекло изменение приговора в отношении Воронова М.Н. в суде апелляционной инстанции.
При этом такое изменение приговора имело место до введения примечания 2 к статье 264 УК РФ, однако подтверждает существовавшую и ранее судебную практику о требовании подтверждать состояние алкогольного опьянения медицинскими документами.
Судом первой инстанции Воронов М.Н. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 264 УК РФ (события 2012 года), а именно в том, что, находясь в состоянии алкогольного опьянения, будучи лицом, управляющим автомобилем, нарушил правила дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего Поспелова Д.В.
Суд апелляционной инстанции исключил из приговора указание о нахождении Воронова М.Н. в момент управления автомашиной в состоянии алкогольного опьянения и переквалифицировал его действия с ч. 4 ст. 264 УК РФ на ч. 3 ст. 264 УК РФ, указав следующее.
Как следует из приговора, вывод о нахождении подсудимого в состоянии алкогольного опьянения в момент ДТП судом 1 инстанции сделан на основании свидетельских показаний сотрудника ГИБДД Сморыго А.В., фельдшера Пантелеева Ю.Н. и других, а также карты вызова скорой помощи.
В ходе предварительного следствия Воронов М.Н. категорически отрицал употребление им перед ДТП спиртных напитков. В судебных заседаниях давал противоречивые показания относительно употребления пива, утверждая впоследствии, что пиво было безалкогольным.
Медицинского освидетельствования на предмет определения у него алкогольного опьянения, Воронов М.Н. не проходил.
Между тем, как указала апелляционная инстанция, в соответствии с п. 1, 7, 11 «Временной инструкции о порядке медицинского освидетельствования для установления факта употребления алкоголя и состояния опьянения», с изменениями, внесенными приказом Минздрава РФ от 12.08.2003 № 399, установление факта употребления алкоголя проводится в ходе соответствующего медицинского освидетельствования. При этом лабораторные исследования (выдыхаемого воздуха, мочи, слюны) при проведении освидетельствования являются обязательными.
Таким образом, в судебном заседании объективных доказательств о нахождении Воронова М.Н. в момент совершения ДТП в состоянии алкогольного опьянения, стороной обвинения представлено не было. Показания свидетелей, приведенные в приговоре, об исходившем от Воронова М.Н. запахе алкоголя, с учетом отрицания им употребления спиртных напитков перед ДТП и отсутствие соответствующего медицинского освидетельствования, свидетельствуют об имеющемся сомнении, которое подлежит толкованию в пользу подсудимого.1
По одному из уголовных дел, рассмотренных в 2015 году, суд высказал претензии к экспертному заключению о наличии алкогольного опьянения у водителя в момент ДТП.
В частности, как указал суд, выводы эксперта о наличии состояния алкогольного опьянения легкой степени тяжести основаны на обнаружении алкоголя в определенной %о концентрации в крови.
При этом ни в исследовательской части, ни в выводах эксперта не содержалось сведений о наличии в крови обвиняемой этилового спирта, его концентрации, а также отсутствовали ссылки на учет возможной суммарной погрешности измерений, что лишило суд возможности проверить обоснованность выводов о том, что у обвиняемой, совершившей ДТП 06.06.2014 в 23 часов и доставленной после него в больницу, в крови обнаружен алкоголь в концентрации 1,37 %о, этот показатель соответствует легкой степени алкогольного опьянения.1
Как показало изучение представленных материалов, судами проверялись доводы подсудимых об употреблении спиртных напитков после ДТП.
По результатам такой проверки имел место случай исключение данного квалифицирующего признака с переквалификацией действий подсудимого с ч. 4 ст. 264 УК РФ на ч. 3 ст. 264 УК РФ.
Так, Рябченко А.В. обвинялся в том, что 2 сентября 2014 года, управляя технически исправным автомобилем АУДИ А6 в состоянии алкогольного опьянения, двигался по проезжей части улицы Фурманова города Великие Луки со скоростью примерно 70 км/час и возле дома № 63а начал совершать обгон неустановленного автомобиля.
В нарушение требований пунктов 1.3, 1.5, 9.9, 9.10, 10.1 ПДД Рябченко А.В. при осуществлении обгона, не выдержал безопасный боковой интервал, выехал на левую обочину, где совершил наезд на пешехода Малую Т.М., которая шла по обочине в попутном направлении с движением автомобиля под управлением Рябченко А.В., причинив по неосторожности множественные телесные повреждения, повлекшие смерть потерпевшей на месте происшествия.
Рябченко А.В. и находившийся с ним в автомобиле свидетель Зайцев Э.С. оставались на месте происшествия, и по их утверждению, подсудимый употребил алкоголь после ДТП. Свидетели Мельников А.В., Жаворонков А.А. и другие инспекторы ДПС ОГИБДД ОМВД России по г. Великие Луки подтвердили, что по внешнему виду было понятно, что Рябченко А.С. находится в состоянии алкогольного опьянения, при этом он отказался от медицинского освидетельствования, сославшись на то, что употребил спиртное после ДТП.
Признав, что нахождение Рябченко А.В. в момент дорожно – транспортного происшествия в состоянии алкогольного опьянения не доказано2, государственный обвинитель отказался в этой части от предъявленного обвинения как не нашедшего своего подтверждения в судебном заседании и просил переквалифицировать действия подсудимого с ч. 4 ст. 264 на ч. 3 ст. 264 УК РФ, с чем суд согласился.3
Следует иметь в виду, что с 26 марта 2016 года вступил в силу приказ Минздрава России от 18 декабря 2015 года N 933н "О порядке проведения медицинского освидетельствования на состояние опьянения (алкогольного, наркотического или иного токсического)»4, в соответствии с которым в порядок медицинского освидетельствования на состояние опьянения внесены следующие изменения:
- определены критерии, при наличии хотя бы одного из которых имеются достаточные основания полагать, что лицо, совершившее административное правонарушение (за исключением лиц, указанных в частях 1 и 1.1 статьи 27.12 КоАП РФ), находится в состоянии опьянения и подлежит направлению на медицинское освидетельствование;
- для всех случаев установлено, что положительным результатом исследования выдыхаемого воздуха считается наличие абсолютного этилового спирта в концентрации, превышающей возможную суммарную погрешность измерений, а именно 0,16 миллиграмма на один литр выдыхаемого воздуха;
- предусмотрено, что при медицинском освидетельствовании водителей транспортных средств отбор биологического объекта (моча, кровь) для направления на химико-токсикологические исследования должен осуществляться во всех случаях, вне зависимости от результатов исследований выдыхаемого воздуха на наличие алкоголя и наличия (отсутствия) клинических признаков опьянения;
- введена норма, согласно которой при заявлении освидетельствуемого о невозможности сдать мочу в течение 30 минут производится отбор крови из поверхностной вены;
- установлены правила и объем проведения химико-токсикологических исследований опьянения, в том числе установлены предельные сроки их проведения1.
О признании лица находящимся в состоянии опьянения при отказе от прохождения медицинского освидетельствования.
Как следует из разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 25 в редакции от 24 мая 2016 года (пункт 10.2), отказ от медицинского освидетельствования признается фактом нахождения водителя в состоянии опьянения при условии, что:
1) направление на медицинское освидетельствование осуществлялось в соответствии с вышеуказанными правилами;
2) такой отказ зафиксирован должностным лицом в протоколе о направлении на медицинское освидетельствование либо медицинским работником в самом акте.
Невыполнение водителем транспортного средства законного требования уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения суды области расценивали как его нахождение в состоянии опьянения при рассмотрении уголовных дел, предусмотренных ст. 264.1 УК РФ (по уголовным делам по ст. 264 УК РФ таких случаев не имелось).
Примером является приговор в отношении Ларина А.А., осужденного 29 октября 2015 года за совершение преступления, предусмотренного ст. 264.1 УК РФ, то есть за управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, будучи подвергнутым административному наказанию за невыполнение законного требования уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения.
Согласно приговору, 2 апреля 2015 года постановлением мирового судьи судебного участка № 24 Псковского района, вступившим в законную силу 14 апреля 2015 года, Ларин А.А. признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 12.26 КоАП РФ, за невыполнение водителем транспортного средства, не имеющим права управления транспортным средством, законного требования уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения, и ему назначено наказание в виде административного ареста сроком на 12 суток.
Ларин А.А., являясь в силу ст. 4.6 КоАП РФ лицом, подвергнутым данному виду административного наказания до 12 апреля 2016 года (наказание исполнено 12 апреля 2015 года), около 12 часов 20 августа 2015 года находясь в состоянии алкогольного опьянения, в нарушение пункта 2.7 Правил дорожного движения управлял автомобилем «ВАЗ-21074» государственный регистрационный знак Т 250 ВР 60, двигаясь на нем в деревню Лопатово Карамышевской волости Псковского района.
В тот же день, около 12 часов 35 минут на 14-м километре автодороги «Великий Новгород – Сольцы – Порхов - Псков» Карамышевской волости Псковского района транспортное средство под управлением Ларина А.А. было остановлено сотрудником ДПС ГИБДД ОР УМВД РФ по Псковской области, законное требование данного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения в порядке и на основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации осужденный не выполнил, тем самым, как указал суд в судебном решении, признав себя лицом, находящимся в состоянии опьянения1.
Одним из дискуссионных вопросов являлся вопрос о возможности признания водителя, совершившего преступление, предусмотренное ст. 264 или 264.1 УК РФ находившимся в состоянии алкогольного опьянения, если он скрылся с места происшествия, на который в целом Пленум ответил отрицательно.
Исключение составляет случай, когда возможность установления такого факта медицинским путем на момент его задержания не утрачена.
5. Субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ.
Субъективная сторона дорожно-транспортного преступления в силу прямого указания закона характеризуется виной в форме неосторожности. Преступление может быть совершено как по легкомыслию, так и по небрежности (ст. 26 УК РФ).
Легкомыслие имеет место тогда, когда лицо, нарушая путем действия или бездействия правила дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, предвидит возможность наступления общественно опасных последствий, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывает на предотвращение этих последствий (ч. 2 ст. 26 УК РФ).
Небрежность проявляется в том, что лицо, нарушая путем действия или бездействия правила дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий по небрежности, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК РФ).
Решающее значение для установления небрежности имеет оценка возможности именно для данного лица и в данных конкретных обстоятельствах предвидеть те последствия, которые он не предвидит, но должен и мог предвидеть.
Подход судов к определению формы неосторожности в действиях подсудимого является, как показало изучение приговоров, неоднородным.
Например, по одному из уголовных дел, в действиях водителя, двигавшегося по перекрестку и не уступившего дорогу потерпевшему, обладающему приоритетным правом движения, суд усмотрел преступную небрежность, указав, что водитель не предвидел возможности наступления общественно опасных последствий своих действий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть эти последствия1.
При схожих обстоятельствах пересечения перекрестка дорог суд усмотрел в действиях виновного преступное легкомыслие и «невнимательность к дорожной обстановке», так как он, выезжая на перекресток, не убедился в безопасности маневра2.
Маневр обгона (нарушение пунктов 9.10, 10.1 ПДД РФ), приведший к съезду в кювет и наезду на дерево, в одном случае также рассматривалось как преступная небрежность3, в другом – как преступное легкомыслие4.
Сложность уголовных дел об автотранспортных преступлениях состоит также в том, что в подавляющем большинстве преступлений имеют место нарушения не одного, а сразу нескольких пунктов Правил дорожного движения, допущенных водителем.
В такой ситуации достаточно сложно определить психическое отношение виновного к нарушению каждого из пунктов правил и к преступлению в целом, и какой вид неосторожности имеет место в данном случае. Возможны трудности при отграничении легкомыслия от небрежности, и наоборот.
Из 67 проанализированных нами решений районных (городских) судов области вид неосторожности назывался лишь в 46 из них.
Таким образом, в 1/3 приговоров, постановленных судами области в 2015 году, отсутствовало указание на вид неосторожности. Большинство таких приговоров имело место в Псковском городском суде5, Пушкиногорском районном суде6 и в ряде других районных судов7.
В 26 приговорах констатировалось, что подсудимый в нарушение правил дорожного движения проявил преступное легкомыслие, в 20 – указано, что ДТП произошло в результате небрежного отношения виновного лица к выполнению требований правил по безопасности дорожного движения.
В целом, изучение судебной практики показало, что транспортные преступления, совершенные по легкомыслию, характеризуются:
- нарушением п. 2.7 Правил дорожного движения РФ, управление транспортным средством в состоянии опьянения;
- нарушением скоростного режима (п.10.1 ПДД);
- несоблюдением безопасной дистанции до движущегося впереди транспортного средства, которая позволила бы избежать столкновения, а также необходимый боковой интервал, обеспечивающий безопасность движения (п.9.10 ПДД).
Так, например, Рябов А.П. в нарушение п. 2.7 ПДД РФ, будучи в состоянии алкогольного опьянения, управляя автомашиной «Лада 219110 Гранта» двигался со скоростью не менее 70 км/ч, не обеспечивающей возможность постоянного контроля над движением своего транспортного средства, не учел дорожные условия, чем нарушил требования п.10.1 ПДД, и вследствие легкомысленного отношения к выполнению требований безопасности дорожного движения, допустил занос автомашины, в результате чего совершил столкновение с деревьями, расположенными на обочине дороги, причинив тем самым пассажиру Бабичеву С.А. по неосторожности телесные повреждения, повлекшие тяжкий опасный для жизни человека вред здоровью, со смертельным исходом1.
Если лицо невнимательно управляло транспортным средством и своевременно не заметило возникновения какой-либо опасности на проезжей части, хотя могло и должно было это предвидеть, то очевидно, что оно совершило преступление по небрежности.
Так, если водитель по рассеянности просмотрел дорожный знак, на котором были указаны особенности дороги (извилистая, кривая, закрытый поворот, железнодорожный переезд и т.д.), и поэтому не принял необходимых мер предосторожности, в результате чего наступили тяжкие последствия, то в данном случае и по отношению к факту нарушения правил движения, и по отношению к наступившим вредным последствиям имеет место преступная небрежность.
Как неосторожная форма вины в виде небрежности судьями квалифицировались следующие действия виновных лиц:
- нарушение пункта 8.1 Правил дорожного движения РФ, при выполнении маневра по перестроению, повороту (развороту);
- несоблюдение требований п. 14.1 ПДД при приближении к нерегулируемому пешеходному переходу;
- нарушение требований п. 8.12 Правил дорожного движения РФ при движении автомобиля задним ходом;
Так, Егоров Х.О., осужденный по ч. 1 ст. 264 УК РФ, признан виновным в том, что управляя автомобилем «Форд Фокус» по дворовой территории дома № 23 по ул. Розы Люксембург города Пскова, двигаясь задним ходом, в нарушение пунктов 1.3, 1.5 Правил дорожного движения РФ, проявил преступную небрежность, не предвидев возможности наступления общественно опасных последствий своих действий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть эти последствия, в нарушение требований пункта 8.12 ПДД до начала и во время движения задним ходом, должным образом не убедился в безопасности осуществляемого им маневра и отсутствии помех других участникам движения, не обнаружил велосипедистку Михайлову А.И., движущуюся слева направо позади его транспортного средства, в результате чего совершил на нее наезд, причинив телесные повреждения, повлекшие тяжкий вред здоровью1.
Вместе с тем при рассмотрении указанной категории дел судьями допускались спорные выводы о виде неосторожной формы вины лица, совершившего преступление.
Так, Сухарева О.В. признана виновной в том, что 24 июня 2015 года, лишенная права управления транспортным средством, в нарушение требований пунктов 2.1.1, 1.3, 1.5 ПДД, Сухарева О.В. управляла автомобилем «Мазда 626» на скорости 100 км/ч, не обеспечивающей возможность постоянного контроля за движением транспортного средства, не учитывая при этом особенности транспортного средства, дорожные и метеорологические условия, интенсивность движения, проявляя преступную небрежность, не предвидела возможность наступления общественно опасных последствий своих действий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должна была и могла предвидеть эти последствия, при выполнении маневра обгона автомашины она в нарушение п. 9.10, 10.1 ПДД, не соблюдая необходимый боковой интервал, обеспечивающий безопасность движения, съехала с проезжей части на левую по ходу движения обочину и, не справившись с управлением, съехала на правую по ходу своего движения обочину, а затем в кювет, где произошло опрокидывание автомобиля, в результате чего пассажиру Федоровой Е.С. были причинены телесные повреждения, которые повлекли в совокупности тяжкий опасный для жизни человека вред здоровью2.
И, например, по делу в отношении Сидорова В.В. судом было установлено, что он, управляя автомобилем «ГАЗ-3110», в нарушение требований п.1.3 и п.1.5 ПДД, проявляя преступное легкомыслие и предвидя возможные опасные последствия своих действий, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывая на их предотвращение, в нарушение п. 10.1 ПДД, ехал со скоростью 70-80 км/ч, не позволяющей обеспечить возможность постоянного контроля за движением, не учитывая при этом интенсивность движения, дорожные и метеорологические условия и особенности своего транспортного средства.
При совершении маневра обгона Сидоров В.В., в нарушение требований п. 9.10 Правил дорожного движения РФ, допустил занос транспортного средства, потерял контроль над управлением автомобиля, съехал в правый по ходу движения кювет и совершил наезд на дерево. В результате ДТП пассажиру автомобиля Сидоровой Г.В. причинен тяжкий вред здоровью1.
Как видно из приведенных судебных решений, при описании субъективной стороны судьями аналогичным действиям виновного, при нарушении одних и тех же пунктов Правил дорожного движения (9.10 и 10.1) при сходных обстоятельствах, дана различная оценка вида неосторожной формы вины.
Таким образом, можно сделать вывод, что в первом случае, суд указал на неосторожную форму вины в виде преступной небрежности, хотя по обстоятельствам дела виновным допущено нарушение правил дорожного движения по легкомыслию, выбрав небезопасный скоростной режим.
Несмотря на то, что определение вида неосторожности не имеет существенного уголовно-правового значения и не влияет на квалификацию действий виновного, для установления точного характера субъективной стороны транспортных преступлений, а также для единообразия судебной практики по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, судьям необходимо правильно определять вид неосторожной формы вины, уделяя должное внимание всем обстоятельствам, подлежащим учету при рассмотрении уголовных дел данной категории.
Нельзя также игнорировать разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении Пленума № 58 от 22 декабря 2015 года «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания", из которых следует, что вид неосторожности (легкомыслие или небрежность) влияет на степень общественной опасности преступления, и. соответственно должен учитываться судом при назначении наказания (пункт 1 постановления).
|
