1. Теоретико-методологические основы исследований властных стратегий глобального лидерства.
-
Феномен властных стратегий в глобальной политике и его категориальное осмысление.
Российский исследователь-международник П.А. Цыганков определяет стратегию как «умение ставить перед собой цель и добиваться ее достижения»133.
Рассматривая существующие типологии стратегий, представляется возможным говорить. о том, что применительно к международным отношениям, мировой политике и глобальной политике могут существовать стратегии различного уровня. Стратегии могут быть региональными, международными, глобальными. Кроме того, могут существовать международные стратегии частного порядка, направленные на достижение определенных локальных политических целей.
Рассматривая феномен стратегий в международных отношениях и мировой политике представляется необходимым на концептуально-теоретическом уровне развести такие понятия как стратегия и тактика. Отечественный исследователь В.И. Гантман давая характеристику внешнеполитической тактике отмечает, что последняя «призвана обеспечить решение повседневных, конкретных задач внешней политики. Она подвержена влиянию… конъюнктурных изменений в международной обстановке»134. Исследователь А.И. Кондратов отмечает, что тактика применительно к международно-политической реальности состоит в выборе и применении «конкретных приемов, способов, методов и технологий внешнеполитической деятельности»135.
Таким образом, мы можем отметить, что тактика проявляет себя на достаточно коротких промежутках времени, определяет для себя локальные задачи в рамках текущей международно-политической ситуации. Стратегия реализуется на длительных промежутках времени, ориентирована на адекватное понимание и использование долгосрочных тенденций.
Зарубежные, а вслед за ними и российские авторы, занимающиеся международно-политическими исследованиями, как правило, используют понятия «большая стратегия» («Grand Strategy») или «высшая стратегия» («High Strategy»). Следует заметить, что понятие «большая стратегия» пришло в политическую науку из военной науки.
Определение «большой стратегии», предлагаемое американским исследователем Р. Артом близко к определению П.А. Цыганкова. Р. Арт отмечает, что разработка большой стратегии предполагает два больших выбора: определение фундаментальных целей и подбор необходимых для достижения этих целей средств136. Другой американский ученый Дж.М. Коллинз определяет «большую стратегию» как «науку и искусство использования элементов национальной мощи при любых обстоятельствах, с тем, чтобы осуществлять в нужной степени и в желательном виде воздействие на противную сторону путем угроз, силы, косвенного давления, дипломатии, хитрости и других возможных способов для обеспечения интересов и целей национальной безопасности». Большая стратегия в случае ее успеха устраняет необходимость в прямом насилии. Кроме того, ее планы не ограничиваются достижением победы, но направлены и на сохранение прочного мира»137.
Отечественный исследователь А.В. Радчук, ссылаясь на таких теоретиков как А.Е. Вандам138, Э.Дж. Кингстон-Макклори139, Б.Г. Лиддел Гарт140, В.Я. Новицкий141, использует термин «общая стратегия» или «высшая стратегия»142. Э.Дж. Кингстона-Макклори определяет цели высшей стратегии в мирное и военное время. В мирное время основополагающая цель высшей стратегии состоит в том, чтобы «избежать войны или защитить национальные интересы, не прибегая к военным действиям», в военное время основная цель войны состоит в том, чтобы «определить цель войны, планы и методы ее ведения» 143.
Нам представляется, что это указание на необходимость определения в рамках высших стратегий целей мирного времени и целей военного времени чрезвычайно важно. Глобальная стратегия не может предполагать исключительно мирный характер глобального развития и должна позволять государству, ее реализующему, эффективно адаптироваться к различным вариантам развития международных событий, в том числе к сценарию повышенной опасности, вызванной как внешними, так и внутренними угрозами.
Сам термин «глобальная стратегия» не является однозначно непривычным для отечественных международно-политических исследований. Так, докторская диссертация известного российского исследователя-международника В.А. Кременюка, защищенная еще в 1980 году, имела следующее название: «Глобальная стратегия США и развивающиеся страны». Тем не менее, даже сегодня чаще отечественные авторы используют термин «внешнеполитическая стратегия», «геостратегия».
Для лучшего понимания политического измерения феномена стратегии представляется необходимым более подробно остановиться на рассмотрении основных классификаций международно-политических и глобальных стратегий, выделявшихся различными исследователями.
В рамках теории международных отношений во второй половине XX века в рамках различных исследовательских подходов было концептуализировано большое количество стратегий различного уровня. В их числе следует назвать такие стратегии как «стратегия баланса сил», «стратегия сдерживания»144 («стратегия отбрасывания»), «стратегия вовлечения», «стратегия умиротворения», «стратегия партнерства», «стратегия управляемого хаоса», «стратегия европеизации», «союзная объединенная стратегия»145, «стратегия непрямых действий»146, стратегия «умной обороны» («smart defence»).
В рамках геополитической теории была сформулирована, в частности, «стратегия анаконды» («стратегия окружения»), «стратегия перемалывания»147, стратегия «поворота к Азии» и др.
Следует отметить, что, стратегии, которые разрабатывались в период борьбы США с СССР, в частности, «стратегия сдерживания», «стратегия отбрасывания» не утратили актуальность. Сегодня речь идет, например, о сдерживании радикального исламизма148. Показательно, что Л. Фридман в этой логике предложил стратегию «сдерживания через изменение нормативных оснований»149.
Марксистский подход позволяет выделить как минимум две разновидности стратегий: империалистическая и антиимпериалистическая150.
Американские исследователи Позен Б. и Росс А. в рамках своих исследований предпринимают попытку обобщить опыт предыдущих исследований и выделить основные виды глобальных стратегий. Ими предлагаются следующие разновидности: «неоизоляционизм», «выборочная вовлеченность» (selective engagement), «первенствование» (primacy) и «кооперативная безопасность» (cooperative security)151.
На основании анализа концепций американских исследователей весьма значимую для нашего исследования типологизацию стратегий, учитывающую существование стратегий различных уровней, предлагает отечественный исследователь Э.Я. Баталов. С его точки зрения, существует два вида глобальных стратегий: «стратегии-цели» и «стратегии-средства». Под «стратегией-целью» Э.Я. Баталов понимает некую «генеральную глобально-стратегическую линию». «Стратегии-цели» меняются гораздо реже, и они являются более фундаментальными. Баталов пишет, что государство может не менять свою «стратегию-цель» на протяжении нескольких десятилетий, либо даже более длительный период. «Стратегии-средства» представляют собой более конкретные формы стратегического поведения. «Стратегии-средства» более множественны, более изменчивы. Данный тезис представляется нам весьма важным, так как благодаря ему возникает возможность внести большую ясность в систематизацию глобальных стратегий. Опираясь на него, например, можно сказать, что авторы, которые пишут о трансформации стратегии США после трагических событий 11 сентября 2001 года, имеют в виду стратегию-средство, но не стратегию-цель152. Исходя из данного подхода, также можно определить стратегии «глобального интервенционизма» и «изоляционизма» как «стратегии-средства»153.
Поясняя свою классификацию, Э.Я. Баталов отмечает, что в основе глобальной стратегии-цели США на протяжении большей части XX века лежали два следующих основополагающих принципа. Во-первых, «недопущение появления соперника (особенно на ближних подступах к США), который мог бы восприниматься ими как реальная угроза своей безопасности и интересам». Во-вторых, «развитие торгово-экономических отношений между странами мира, устранение барьеров – экономических, политических, культурных – препятствующих глобальному расширению влияния США и укреплению их позиций в мире»154.
Особую группу стратегий, согласно Э.Я. Баталову, составляют концепции неоизоляционистских стратегий. В числе авторов, разрабатывающих данные концепции применительно к Соединенным Штатам, Э.Я. Баталов называет Д. Бэндау, П. Бьюкенена, А. Тонелсона, Н. Нордлингера155. В частности, Н. Нордлингер предлагает концепцию «выборочного (дифференцированного) изоляционизма»156. Разновидностью изоляционистских стратегий являются «стратегия балансирующей равноудаленности» и «стратегия равноприближенности»157.
Стратегия балансирующей равноудаленности предполагает политику поддержания динамического равновесия между основными центрами глобальной политики. Стратегия равноприближенности придерживается взвешенного курса в отношении основных международных «центров силы», в рамках которого исключается конфронтация либо односторонняя зависимость от кого-либо из них. В описании отечественного исследователя А.А. Игнатова подобная стратегия будет состоять в том, чтобы ориентироваться на достаточно тесное сотрудничество с ключевыми мировыми центрами силы. При этом поддержка этих центров должна быть настолько ощутимой, чтобы в случае ее утраты лидерские возможности соответствующих центров автоматически ставились бы под сомнение158.
Следует отметить, что стратегия изоляционизма (и даже более мягкие ее формы, такие как стратегии равноудаленности и равноприближенности), а также стратегия глобализма (в различных ее вариациях) в реальной политике могут сочетаться. В частности, отечественный исследователь С.В. Картунов концептуализирует «стратегию избирательной вовлеченности», отмечая, что данная стратегия предполагает «трезвое соизмерение целей и средств»159.
Государство либо международное объединение, реализующее международно-политическую стратегию, может действовать, опираясь исключительно на собственные ресурсы и инструментальные возможности влияния, а может стремиться к формированию стратегических либо ad hoc коалиций. Исходя из этой дифференциации, исследователи выделяют стратегии односторонних действий (стратегия унилатерализма) и многосторонние стратегии160 (стратегия мультилатерализма). Как отмечает исследователь Э.Я. Баталов, стратегия унилатерализма предполагает игнорирование норм международного права и характеризуется нанесением превентивного удара по носителям потенциальной угрозы без предварительных консультаций с другими международными акторами161. Многосторонняя стратегия, наоборот, предполагает следование нормам международного права, проведение предварительных консультаций с другими международными акторами, принятие некоего коллективного решения о совместных действиях.
В отечественной и зарубежной научной литературе о дилемме стратегий унилатерализма – мультилатерализма преимущественно говорят, когда анализируют международную политику США. Тем не менее, если рассматривать данные разновидности стратегий более абстрактно, однако не замыкаясь только на военной составляющей односторонних решений и действий, то представляется возможным относить стратегическую бинарную оппозицию унилатерализм – мультилатерализм не только к Соединенными Штатами, но и к иными международными субъектами.
В реальной глобальной политике далеко не во всех случаях государство (международное объединение) придерживается исключительно стратегии унилатерализма либо стратегии мультилатерализма. Как правило, присутствуют те или иные их комбинации. При этом не всегда унилатерализм преследует однозначно эгоистические цели, а мультилатерализм – однозначно цели, отвечающие коллективным интересам. Тем не менее, если рассматривать данные категории именно как стратегии, претензии к унилатерализму зачастую оказываются оправданными.
Использование тех или иных инструментов в рамках реализации международно-политических стратегий базируется на определенных материальных ресурсах. К такого рода ресурсам следует отнести, например, экономические ресурсы. От экономических возможностей государства зависит эффективность реализации многих стратегий частного порядка, заложенных в глобальную стратегию. Так, реализация программы «Восточного партнерства» Европейским союзом в 2009-2010 году замедлилась и была осложнена недостатком экономических средств, вызванным наступлением острой фазы глобального финансово-экономического кризиса162.
Глобальные стратегии, реализуемые акторами мировой политики и международных отношений, по нашему мнению, представляют собой некие «метастратегии». В рамках таких метастратегий инструментальные стратегии, к которым представляется возможным отнести так называемые стратегии-средства, вполне могут реализовываться. Инструментальный характер стратегий такого рода может проявляться по-разному. Тем не менее, в реальной политике в соотношении с метастратегией (глобальной стратегией) стратегии более низкого порядка выступают как тактические действия.
В метастратегии заключен основной замысел, в рамках которого происходит рефлексивное соотнесение глобальных целей данного международно-политического актора, а также тех ресурсов и инструментов, которыми данное государство располагает. На уровне же стратегий более низкого порядка происходит определение более частных ресурсов и конструирование новых более точечных инструментов, направленных на решение определенных локальных задач. Еще одна характерная черта глобальных стратегий состоит в том, что последние могут реализовываться в любой точке земного шара, представляющей значение для фундаментальных национальных интересов государства. То есть, глобальные стратегии – это стратегии планетарного уровня.
Остановимся более подробно на рассмотрении отличительных черт глобальных стратегий.
В содержательном плане в идеале глобальная стратегия должна учитывать все основные измерения современной глобальной политики: геополитическое, дипломатическое, информационное, технологическое, экономическое, кибернетическое, военное, научное, образовательное и т.д. На практике далеко не всегда стратегия международно-политического актора является всесторонне развитой.
Важной особенностью глобальных стратегий, которую нам хотелось бы подчеркнуть, является то, что данные стратегии направлены на утверждение определенного миропорядка. В данном случае представляется удачным определение мирового порядка, которое предлагает отечественный исследователь К.С. Гаджиев. По его мнению, в широком смысле слова миропорядок представляет собой «мировое сообщество в его тотальности, включающей всех без исключения акторов: могущественных и слабых, крупных и малых, пассионарно активных и предельно пассивных и т.д.163. То есть, субъект глобальной стратегии реализует ее не только в отношении ведущих мировых держав или международных объединений, но также в отношении всего мирового сообщества в целом. При этом глобальная стратегия по-разному преломляется в различных региональных подсистемах164. На это ее свойство указывает, в частности, американский политолог Г. Киссинджер применительно к политике США в четырех системах: атлантической, стратегических соперников, ближневосточной, африканской. По Г. Киссинджеру, в каждой из данных систем цели США отличаются165. Таким образом, различие целей на уровне региональных стратегий международно-политического актора не противоречит общему целеполаганию, которое присутствует в рамках глобальной стратегии данного актора.
Опора на указанные признаки глобальные стратегий позволяет говорить о том, что ограниченное количество современных международно-политических акторов способно реализовывать глобальные стратегии. В политологических исследованиях термин «глобальная стратегия» чаще всего соотносится с международной политикой США. Тем не менее, нам представляется, что стремление к формированию полноценных глобальных стратегий сегодня присутствует у целого ряда других международных акторов, более подробно которых мы рассмотрим в третьей главе исследования166.
Ряд авторов на метауровне выделяют реалистскую стратегию (Realpolitik) и либеральную стратегию (Idealpoltik). В частности, об этом пишет Э.Я. Баталов. Данную градацию он позиционирует как наиболее фундаментальную и первичную. Реалистская стратегия основывается на следующих принципах: сдерживание (containment), устрашение (deterrence) и поддержание глобального баланса сил (maintenance of global balance of power). Либеральная стратегия именуется также институциональной. В ее основе лежит ориентация на создание международных институтов, регулирующих отношения между «рыночными демократиями» (market democracies)167.
Исследователь Шведского института международных отношений К. Голдман приводит следующую таблицу сравнения стратегий Realpolitik и Idealpolitik168.
|
Realpolitik
|
Idealpolitik
|
Интерес
|
Сила
|
Этика
|
|
Национальная безопасность
|
Глобальные изменения
|
|
|
|
Анализ
|
Конкретная ситуация
|
Абстрактная теория
|
|
Потребность
|
Правота
|
|
|
|
Метод
|
Прагматический компромисс
|
Идеалистическая непреклонность
|
|
Логика обстоятельств
|
Логика целесообразности
|
|
|
|
Традиция
|
Консерватизм
|
Либерализм
|
Либеральная стратегия, как нам представляется, в современных условиях проявляет себя в более конкретных формах. Например, отечественный исследователь И.А. Истомин отмечает, что именно «в недрах либеральной парадигмы международных исследований была сформулирована концепция «глобального управления»». В основу глобальной стратегии, базирующейся на данной концепции, был положен принцип, постулирующий, что повышение управляемости международной среды не требует создания централизованных органов. Управляемость достигалась за счет формирования «полуавтономных децентрализованных режимов»169.
Ряд западных исследователей, однако, исходит из того, что традиционное размежевание глобальных стратегий на реалистские и либеральные сегодня в значительной степени устарело. Современная эпоха является временем более сложных синтетических глобальных стратегий, в рамках которых могут не только одновременно использоваться реалистские и либеральные инструменты, но также одновременно преследоваться реалистские и либеральные интересы. Об этом пишет, в частности, Р. Арт, который использует термин стратегия «realpolitik plus»170.
Тем не менее, анализируя меняющиеся глобальные условия, выявляя глобальные политические тенденции и их влияние на глобальные стратегии, необходимо адекватно оценивать эти тенденции. Видный отечественный международник П.А. Цыганков обращает внимание, что глобальные политические тенденции – «это не траектории и тем более не законы»171. В силу этого глобальные тенденции характеризуются нелинейностью. Результатом такого подхода является некорректность рассмотрения глобальных процессов как однозначно детерминированных существующими тенденциями. Базируясь на этом тезисе, можно сказать, что стратегии, существовавшие в прошлом, в будущем полностью не исчезнут, но в случае кардинального изменения политических тенденций вновь могут оказаться востребованными.
Отдельного внимания заслуживает вопрос, касающийся эволюции глобальных стратегий.
Весьма перспективным в данном случае представляется обращение к научным разработкам американского политолога Г. О`Тоала, который формулирует четыре основные разновидности представлений о пространстве (геополитические дискурсы): цивилизационная геополитика, натуралистическая геополитика, идеологическая геополитика, геополитика расширения172. Г. О`Таол, ссылаясь на исследователей Дж. Эгню (Agnew J.) и С. Корбриджа (Corbridge S.), рассматривает соответствие этих четырех геополитических дискурсов пространственным практикам (геополитическим порядкам). Цивилизационная геополитика соответствует британскому геополитическому порядку (1815-1875), натуралистическая геополитика - геополитическому порядку межимперского противостояния (1875-1945), идеологическая геополитика – геополитическому порядку «холодной войны», геополитика расширения – транснациональному либерализму (1991-?). Нам представляется, что обозначенные выше разновидности представлений о пространстве можно рассматривать как предпосылки формирования стратегий различных уровней эволюции.
О том, что по мере своей эволюции стратегии становятся все более кооперативными, говорит Дж. Модельски. Нарастание кооперативности, с точки зрения указанного исследователя, связано с тем, что стратегии трансформируются в условиях глобализации. По мнению Дж. Модельски, сама глобализация также представляет собой цикличный эволюционный процесс, в рамках которого последовательно сменяют себя следующие фазы: фаза постановки проблем (agenda-setting), фаза создания коалиций (coalition-building), фаза макрорешения (macro-decision) и фаза исполнения (execution)173. Глобальная политическая эволюция проходит, согласно Дж. Модельски, следующие стадии: эпоха имперских экспериментов (imperial experiments), эпоха глобального лидерства (global leadership), эпоха глобальной организации (global organization). Глобальное правительство, по мнению Дж. Модельски, должно возникнуть к 2080 году, а так называемая «консолидация» должна наступить к 2300 году174.
В концепции Дж. Модельски особо подчеркивается, что вместе с эволюцией стратегий происходит эволюция технологий в мировой политике. Так, согласно Дж. Модельски, для фазы постановки проблем (1850-1878) и фазы создания коалиций (1878-1914) было характерно развитие технологий электричества, для фазы макрорешения (1914-1945) и исполнения (1945-1975) - развитие электроники, а также авто- и аэротехнологий. Для новой фазы постановки проблем (1975-2000) и фазы создания коалиций (2000-2026) характерно развитие компьютерных и Интернет-технологий. По мнению, Дж. Модельски очередная фаза макрорешения (2026-2050) будет связана с развитием технологий коллективного интеллекта175.
Концепцию столетних циклов мирового лидерства, предложенную Дж. Модельски, следует воспринимать через призму современных глобальных тенденций. Современные глобальные процессы существенным образом ускоряются и технологизируются. И.А. Чихарев, анализируя концепцию Дж. Модельски, отмечает, что это может повлиять на динамику смены фаз глобальной политической эволюции. В частности, способствовать размыванию границ между отдельными фазами, приводить к трансформации содержания самих фаз. Например, И.А. Чихарев полагает, что фаза «глобальной войны», которая в предыдущие эпохи проявляла себя в физическом военном противостоянии, в будущем противостоянии способна принять вид «мирового информационного конфликта»176.
Таким образом, эволюция международно-политических стратегий зависит от ряда факторов, имеющих различное происхождение и различную степень влияния на изменение стратегий. К наиболее существенным факторам, влияющим на эволюцию властных стратегий на длинных исторических промежутках, по нашему мнению, следует отнести систему принципов, лежащих в основе международного порядка и международного права, развитие техники и технологий, используемых в транснациональном взаимодействии, степень остроты глобальных вызовов и угроз, уровень сложности принимаемых международно-политических решений и потребность в их интеллектуальном обеспечении. Значимыми факторами также являются личностно-психологические особенности политического руководства международно-политического актора, ориентации и установки элитных и общественных групп.
Под влиянием обозначенных выше факторов происходит трансформация ресурсов и инструментов международно-политических стратегий.
Стратегии в мировой политике реализуются не абстрактными, а вполне конкретными международными акторами. В связи с этим происходит адаптация общих принципов стратегии к ресурсам, инструментам и целям конкретного государства на определенном историческом этапе его существования. В этом плане представляется возможным говорить о стратегии США в период президентства Б. Обамы, стратегии Китая в период председательства Си Цзиньпиня и т.д.
Политологический анализ глобальной стратегии предполагает определение стратегического субъекта, способного реализовывать стратегию глобального охвата. Заметим, что проблема определения субъектов, осуществляющих выработку и реализацию глобальных стратегий, несмотря на большое количество научных дискуссий по этому поводу, к настоящему моменту не только не решена, но крайне активизирована. Одни группы исследователей доказывают наличие «глобального управляющего класса», сложившегося в планетарном масштабе и принимающего важнейшие решения стратегического масштаба177. Другие исследователи признают существование глобальных элит, однако, рассматривают существующие форматы коммуникации этих элит не как институты глобального принятия стратегических решений, но как своеобразные площадки согласования позиций по определенным тактическим вопросам.
При определении субъекта, реализующего стратегию на глобальном уровне, мы базируемся на наработках таких научных дисциплин как международные отношения и мировая политика. Реалистский подход, опираясь на методологию уровневого анализа, исходит из того, что ключевым международным актором, способным реализовывать глобальную стратегию, сегодня продолжает оставаться государство. В данном случае имеется в виду не любое государство, а государство, обладающее статусом великой державы. В действительности в современной международной системе количество таких государств, в случае если их рассматривать как автономных акторов, чрезвычайно мало.
Эволюция глобальных стратегий связана с эволюцией субъектов глобальной политики, их осуществляющих. Современные государства представляют собой образования, которые существенным образом транснационализированы. Многие их них трансформируются в транаснационализированные «страны-системы», которые самым активным образом включены в наднациональные процессы в экономической, информационной, финансовой, социальной, военной и других сферах178.
Помимо влиятельных государств, на современном этапе в глобальной политике существенную роль начинаются играть межгосударственные объединения. Преимущественно речь идет о тех межгосударственных объединениях, которые включают в свой состав ведущие государства современного мира. В современном мире международные объединения представлены международными организациями, а также международными клубами. Такие клубы (например, БРИКС, G-20) не обладают полным набором атрибутов, характерных для международных организаций. В то же время им свойственны определенная внутренняя устойчивость, динамика развития, совместные международно-политические действия. Некоторые международные клубы (БРИКС) уже сформировали на своей основе постоянно действующие финансово-экономические институты, тем самым сделав шаг в сторону своего преобразования в организацию.
По нашему мнению, объединение государств в те или иные международные группировки, которые постепенно могут начинать реализацию полномасштабных глобальных стратегий, обуславливается определенными фундаментальными основаниями, лежащими в основе эволюции мировой политики. Возникновение крупных межгосударственных объединений в современной науке объясняется различным образом. В данном случае может быть использована неомарксистская методология. Например, исследователь В.Г. Хорос считает возможным рассматривать БРИКС как международное объединение, сущностные основания деятельности которого коренятся в том, что входящие в него государства могут быть отнесены к полупериферии (концепция Э. Валлерстайна). Базируясь на этой трактовке фундаментальных оснований объединения государств в БРИКС, можно отметить, что эти государства стремятся изменить свое положение в глобальной экономической системе. При этом, трансформируя свое собственное положение, государства БРИКС одновременно представляют интересы более широкого круга государств полупериферии и отчасти интересы государств периферии179. Этим сходством в глобальном экономическом положении Бразилии, России, Индии, Китая и Южной Африки, исходя из данной теоретической посылки, определяется стремление этих государств выстроить систему координации своих глобальных стратегий. Де-факто можно говорить о наличии у них так называемых «совпадающих интересов».
Важной составляющей политологического анализа глобальных стратегий является анализ стратегического планирования. В содержательном плане анализ стратегического планирования современных государств базируется на изучении периодически обновляемых официальных документов. В случае государств это концепции внешней политики, военные и оборонные доктрины, хартии, международные договоры, послания или программные статьи, заявления глав государств. В случае межгосударственных объединений – это договоры, хартии, резолюции, декларации и т.п.
Разрабатывая такого рода документы, государства исходят из определенного видения будущего. В такого рода документах прогнозируется наиболее вероятный сценарий развития ключевых для данного актора глобальных процессов, фиксируются стратегические партнеры и конкуренты данного государства (межгосударственного объединения). Анализ официальных стратегических документов важен главным образом потому, что позволяет исследователю увидеть фундаментальные стратегические цели, которые данный международно-политический актор открыто декларирует, а также основные способы достижения этих целей. Во многом именно анализ основных стратегических целей позволяет определить наличие у государства (межгосударственного объединения) глобальных лидерских амбиций.
В то же время научный анализ исключительно концептуальных стратегических документов представляется недостаточным. При анализе глобальных стратегий необходимо исходить из того, что далеко не во всех случаях декларации официальных стратегических документов напрямую увязаны с решением преследуемых в реальности международно-политических задач. Кроме того, далеко не всегда анализ официальных внешнеполитических документов позволяет составить комплексное представление относительно всех элементов международно-политической стратегии государства. В связи с этим при комплексном исследовании международно-политических стратегий рассматриваемых субъектов глобальной политики необходимо рассматривать как формальные (артикулированные в документах или иным образом), так и неформальные (официально неартикулированные) составляющие международно-политической стратегии акторов глобальной политике. Значимую роль в данном случае приобретает непосредственное наблюдение за конкретными международно-политическими действиями государств (межгосударственных объединений) в глобальной политике, за конкретными интерпретациями международно-правовых норм, которые продвигаются данными государствами (межгосударственными объединениями). Данное наблюдение оптимально осуществлять через ленты информационных агентств, которые позволяют детальным образом отслеживать внешнеполитические заявления официальных должностных лиц, высокопоставленных чиновников, представляющих интересующих нас международно-политических акторов. Важнейшим ресурсом получения информации также становятся научные публикации, в которых те или иные международные заявления либо действия государств (международных объединений) анализируются и интерпретируются, исходя из стратегических интересов данных международных акторов. Кроме того, комплексное представление о глобальной стратегии государства (межгосударственного объединения) становится возможным составить только при изучении того, как именно эта стратегия проявляется в различных регионах мира.
Значительную роль в разработке отдельных направлений глобальных стратегий, а также в экспертном сопровождении их реализации играют ведущие «фабрики мысли» соответствующих государств (межгосударственных объединений). Политологический анализ предполагает выявление наиболее значимых интеллектуальных центров соответствующего государства (межгосударственного объединения), обоснование соответствующего статуса этих исследовательских структур, а также характеристику основных научно-исследовательских разработок, предлагаемых данным исследовательским центром.
Важнейшим этапом в анализе глобальных стратегий является научная инвентаризация их стратегических ресурсов и инструментов. Информация об этих элементах объективным образом лишь в ограниченной степени отражена в официальных стратегических документах. В связи с этим анализ ресурсов и инструментов глобальных стратегий предполагает обращение к специализированным исследованиям соответствующего профиля.
Выявление целей глобальных стратегий достигается за счет изучения официальных внешнеполитических документов, официальных внешнеполитических заявлений, анализа международно-политических действий данного государства (межгосударственного объединения) на международной арене. Анализ глобальных стратегий лидерства предполагает выявление и всестороннюю характеристику наиболее продвинутого ресурсного и инструментального потенциала международно-политического влияния.
В результате анализа научной литературы нами было установлено, что существует достаточно большое количество разновидностей международно-политических стратегий, в рамках которых стратегии классифицируются по определенным критериям. Были определены основные отличительные особенности, характерные для глобальных стратегий. В обобщенном виде эти характеристики глобальных стратегий состоят в следующем. Стратегии данного типа имеют планетарный охват, то есть осуществляются в отношении всего международного сообщества. Реализация глобальных стратегий происходит на значительных временных отрезках и охватывает все основные измерения глобальной политики (геополитическое, дипломатическое, информационное, экономическое, кибернетическое, военное, научно-образовательное и т.д.). Глобальные стратегии имеют в своей основе определенное перспективное видение будущего миропорядка и направлены на его утверждение. В качестве реальных либо потенциальных акторов глобальных стратегий мы рассматриваем современные ведущие государства и межгосударственные объединения.
В рамках проведенного раздела диссертационного исследования нами был проанализирован феномен эволюции властных стратегий в мировой политике, на основе которого были выявлены основные факторы, оказывающие воздействие на трансформацию глобальных стратегий в долгосрочных циклах глобальной политики.
|
