О. В. Петрова
|
Скачать 4.56 Mb.
|
| концепции непе- реводимости. Концепция непереводимости, строго говоря, никогда не была доми- нирующей в исследованиях перевода, поскольку противоречила самой практике перевода. Пусть с какими-то ограничениями, но переводы все- таки осуществлялись, что доказывало принципиальную возможность перевода. Уже в первой четверти XIX века Гете заявлял: «Существует два принципа перевода: один из них требует переселения иностранного автора к нам, - так, чтобы мы могли увидеть в нем соотечественника, другой, напротив, предъявляет нам требование, чтобы мы отправились к этому чужеземцу и применились к его условиям жизни, складу его язы- ка, его особенностям. Достоинства того и другого достаточно известны всем просвещенным людям, благодаря образцовым примерам» [1. С.33]. Из этого высказывания следует, что те две опасности, которые, по Гум- больдту, подстерегают переводчика на его пути, для Гете есть два принципа перевода, которые в равной мере имеют право на внимание. Эги два принципа вполне примиримы во всяком переводе. Более того, всегда существует возможность их гармоничного сочетания. Основанием концепции переводимости, а точнее, концепции пол- вой переводимости является тот очевидный факт, что для всех народов реальная действительность в принципе едина и, следовательно, более или менее полно отражается во всех языках. Каждый народ выделяет в действительности примерно одинаковые, а иногда, и абсолютно одина- ковые явления, отображаемые в каждом языке. А значит, всякое описа- ние действительности на одном языке может быть перевыражено сред- ствами другого языка благодаря наличию в этих языках одинаковых понятийных категорий. Считается, что благодаря такой понятийной общности в каждом языке можно найти единицы, выражающие одни и те же понятия. При этом не важно, что народы, говорящие на разных языках, могут находиться на разных ступенях экономического, полити- ческого и культурного развития и, соответственно, по-разному могут быть развиты их языки. Ведь известно, что для каждого народа его язык является вполне достаточным средством общения, каждый народ ус- пешно пользуется своим языком в процессе коммуникации, в процессе жизнедеятельности, и ни один народ еще не жаловался на недостаточ- ный уровень развития своего языка. Исходя из этого, некоторые ученые 81 весьма категорично заявляют, что «...поскольку противопоставление языков «развитых» и «неразвитых» научно несостоятельно, постольку выдвинутый нами принцип принципиальной возможности перевода («переводимости») на основе передачи значений, выраженных на одном языке, средствами другого языка, не знает ограничений и применим к отношениям между любыми двумя языками (выделено автором. - B.C.)» [3. С.25-26]. Не менее категорично отстаивает концепцию пол- ной переводимости и В.Коллер: «Если в каждом языке все то, что под- разумевается, может быть выражено, то в принципе, по-видимому, все то, что выражено на одном языке, можно перевести на другой» [4.]. Любой переводчик был бы рад приветствовать это утверждение и подписался бы под ним обеими руками, если бы из собственной практи- ки не знал, что применим этот принцип далеко не всегда. Как пишут С.А.Семко и его коллеги, «одно дело - принцип и другое дело - воз- можность его реализации в любой данный момент» [5. С.87]. В качестве обоснования такого подхода авторы приводят следующий пример: «Бесполезно пытаться переводить, например, «Капитал» К.Маркса на языки племен, недавно «открытых» в джунглях Амазонки или Малай- ского архипелага» [5. С.87]. Несомненно, на данном этапе общественно- политического, экономического (в том числе и с точки зрения развития науки и техники) и социокультурного развития этих племен, при суще- ствующем разрыве в уровне развития этих народов и народов, скажем, европейских, перевод сложного экономического произведения с немец- кого языка на туземный язык вряд ли возможен (даже если оставить в стороне вопрос о необходимости такого перевода туземцам). Это ука- зывает на относительный характер переводимости на каждом данном историческом отрезке. В каждый момент человеческой истории перево- димость ограничена, но эти ограничения переводимости исторически преходящи. Подобно тому, как человечество движется от менее полного познания мира к более полному познанию, осуществляется и продвиже- ние от неполной переводимости к все более полной переводимости. Что же способствует достижению более полной - с течением време- ни - переводимости? Здесь можно выделить два фактора. Во-первых, это само развитие народов в широком смысле, влекущее за собой разви- тие национальных языков, их (взаимо)обогащение и (взаимо)развитие. Во-вторых, большей переводимости способствует увеличение числа межэтнических контактов. Увеличение контактов между народами спо- собствует более глубокому познанию народами друг друга, что, в свою очередь, приводит к выравниванию национальных менталитетов, к вос- приятию народами тех понятий, которые существуют у других этносов. Показательно в этом отношении высказывание известного французско- го лингвиста и переводоведа Ж.Мунэна: «Исследование вопроса о пере- 82 водимости с русского на французский должно или должно будет счи- таться с сопоставительной типологией обоих языков (в плане чисто описательной лингвистики); но оно уже должно будет принимать во внимание и всю историю контактов между этими языками: переводить с русского на французский в 1960 году - совсем не то, что переводить с русского на французский в 1760 (или даже в 1860) году, когда не было еще и первого французско-русского словаря (1786), когда контакты бы- ли редки. Начиная с XVIII века каждый новый перевод с русского, каж- дое путешествие, каждый рассказ о путешествии приносят новую си- туацию, общую для русского и французского, каждый новый контакт помогает осветить последующие, пока, наконец, не достигает апогея популярность Тургенева, Толстого, Достоевского во Франции, когда контакты охватывают уже миллионы французских читателей, а тем са- мым всякий раз уменьшается степень расхождения и между необщими ситуациями (как языковыми, так и внеязыковыми)» [1. С.118]. Таким образом, вышеизложенное может служить основанием кон- цепции неполной (ограниченной, относительной) переводимости. Концепция неполной переводимости опирается также на утвержде- ние о том, что в процессе коммуникации информация передается лишь частично. Как пишет Юджин Найда, «если согласиться с утверждением, что в процессе перевода не должно быть никаких потерь информации, то тогда не только перевод, но и коммуникация вообще будут невоз- можны» [6. С.63]. При коммуникации любого типа неизбежно происхо- дят потери информации. Даже понимание специалистов, обсуждающих вопрос, который относится к их специальности, вряд ли составляет бо- лее 80%. «Потеря информация является частью любого процесса ком- муникации и, таким образом, потери некоторой части информации при переводе не должны удивлять и не должны служить основанием для сомнений в возможности перевода» [6, С.63]. Если говорить об ограничениях, препятствующих полной перево- димости, то они бывают двух типов: 1) сугубо лингвистические ограни- чения и 2) ограничения, выходящие за пределы лингвистики и опреде- ляемые различиями между двумя культурами. Исследуя проблемы переводимости, понимаемой как возможность вхождения соответствия единице исходного языка в языке перевода, можно выделить ряд лингвистических факторов, препятствующих пол- ей переводимости: 1. Неодинаковая категоризация действительности разными языка- ми; 2. Существование этнографических лакун - лексических единиц, обозначающих реалии носителей ИЯ и не имеющих соответст- вий в ПЯ; 83 3. Ориентация текста на использование специфических особенно- стей низших уровней данного языка; 4. Придание диалектам ИЯ, которым нет соответствий в ПЯ, сти- листической значимости в художественном тексте; 5. Установка автора оригинала на формалистические трюки и за- умь; 6. Использование в тексте игры слов; 7. Употребление в тексте варваризмов. Рассмотрим каждый из этих факторов в отдельности. Рассмотрение такого фактора, как неодинаковая категоризация дей- ствительности разными языками, возвращает нас к вопросу о связи язы- ка и мышления. Язык является средством выражения мысли. Мысль же формируется на основе отражения объективной действительности по некоторым законам, общим для всех людей. Как пишет О.В.Петрова, «будучи средством выражения мышления, язык, таким образом, одно- временно является средством выражения той картины мира, которая складывается в нашем сознании» [7. С. 107]. В сознании разных народов складывается своя, особая картина мира, что определяется, в частности, неодинаковым жизненным опытом представителей разных языковых коллективов. Этот опыт, то есть результаты предшествующих этапов познания действительности фиксируются в языке в виде значений слов, в грамматических категориях языка и т.п. В.З.Панфилов указывает, что «предшествующий уровень познания действительности, в определенной степени зафиксированный в языке, не может не оказывать известного влияния на последующие этапы познавательной деятельности человека, на сам подход познающего субъекта к объектам действительности, в частности, в связи с категоризацией мира в языке» [8. С.29]. Следова- тельно, познание всякого народа национально-специфично, равно как и отражение результатов познания в языке также является национально- специфичным. Конкретными проявлениями неодинакового членения действитель- ности языком являются расхождения в репертуаре и содержании грам- матических категорий, в структуре семантических полей. В качестве примера можно привести русское слово «рука», которому в английском языке имеется два соответствия: hand и arm. В данном случае наличие двух слов в языке, обозначающих разные части одного и того же объек- та, является отражением особенностей мышления носителей английского языка по сравнению с мышлением русскоязычных людей. В процессе перевода на английский язык переводчик вполне может столкнуться с проблемой выбора из двух слов. Например, в предложении «Его ранили в руку» - что имеется в виду, hand или arm? Нельзя сказать, что эта про- блема не может быть разрешена. Здесь возможны две ситуации: либо 84 широкий контекст подскажет, какая именно часть руки имеется в виду, либо - опять же исходя из контекста - переводчик приходит к выводу, что различия в значениях двух английских слов в данном случае не су- щественны, и тогда он вполне произвольно может выбрать любое из них. Отсутствие в языке перевода соответствующей грамматической формы также не является препятствием для перевода. А.Д.Швейцер в качестве примера приводит предложение из произведения Ф.М.Дос- тоевского и его перевод на английский язык: «...Это со мной бывает, точно ребенок» - I am like that sometimes - just like a child. В данном случае видовое значение многократности («бывает») передается за счет введения в текст лексической единицы, а именно наречия sometimes («иногда») [4. С. 101]. В других случаях, как пишет А.Д.Швейцер, семантическое про- странство, охватываемое единой грамматической формой в исходном языке (например, формой прошедшего времени в русском), оказывается разделенным между разными формами языка перевода (например, англ. Past Indefinite и Present Perfect): «Довольно людей кормили сластями, у них от этого испортился желудок (Лермонтов) - People have been fed enough sweetmeats to upset their stomachs. Здесь контекст, привносящий в высказывание значение результативности, позволяет приравнивать форму прошедшего времени («кормили») к Present Perfect (have been fed) [4. С. 102]. Анализ подобных примеров позволяет уяснить, какую важную роль играет контекст в преодолении семантических расхождений, вызван- ных несовпадением структуры семантических полей. Однако не только информация, содержащаяся в контексте, позволяет передать соответст- вующие значения в переводе. Существует фактор более общего харак- тера, обеспечивающий переводимость, а именно общность категорий мышления, отражающихся в языке. «Какими бы разными ни были язы- ки в фонетическом, морфологическом и семантическом планах, как по- разному ни членили бы их носители в своем сознании объективную действительность (а результатом этого различия и являются различия в лексической и лексико-грамматической системах языков), в семантиче- ских категориях любого языка обязательно находят свое отражение ос- новные, фундаментальные категории мышления» [7. С. 107-108]. По- стольку эти категории мышления являются общими для любого народа м обязательно отражаются в языке этого народа, перевод с одного языка на другой становится принципиально возможным. Еще Жорж Мунэн отмечал ограниченность трудностей, возникающих при переводе в свя- ти с неодинаковым членением действительности языком. Именно нали- чие в языках многочисленных универсалий, отражающих общность среды обитания, биологического типа, восприятия окружающего мира и 85 психической организации у всех обитателей нашей планеты, является фактором, способствующим переводимости. Можно, конечно, рассмат- ривать наличие множества слов для обозначения лошадей различной окраски у аргентинских пастухов в качестве фактора, препятствующего полной переводимости, поскольку у этих наименований нет соответст- вий в других языках. Но, как пишет Ж.Мунэн, и это ограничение отно- сительно, поскольку подобные различия в членении действительности обнаруживаются и в пределах одного и того же языка. В распоряжении французских коневодов имеется более двухсот терминов для называния лошадей, неизвестных другим французам. Однако это обстоятельство вовсе не препятствует возможности общения между французами. По- добные различия равным образом могут преодолеваться и при переводе [9. С.36-37]. Значительные трудности при переводе возникают в связи с исполь- зованием в тексте оригинала слов-реалий, то есть таких языковых еди- ниц, которые обозначают объекты материальной культуры, явления жизни, быта, духовной культуры одного народа, отсутствующие у дру- гих народов. Значительная часть таких единиц относится к разряду без- эквивалентной лексики. Отсутствие в ПЯ единицы с тем же значением, что и у единицы ИЯ, в данном случае может быть названо этнографиче- ской лакуной. Наличие в оригинале слов-реалий всегда рассматривалось как фактор, затрудняющий перевод и препятствующий полной перево- димости. Не случайно работа болгарских переводоведов С.Влахова и С.Флорина, посвященная в основном проблемам передачи реалий в пе- реводе, называется «Непереводимое в переводе» [10]. «Непереводимое» - то, что не может быть переведено на другой язык, но обратим внима- ние на то, что это «непереводимое» оказывается в переводе, то есть все- таки переводится! Переводимости отчасти способствует знание получа- телей текста перевода реалий иноязычной культуры. Так, для говоря- щих на русском языке вполне понятны слова «сомбреро», «коррида», «гондола», которые, между тем, являются словами-реалиями. Следова- тельно, о каких-то серьезных проблемах мы можем говорить лишь в том случае, когда реалия действительно неизвестна представителям иной культуры и когда она еще не нашла своего соответствия в другом языке, то есть является безэквивалентной единицей. Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров безэквивалентными словами называют «слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязыч- ными лексическими понятиями» [И. С.42]. Интересно, что, по мнению этих авторов, «такие слова в строгом смысле непереводимы» [П. С.42]. Их можно лишь заимствовать из языка в язык. Например, для англий- ского языка безэквивалентными являются русские ключевые слова ак- туальной социальной тематики советский, большевик, колхоз и т.п., 86 «поэтому их пришлось в свое время заимствовать: soviet, bolshevik, kolkhoz» [11. С.42]. Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров весьма катего- рично заявляют, что «если же безэквивалентное слово не заимствовано (например, из той же социальной сферы: исполком, субботник, дружин- ник), то его ни в коем случае нельзя выразить на иностранном языке с помощью точного соответствия, однословного перевода. В этом случае лексическое понятие приходится описывать, - примерно так, как это делается в толковых словарях» [11. С.42]. Вряд ли можно согласиться с этим утверждением. С.Влахов и С.Флорин, впрочем, как и многие оте- чественные исследователи, довольно подробно анализируют возможные приемы передачи реалий и предлагают целый список таких приемов, составленный на основе изучения переводческой практики [10. С.87- 104; 12]. Этот список включает такие приемы, как транскрипция и транс- литерация (как правило, с соответствующими пояснениями, коммента- риями, сносками, раскрывающими значение заимствованного слова), калькирование, приближенный перевод, описательный перевод. Особо- го внимания заслуживает упоминаемый авторами случай, когда реалия не переводится совсем (нулевой перевод), а содержание слова передает- ся при помощи трансформированного соответствующим образом кон- текста. В качестве иллюстрации приводится пример А.Д.Швейцера с реалией путевка: на английский язык фразу «Сколько стоит путевка на советский курорт?» можно перевести, элиминировав, казалось бы, цен- тральное смысловое звено «путевка»: How much are accommodations at Soviet health resorts? Подобный прием перевода С.Влахов и С.Флорин называют «контекстуальным переводом» [10. С.92-93]. Из вышеизложенного мы можем сделать вывод, что используя один из приемов перевода безэквивалентной лексики, всегда можно передать 1 переводе значение слова-реалии, его понятийное содержание. Слож- нее обстоит дело с воспроизведением в переводе национального коло- рита, который создается в оригинале за счет употребления слова- реалии, и всех коннотативных ассоциаций, связанных с использованием этого слова. А.С.Пушкин вводит в текст «Бахчисарайского фонтана» реалии евнух, гарем, гяур, чубук, щербет, создавая «восточный колорит» поэмы. Понятно, что одной из задач переводчика будет воссоздание соответствующего колорита, и задача эта вполне успешно решается за лет перенесения таких слов в текст перевода, возможно, с соответст- вующими пояснениями. Но, как пишут С.Влахов и С.Флорин, предста- ем себе, что слово щербет попало на глаза сезонному работнику- турку, проживающему на Западе. Наряду с материальным содержанием напиток, вкусный, освежающий - своим колоритом щербет вызовет у него еще множество ассоциаций, связанных с родиной, личных воспо- минаний и переживаний, различных в зависимости от читателя и об- 87 стоятельств, при которых происходит чтение [10. С.105 106]. В некото- рых случаях создание подобных ассоциаций входит в намерение самого автора текста. На память приходит известный фильм Н.Михалкова «Си- бирский цирюльник», в котором отдельные события происходят во вре- мя масленичной недели, масленицы. В переводе на английский язык «масленичная неделя» - Pan-cake Week («блинная неделя»). Англоязыч- ным зрителям фильма эта реалия становится понятна благодаря нали- чию широкого контекста видеоряда, представляющего собой широкое полотно традиционного русского праздника, во время которого люди едят блины, участвуют в кулачных боях «стенка на стенку», посещают балаганы; здесь же ходит мужик с медведем. На этом фоне роль самой реалии «масленичная неделя» в создании русского колорита оказывает- ся не так уж и велика. В большей степени решению этой задачи помога- ет широкий контекст. Но при этом следует учитывать, что восприятие русского зрителя будет отличным от восприятия иностранца: в сознании русского неизбежно возникают ассоциации, связанные с русской исто- рией, ностальгия по старым временам; он помнит об истории этого праздника и обо всем, что с ним связано. Масленица для иностранца - это все-таки не то же самое, что масленица для русского (точно также как американский праздник День благодарения не может одинаково восприниматься американцами и русскими). Возникающие за счет реа- лий ассоциации могут носить весьма личный характер и отличаться у каждого конкретного человека. Воссоздав в переводе на английский язык (точнее - в англоязычной версии фильма) национальный колорит, авторам все же никогда не удастся вызвать у англоязычных зрителей те же ассоциации, что и у русских, в силу их принадлежности к иной куль- туре. Пример подобного рода приводит и Ке Вен-ли. Он пишет, что ки- тайское слово liu, имеющее множество коннотативных и ассоциативных созначений, непереводимо. Английское соответствие willow tree (также как и русское «ива») передает только денотативное значение. «Для анг- лийского читателя это всего лишь дерево и ничего больше. Образы, свя- занные с этим словом, и ассоциации, вызываемые словом в оригинале, недоступны людям, принадлежащим к иной культуре» [13. С.212]. Та- ким образом, вполне успешно можно решить задачу передачи в перево- де содержания слова-реалии, воссоздания национального колорита, но кое-что останется непереданным. Непереводимы ассоциации, даже не личностные, а национально-специфичные и общие для носителей ИЯ, на возникновение которых рассчитывал автор оригинала. И основная причина подобных ограничений переводимости состоит в различиях между культурами. Не случайно Ван Цуолян писал: «Что является са- мым сложным в переводе? Основная трудность проистекает из разли- чий двух культур» [13. С.211]. Ориентация текста на использование специфических особенностей низших уровней языка означает использование в тексте единиц данных уровней для создания определенного коммуникативного эффекта. К низшим уровням языка относятся, прежде всего, уровни фонемный и морфемный. Известно, что даже звуковая и графическая стороны языка приобретают в художественных и иных текстах эстетическую ценность, а поэтому многие авторы пишут о «звукописи», «звуковом символиз- ме», «звуковой инструментовке текста» и т.п. Одним из приемов, осно- ванных на повторении одного и того же звука в тексте, является онома- топея, или звукоподражание. Ономатопея - это изображение какого- либо внеязыкового звучания с помощью схожих с ним звуков [14. С.97]. Звукоподражание в тексте выполняет вполне определенную функцию, которую никак нельзя игнорировать при переводе. Чешский исследова- тель Иржи Левый писал, что «звуковой материал речи приобретает дей- ствительную «значимость», если этим материалом имитируется какой- либо природный звук...» [10. С.244]. Использование в тексте опреде- ленного сочетания разных звуков или регулярное использование одного и того же звука создает определенное настроение, атмосферу, оказывает на читателя некое эстетическое воздействие, которое становится воз- можным именно благодаря тому, что повторение определенного звука в тексте ассоциируется читателем с определенным звуком в реальной действительности. Воспроизвести функцию, выполняемую в тексте ономатопеей, не так-то просто. Дело в том, что в восприятии представи- телей разных языковых коллективов одно и тоже сочетание звуков или регулярное повторение одного и того же звука могут получать разную оценку, то есть эффект от использования ономатопеи, построенной на использовании данного звука, будет разным в зависимости от того, представитель какого языкового коллектива воспринимает текст. На- пример, в известном произведении Э.По «Ворон» эффект шуршания создается за счет использования звука [s]: And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain Thrilled me - filled me with fantastic terrors never felt before [15. C.41] В переводе на русский язык использование этого звука не привело бы к созданию подобного эффекта, а, напротив, вызвало бы совсем иные ассоциации. Исходя из этого, переводчик должен был использо- вать тот же прием, однако, основанный на применении иного звука: Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего... (Пер. М.Зенкевича) Этот пример является подтверждением принципиальной переводи- мости, то есть возможности воспроизведения в переводе таких качеств текста, которые на первый взгляд кажутся абсолютно непередаваемыми в силу своей языковой специфичности. Принципиально в данном случае то, что условием нахождения переводчиком оптимального решения яв- ляется учет функциональной нагрузки используемых единиц. Другими словами, важно не то, какой именно звук использован в оригинале, а то, какой звук выполняет аналогичную функцию в текстах на языке пере- вода. Этот же принцип применим (и неизбежно должен применяться) в тех случаях, когда в тексте оригинала используются диалекты ИЯ, у которых нет соответствий в ПЯ, причем само использование подобных диалектов значимо в смысловом отношении. Понятно, что в данном случае имеются в виду, в основном, территориальные диалекты и в меньшей степени - социальные диалекты (жаргоны, арго). Именно тер- риториальные диалекты, как правило, не имеют однозначных соответ- ствий в других языках - и не могут их иметь! Ибо речь идет об абсо- лютно разном диалектном делении языков, причем каждый диалект ас- социируется с определенной территорией, на которой он распространен. Между тем, будучи использованным в художественном тексте, диалект может выполнять важную функцию, указывая, в частности, на социаль- ный статус говорящего. Подобный пример приводит А.Д.Швейцер [4. С. 16-17]. В комедии Аристофана «Лисистрата» спартанский гонец, не владеющий образцовой аттической речью, изъясняется на дорийском диалекте, что служит средством речевой характеристики, в частности, указывает на более низкий социальный статус этого персонажа. Для правильной передачи этой особенности речи необходимо найти в ПЯ функциональный аналог диалекта, использованного в оригинале. В не- которых переводах этой комедии на английский язык используются ме- стные диалекты английского языка со сходной оценочной коннотацией. В одном из английских изданий спартанский гонец изъясняется на шот- ландском диалекте. В американском издании аналогичную функцию выполняет южный диалект американского варианта английского языка. В переводе комедии, опубликованном в Нигерии, в тех же целях ис- пользуется нигерийский пиджин, пользующийся низким социальным престижем. При этом следует отметить, что использование диалектов переводящего языка как средства воспроизведения диалекта в оригина- ле приводит к устранению национального колорита произведения, что противоречит принятой в нашей стране традиции. Поэтому в переводе на русский язык для речевой характеристики персонажа используется не территориальный диалект, а отдельные элементы разговорной речи, просторечия и именно таким образом дается указание на более низкий 90 по сравнению с другими персонажами социальный статус спартанского гонца. То есть в качестве функционального аналога выступают средства совсем иного уровня. Как мы уже сказали, одним из факторов, ограничивающих перево- димость, является установка автора оригинала на формалистические трюки и заумь. Примеры подобных произведений художественной ли- тературы не так уж редки. Достаточно вспомнить русских символистов начала XX века, которые выражали в своих произведениях свое миро- ощущение весьма необычным способом. В результате рождались мало- понятные стихи, воплотившие в себе определенные эстетические взгля- ды их создателей. Малопонятность произведения еще не означает, что оно не найдет своего читателя. Напротив, малопонятные, противореча- щие здравому смыслу произведения для многих любителей поэзии об- ладают особой прелестью. То есть они производят на них определенный эффект. Для примера приведем известные строки В.Я.Брюсова: Бриллиантовые руки На эмалевой стене Полусонно чертят звуки В звонко-звучной тишине. По мнению Л.К.Латышева, «неудобно» говорить о смысле этих строк, «ибо «смысл» этих стихов заключается в отсутствии смысла, рас- считанном, однако, на определенный коммуникативный эффект» [5. С. 104]. Несомненно, эти строки В.Я.Брюсова имеют определенный ху- дожественный смысл, точно так же как и стихотворение А.Крученых, казалось бы, бессмысленное с житейской точки зрения: Дыл, бул, щыл, убещур скум вы со бу р л эз. И все же даже такие произведения имеют определенный смысл, по- скольку они несут сообщение, а именно сообщение о своей бессмыс- ленности. Являются ли подобные произведения абсолютно непереводимыми? Вряд ли. Как один из вариантов мы можем представить случай, когда переводчик воссоздает средствами ПЯ ту ситуацию, которая описана в оригинале. Это вполне возможно в случае с произведением ВЛ.Брюсова. Естественно, результирующее произведение будет понят- 91 но получателю в той же степени, что оригинал - получателю оригинала. Но будут ли аналогичными коммуникативные эффекты, производимые двумя текстами на своих получателей? Скорее всего, нет. Следователь- но, следует пойти по иному пути, а именно: создать, используя средства ПЯ, текст, обладающий - с точки зрения получателя перевода - теми же характеристиками, что и оригинал (та же степень непонятности, та же эстетика, тот же потенциал воздействия на чувства читателя, то есть аналогичная способность производить аналогичный коммуникативный эффект). Как пишет С.А.Семко, «заумь обладает почти стопроцентной переводимостью, так как ее легко заменить равноценной по эффекту заумью, а то и просто транслитерацией [5. С. 105]. Это утверждение вполне справедливо по отношению к переводу таких произведений, как приведенное стихотворение А.Крученых. Таким образом, мы можем заключить, что установка автора оригинала на формалистические трюки и заумь относится к тем факторам, которые препятствуют полной пере- водимости, что не означает принципиальной невозможности перевести подобные тексты. Использование в тексте (как правило, художественном) языковой игры (или игры слов) вызывает значительные трудности в процессе пе- ревода. В качестве примера приведем отрывок из романа М.А.Шоло- хова «Тихий Дон», где язык используется в «магической функции»: «Только монархия может спасти Россию. Только монархия! Само про- видение указывает этот путь нашей родине. Эмблема советской власти - серп и молот, так? - Кожарин палочкой начертил на песке слова «молот» и «серп», потом впился в лицо Григория горячечно блестящими глазами: - Читайте наоборот. Прочли? Вы поняли? Только престолом окончится рево- люция и власть большевиков! Знаете ли, меня охватывает мистический ужас, когда я узнал об этом! Я трепетал, потому что это, если хотите, - бо- жий перст, указывающий конец нашим метаниям» [5. С.95-96]. По вполне понятным причинам переводчик не может отказаться от передачи игры слов. При этом сразу же становится ясно, что английские соответствия слов «молот» и «серп» («hammer», «sickle») не могут быть использованы для перевода, поскольку их прочтение «наоборот» дает бессмысленное сочетание букв, лишенное какого-то бы ни было содер- жания и, следовательно, не «указывающее на конец нашим метаниям». Однако одну игру слов можно заменить другой игрой слов, несущей тот же смысл. В любом случае одним из требований к используемой в пере- воде игре слов должно быть наличие слова, являющегося символом мо- нархии. В качестве возможного варианта можно взять слово «звезда» (по-английски - star). Простая перестановка первых двух букв дает нам английское слово tsar - «царь». В конце концов, можно, используя это 92 слово, воспользоваться тем же приемом, что и в оригинале, то есть про- читать это слово наоборот, и тогда мы получим вариант rats! - воскли- цание со значением «чепуха!», «чушь!» (то есть власть большевиков ничем хорошим не закончится, все это чепуха). В этом примере обыг- рывается, хотя и по-другому, совсем иное слово, чем в оригинале. Мож- но сделать вывод, что именно отказ от использования прямых соответ- ствий слов, обыгрываемых в оригинале, является основным принципом передачи языковой игры в переводе. Это положение можно проиллюстрировать и примером, упоминае- мым Н.Галь. «Человек пришел посмотреть на торжественную и скорбную про- цессию - хоронят королеву. - I'm late? - говорит он. И ему возражают: Not you, sir. She is. У английского слова late - два значения. Герой спрашивает, имея в виде первое значение: Я не опоздал? И слышит в ответ второе значение: Вы не покойник, сэр. Как быть? Переводчику пришлось отказаться от игры буквальной, на двойном смысле этого слова, и обыграть нечто соседнее. - Все кончено? - Не для вас, сэр. Для нее». И Нора Галь заключает: «Слово обыграно другое, а смысл и на- строение сохранились - ничего не отнято у автора, не прогадал и чита- тель» [16. С. 165]. Использование в тексте заимствований из греческого и латинского пиков, то есть варваризмов, также может ограничивать переводимость. Рассмотрим следующий пример. В романе Ф.Рабле «Гаргантюа и Пан- тагрюэль» один из персонажей говорит на своеобразном языке, в кото- ром латинские лексемы облачены в чисто французскую грамматику (к латинским корням прибавляются французские грамматические оконча- ния). Н. Любимов использует в переводе на русский обратный прием, добавляя латинские окончания и форманты к русским корням (ожида- мус, такум и сякум, обдираре). Казалось бы, решение найдено. Однако это решение не позволило переводчику точно воспроизвести коммуни- кативный эффект, передать смысл используемого персонажем приема. У Рабле лимузинский школяр стремится говорить на лучшем француз- ском языке, подделываясь под речь парижан. Он наивно полагает, что его латинизированная речь отвечает нормам столичной речи. У Люби- мова создается впечатление, что школяр стремится говорить на латыни для большей учености, не зная толком этого языка. В целом перевод состоялся, но с некоторым искажением коммуникативного эффекта. 93 До сих пор мы рассматривали чисто лингвистические факторы, ог- раничивающие переводимость, то есть те формальные свойства текста, которые препятствуют осуществлению перевода в максимально полном объеме. Однако очень часто в качестве подобных факторов выступают явления, относящиеся не к формальной, а к содержательной стороне текста. Речь идет о самих элементах содержания, об описываемых в тексте событиях и фактах, которые в силу своей национально- культурной специфичности могут быть чужды культуре и восприятию читателя перевода. Правда, только в том случае, если они переносятся в текст перевода непосредственно, без каких-либо изменений и коммен- тариев. В частности, в качестве одного из ограничений переводимости мы упоминали использование в тексте оригинала слов-реалий. Однако реалия - это не просто некий предмет или явление, во многих случаях это элемент иной культуры, отсутствующий в принимающей культуре, это своего рода символ иного образа жизни. Как мы убедились, можно решить чисто формальную проблему - найти в ПЯ или создать, исполь- зуя средства ПЯ, соответствие слову-реалии. Но все равно есть опас- ность, что в самом содержании что-то останется непонятным или странным читателю перевода. Отсюда возникает представление о так называемой «культурной непереводимости» (термин предложен Дж.Кэтфордом). В качестве примера Дж.Кэтфорд приводит японское слово юката - свободный халат с поясом, который носят мужчины и женщины; он выдается постояльцам японских гостиниц и предназначен для дома и улицы. На английский язык японское слово обычно перево- дят словами dressing-gown, bath robe, house-coat, pyjamas, night-gown. Иногда переводчики используя транслитерацию, переносят японскую единицу в английский текст. В некоторых случаях используется давно ассимилировавшееся в английском языке слово kimono. Дж.Кэтфорд в качестве примера приводит предложение, которое могло бы быть переводом с японского языка на английский: After his bath he enveloped his still-glowing body in the simple hotel bath-robe and went out to join his friends in the cafe down the street. Возможный перевод на русский: После бани он накинул на еще го- ревшее тело простой гостиничный халат и вышел на улицу, чтобы по- сидеть с друзьями в кафе. У англоязычного или русскоязычного читателя такое предложение вызвало бы недоумение. Ситуация, привычная с точки зрения японского получателя, производит странное впечатление на получателя, воспри- нимающего ее через призму английской или русской культуры. «Куль- турный шок» вызывает и само сочетание «гостиничный халат» (хотеру- но юката) и указание на то, что этот халат носят на улице. По мнению Кэтфорда, в подобном случае коммуникация между от- 94 правителем исходного текста и получателем текста перевода может быть полноценной только при наличии соответствующего комментария переводчика. Из приведенного примера следует, что различия в особенностях менталитета разных народов препятствуют полной переводимости. То, что для представителей одного этноса кажется вполне закономерным, для другого народа может быть непонятно или неестественно. Так, С.А.Семко, ссылаясь на К.Рехо, пишет, что не так давно японские пере- водчики «Воскресения» Л.Толстого заканчивали свои переводы либо счастливым браком Катюши Масловой с князем Нехлюдовым, либо ее положительной оценкой его предложения жениться на ней. Дело в том, что в японской литературе образ падшей женщины из бедной семьи, проданной в публичный дом, а затем возвращающейся к нормальному супружеству, весьма распространенный мотив, не имеющий трагиче- ского смысла, поэтому японцам трудно было понять финал толстовско- го романа: отказ Катюши от предложения Нехлюдова выйти за него замуж [5. С.97-98]. Таким образом, переводимость возможна и в этом случае, но при условии использования соответствующих переводческих приемов, по- зволяющих восполнить недостаток у получателей перевода информа- ции, необходимой им для адекватного понимания описываемых собы- тий. В качестве явлений, препятствующих переводимости, можно рас- сматривать и те, которые относятся к надтекстовому уровню. Здесь мо- жет идти речь об отсутствии в принимающей культуре литературного жанра, к которому принадлежит текст оригинала, либо об отсутствии соответствующей стихотворной формы. Это, однако, не означает прин- ципиальной непереводимости таких литературных произведений, а лишь некоторые сложности в освоении чужой культуры через перевод. Дело в том, что в процессе перевода художественного текста возможно освоение не только иноязычных лексических единиц, но и инохудоже- ственной модели, в результате чего в переводных, а затем и оригиналь- ных текстах на ПЯ под влиянием переводов появляются такие феноме- ны, как верлибр, рубайи, хокку, шаири и т.п. Все это можно рассматри- вать как заимствование определенных инохудожественных моделей, а значит - и освоение чужой культуры. В свое время русскоязычных чи- тателей поражали своей необычностью - и красотой - японские хокку в переводе В.Марковой, подобные следующему: Сумрак над морем. Лишь крики диких уток вдали Смутно белеют. 95 Как пишет С.А.Семко, построение русского транслята по модели хокку само по себе можно рассматривать как ознакомление русских с японской культурой и обогащение русской культуры. Русских читате- лей поначалу поражает форма подобных стихотворений, но через какое- то время они к ней привыкают и начинают чувствовать ее прелесть, а некоторые русские поэты даже сами пробуют сочинять хокку [5. С.99]. Все вышеизложенное доказывает принципиальную возможность перевода с одного языка на другой язык, хотя и с некоторыми ограниче- ниями, которые, однако, не препятствуют достижению межъязыковой коммуникации в достаточно полном объеме. Основным фактором, спо- собствующим переводимости, следует считать взаимообогащение язы- ков и взаимообогащение культур. На каждом новом историческом этапе развития общества переводимость становится все более полной, чему способствует все большая общность национальных языков и культур. Как писал украинский поэт А.Л.Кундзич, «переводя, писатель изыски- вает выразительные средства, до тех пор скрытые в языке. Видя перед собою образ, он на базе своих слов вводит в употребление новые пере- носные значения, неологизмы, крылатые слова, обозначает с помощью своей лексики новые понятия, перенимает средства - не лексику и не грамматический строй, а средства лаконизма, инструментовки, типиза- ции образов, эмоционального напряжения - и вообще осваивает средст- вами своего языка культуру другого народа, следовательно, и культуру его языка» [17. С.43]. В заключение отметим, что сейчас уже все меньше встречается сто- ронников концепции непереводимости. Это объясняется тем, что в по- следнее время в теории перевода возобладал подход, согласно которому перевод рассматривается в широких рамках межъязыковой коммуника- ции. При таком подходе рассуждения о многочисленных трудностях, связанных с передачей значений отдельных языковых единиц или язы- ковых особенностей текстов, утрачивают свою значимость и уж никак не могут служить обоснованием непереводимости. Перевод как состав- ная часть межкультурной коммуникации не встречает непреодолимых препятствий. Он возможен во всех случаях. Другой вопрос - в какой степени он возможен? В этом отношении показательны слова П.М.Топера: «...перевод был всегда демократичен по своим задачам - он делается прежде всего для тех, для кого оригинал, по незнанию язы- ка, недоступен. При таком общественно-функциональном подходе во- прос о принципиальной «переводимости» или «непереводимости» ста- новится вторичным, подчиненным по отношению к вопросу о пределах переводимого в каждом данном конкретном случае» [18. С.35]. 96 Примечания 1. Цит. по: Ф е д о р о в А. В. Основы общей теории перевода (лин- гвистические проблемы). 4-е изд. М.: Высш. шк., 1984. 2. Цит. по: Р е в з и н И. И., Р о з е н ц в е и г В. Ю. Основы общего и машинного перевода. М.: Высш. шк., 1964. С. 69. 3. Бархударов Л. С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода). М.: Междунар. отношения, 1975. 4. Ш в е й ц е р А. Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. М.: Наука, 1988. С.102. 5. С е м к о С. А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн: Валгус, 1988. 6. Nida Eugene A. A Framework for the Analysis and Evaluation of Theories of Translation//Translation: Applications and Research/ Ed. by Richard W.B r i s 1 i n. New York, Gardner Press, Inc., 1976. 7. П е т р о в а О. В. Местоимения в системе функционально-семан- тических классов слов. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989. 8. П а н ф и л о в В. 3. Философские проблемы языкознания. М.: Наука, 1977. 9. Комиссаров В. И.Общая теория перевода. М.: ЧеРо, 1999. 10. Влахов С., Ф л о р и н С. Непереводимое в переводе. М.: Между- нар. отношения, 1980. 11. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как ино- странного. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Рус. яз., 1990. 12. П е т р о в а О. В. Введение в теорию и практику перевода: Учебное пособие. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2000. 13. KeWen-Li. Culture and Idiomaticity in Translation/'/Babel. V.42. № 4. 14. Кузнец М. Д.,Скребнев Ю. М. Стилистика английского языка. Л.: Учпедгиз, 1960. 15. Рое, EdgarAllan. Prose and Poetry. Moscow: Raduga Publishers, 1983. 16. Галь Нора. Слово живое и мертвое (Из опыта переводчика и редактора). 4-е изд., доп. М.: Книга, 1987. 17. К о п а н е в П. И., Б е е р Ф. Теория и практика письменного пере- вода. Часть 1. Перевод с немецкого языка на русский. Минск: Вы- шэйшая школа, 1986. 18. Тонер П. М. Перевод в системе сравнительного литературове- дения. М.: Наследие, 2000. 97 |
Похожие:
 |
Компьютерный практикум по курсу «Математическое моделирование в экологии».... |
|
Согласовано утверждаю Белокалитвенский почтамт, 347040, ул. Петрова 37, г. Белая Калитва, Ростовская область |
|
Самые успешные pr-кампании в мировой практике Перевод О. В. Варламовой, Д. Е. Карманова, А. В. Кузнецова, В. А. Лисова, Ю. О. Петрова, А. В. Полунина |
 |
Петрова Марина Геннадьевна Более 17 лет международного опыта работы в сфере трансформационных тренингов и бизнес образования |
|
«мвз им. М. Л. Миля», именуемое в дальнейшем «Покупатель», в лице... |
|
Петрова Василия Васильевича список печатных работ Рецепты: Учебно-методическое пособие для студентов факультета ветеринарной медицины и слушателей фпк |
|
О. В. Петрова М. П. (личная подпись) Заказчик: Государственное бюджетное учреждение социального обслуживания Ярославской области Гаврилов-Ямский дом-интернат для престарелых... |
|
Диагностика и лечение рака молочной железы у мужчин Федеральное государственное бюджетное учреждение «Научно-исследовательский институт онкологии имени Н. Н. Петрова» Министерства здравоохранения... |
|
Диагностика и лечение билатерального рака молочной железы Федеральное государственное бюджетное учреждение «Научно-исследовательский институт онкологии имени Н. Н. Петрова» Министерства здравоохранения... |
|
Программа «Истоки» С. Л. Новосёлова, Л. Ф. Обухова, Т. И. Осокина Л. Н. Павлова, Г. Н. Пантелеев, Л. В. Пантелеева, л а. Парамонова, ва. Петрова, Э.... |
|
«Клинико-морфологические особенности и лечение операбельного рака... «Научно-исследовательский институт онкологии имени Н. Н. Петрова» Министерства здравоохранения Российской Федерации |
|
Клинико-популяционная оценка эффективности оказания медицинской помощи... ... |
|
Скотт Лилиенфельд Стивен Линн Джон Русио Барри Бейерстайн 50 великих... Перевод с английского Олега Епимахова Художественное оформление Петра Петрова |
|
Гигиенические требования к производству и безопасности парфюмерно-косметической продукции Измерова Н. И., Безрукавникова Л. М., Богачева Н. А., Зильберг Л. Л., Иванова Л. А., Капралова О. А., Косульникова Н. А., Мальцева... |
|
Петрова Л. В., О. В. Коришева Финансы железных дорог: Методические... Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Московский государственный... |
|
«Особенности хирургического этапа лечения рака молочной железы после... Федеральное государственное бюджетное учреждение «Научно-исследовательский институт онкологии им. Н. Н. Петрова» Министерства здравоохранения... |