ГЛАВА 2. Содержание и специфика образа российской семьи
2.1. Исторический опыт трансформации образа российской семьи
В российской истории семья всегда занимала особое место. В ней формируется база гражданской и национальной культуры, посредством нее передаются модели социального поведения, осуществляется воспроизводство общества.
Cложно переоценить значение семьи как базового элемента в иерархии демографических образований. Вполне справедливым является мнение о том, что население страны, региона, населенного пункта представляет собой не столько совокупность отдельных людей, сколько совокупность семей85.
Положение института семьи в нынешнем российском обществе, нуждается в целенаправленном изучении. Традиционная семья, осуществлявшая расширенное воспроизводство населения и эффективное воспитание подрастающих поколений, лишилась своих прежних позиции. Сегодня российская семья постоянно испытывает разрушительное воздействие чужеродных ценностей, ошибочной идентификации. Разрушение это тем печальнее, чем менее осознанна драма обесценивания семейного образа жизни, которая разыгралась на наших глазах86.
Специальные исследования свидетельствуют о том, что в Российской империи вплоть до конца XIX века доминировал традиционный тип брачности, характеризующийся такими признаками как ранняя брачность и всеобщность брака. Исключения касались лишь небольшого числа людей, (не вступавшие в брак по состоянию здоровья, монашествующие и т.п.). Согласно статистическим данным 2-й половины XIX – начала XX вв., лишь около 4% мужчин и 5% женщин оставались вне брака к возрасту 45-49 лет 87.
Статистика межстрановых ретроспективных сравнений88 позволяет отметить, что в государствах Европы подобный тип брачности в тот же период существовал, в основном, в регионах преобладания православной культуры: (в Сербии, Болгарии, Румынии и в Греции). В числе католических и протестантских государств подобные показатели наблюдались лишь в Венгрии.
Таблица 4
Доля людей в возрасте 45-49 лет, не состоявших в браке
в населении некоторых странах Европы и Америки
на рубеже XIX и XX вв., в %89
Страна, год*
|
Женщины
|
Мужчины
|
Страна, год*
|
Женщины
|
Мужчины
|
Швеция, 1900
|
19,0
|
13,0
|
Австралия, 1901
|
9,3
|
22,4
|
Бельгия, 1900
|
17,1
|
16,1
|
США, 1900
|
8,6
|
12,0
|
Швейцария, 1900
|
17,0
|
16,0
|
Чехия, 1910
|
8,5
|
6,2
|
Нидерланды, 1900
|
14,0
|
13,0
|
Польша, 1900
|
7,8
|
6,1
|
Англия и Уэльс, 1901
|
13,4
|
11,0
|
Европейская Россия, 1897
|
5,0
|
4,0
|
Австрия, 1900
|
13,0
|
11,0
|
Греция, 1907
|
4,0
|
9,0
|
Канада, 1911
|
12,0
|
15,1
|
Венгрия, 1900
|
4,0
|
5,0
|
Франция,
1901-1905
|
11,2
|
10,4
|
Румыния, 1899
|
3,0
|
5,0
|
Италия, 1901
|
10,9
|
10,9
|
Япония, 1920
|
1,9
|
2,3
|
Испания, 1900
|
10,2
|
6,4
|
Болгария, 1900
|
1,0
|
3,0
|
Германия, 1900
|
10,1
|
8,2
|
Сербия, 1900
|
1,0
|
3,0
|
До середины XIX в. возраст вступления в брак российских женщин составлял 16 лет, а мужчин – 18. Брачный возраст поднялся для мужчин (до 24–25 лет) и для женщин (18 лет –22 года) лишь с 1874 г. после введения в России всеобщей воинской повинности. Тем не менее, это не помешало нашим предкам на момент первой переписи населения (1897 г.) продемонстрировать один из самых низких показателей среднего брачного возраста (для женщин – 21,4 года, для мужчин – 24,2 года)90.
Рис. 2. Средний возраст вступления в первый брак
в некоторых странах мира на рубеже XIX-XX вв.
До начала 90-х годов прошлого столетия в России еще сохранялась достаточно ранняя модель брачности. Переписью населения 1989 г. в возрасте 20-24 года было зафиксировано менее 60% мужчин и 33% женщин еще не вступивших в брак, в возрасте 25-29 лет таковых оставалось только 21% мужчин и 12% женщин. По данным переписи населения 2002 г., в XXI веке ситуация кардинально переменилась: в возрасте 20-24 года трое из четырех мужчин и более половины женщин (53%) никогда не состояли в браке, в возрасте 25-29 лет – треть мужчин и пятая часть женщин.
В соответствии со сложившимися тенденциями подвергся существенным изменениям как средний возраст вступления в брак, так и средний возраст материнства. За короткое время, прошедшее между двумя переписями населения (1989–2002 гг.), этот показатель существенно повысился: для мужчин на 2 года, для женщин – на 1,5 года и составил 25,8 года для женихов и 23,1 года для невест91. Важно отметить, что до начала 1990-х гг. демографы фиксировали, наоборот, снижение возраста вступления в первый брак и лишь с 1993 г. этот возраст стал увеличиваться92. За короткий период между 1994 и 2002 гг. увеличение возраста вступления в брак было столь значительным, что едва ли ему имеется аналог во всей предшествующей истории России: разрыв при увеличении среднего возраста вступления в первый брак за межпереписной период составил для мужчин 1,6-1,8 года и для женщин – 1,7-1,8 года93.
Сходим образом средний возраст матери при рождении ребенка в 2009 г. достиг 27,4 лет. С 1995 г. этот показатель повысился на 2,4 года и, судя по наметившейся тенденции и опыту других стран, в ближайшей перспективе позднее материнство, может стать для России детородной нормой. Трансформация возрастной модели брака и рождаемости, ее постепенное «старение» ведет к сокращению периода активной репродукции (детородного периода), что автоматически повлечет уменьшение вероятности последующих рождений.
В целом же во всех возрастных группах численность лиц, никогда не состоявших в браке насчитывала почти 25 млн. человек (пятая часть взрослого населения страны), это на 7 млн., или на 40% больше, чем в 1989 году94.
Парадоксально, но происходящее снижение числа браков наблюдается на фоне благополучной половозрастной структуры последних лет, поскольку в данный период в брачный возраст вступает поколение демографического всплеска 1982-1988 годов. Предполагается, что действие этого фактора может продлиться не позднее 2012-2014 гг., после чего вновь произойдет резкое ухудшение ситуации.
Влияние нынешней половозрастной структуры легко проследить на примере статистики предыдущего десятилетия, когда соотношение возрастных контингентов было менее благоприятно. Так, с 1990 по 2000 гг. абсолютное число браков в России сократилось на 422,7 тыс. или на 32% – с 1319,9 тыс. браков в 1990г. до 897,3 тыс. в 2000 г.
По предположению некоторых исследователей, снижение доли официальных браков и рост числа лиц «никогда не состоявших в браке» в определенной степени происходит за счет увеличения в брачно-семейной структуре доли нерегистрируемых союзов/сожительств (т.н. «гражданских браков»)95.
Результирующей характеристикой, отражающей итог процессов брачности и разводимости на определенный момент времени, является брачное состояние общества. По данным трех последних переписей населения, прошедших в 1989 2002, 2010 гг., распределение по брачному состоянию мужчин и женщин в возрасте 16 лет и более, включая лиц до 16 лет, указавших состояние в браке, выглядело следующим образом (табл. 5).
Таблица 5
Брачная структура российского населения
по итогам переписей населения 1989, 2002 и 2010 гг. 96
Годы
|
Состоящие в браке
(всего):
|
В зарегистрированном браке
|
В незарегистрированном браке
|
Никогда не состоявшие в браке
|
Вдовые
|
Разведенные и разошедшиеся
|
Не указавшие состояние в браке
|
1989
|
72 477,2
тыс. чел.
|
–
|
–
|
17 858,9
тыс. чел
|
12 295,2
тыс. чел.
|
7 976,6
тыс. чел.
|
419
тыс. чел.
|
1989
|
653 на
1000 чел.
|
–
|
–
|
161 на
1000 чел.
|
111 на
1000чел.
|
72 на
1000 чел.
|
4 на
1000 чел.
|
2002
|
67 900,6
тыс. чел.
|
61 271,15 тыс. чел.
|
6 629,5 тыс. чел.
|
24 922,8 тыс. чел
|
13 581,6 тыс. чел
|
11 186,2 тыс. чел
|
1252,3
тыс. чел
|
2002
|
571 на
1000 чел.
|
515 на 1000 чел.
|
56 на
1000 чел.
|
210 на
1000 чел.
|
114 на 1000чел.
|
94 на
1000 чел.
|
11 на
1000 чел.
|
2010
|
66 464,6
тыс. чел
|
57653,9
Тыс. чел
|
8 810,7
тыс. чел
|
24 021,3
тыс. чел
|
13782,1
тыс. чел
|
11 681,1
тыс. чел
|
3 747,3
тыс. чел
|
2010
|
555 на
1000 чел.
|
481 на
1000 чел.
|
74 на
1000 чел.
|
201 на
1000 чел.
|
115 на
1000чел.
|
98 на
1000 чел.
|
31 на
1000 чел.
|
Если кратко интерпретировать данные таблицы, согласно представленной хронологии бракоразводных событий, то можно с уверенностью констатировать, что отчетливо наметилась негативная тенденция деградации института семьи.
За два последних десятилетия число россиян, состоящих в браке, сократилось более чем на 6 млн. человек. В относительном исчислении доля людей, называющих себя семейными, изменялась следующим образом: в 1989 г. – 653 на 1000 человек; в 2002 г. – 571 на 1000 человек; в 2010 г. – 555 на 1000 человек. При этом контингенты бракоспособного возраста (лица старше 16 лет) за этот же период увеличились на 8,7 млн. человек – с 111 млн. в 1989 г. до 119,7 млн. человек в 2010 г.
Рис. 3. Брачная структура российского населения по итогам переписей населения 1989, 2002 и 2010 гг.
К сожалению, итоги предпоследней переписи населения (1989 г.) не дают возможности оценить распространенность внебрачных сожительств на тот момент. Однако, по результатам переписей 2002 и 2010 гг. отмечается существенный рост этого антисемейного явления. За указанный восьмилетний период число сожительствующих внебрачных пар увеличилось более чем на 1 миллион (3%) и охватило 4,4 млн. человек или 13,2% от общего числа семей. Ниже проблема т. н. «гражданских браков» и их социальных последствий будет рассмотрена более обстоятельно.
В то же время значительно увеличился процент безбрачия. По данным последней переписи в России насчитывается свыше 24 млн. человек, никогда не состоявших в браке, что почти на 6,2 млн. больше, чем в 1989 г.
При сопоставлении данных о разводах, обнаруживается существенный рост последних по результатам всех трех переписей. Если в 1989 г. на 1000 человек приходилось 72 разведенных и разошедшихся, то к 2002 г. этот показатель вырос до 92, а к 2010 г. – до 98 на 1000 человек. В абсолютных значениях данная категория граждан за период с 1989 по 2010 гг. увеличилась с 8 до 11,7 млн.
По результатам всех указанных выше переписей число, состоящих в браке женщин, традиционно превышало число, состоящих в браке мужчин на: 28 тыс. чел. – в 1989 г.; на 65 тыс. чел. – в 2002 г.; на 51 тыс. чел. – в 2010 г.
Фундаментальной основой семейной жизни в российской истории всегда выступала процедура социального признания. Важнейшим условием заключения брака была процедура его общественного одобрения, включающая главным образом, церковную регистрацию. Собственно без церковного освящения новой семьи союз мужчины и женщины не являлся браком. Ответственное отношение к церковным предписаниям определяло любые отношения («сводные» браки без свадьбы и венчания, тайные браки – «уводом», «убегом»), не узаконенные венчанием, как нелегитимное сожительство.
К сожалению, именно внебрачная модель отношений сегодня получила значительную популярность среди российских граждан.
К моменту переписи 2010 г., было установлено, что рост таких союзов продолжился и составил более чем 3%. В результате число людей, придерживающихся данной формы отношений, только за период с 2002 по 2010 гг. увеличилось более чем на 1 миллион и достигло 4,4 млн. человек или 13,2% от общего числа семей97.
Внебрачные сожительства продолжает играть отрицательную роль и в демографическом развитии России. Антирепродуктивный эффект распространения внебрачных сожительств легко продемонстрировать тем, что уровень рождаемости в рамках «гражданских браков» как минимум в два раза ниже, чем в легитимных семьях98. При проведении в 2009 г. исследования «Семья и рождаемость» в 3-х субъектах РФ (Республика Марий Эл, Нижегородская и Тверская области), установлено, что либерализация отношения к оформлению брака обуславливает более низкую репродуктивную ориентацию. Подростки, считающие регистрацию брака обязательной и предшествующей началу супружеских отношений, называли в среднем существенно более высокие и желаемое, и ожидаемое числа детей. Так, например, у тверских подростков, которые полагают, что брак нужно зарегистрировать прежде, чем начинать жить вместе, среднее желаемое число детей составляет 2,26, а ожидаемое – 2,06. Те же, кто считают, что сначала надо пожить вместе для проверки своих чувств, а уж потом регистрировать брак, эти показатели равны (1,91 и 1,58 соответственно)99.
Относительно раннему вступлению в брак и всеобщей брачности вплоть до начала ХХ в во многом способствовала расширенная многопоколенная разветвленная семья и существовавшая в ней форма хозяйственно-экономических связей. Нормы обычного права и сложившиеся семейные традиции поощряли женатого сына оставаться вместе с родителями и быть включенным в общесемейную хозяйственную деятельность. Детям, вступавшим в брак, не обязательно было формировать отдельную хозяйственную единицу и сразу обладать экономической самостоятельностью. Заботу о женатых детях на этапе формирования новой молодой семьи в расширенной семейной системе брали на себя родители и другие родственники, образовывавшие единое домохозяйство (двор, подворье). В таких социальных условиях молодость и даже юность не являлась препятствием для заключения брака, ни в жилищном, ни в хозяйственно-экономическом аспектах, но скорее, наоборот, была во всех отношениях наиболее благоприятным периодом для образования семьи.
Уместно обратить внимание и на тот факт, что в соответствии с историческими данными понятия «семья», «двор», «домохозяйство» применительно к XVIII – началу XX вв. были тождественными и подразумевали совокупность близких родственников, живших вместе и имевших общее хозяйство.
Крестьянские семьи, составлявшие подавляющее большинство населения, были многодетными и многопоколенными, в их структуре обычно было представлено три-четыре поколения (Таблица 6). Средний размер домохозяйства в европейской части России в прежние времена выглядел следующим образом: 1710 г. – 7,6 чел., 1850 г. – 8,4, 1897 г. – 5,8, 1900-е гг. – 6,1, 1917 г. – 6,2 чел.100.
Таблица 6
Структура брачности и рождаемости российского населения
до начала XX века
Критерии
|
Мужчины
|
Женщины
|
Возраст вступления в первый брак
|
24–25
|
21–22
|
Возраст при рождении первого ребенка
|
26–27
|
23–24
|
Возраст при рождении последнего ребенка
|
42–44
|
39–40
|
Продолжительность предстоящей жизни при рождении последнего ребенка
|
24–25
|
27–28
|
Среднее число рождений на одну крестьянку
|
|
7–8
|
Между тем величина домохозяйства (семьи) является важным показателем уровня рождаемости и межпоколенных связей. Известно, что распространенность сложных семей и уровень рождаемости косвенно взаимосвязаны, так как наличие в семье представителей старшего поколения создает благоприятные условия для ухода за детьми. Проследить тенденции изменения размера семьи помогает сравнение показателей статистики Российской Империи и СССР. В соответствии данными местных переписей 1880-х гг. по 21 губернии Европейской части страны, средний размер крестьянского двора - семьи составлял 6,05 душ. К 1923 и 1927 гг. данный показатель уменьшился до 5,16, и 5,11 душ соответственно101.
Сообразно укреплению советской модели семьи усиливался психологический разрыв между поколениями, подвергалась эрозии расширенная семейная структура. К 90-м гг. ХХ в. только 3,6% семей, объединяли две или три брачные пары102. Учитывая этническую дифференциацию семейных практик можно с высокой вероятностью предположить, что даже этот ничтожно малый процент обязан своим существованием мусульманским (Северный Кавказ) и буддистским регионам (Тува, Калмыкия, Алтай), основная же часть населения уже долгое время живет в нуклеарных семьях.
Важными факторами снижения среднего размера семьи стали, наряду с вышеизложенным, быстрый рост количества разводов и внебрачных беременностей, о которых будет сказано далее.
В качестве адекватного отображения девальвации семейных ценностей может рассматриваться статистика разводов. Результаты обесценивания семейного образа жизни проявились в значительном росте числа разводов в довольно короткие сроки: с 1,5 - в 1960 г. до 4,4 – в 1992 г. в расчете на 1000 человек. Подобный разрыв по сравнению с 1960 г. отмечается и сегодня103.
По данным Росстата за последние шесть месяцев 2012 года, на каждые 100 браков приходится 65 разводов. Так, с января по июнь 2012 г. в России было создано 467,5 тысяч новых семей и зафиксировано 302,7 тысячи разводов.
Значительный показатель разводов присущ для многих современных стран. Тем не менее, именно наша страна в последние годы занимает одно из первых мест в мире по расторжению браков. Прежде «лидерство» по данному параметру принадлежало США, однако, с 1995, Россия стала регулярно первенствовать в этом безрадостном рейтинге.
Рис.4. Соотношение браков и разводов в России в первом полугодии 2012 г.
В государствах, составляющих лидирующую группу по показателю разводимости, последний в 2006–2007 гг. выглядел так: Россия – 4,8, Украина – 3,8, США – 3,7, Белоруссия – 3,6, Литва и Латвия – 3,3, Куба – 3,2, Чехия – 3,0, в Эстония – 2,8, Дании – 2,6 на 1000 жителей. Разрыв в коэффициентах разводимости особенно нагляден, если сопоставить данные по Российской Федерации с показателями стран, демонстрирующими минимальные показатели разводимости. К примеру, за тот же период на 1000 жителей зафиксировано следующее число разводов: Бразилия 0,9 Ирландия и Италия – 0,8 Мексика – 0,7, Монголия – 0,6, Грузия – 0,5, Таджикистан, Босния и Герцеговина – 0,4104.
Начиная с 70-х годов прошлого века абсолютное количество разводов в СССР и РФ не опускалось ниже показателя 0,5 млн. Наиболее высоких значений это явление достигло в момент начала депопуляции (начиная с 1992 г.). В 1992 г. этот параметр превзошел 600 тыс., а в 2002 г. возрос до 853,6 тыс. На фоне снижающейся брачности такие значения разводимости выглядят весьма удручающе. Показательным, является то, что в 2002 г. абсолютное число заключенных браков достигло лишь 1019,8 тыс. В среднем же в течение 1992-2010 гг. число разводов на 1000 чел. составляло 4,5, достигая в некоторые годы чрезвычайно высоких значений: в 2001 г. – 5,3, в 2002 г. – 5,9, в 2003 г. – 5,5105.
Естественным итогом интенсивной разводимости являлось возрастание числа матерей, воспитывающих ребенка без мужа (в 1994 г., 20% российских семей с несовершеннолетними детьми – неполные, материнские)106. Только за время с 1990 по 1998 гг. свыше 5 млн. детей после развода родителей остались в неполных семьях107. В настоящий момент 23% всех детей в России воспитывается в неполной семье, что свидетельствует о росте тенденции.
Характерной иллюстрацией отношения современных россиян к семейным ценностям являются результаты специального опроса ВЦИОМ. При ответах на вопрос о допустимости разводов только 12% опрошенных осуждают разводы в принципе, считая, что надо сохранять брак любой ценой. 9% респондентов полагают, что разводиться можно в любом случае, хуже не будет. 36% опрошенных – сторонники более «мягкой» позиции, согласно которой надо сохранять брак до последнего, а разводиться можно только тогда, когда семья уже фактически перестала существовать. И 40% полагают, что общего правила здесь быть не может, всё зависит от конкретного случая. Сравнения с подобными опросами 17-летней давности свидетельствуют о том, что такого мнения придерживалось чуть меньше опрошенных – 35%. Но больше, чем сейчас, была доля тех, кто за сохранение брака «любой ценой» (17%)108.
Всегда ли развод был столь привычен для россиян? Отрицательный ответ очевиден. Христианский фамилистический императив надежно оберегал целостность семьи, что ясно подтверждает дореволюционная статистика, свидетельствующая о незначительном количестве случаев расторжения брака. Число разводов по сравнению с общей численностью браков было малозаметным. В стране с многомиллионным и постоянно возраставшим населением оно составляло: в 1840 г. – 198, в 1880 г. – 920, в 1890 г. – 942109. К моменту первой переписи населения (1897 г.) в Российской Империи среди православных, составлявших около 70% лиц в возрасте от 20 лет и старше, было зарегистрировано лишь 1132 развода.
Низкие показатели разводимости подтверждаются и данными о распределении населения по брачному состоянию, согласно которым по переписи 1897 г. на 10 000 женатых приходилось 14 разведенных мужчин, а на то же число замужних – 21 разведенная женщина110. В определенной степени такому положению дел способствовало строгое законодательство в отношении разводов, но основная причина устойчивости браков имела аксиологические причины и заключалась в высокой ценности семьи и брака во всех социальных группах111.
Снижение рождаемости обусловило изменение семейно-детной структуры общества. Так, в период 1989-2002 гг. увеличилось число семей с одним ребенком (с 51% до 65%), а количество семей с двумя детьми, а также тремя и более детьми существенно снизилось ( 39% до 28% и с 10% до 6,6% – соответственно). Показатели в 2002 г. ухудшились не только по отношению к 1989 г., но даже к 1979 г., когда активная семейно-демографическая политика отсутствовала.
Рис.5. Распределение семей с детьми по числу детей до 18 лет112
Однако статистика российской депопуляции не ограничивается аномально низкой рождаемостью.
Состояние института семьи в современной России, на наш взгляд, имеет тенденцию к деформации. Полноценная семья, осуществляющая воспроизводство общества и воспитание подрастающих поколений, лишилась своих прежних позиций. Все в меньшей мере она является институциональной основой социума. Российская «ячейка» общества все сильнее испытывает на себе разрушенное воздействие чужеродных жизненных ценностей, ложных идентификаций. Разрушение это тем печальнее, чем менее осознанной является драма совершающейся девальвации семейных ценностей и семейного образа жизни.
Серьёзная опасность состоит в том, что социокультурный и политический раскол, постоянно воспроизводимый в течение десятилетий в российском обществе, демонстрирует отсутствие в обществе консенсуса по основополагающим ценностям, общенациональным перспективам, способам их достижения. Ценностный раскол коснулся культурных семейных традиций, символов веры, нравственных норм, семейных ценностей.
В таком обществе, ввиду базовых противоречий, крайне затруднены совместные действия. Отсутствие единодушия способствует государственному авторитарному информационному принуждению, для реализации которого медиа-идеологи создают и с упорным постоянством воспроизводят замкнутый режим односторонней коммуникации. Тогда как современная читательская, зрительская аудитория стремится к социальному партнерству в процессе информационного обмена, к тому чтобы содержание информации удовлетворяло социальные потребности, отражало и воспроизводило ценности россиян.
В расколотом обществе с активистским и патриархально - подданническим типами политической культуры маловероятно добиться солидарных действий гражданского общества и политических элит.
Формирование социально-психологических установок, объединяющих ценностных ориентаций связано с развитием культурных, информационных, социально – экономических практик, влияющих на интеграционные процессы113.
Содержание информационного продукта не соответствует современному мышлению целевой аудитории, не учитывает противоречивые процессы формирования образа семьи, при которых репрезентируемый СМИ и имидж является только девиантной частью образа.
В этой связи смысловое наполнение образа семьи, требует позиционировать Россию, как страну имеющую богатое культурное, духовное, историческое наследие, а актуализация реальных конкурентных преимуществ может стать одной из основ активизации работы по проектированию привлекательного образа традиционной семьи. Новые черты института семьи формируются преимущественно под воздействием СМИ. Для трансляции объединяющих ценностей, нравственных образцов нужны мощные медийные ресурсы, логически выстроенные основы интеграции, работающие в области семейной политики, экономики, духовной сферы.
Не только многие исследователи, но и политические лидеры неоднократно высказывали опасения относительно снижения рождаемости и, как следствие, демографического кризиса. Поскольку основной функцией семьи является деторождение, воспитание и социализация ребенка, институт семьи в условиях наметившегося кризиса нуждается в активной поддержке не только государства, но и гражданского общества, включая СМИ. Формирование семейных ценностей, моды на многодетность происходит посредством СМИ, которые руководят выбором актора и ограничивают виды взаимодействия для данного актора114. Данный процесс осуществляет не столько через информирование, сколько через формирование отношения к тем или иным событиям или явлениям. Модели поведения для аудитории формируются под воздействием средств массовой информации и в первую очередь, аудиовизуальных СМИ. Если ценности большой дружной семьи дома, традиций будут включены в контент российской телерадиожурналистики, то индивид или группа лиц по аналогии усвоят их и будут к ним стремиться. На наш взгляд, позитивные примеры семейных отношений, традиций можно привести к современной массовой культуре, стилю моды и престижа, вживить в ткань кинематографа.
Таким образом, в настоящем параграфе рассматрена трансформация института семьи в России на протяжении ХХ в. Отмечено, что в конце XIX – начале ХХ вв. доминировал традиционный тип брачности, характеризующийся такими признаками как ранняя брачность и всеобщность брака. Важнейшим условием заключения брака была процедура его общественного одобрения, включающая главным образом, церковную регистрацию. Относительно раннему вступлению в брак и всеобщей брачности во многом способствовала расширенная многопоколенная разветвленная семья и существовавшая в ней форма хозяйственно-экономических связей. Христианский фамилистический императив надежно оберегал целостность семьи, что выражалось в незначительном количестве случаев расторжения брака.
На основе исследования документов и статистических данных о социально-демографических процессах сделан вывод, что современный семейно-демографический дисбаланс произрастает, в том числе и из советского прошлого. Именно тогда полноценная семья, осуществляющая воспроизводство населения и воспитание подрастающих поколений, лишилась прежней позиции – быть институциональной основой общества.
Это во многом было обусловлено тем, что российская семья испытала на себе силу массированной идеологической пропаганды социалистического «освобождения от семейных пут». Сегодня российская семья вновь и все сильнее испытывает на себе разрушительное информационное воздействие чужеродных жизненных ценностей, ложных внесемейных идентификаций.
Описана роль государственной политики в обеспечении социальных условий воспроизводства российской семьи в социально-исторической ретроспективе и в перспективе.
|
