Язык и дискурс сми в XXI веке москва

Скачать 4.92 Mb.

Название	Язык и дискурс сми в XXI веке москва
страница	2/34
Тип	Документы

rykovodstvo.ru > Руководство эксплуатация > Документы

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34

Сопоставление приоритетов в выборе информации и языковых средств, характерных для СМИ в рамках различных культур в современном мире. Насколько одинаково и/или различно позволяют выразительные средства различных национальных языков достигать соизмеримой информационной эффективности и эмоциональной действенности.

Медиалингвистика и политическая лингвистика. Лингвополитический дискурс в современной России. Общие вопросы политической лингвистики: объект, предмет, методы и приемы, функции политической коммуникации, аспекты изучения политической речи и др. Политическая коммуникация и СМИ. Метафора в политической речи. Лингвокультурологический анализ политического текста и дискурса. Образ России и русского народа в национальной ментальности.

Теоретические и методологические проблемы когнитивного и дискурсивного анализа текстов массовой коммуникации. Различия между письменным и устным дискурсом СМИ. Анализ механизмов воздействия медиадискурса на сознание адресата. Коммуникативные стратегии в различных жанрах СМИ и языковые средства их реализации. Когнитивно-семантический анализ функционирования языковых средств в дискурсе СМИ.

Словари и пресса (российская и зарубежная). Проблемы создания специальных словарей для журналистов. Необходимость создания терминологических словарей, включающих специальную дипломатическую и политическую терминологию, публицистические коммуникативные клише, рекламные штампы, журналистский сленг и т.д.

В рамках комплексных проблем авторы книги обращаются к решению конкретных задач изучения средств массовой информации:

обосновать концепцию информационно-языковой экологии общества;
определить понятия языка СМИ, медиатекста и медиадискурса как предмета медиалингвистики;
разработать теоретическую базу, адекватную этому предмету;
создать типологию медиадискурса;
предложить методы анализа, соответствующие разным типам медиадискурса и разным целям (мониторинг общественного мнения, судебная лингвистическая экспертиза и др.);
исследовать конкретные языковые механизмы воздействия СМИ
на общественное сознание;
проследить динамику метафорических моделей в российском политическом дискурсе;
проанализировать особенности речевого воздействия СМИ в условиях разных каналов коммуникации;
рассмотреть влияние национальной специфики на речевые практики СМИ;
выявить особенности рекламного дискурса;
оценить соотношение языковой нормы и узуса в практике современных СМИ;
рассмотреть проблему филологического обеспечения деятельности журналистов.

Этот комплекс проблем особенно остро ставит вопрос о формировании высокой информационно-языковой культуры в обществе, о сохранении национальных языковых традиций и культуры речи, о средствах массовой информации, отвечающих данным требованиям.

I. Язык СМИ в обществе
Язык СМИ и информационно-языковая экология общества

Володина М.Н. (Москва)
«Язык, общение и культура речи (экология и язык)» Л.И. Скворцов
«Medienkompetenz wird (heute) zur zentralen Aufgabe

für geistige und soziale Ökologie unserer Gesellschaft» W. Faulstich
В качестве эпиграфа к данному разделу взяты слова двух исследователей, которые в одно и то же время в разных странах и на разных языках впервые сформулировали проблему, ставшую одной из ключевых проблем XXI века.

В 1994 г. в первом номере журнала «Русский язык в школе» была опубликована статья Л.И. Скворцова «Язык, общество и культура речи (экология и язык)». В том же году в Германии вышла книга Вернера Фаульштиха “Grundwissen Medien” («Основы теории масс медиа»), где автор формулирует положение, согласно которому: «Компетентность в области масс медиа становится сегодня центральной задачей, связанной
с духовной и социальной экологией нашего общества»^³.

Термин экология (нем. Ökologie) был создан в 1866 году немецким философом-естествоиспытателем Эрнстом Геккелем^⁴ как обозначение «науки об отношении живых существ к своей среде обитания» (терминоэлемент öko- восходит к греч. oikos − дом). В настоящее время термин «экология», выражающий понятие − защита окружающей среды, приобретает все более широкое распространение.

Под окружающей средой мы, как правило, понимаем природную среду,
в которой существует человек. Особая область человеческого бытия определяется как языковое существование.
Особенности языкового существования

Когда говорят, что без языка нет общества, а без общества нет языка, прежде всего, имеют в виду язык как форму существования индивидуального и общественного сознания. В традиции отечественной психологической школы Л.С. Выготского^⁵, сознание (в его внешнем выражении) понимается как со-знание, т.е. совокупный социальный и культурно-исторический опыт определенного исторически сложившегося сообщества людей.

Закрепляя свои представления об окружающей действительности
в особой системе знаков, человек тем самым превращает язык в основное средство конвенциональной и концептуальной ориентации в обществе. Слова в данном контексте выступают как способ фиксации, хранения и репродуцирования информации об окружающей действительности.

Однако язык – это не только важнейшее средство общения, передачи и хранения информации, но и инструмент, с помощью которого формируются новые понятия, во многом определяющие сам способ человеческого мышления. Выбор языковых средств оказывает влияние на структуру мышления и тем самым на процесс восприятия и воспроизведения действительности. Нередко это и способ оценки, и акт воздействия на получателя соответствующей информации.

Конкретный язык одновременно выступает как инструмент, по-своему координирующий социальное развитие человека – носителя данного языка. На базе национальных языков образуются концепты культуры, запечатленные в ментальном мире членов соответствующего языкового сообщества.

Опосредующее действие языка, обусловленное спецификой национального отражения, играет важнейшую роль в процессе интерпретации действительности и построения особой концептуально-информационной модели мира в человеческом сознании. Этот процесс осуществляется в рамках социального взаимодействия на основе коммуникации, которая в данном контексте трактуется как центральный механизм социального поведения человека в обществе, проводник его социальных установок, посредник в манифестации человеческих отношений.

В процессе общения слово обретает относительную свободу от правил языковой системы. Если понимать языковую систему как совокупность возможностей, обусловленных определенными закономерностями конкретного языка, то норма выступает как признаваемая носителями этого языка реализация возможностей данной системы.

Язык СМИ как одна из основных форм языкового существования

Сегодня, в эпоху «тотальной информатизации общества» общую закономерность представляет наличие особого языка СМИ, который относят к одной из основных форм языкового существования. Анализ текстов массовой коммуникации позволяет делать выводы относительно языковой компетенции говорящих и тех тенденций в развитии литературных языков, которые наблюдаются в данный период.

Появившись как чисто технические способы фиксации, трансляции, консервации, тиражирования информации и художественной продукции, СМИ очень скоро превратились в мощнейшее средство воздействия на массовое сознание.

По мнению исследователей, наша картина мира лишь на десять процентов состоит из знаний, основанных на собственном опыте. Все остальное мы знаем (или полагаем, что знаем) из книг, газет, кино, радио- и телепередач, а также из Интернета. Информируя человека о состоянии мира и заполняя его досуг, СМИ оказывают влияние на его сознание, на стиль мировосприятия, на тип культуры сегодняшнего дня.

Именно в сфере массовой коммуникации формируются сегодня коллективные знания, составляющие основу социально ориентированного отношения человека к действительности. Аккумулируя языковую, социальную и культурно-историческую память, язык СМИ используется для производства текстов массовой информации, играющих жизненно важную, стратегическую роль в современном обществе.

Текстам массовой коммуникации в наибольшей степени присуще «единство отражения и отношения», когда адресату передается не только некое сообщение о событии, но и позиция автора/инициатора текста, определяющая интерпретацию данного события. Именно СМИ «призваны» способствовать оценке окружающей действительности, воздействуя на общественное сознание и моделируя соответствующую картину мира.

В отечественной традиции картина мира трактуется не как зеркальное отражение действительности, а как одна из возможных «пристрастных» социокультурных и исторических моделей мира, создаваемых единичным или коллективным субъектом на основе интерпретации этой действительности. Различия в интерпретации предопределяются индивидуальными и/или групповыми различиями в обработке социальной информации.

Основными «поставщиками» социальной информации и посредниками
в распространении коллективного знания сегодня являются средства массовой информации, которые никогда не остаются индифферентными по отношению к тому, что опосредуют, и по-своему способствуют поддержанию, изменению или трансформации картины мира субъекта, определенным образом оценивая этот мир и воздействуя на общественное сознание. При этом выбор языковых средств, связанный с определенной оценкой действительности, существенно влияет на процесс ее восприятия и осмысления.

Обладая высоким престижем и самыми современными средствами распространения, язык СМИ выполняет в «информационном обществе» роль своеобразной модели национального языка, он активно воздействует на литературную норму, языковые вкусы и предпочтения.

С одной стороны, язык массовой коммуникации по-своему обогащает литературный язык, насыщая его оценочными оборотами, формируя отточенную, нередко афористическую речь. С другой стороны, нельзя не видеть негативной роли языка некоторых СМИ, изобилующего многообразными отступлениями от нормы, наводняющего речь жаргонизмами и иноязычными словами. Именно в СМИ происходят активные процессы изменения языковой нормы русского языка.

При этом речевая стратегия предстает как когнитивный процесс,
в котором коммуникативная цель (интенция автора или инициатора текста) соотносится с определенным языковым выражением.

Еще сравнительно недавно именно средства массовой информации выступали в качестве «ревнителей» нормированного литературного национального языка. Диалектизмы, регионализмы и жаргонизмы, не говоря уже об инвективной лексике, как правило, не допускались на страницы качественной прессы, поскольку находились за рамками литературного языка. Традиции обращения к региональной и диалектной лексике были связаны прежде всего с необходимостью воссоздания стилистической и/или социальной аутентичности на уровне отдельных публицистических жанров.

Сейчас многое изменилось. По мнению М.В. Панова, норма
в настоящее время – это не запрет, как раньше, а выбор языковых средств выражения. Норма «советует взять из языка наиболее пригодное в данном контексте»^⁶.

Процесс «демократизации» и «либерализации» языка СМИ
(В.Г. Костомаров), характерный для России 90-х годов ХХ в., объясняется разными причинами, среди которых называют и «самое общее стремление
к свободе выражения», и «простейший способ самоутверждения, когда все дозволено».

Выбор языковых средств в массмедийном дискурсе, как правило, связан с оценкой, имеющей целью воздействие на адресата, с системой ценностной ориентации, когда на первый план выступают концептуальные, социальные, образные и эмоциональные характеристики.

Необходимо подчеркнуть, что традиционное понимание сущности коммуникации во многом меняется с появлением и развитием т. н. «средств зрительной информации» (кино и телевидения). Лежащие в основе вербальной коммуникации равноправные отношения к объекту коммуникации как со стороны посылающего информацию (адресанта), так и со стороны воспринимающего ее (адресата), трансформируются в результате замены слова изображением. Полное отсутствие слов или их непонимание компенсируются восприятием соответствующего изображения. Наглядность превращает зрительную информацию в простую констатацию факта, наделяя эту информацию наибольшей воздействующей силой.

«Реципиенту кажется, что, увидев происходящее своими глазами, он полнее и правильнее его понимает и истолковывает. При этом он упускает из виду, что, во-первых, зрительный ряд события, фиксированный тележурналистом, может быть с самого начала неадекватен событию, что еще больше усугубляется словесным комментарием. <�…> Во-вторых, реципиенту кажется, что визуальное сообщение не экспрессивно, не оценочно (особенно, если в словесном комментарии нет явных оценочных высказываний)^⁷.

Информационно-языковая экология общества

Форсированный агональный язык современных СМИ часто приводит
к снижению стиля и культуры речи, когда в напряженной языковой ситуации ослабевает действие языковых норм и тиражируются языковые искажения.

Особенно актуальным в данном контексте представляется тот факт, что
в последнее время статус особой научной дисциплины начинает приобретать лингвоэкология, предметом которой является «соотношение языковой и речевой среды с отдельным человеком и социумом в целом». Основы данной дисциплины заложены в работах Л.И. Скворцова (о котором говорилось в самом начале нашего раздела), а также в работах А.П. Сковородникова^⁸.

Сегодня можно констатировать достаточно активное употребление терминов, созданных с явной ориентацией на сферу биологической экологии: сам термин «лингвоэкология», «языковая среда (обитания, существования)», «речевая среда», «загрязнение речевой среды», «чистота (очищение) речевой среды», «охрана языка», «болезнь языка», «оздоровление языка» и др.^⁹ /^¹⁰

Экологический аспект в информационной сфере напрямую связан
с понятием ответственности и этики журналистов и политиков. Необходимо помнить, что, поставляя соответствующую информацию, масс медиа включаются в процесс и результаты социальной коммуникации, оказывая воздействие на членов конкретного языкового сообщества.

Выбор конкретных языковых средств (как вербальных, так и визуальных) может активно воздействовать на процесс восприятия и воспроизведения действительности.

Воздействующая функция средств массовой информации в значительной степени проявляется на уровне публицистики. Именно публицистический стиль как наиболее «открытый» в системе функциональных стилей «обслуживает политико-идеологические, общественно-экономические и культурные отношения»^¹¹.

Воздействие структур речевой коммуникации на политическое сознание носителей языка осуществляется прежде всего на уровне публицистического дискурса в рамках политической коммуникации.

Особую роль в процессе политической коммуникации немецкие исследователи отводят «политическому языку»^¹², прагматическая ценность которого заключается в способности, определенным образом изменяя «смысловой акцент», использовать привычные политические понятия для манипулирования общественным сознанием. Именно в этом состоит сущность т. н. «семантической политики», ключ к пониманию которой следует искать в американской политической культуре, в рамках т.н. коммуникативных политтехнологий.

Основные положения «семантической политики» в Германии сформулировал К. Биденкопф, бывший генеральный секретарь партии христианских демократов (ХДС). Признавая язык «важнейшим стратегическим средством» в борьбе за достижение поставленных целей, он подчеркивал, что в современный период предпосылкой революционного преобразования государственного порядка становится «не захват правительственных зданий», а умение использовать в своих целях риторику противника, «оккупируя» его понятия («Statt der Gebäude der Regierungen werden die Begriffe besetzt, mit denen sie regieren…»)^¹³.

Ярким свидетельством этого стали события на Кавказе в августе 2008 г. Грузино-осетинский конфликт заставил со всей серьезностью отнестись к значению т.н. «информационных войн», которые оказывают огромное влияние на массовое сознание.

Особую роль здесь играет политический дискурс, «общественное предназначение» которого «состоит в том, чтобы внушить адресатам – гражданам сообщества – необходимость <�политически правильных> действий и/или оценок. Иначе говоря, цель политического дискурса – не описать (т.е. не референция), а убедить… Чтобы быть эффективным, политический дискурс должен строиться в соответствии с определенными требованиями военных действий. Как и действия на поле боя, политический дискурс нацелен на уничтожение «боевой мощи» противника – вооружения (т.е. мнений и аргументов) и личного состава (дискредитация личности оппонента)».^¹⁴

Если обратиться к газетным источникам того периода, можно найти убедительные примеры подобного рода:

− Уже ясно, что с завершением миротворческой операции информационный обстрел российских позиций не закончится.

− Первые два дня Россия вела на информационном поле скорее оборонительные бои, нежели наступательные.

− Второй информационный фронт против России создала западная пресса.

В те очень непростые «информационные дни» живой отклик находили тексты СМИ, в которых четко и однозначно формулировались журналистские «заповеди», следовавшие принципу «не навреди»:

Нельзя показывать нечто такое, что может вооружить одну из сторон сведениями о планах другой стороны.

Нельзя давать сообщения, способные спровоцировать обострение обстановки.

Нельзя сеять панику.

Нельзя тиражировать слухи^¹⁵.

* * *

Главная особенность использования языка в современном мире – глобализация информационных процессов, расширение форм воздействия на человека с помощью новых СМИ, которые по-новому структурируют «старые» формы и возможности коммуникации. В текстах массовой коммуникации активно реализуются общие конструктивные принципы: применение самых современных технических возможностей и специальных языковых средств с целью информационного воздействия на общественное сознание.

Сегодня информация стала решающим стратегическим фактором во всех сферах человеческой жизни. Новые информационные технологии вносят радикальные изменения в существующую картину мира. Такие средства массовой информации, как пресса, радиовещание, кино, телевидение, реклама, Интернет, являются неотъемлемым компонентом социального бытия современного человека, основным способом его приобщения к событиям окружающего мира, посредником в формировании культуры. Определяя общеполитический и культурный климат нового «информационного общества» в целом, масс-медиа определяют также языковой климат каждой конкретной страны в отдельности.

Многие традиционные функции «печатной коммуникации» сегодня заменяются новыми с помощью мультимедийных интерактивных СМИ. Интернет предоставляет пользователю широчайшие возможности приобщения к мировой культуре: электронные библиотеки, виртуальные музеи, богатейшие банки данных по самым разным областям человеческого знания.

Однако именно в условиях интенсивного использования глобальной Сети становится возможным распространение вируса антикультуры. На первый план выступает коммерческая «инфицированность», призванная способствовать сбыту товаров (прежде всего информации). Общедоступность нередко подменяется вседозволенностью. Возрастает опасность утраты национальной самобытности, включая самобытность языковую.

В этой связи необходимо помнить, что информация, язык и культура – взаимозависимые понятия, непосредственно связанные с проблемой существования и развития современного общества, проблемой его духовной, социальной и информационно-языковой экологии.

Литература

Володина М.Н. Язык СМИ − основное средство воздействия на массовое сознание // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. М., 2003. С. 9−31.

Выготский Л.С. Мышление и речь. М.; Л., 1934.

Выжутович В. Проникающая трансляция // «Российская газета» Федеральный выпуск №4730.
Демьянков В.З. Интерпретация политического дискурса в СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. М., 2003. С.127−130.

Зинченко В.П. Культурно-историческая психология: опыт амплификации // Вопросы психологии. М., 1993. С. 5–19.

Костомаров Г.В. Языковой вкус эпохи. М., 1999.

Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982.

Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек, текст, семиосфера, история языка русской культуры. М., 1996.

Павиленис Р. Проблема смысла: Язык, смысл, понимание. М., 1983.

Панов М.В. Из наблюдений над стилем сегодняшней периодики // Язык современной публицистики. М., 1988. С. 4−27.

Сковородников А.П. Лингвистическая экология: проблемы становления // Филологические науки. 1996. №2.

Славгородская Т.А. Лингвоэкологический аспект современного русского языка //Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования: Материалы 2-й Международной научной конференции (Москва, филологический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, 14–16 февраля 2008 г.)/Сост.М.Н. Володина. М., 2008. С. 65-67.

Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М., 2001.

Язык средств массовой информации. Под ред. М.В. Володиной. М., 2008.

Faulstich W. Grundwissen Medien. München, 1994.

Luhmann N. Soziale Systeme. Frankfurt /M., 1985.

Влияние СМИ на изменение традиционного понимания социализации
Кузнецов В. Г. (Москва)

Понятие «социализация индивида» имеет различные трактовки.
Оно может пониматься в широком смысле как становление личности человека, осознание им самого себя, формирование собственного Я. Такое понимание социализации обычно относят к раннему возрасту жизни человека.

Один из крупнейших социологов ХХ века Талкотт Парсонс, который изучал социализацию в контексте взаимодействия индивида и социальных систем и толковал ее как получение навыков путем обучения для «удовлетворительного функционирования в роли», считал, что процесс социализации и механизмы социализации должны быть инкорпорированы «в процессы нормального функционирования социальной системы»^¹⁶. Как только обнаруживается тенденция рассогласования мотивированного поведения индивида относительно норм и ценностей социальной системы, как только оценка поведения индивида смещается по шкале ценностей, имеющей две крайности – конформность и девиантность^¹⁷, в сторону девиантности, то включаются механизмы социального контроля. Такие механизмы могут направлять социализацию индивида в сторону равновесного состояния социальной системы и восстанавливать ее стабильность в случаях наличия тенденций к девиантному поведению. Процесс восстановления стабильности социальной системы путем исправления девиантного поведения называется ресоциализацией.

Социализация сопровождает человека на всем протяжении его жизни, становится процессом адаптации личности к нормам и ценностям определенных социальных групп, входящих в свою очередь в общую социальную систему. Человек в течение своей жизни может обладать определенными статусами и исполнять соответствующие роли. В семье он может быть сыном, отцом, мужем, дедушкой. В производственном коллективе может обладать статусом руководителя, подчиненного, занимать какую-либо должность. В свободное время играть в спортивные игры, участвовать в общественной деятельности, быть фанатом своей футбольной команды и т.п.

Приобщение к любому статусу требует обучения или принятия стандартных требований, квалифицирующих исполнение ролевого набора в данном статусе. В этом и заключается смысл социализации. Личность человека представляет собой совокупность социальных ролей, выполняемых им в данный период его жизни в каждом из статусов^¹⁸.

Однако существует особый период в жизни человека, когда социализация выполняет фундаментальную функцию. Это – детство. Социализация делает маленькое беспомощное существо Человеком. Особо выделяя значение детского периода жизни человека, Т. Парсонс пишет: «Можно, по-видимому, считать, что из всех элементов личности, приобретаемых путем обучения, в некоторых отношениях наиболее стабильные и глубоко укоренившиеся – это модели ценностной ориентации, и совершенно очевидно, что они лежат в основе всего, закладываются в детстве, и взрослые субъекты не меняют их сколько-нибудь серьезно»^¹⁹.

Такая оценка становления личности человека является настолько традиционной, что многие социологи и психологи относят социализацию (в основном значении этого термина) только к детству и связывают с ней проблемы возникновения речи, сознания, самосознания, способности отличать себя от других существ и т.п. При таком подходе, приобщение к социальному опыту и к различным сферам культуры может быть отнесено к развитию личности. Однако здесь же существует предпосылка для расширенного понимания социализации при учете очевидного сходства понятий «социализация человека» и «развитие личности человека».

В социологии и социальной психологии существует множество концепций, которые пытаются осмыслить социализацию. Этот раздел знания связан с деятельностью выдающихся ученых, которые выдвинули и пытались обосновать свои теории социализации. Их можно критически оценивать, сравнивать, доверять им или не доверять, пытаться выяснять насколько общая социологическая теория позволяет проникать в глубины субъективной психики конкретного человека.

Об этом писала в своей книге «Социальная феноменология в изучении общества» Н.М. Смирнова. Описывая интимность ядра личности, автор книги говорит: «Опыт сознания феноменологически фундаментален. Он является подлинной субстанцией субъективной человеческой жизни. Субъективность опыта исключает внешнюю, внечеловеческую перспективу – заимствованную классическим естествознанием из теологической картины мира позицию «абсолютного наблюдателя». Человеческий опыт носит личностный характер. Это опыт индивида, личности, а не сообщества. Его основной поток питают социальные источники. Но в нем есть и анклавы абсолютной интимности, чье наличное бытие (being there, Dasein) столь же несомненно, сколь и закрыто для изучения»^²⁰. Я бы добавил, что опыт сознания не только феноменологически фундаментален, но и герменевтически фундаментален тоже. В нем имеются базовые элементы, которые являются результатом личной интерпретации конкретным индивидом общего социального опыта. И дело здесь не в том, что человек не стремится раскрывать тайну своей личности.

Зачастую такие элементы инкорпорированы в структуру личности так, что составляют пласт бессознательного двойной природы. Во-первых, это внешний, явно выраженный, основанный на традиционных стандартах социальный опыт, который может стать основанием, как бы странно это ни звучало, неосознаваемого механизма деятельности человека. И, во-вторых, это архетипы коллективного бессознательного. Сознание человека никогда не остается постоянной величиной. Оно изменяется при помощи взаимодействия осознаваемого и бессознательного пластов структуры личности. К.Г. Юнг относительно человеческого бессознательного, которое имеет свою собственную структуру, писал: «Конечно, поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. Мы называем его личностным бессознательным. Однако этот слой покоится на другом, более глубоком, ведущем свое происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. Этот врожденный более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным. Я выбрал термин «коллективное», поскольку речь идет о бессознательном, имеющем не индивидуальную, а всеобщую природу»^²¹.

Кроме этого, при изучении социализации следует учитывать позиции исследователя и исследуемого. Если не учитывать позицию исследуемого, то можно получить априорную концепцию, которую часто эмпирически проверить нельзя. Если принимать во внимание специфику предмета изучения – живую человеческую личность, – то мы сталкиваемся с нетривиальной ситуацией. Откуда черпает исследователь

(наблюдатель) первичную информацию для построения своих концепций? В общем виде ответ вроде бы простой. Существует значительный перечень психологических или социологических методик сбора первичного материала (например, тестирование, анкетирование, лабораторный эксперимент, наблюдение, включенное наблюдение, вторичный анализ), которые, будучи специально организованными, теоретически и эмпирически апробированными, задают спектр ответов, которые и являются фундаментом для создания объясняющей концепции.

Но все дело в том, что вопросы, составленные исследователями, и ответы на них, данные исследуемыми, принадлежат к разным языкам. Язык ученых внутренне содержит такую терминологию, о которой изучаемый актор может не иметь никого представления. В случае разъяснения акторам значения научных терминов и погружения их в цели исследования можно повлиять на понимание социального мира акторами, можно изменить (возможно, невольно) то, что требуется получить в качестве объективного материала. В то же время язык простого человека остается таким, что исследователю неизвестно ни как описывает свой внутренний мир конкретный человек, ни что он описывает. И тем более, исследователю неизвестно, существует ли соответствие между описанием и действительным состоянием внутреннего мира актора. Иными словами, насколько можно верить рефлексиям актора, являются ли они правдивыми или нет? Такую проблемную ситуацию Э. Гидденс называл «двойной герменевтикой»^²². Разницу между языком неосведомленного актора и метаязыком исследователя необходимо учитывать, чтобы исключить произвольные интерпретации и иметь возможность для более точной оценки ответов акторов.

К традиционным концепциям социализации отнесем теории, которые были посвящены исследованиям социализации детей и/или в которых таковые исследования являлись базисом для расширенного толкования социализации как процесса, проходящего в течение всей жизни человека. Особенностью таких концепций является практически отсутствующее или незаметное участие и осмысление роли СМИ, которые входят в общий социальный контекст, не оказывая на него какого-то заметного влияния. Примерно до 70-80 гг. ХХ века господствуют традиционные концепции, властителями дум являются выдающиеся ученые, фундаментальные труды которых составляют золотой фонд мировой психологии и социологии. В интересующем нас направлении ими являются Зигмунд Фрейд, Карл Густав Юнг, Жан Пиаже, Лоренс Колберг, Джордж Герберт Мид, Толкотт Парсонс, Роберт Мертон.

Рассмотрим сначала две концепции, которые противостоят друг другу по роли и объему биологической и социальной составляющих в них. Это концепции Зигмунда Фрейда и Джорджа Герберта Мида. Обе они относятся к традиционным концепциям социализации.

Зигмунд Фрейд одним из первых обратил пристальное внимание на существование бессознательного пласта в человеческой психике. Его теория психоанализа опирается на представление о существовании двух основных потребностей в жизни человека: эроса (инстинкта жизни) и танатоса (инстинкта смерти). Находясь в напряженном взаимоотношении друг с другом, непримиримой и постоянной борьбе, эти потребности влияют на содержание всех уровней психики человека – сознательного и бессознательного. Поэтому жизнь любого конкретного человека является в отношении этого фактора биологически предопределенной.

Стремясь создать целостную модель личности человека, Фрейд присоединяет к указанным биологическим потребностям, определяющим бессознательный уровень психики, влияние общества. Модель психики состоит из трех взаимосвязанных частей: Эго, Ид и Суперэго. Ид является принципиальным основанием как биологического, так и социального становления Эго. Бессознательные влечения человеческого существа, ребенка, выражаемые в стремлении к получению питания, ухода, в потребности к общению со стороны ребенка, составляют биологически предопределенную часть Ид. Социальная составляющая Ид выражается в удовлетворении и ограничении бессознательных влечений.

Первым социальным институтом формирования человеческой личности является семья, в которой происходят первые шаги к уравновешиванию «врожденных влечений к поиску наслаждения с требованиями общества. Эго развивается, когда мы осознаем себя, но также понимаем, что не можем получить всего, чего хотим»^²³. Еще одной причиной формирования сознания является действие на Эго культуры общества. Возникающие и развивающиеся у индивида представления об общественных нормах и ценностях Фрейд называет Суперэго. Легко заметить, что в этой теории социализация, в основном, происходит в ранний период жизни человека, в последующие периоды может осуществляться доводка, корректировка и социальный контроль пусть не окончательно, но уже все-таки сложившейся психики человека. Концепцию врожденных влечений (либидо) Фрейд использует не только для объяснения проблем индивидуальной психики, но и распространяет ее на психологию масс (например, войска, религиозных сообществ).

Психология индивида и психология масс, согласно учению Фрейда, являются в основном биологически предопределенными. Культура общества – лишь шаткая постройка на скале бессознательного. Кроме семьи,^²⁴ никакие агенты социализации не исследуются, все они растворились в безличном и необозримом понятии культуры. Положительное значение учения Фрейда состоит в указании на существование особой закрытой зоны психики, которая для человеческого сознания остается бессознательной. Влияние бессознательного фактора, особо проявляясь в детстве, сопровождает человека всю жизнь и сказывается во всех сферах его деятельности. «Иными словами, по Фрейду, человек постепенно «строит себя» на протяжении всей жизни посредством отношений с другими индивидуумами и окружающей средой»^²⁵.

В дальнейшем многие ученые, изучавшие социализацию, занимаются подробной разработкой общих понятий теории Фрейда. Например, детство «дробится» на отрезки у Жана Пиаже. У некоторых других социологов понятие «окружающая среда» делится на виды, которые получают наименование «агенты социализации» (Т. Парсонс, и мн. др.), среди которых уже присутствует и занимает свое место особый агент – «средства массовой информации».

Второй концепцией, которую мы хотели рассмотреть, является символический интеракционизм Джорджа Герберта Мида. Несмотря на внешнюю схожесть понятийного аппарата Мида с терминологией Фрейда, концепция Мида резко отличается от психоанализа своей социальной направленностью, стремлением объяснить психику индивида социальными факторами без учета биологической подосновы.

Люди пользуются вербальными знаками, словами языка, жестами, паузами в речи, выражениями лица и всеми невербальными средствами коммуникации как символами, обладающими определенным смыслом. Это – человеческие символы, проявляющиеся во взаимодействии между людьми. Никакие животные не способны к такому взаимодействию. Именно в ходе такого взаимодействия происходит становление личности человека, образуется его сознание, формируется самосознание, способность отличать себя от других. Все эти человеческие качества целиком и полностью зависят от общества, не имеют никакой биологической основы: физическое развитие (рост) организма может происходить и вне человеческого общества, но сознания при этом не возникнет.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34

	Медиа дискурс и новые медиа 11 §1 Медиа дискурс как теоретический... Сми, многочисленные новые ресурсы в виде сайтов и мобильных приложений как Storehause или Bloglovein. На смену статичному приходит...		Отчет о научной деятельности за 2016 год 1 Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: XIII международная научно-практ конф. 28-29 января 2016 г., Мгюа им. О. Е. Кутафина,...
	Материалы международной ежегодной научно-практическая конференция «Правовая политика российского государства в XXI веке: состояние, проблемы и направления развития»		Асеан во внешней политике США в XXI веке Становление Ассоциации стран Юго-Восточной Азии как ведущей региональной организации 15
	Экономическое сотрудничество россии с китаем в XXI веке Диссертация выполнена в Центре постсоветских исследований Учреждения Российской академии наук Института экономики ран		Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное... «Особенности стратегических альянсов международных компаний в секторе информационно-коммуникационных технологий в XXI веке»
	Молодежь и медицинская наука в XXI веке 30 марта 1 апреля 2011 года г. Киров Под ред. И. В. Шешунова, С. А дворянского, С. В. Игнатьева – Киров: Кировская государственная медицинская академия, 2011. 240 с		О теории правового регулирования: сравнительный анализ Эффективно ли оно влияет на развитие экономики и социальной сферы? Помогают ли традиционные процедуры правотворчеству? Каковы возможные...
	Хильдегард Шефер. Мост между мирами. Теория и практика электронного общения с Тонким Миром «То, что в одном веке считается мистикой, в другом веке становится научным знанием»		Эволюция политики США в атр в XXI веке По мнению многих аналитиков, в ближайшем будущем центр мировой политики и экономики переместится из евроатлантического региона в...
	Ричард По Четвертая волна, или Сетевой маркетинг в XXI веке Джон Милтон Фогг, соучредитель журнала «Network Marketing Lifestyles», однажды сказал мне, что по части публикаций в сфере сетевого...		Книга является результатом многолетних исследований одного из ведущих... Роберт Б. Такер. Инновации как формула роста: Новое будущее ведущих компаний. М.: Олимп-бизнес, 2006. – 224 с
	И. Т. Касавин Текст, дискурс, контекст И. Т. Касавин. Текст. Дискурс. Контекст. Введение в социальную эпистемологию языка		Учебно-тематическое планирование Проект «Начальная школа XXI века». Н. Ф. Виноградова (Русский язык. С. В. Иванов) М: Вентана-Граф, 2015г
	Руководство пользователя Москва 2008 Руководство пользователя «Автоматизированная... Ооо "ФинПромМаркет-xxi" (далее – Правообладатель) и Вами – конечным пользователем продукта (далее – Пользователь). Соглашение определяет...		Речевые стратегии и апеллятивный дискурс монография Л. Г. Васильев, Н. Н. Черкасская. Речевые стратегии и апеллятивный дискурс / Монография. – Калуга: Калужск гос ун-т им. К. Э. Циолковского;...

Язык и дискурс сми в XXI веке москва

Похожие: