Демократия как проблема политической мысли стран снг: теоретико-методологический анализ

Скачать 5.62 Mb.

Название	Демократия как проблема политической мысли стран снг: теоретико-методологический анализ
страница	4/27
Тип	Автореферат

rykovodstvo.ru > Руководство эксплуатация > Автореферат

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 27

§ 3. Идеи демократии в трудах русских мыслителей XX в.

Рассмотрение современной демократии применительно к тем или иным обществам предполагает, во-первых, наличие у них определенного демократического опыта и институтов (институциональных фактов) и, во-вторых, существование интеллектуальной традиции, в рамках которой анализируется концепт демократии и достигается коллективное соглашение о том, что именно считать демократией. В странах СНГ такая интеллектуальная традиция была заложена русскими мыслителями XIX в. – начала XX в. и оформлена в трудах русских философов-эмигрантов первой половины XX в. Представлениям о народовластии ученых дореволюционного периода как одному из этапов эволюции политической мысли России (и стран СНГ, когда-то бывших ее частью) посвящена часть второй главы диссертации. В настоящем же разделе исследуется наследие философов русской эмиграции 1920-х – 1940-х гг. Обособленное обсуждение идей философов русской эмиграции обусловлено тем, что они работали за рубежом после упразднения Российской империи и создания на ее месте Советского Союза, комплексно проанализировали концепт демократии в его современном виде для России и сформулировали ряд фундаментальных идей, которые могут быть суммированы в качестве теоретической основы современной теории демократии для стран СНГ. Вместе с тем, разумеется, это наследие также воспринимается в качестве одной из вех развития теоретических представлений о демократии в России.

Вначале важно отметить, что выводы философов русского зарубежья во многом предвосхитили основные темы обсуждения проблематики демократии западными специалистами. Так, еще в 1920-е гг. П. И. Новгородцев, касаясь темы демократии, отмечал, что политическая теория «указывает на чрезвычайную трудность осуществления демократической идеи и на величайшую легкость ее искажений»^¹⁷⁷. При этом те, кто ценят демократию, «знают, что, как всякое земное установление, она имеет слишком много недостатков для того, чтобы ее можно было безмерно превозносить»^¹⁷⁸.

П. И. Новгородцев писал о демократии как «о живом и быстром обмене, материальном и умственном, о подвижности и нервности, общественном критицизме, сложной организации политической машины. В противоположность этому можно сказать, что демократия Руссо – сельская полузаснувшая идиллия; она проникнута каким-то земледельческо-кустарным сентиментализмом... Он хотел бы вернуть разбушевавшуюся жизнь больших городов, ропот горячих умственных запросов к сладкому сну ограниченных потребностей и тихой сосредоточенности!»^¹⁷⁹.

Масштабное критическое наступление на демократию предпринял Н. А. Бердяев. Размышляя о Западе и о распространенной там форме народовластия, философ указывал на кризис, который охватил Европу. По его мнению, главная причина этого кризиса – утрата христианской веры. Образовавшуюся лакуну европейцы пытаются заполнить другой идеей – демократией: «Вы поверили в демократию потому, что вы потеряли веру в правду и истину»^¹⁸⁰.

Демократия представляется А. Н. Бердяевым своеобразно – как «самодовлеющая отвлеченная идея, ничему высшему не подчиненная», как «человекообожествление и отрицание божественного источника власти»^¹⁸¹. Такое рассмотрение кажется преувеличенным. В трудах классиков либеральной демократии последняя представлена, скорее, оптимальным механизмом для решения задач политико-государственного управления, а также способом сохранения прав и свобод граждан, защиты от деспотии. При этом, например, Д. С. Милль совершенно определенно говорит о морально-нравственном развитии челочества как важнейшей функции демократии, тем самым он ставит вопрос о развитии духа.

Н. А. Бердяева весьма часто повторяет тезис о потере духовности западными нациями: «Кризис демократии не есть кризис политический, это прежде всего кризис духовный. В кризисе этом обнаруживается ложь религиозных основ демократии»^¹⁸². По мнению мыслителя, «предельная формула демократии» – это «хочу, чтобы было то, чего захочу»^¹⁸³.

Однако здесь необхолимо иметь в виду, что мыслитель критикует несовершенную демократическую практику западных стран, при этом невольно смешивая ее с демократической теорией. При этом игнорируется, что Дж. Локк, Ш.-Л. Монтескье, Дж. Мэдисон, Ж.-Ж. Руссо и многие другие классические и современные автора провозглашают принципы, ставшие основой теории «общественного договора»: «Не делай другому того, чего не пожелал бы себе», уважение и внимание к личности другого. В этом смысле подлинно демократический способ принятия решений означает публичное обсуждение того, что, по мнению большинства, является общим благом (а не слепое и безрассудное следование только своим потребностям).

Вообще, рассуждая о демократии, Н. А. Бердяев выбирает довольно жесткие выражения: «Демократия есть нездоровое состояние народа… порождение «критических» эпох… безнадежное искание умершей воли народа». Мыслитель считает, что она «сделалась орудием человеческих интересов и человеческих страстей, ареной борьбы за власть и за господство… усилила греховную похоть жизни… понимает власть как право, а не как обязанность. И всякая высшая идея в демократических обществах умирает. Господство демократии означает господство интересов разных общественных групп и их борьбу за власть. И это и есть источник вырождения демократии»^¹⁸⁴.

Философ обличает демократию «в крайнем выражении» как противницу «частной жизни» («она имеет тенденцию превратить всю человеческую жизнь в публичную»), «сильных, ярких, творческих личностей», творчества и свободы^¹⁸⁵. Мыслитель не ссылается на авторов и не приводит факты для иллюстрации своих высказываний, поэтому часто остается лишь догадываться, что конкретно имеется в виду. Это значительно затрудняет полемику. В приведенной цитате, видимо, подразумеваются или какие-то случаи из жизни (наподобие суда Афинского народного собрания над стратегами в 406 г. до н.э.), или призывы Ж.-Ж. Руссо к всеобщему равенству и единодушию. Действительно, в демократической практике довольно много ошибок, а руссоистские идеи порой кажутся поддержкой тоталитарности. Однако при осуществлении других форм правления (монархии, аристократии и т.д.) можно насчитать столько, если не более случаев посягательств на свободу, творчество, частную жизнь.

Н. А. Бердяев неоднократно выражает негодование (именно так, учитывая эмоциональность его статей) по поводу механического объединения индивидов в общество и демократического принципа большинства (пожалуй, это лейтмотив его критики), осуществляемого в странах Запада. По его мнению, в такой «народной воле происходит лишь арифметическое сложение», однако «из суммирования воль всех не получается всеобщей воли»^¹⁸⁶. Н. А. Бердяев полагает, что это и есть «неверие», «безбожие, положенное в основу всей демократической идеологии», узаконенное при помощи всеобщего избирательного права (вызывающего у философа «величайшие сомнения»), основанного на мажоритарном принципе: «Вы хотите добыть правду и истину об общественном устроении из большинства, из количества». И читаем далее, что обшенародная воля «не может быть случайной суммой, колеблющейся от всякого дуновения. Уже одно то, что ваше царство демократии раздирается борьбой партий и что партиям отданы в нём судьбы государств, свидетельствует против вас и не позволяет верить, что народ находит в нём своё выражение. Демократическое правление есть в конце концов фикция»^¹⁸⁷.

Философ отмечает, что народ не может быть «механической суммой», т.к. «народ есть также мистический организм, соборная личность. В этом смысле народ есть нация, он объемлет все классы и группы, всех живых и умерших. Но народа в этом смысле демократия не хочет знать и не знает, он совершенно не находится в поле зрения демократии»^¹⁸⁸.

Столь же категоричен мыслитель и в отношении западных форм представительства и парламентаризма: «Все системы демократического представительства народной воли представляют безнадежные попытки собрать распавшуюся волю. В демократическом представительстве воля народа остается распавшейся и часть восстает на часть. Демократический парламент есть арена борьбы за интересы и за власть. В нём трудно услыхать голос единого народа»^¹⁸⁹.

Н. А. Бердяев все же допускает «более сложную систему представительства»^¹⁹⁰, не уточняя, правда, какую именно. Вообще, философ мало заботится об уточнениях, развернутых обоснованиях, объяснениях, доказательствах. Это особенно ярко заметен в двух его тезисах, помимо положения о представительстве. Во-первых, тезис о наличии иррационального начала (видимо, речь идет о духовном начале, т.к. «духовной культуре принадлежит примат над всякой политической формой, и корпорации должны иметь прежде всего духовную основу»^¹⁹¹) в человеческом обществе, которое будто бы игнорирует демократия (и потому она обречена на неуспех): «В человеческих обществах действуют таинственные силы, которые не учитываются всеми рационалистическими теориями общества»^¹⁹². Кроме того, «иррациональный элемент человеческого общества неистребим, и он опрокидывает все притязания вашей рациональной демократии. Вам не совладать с этим иррациональным элементом»^¹⁹³. Во-вторых, тезис о превосходстве аристократии над демократией. Касаясь этого вопроса, мыслитель ограничивается лишь следующим: «Меньшинство может лучше и совершеннее выражать волю народа как органического целого, обладающего соборным духом. Один может лучше выразить волю и этот дух, чем всё человеческое количество. На этом основано значение великих людей в исторической жизни народов, вождей, царей»^¹⁹⁴. Здесь мыслитель не разделяет демократию как доктрину и как реальную политическую систему. Смешение демократической теории и практики значительно облегчает критику, потому что позволяет проводить сравнения между идеальной моделью монархии или аристократии и реально работающей демократической системой. Если же быть более корректным, то необходимо сравнивать или только мыслимые конструкции или только политические системы в действии. В таком случае реальне правление монарха или аристократии окажется не столь эффективным в деле общественного развития и достижении общенародного блага, что много раз подтверждалось в ходе истории.

Н. А. Бердяев особо отмечает, что «проблема демократии не может ставиться отвлеченно и изолированно, она должна быть связана с проблемой культуры»^¹⁹⁵. Он считает, что «в России земство представляло такое качественное историческое образование, в нём накопился общественный опыт, знание дела, традиция. Разрушение земства и нежелание дать ему преимущества в представительстве есть разрушение общественных качеств и погружение в тьму количества»^¹⁹⁶.

Несмотря на всю критику, философ давал шанс демократии в новой России. Но при условии, что «строителем жизни, строителем новой России может быть лишь демократия нового душевного типа, с развитым чувством ответственности, с развитым инстинктом производительности, с крепким сознанием национального и государственного целого и связи с историческим прошлым, т. е. творческая национальная демократия»^¹⁹⁷.

Один из важнейших выводов Н. А Бердяева состоит в том, что «народы должны были пройти через опыт демократии, должны были испытать демократическую самодеятельность… чтобы познать тщету и пустоту притязаний демократии»^¹⁹⁸. Для выхода из кризиса нужно искать высшее начало «в глубине духа». При этом «демократия должна быть, прежде всего, ограничена духовной жизнью и подчинена духовной жизни», необходимо вспомнить о том, что «человеческое общество имеет и сверхземную цель» и «опыт человека в демократии должен обратить его к Богу. В этом – значение демократии»^¹⁹⁹.

Резюме критики Н. А. Бердяева сводится к тому, что вследствие потери христианской веры Запад погрузился в безбожие, и там наступил кризис. В этой ситуации демократия стала попыткой найти новую систему координат для жизни человеческого общества. Однако по причине высокой рационализированности и принятия общества как механической суммы индивидуальностей, демократия оказалась не в силах решить возникшие проблемы, как и любая другая концепция, строящаяся исключительно на приверженности разуму. Институт представительства (парламент) оказался не платформой для объединения нации и выработки потерянной общенародной воли, а стал площадкой раздоров и дальнейшего расчленения этой воли. Введение мажоритарной избирательной системы и наделение равным правом голоса всех граждан нивелировало качественные, выработанные на практике в течение долгого времени преимущества и достоинства отдельных групп и личностей, многократно увеличило риск установления власти толпы.

Ясно, что Н. А. Бердяев предвосхитил многие важные темы дискуссии о демократии. Вместе с тем объектом его критики является не демократия в целом, а демократическая практика. Действительно, осуществление принципов и стандартов демократии – очень трудный и долгий процесс. Но в ходе истории видно, как развиваются теоретические подходы и институты демократии, которые позволяют более широко и активно контролировать правительство и защищать гражданские права и свободы. Кроме того, философ упустил из виду, что отмеченные им проблемы чрезвычайно заботят как общественность, так и политиков, их настойчиво пытаются решить политические философы стран Запада. Например, Дж. Милль, И. Бентам и др. предлагали способы повышения качества принятия решений в демократическом процессе, о повышении уровня компетентности и образования граждан размышляли Дж. Дьюи, Р. Даль и др., о защите духовной свободы личности писали К. Макферсон, К. Пэйтман и др.

В рамках диссертации особое внимание следует обратить на три тезиса Н. А. Бердяева: о необходимости испытать демократический опыт (пусть даже негативный), о связи проблемы демократии с культурой, а также о подчинении демократии духовной жизни и «сверхземной цели». В этих положениях Н. А. Бердяев все-таки не выступает против демократии как таковой (возможно, лишь смиряется с этим «меньшим из зол»). Его утверждение о связи демократии с культурой дает основание продолжать исследование особых форм демократии, детерменированных спецификой конкретных сообществ, а тезис о духовности и «сверхземной цели» указывает направление исследования именно для России и других стран СНГ.

Выделенные положения созвучны идеям Ф. А. Степуна, который размышлял о предназначении Росиии и последовательно выступал за демократию. Мыслитель убежден: «Идея и миссия России заключается в том, чтобы стоять на страже религиозно-реальной идеи и всюду и везде, где только можно, вести борьбу против ее идеологических искажений»^²⁰⁰. Для этого необходимо «растить в себе и растя осознавать подлипшую природу русской духовности и своеобразный стиль русской культуры. Основными «категориями» этой духовности в ее положительном полюсе я считаю: Лик, лицо, око, глаз, глазомер, святость, предметность, действенность, конкретность, трезвость, соборность»^²⁰¹.

Как характерно для трудов многих философов русской эмиграции, Ф. А. Степун отодвигает в сторону описание и анализ конкретных принципов механизмов, институтов, демократии («государственные и хозяйственно-правовые формы»), объясняя это их «производностью» от «развития внешних событий в России»^²⁰².

Мыслитель делает акцент на том, «что верховная задача пореволюционного движения не в выработке программ и конституций, а в работе над образом пореволюционного русского человека и в выработке форм его коллективной, в пределе соборной жизни»^²⁰³.

Ф. А. Степун набрасывает самый общий эскиз демократической системы – «политической формы, в которой наиболее легко будет удумать русскую жизнь, согласно русской идее… на ближайшее после падения или низвержения большевиков время»^²⁰⁴ – суперпрезидентской республики. В ее центре находится институт президентства с громадными («диктаторскими») полномочиями. Президент избирается на пятилентний срок в ходе всенародного голосования. Он единолично, без согласования с другими структурами власти, назначает совет министров и управляет обществом и государством, полностью отвечая за свои действия.

Еще одно основание политической системы – это «совет советов», свободно избираемый «высший орган народного представительства». Полномочия данного института, не обладающего законодательной инициативой, довольно скромны: организация выборов президента, право совещательного голоса, информирование о деятельности правительства, предостережение правительства от ошибок.

Такой довольно жесткий политический порядок – «строй авторитарной демократии» – нужен, по мнению Ф. А. Степуна, потому, что без него «русская идея неосуществима». Кроме того, необходимость сильной власти обуловлено обязанностью демократии «защищать не только свободу мнения, но и власть свободы. Если эта власть не защитима словом, то ее надо защищать мечом»^²⁰⁵.

В изложенной схеме президент-диктатор волен делать многое, если не все. Его возможности оправданы до тех пор, пока он способствует государственному развитию, росту общественного благосостояния, защищает свободу мечом, содействует продвижению идеи и миссии России, выражаясь в стиле Ф. А. Степуна. Однако в этой схеме не предусмотрен защитный механизм от вероятных злоупотреблений верховного правителя: кто и/или что защитит государство, общество и свободу от президента, противоречащего миссии России, вольно или невольно наносящего вред и даже несущего погибель Отечеству? Очевидно, для сохранения государства, общества и свободы совет советов должен иметь хотя бы право импичмента. Кроме того, представительный орган будет более функциональным и принесет больше пользы при наличии права законодательной инициативы. Речь идет не о разделении властей, а лишь наделении дополнительными полномочиями народного представительства для гарантии свободы и жизнеспособности демократии.

Философ полагает: «Идея подлинного народоправства сводится всего только к двум положениям: во-первых, к утверждению абсолютной ценности всякой человеческой личности, которая, принадлежа Богу (так аргументировал еще в 1687 году Локк), а не себе, может лишь делегировать свои права другому человеку, но не может отдать себя в его полное распоряжение; а, во-вторых, к утверждению народа не как атомизированного коллектива, а как соборной личности, т.-е. как коллектива, собранного в живую личность Божьим замыслом о нем»^²⁰⁶.

Ф. А. Степун не сомневается: «Мы приближается к эпохе, стремящейся к расторжению старой связи личности и индивидуума и к осуществлению новой связи личности и коллектива. Россия может и должна стать во главе этого мирового процесса, хозяйственный аспект которого мы называем социализмом. Смысл и правда социалистического коллективизма и социалистической плановости не могут заключаться ни в чем ином, кроме как в освобождении религиозного начала личности из тисков своекорыстного индивидуализма. В этом смысле верно положение, что христианская душа по природе социалистична и что хозяйственной проекцией русской идеи должен быть потому признан социализм, а не капитализм»^²⁰⁷. Вместе с тем правильные отношения между государством и обществом заключаются в сочетании «персоналистичности и соборности»^²⁰⁸.

Тема свободы занимает одно из главных мест в работах Ф. А. Степуна. Под ней понимается «необозримо-разветвленная сеть путей, по которым единая истина нисходит в жизнь, а жизнь восходит к истине»^²⁰⁹. «Требование, чтобы государственный строй был строем свободы, означает, таким образом, требование безоговорочного признания абсолютного значения всякой человеческой личности»^²¹⁰. Вместе с тем «подлинная история человечества свершается не на социологической поверхности жизни, где господствуют индивиды и коллективы, а под нею, где царствуют личности и общины, свобода не защитима, так как сущность ее заключается не в правах индивидуального самопроявления, а в творческом сращении неслиянных друг с другом личностей в живую, многоступенную (хозяйство, государство, культура, церковь) соборную общину»^²¹¹.

Следующие положения философа раскрывают феномен свободы более полно: «Свободным в мире может быть названо лишь то, что имеет причиной своего появления в нем истину, что причиняется миру истиной», «политическая свобода возможно только, как свобода во Христе… людям, не находящимся хотя бы только на духоверческих подступах христианства, свобода открыть своего лица не может»^²¹². И далее: «Подлинная свобода возможно только как свобода, находящаяся на послушании у истины, как свобода вечно нового в каждой личности, творческого раскрытия истины»^²¹³.

Ф. А. Степун тонко подмечает, что в ряде западных политико-философских трудов и европейской политической практике во главу угла была поставлена не свобода как таковая, а «защита политических свобод». Речь идет о «факте предательстве свободы с большой буквы» в чем и заключается «громадная вина старой демократии»^²¹⁴. На примере трансформации идей французской революции («Свобода, равенство, братство») философ показывает, как сначала была отменена христианская идея братства, затем в угоду равенству была отодвинута в сторону идея свободы^²¹⁵.

Мыслитель полагает, что либеральные представления и политические институты возникли вследствие отхода от идеи послушания единой, связанной с учением Христа, истины в попытке создать механизм выработки новой «общеобязательной, точно выбалансированной политической истины»^²¹⁶. В первую очередь, речь идет о парламентской системе, которая основана на принципах плюрализма, вере «в силу самодовлеющего, посюстороннего разума… в то, что можно договориться до истины, что дискуссия – это реальная сила, которой можно, если не вполне заменить, то, по крайней мере, максимально ограничить применение грубой силы»^²¹⁷. Однако «разумность, честность и целесообразность парламентарной дискуссии были прежде всего подорваны безмерно возросшей властью капитала и продажностью политической власти»^²¹⁸.

По мнению философа, «секуляризированный либерализм XIX века понимает истину не как исконную духовную реальность, к которой по разному и с разных сторон устремлены отдельные мнения, а как производную борьбы этих мнений»^²¹⁹.

Ф. А. Степун очень высоко оценивает концепцию Ж.-Ж. Руссо, называет ее «гениальной» и представляющей «подлинную сущность демократии», хотя и признает ее некоторую запутанность^²²⁰. При этом ему кажется, «что сущность демократии надо искать не в учении, а в процессе захвата государственной власти народными массами»^²²¹. Мыслитель отдельно останавливается руссоистском тезисе о приоритете большинства при принятии решений. Как он поясняет, в условиях наличия «внешней и внутренней свободы всех выборщиков» отклоняющееся от мнения большинства меньшинственное мнение должно, очевидно, рассматриваться как явно ошибочный ответ» (на вопрос о содержании общей воли)^²²². Если же большинство несвободно, то его мнение «сразу же обращается в очевидную ошибку психологически закабаленных людей; меньшинственное же мнение превращается в зерно общенародной воли, которому бесспорно суждены пышные всходы в головах и сердцах граждан тотчас же после их внутреннего освобождения»^²²³.

Видимо, один из ключевых выводов философа следующий: «С христианской точки зрения, всегда прав тот строй, который в данную минуту, при данных обстоятельствах наиболее успешно воплощает и защищает максимум христианской истины в общественно-политической жизни»^²²⁴.

Не все философы русской эмиграции были согласны с тем, что России необходимо строить демократию, отличающуюся от европейских доктрин. Например, Г. П. Федотов убежден, что идеал свободы выработал «лишь христианский Запад… в своем трагическом средневековье… и осуществил его в последние столетия»^²²⁵. Поэтому России необходимо усвоить этот его опыт и принять западные демократические идеи. Для этого, по его мнению, «необходимы два условия – в сущности, сводящиеся к одному. Запад должен найти в своих идеалах опору для более удачного, более человечного решения социального вопроса, который до сих пор, худо ли, хорошо ли, решала лишь диктатура. Во-вторых, московский человек должен встретить в своем товарище, воине-демократе, такую же силу и веру в идеал свободы, какую он сам переживает, или переживал, в идеал коммунизма»^²²⁶.

Вообще, философ считал: «В истории человечества демократии являлись редчайшим, хотя и драгоценнейшим исключением»^²²⁷. Именно по причине отсутствия демократии в России победил коммунизм^²²⁸. И вина за это событие возлагается на общество: «Народ отвечает за государство и косвенно за правительство, представляющее государство: отвечает или за то, что его одобряет, или за то, что его терпит»^²²⁹. Кстати, точно так же российское общество повинно и в торжестве тирании в более ранний период: «Народ мог только переменить царя, но не ограничить его. Больше того, он не пожелал воспользоваться самоуправлением, которое предлагал ему царь, и испытывал как лишнее бремя участие в земских сборах, которые могли бы, при ином отношении народа к государственному делу, сделаться зерном русских представительных учреждений. Нет, государство – дело царское, а не народное. Царю вся полнота власти, а боярам, придет пора, отольются народные слезы»^²³⁰.

На первый взгляд, высказывания Г. П. Федотова выглядят почти русофобскими: «Весь процесс исторического развития на Руси стал обратным западноевропейскому: это было развитие от свободы к рабству. Рабство диктовалось не капризом властителей, а новым национальным заданием: создания Империи на скудном экономическом базисе. Только крайним и всеобщим напряжением, железной дисциплиной, страшными жертвами могло существовать это нищее, варварское, бесконечно разрастающееся государство»^²³¹. При более внимательном и вдумчивом прочтении становится понятно, что Г. П. Федотов указал на упущенные многими мылсителями из виду кризисные явления в России. Тот же Н. А. Бердяев, жестко критиковавший Запад, проигнорировал схожие проблемы в российском обществе (потерю духовности, углубление раскола и нарастание трудноразрешимых противоречий в обществе и т.д.), во многом из-за нерешенности которых произошли события 1917 г. Именно на эти и другие кризисные явления направлена инвектива философа. Ведь в его представлении разделяются подлинная Россия как царство свободы и Россия как варварское государство с деспотическим монгольским порядком, которое было организовано московскими правителями в XIV-XV вв. Он пишет, имея в виду многовековое давление разных тиранов и окраинное положение России по отношению и к Западу, и к Востоку: «При таких условиях можно понять иностранцев или русских евразийцев, которые приходят к выводу, что Россия органически порождает деспотизм – или фашистскую «демотию» – из своего национального духа или своей геополитической судьбы; более того, в деспотизме всего легче осуществляет свое историческое призвание»^²³².

Несомненное достоинство работы Г. П. Федотова – это разделение понятий «воля» и «свобода» («для русского слуха»): «Воля есть прежде всего возможность жить, или пожить, по своей воле, не стесняясь никакими социальными узами, не только цепями. Волю стесняют и равные, стесняет и мир. Воля торжествует или в уходе из общества, на степном просторе, или во власти над обществом, в насилии над людьми. Свобода личная немыслима без уважения к чужой свободе; воля – всегда для себя. Она не противоположна тирании, ибо тиран есть тоже вольное существо. Разбойник – это идеал московской воли, как Грозный – идеал царя»^²³³.

Русский идеал воли, по мнению Г. П. Федотова, невозможен в «культурном общежитии», он «находит себе выражение в культуре пустыни, дикой природы, кочевого быта, цыганщины, вина, разгула, самозабвенной страсти, - разбойничества, бунта и тирании» ^²³⁴.

Каков же возродить свободу в России и приобщиться «культурному общежитию»? Г. П. Федотов дает следующий ответ: «Общая вина, общий грех. Без признания их нет духовного возрождения России. Без покаяния нет очищения… Великодушие победителя дело не только его сердца, но и мудрости. Вот почему отделение народа от его преступной власти – невозможное исторически и этически – является политической необходимостью: не в порядке сущего, а должного, особенно для сторонних или даже враждебных наций.»^²³⁵. При отказе от покаяния мыслитель предостерегает: «Ущемленное национальное самолюбие, вырастающее в гордыню, мстительность; безмерные притязания, разрыв с человечеством. Все эти опасности ожидают Россию, если она отвергнет сознание своей вины и будет искать виновных вокруг себя»^²³⁶.

Свои рассуждения Г. П. Федотов заключает призывом участвовать во всемироной борьбе за свободу, потому что только так «можно способствовать возможному, но сколь еще далекому освобождению России»^²³⁷.

Пожалуй, из всех авторов русской эмиграции наиболее комплексно тему проблематику демократии проанализировал И. А. Ильин^²³⁸. В раннем периоде научной работы мыслитель считал: «Нужно, чтобы закон издавался народными представителями. Пусть всякий имеет право принять участие в выборе этих представителей»^²³⁹. Со временем этот тезис получил развернутую форму: «Только собрание народных представителей может взять на себя трудное дело обсуждения и издания законов... “Пусть будет во всем воля народная”, – говорили лучшие люди на Руси, и этого требования мы никогда не должны забывать… Мы должны твердо помнить, что свободу собраний нужно завоевать для того, чтобы через нее проводить народную волю и заставлять других считаться с ней: чтобы волей народной народ стал свободен»^²⁴⁰.

В зрелом возрасте И. А. Ильин стал убежденным монархистом, изменил свою позицию и назвал демократию «организацией стабилизированного государственного распада», а парламентаризм – «растратой государственных сил, организацией безволия, канонизацией интриги, культивированием беспредметного честолюбия, подготовкой всеобщего политического разочарования и утомления»^²⁴¹. Однако в более поздний период он, рассмотрев многочисленные угрозы и риски неограниченной единоличной власти, вновь обратился к исследованию народовластия в позитивном ключе и разработал концепт «творческой демократии».

И. А. Ильин, как и многие другие русские философы, был убежденным защитником духовного начала в политике: «Внешние формы государственной конституции существуют для того, чтобы в каждую эпоху вразумительно выражать, защищать и развивать священные основы своего духовного и политического бытия»^²⁴². Как считает мыслитель, подлинная демократия предполагает высокий морально-нравственный и духовный уровень общества и предъявляет высокие требования к людям: «Демократия – не только общественный строй, существующий извне, но и внутренний строй жизни, настрой души и степень зрелости, высокий уровень правосознания, самовоспитание чувства долга, жертвенности и свободы. Демократия – это политический и духовный образ существования и способ действий»^²⁴³.

И. А. Ильин был сторонником детерминированности конкретных политических форм «духом народа», историей и культурой того или иного общества: «Демократия имеет свои жизненные основы в духе народа, в его правосознании, в его социальном укладе»^²⁴⁴. Мыслитель не принимал универсалистских политико-государственных моделей и попыток организовать общественное развитие в соответствии с какой-либо общей схемой (наподобие теории модернизации): «Любой народ представляет собой самобытный организм, имеет свои особенности, свои собственные хозяйственные и политические жизненные потребности и тем более – самобытные душевные и духовные представления о жизненных ценностях. Поэтому нельзя создать повсеместно пригодных социальных идеалов и универсальных программ для всех народов»^²⁴⁵. Право выбора формы демократии оставляется за народом, который «выбирает себе такую форму демократии, которая дается ему пространством, историей, уровнем культуры, государственно-политическими и национально-экономическими задачами. Здесь все решает целесообразность, исторические и эмоциональные различия»^²⁴⁶.

Определяя существо демократии, И. А. Ильин выделяет два основных типа государств: тоталитарное и свободное. В первом действует «механистически послушная и технически вооружающаяся масса», а во втором – «органичная и духовно живая личность»^²⁴⁷. Свободное государство – это демократия, т.к. последняя неразрывно связана со свободой личности, она «живет в свободном человеке и живет человеческой свободой»^²⁴⁸. Свобода существует там, «где граждане сохраняют и утверждают свою независимость по отношению к правительству: где гражданин может по-иному думать, по-иному чувствовать, по-иному выбирать, чем это нравится существующему правительству и правительственной партии»^²⁴⁹.

При этом мыслитель подчеркивает активный добровольный («самоотверженный»^²⁵⁰) характер участия граждан в государственных делах и необходимость самодисциплины и добровольного подчинения законам: «Суверенный народ, живущий в демократическом государстве умеет не только повелевать, но и подчиняться... Не существует власти народа без дисциплины народа. Только эта дисциплина должна оставаться добровольной, и в такой добровольности заключается ее сила»^²⁵¹. И. А. Ильин убежден, что демократия нуждается в способности и готовности граждан к самоограничению и самопожертвованию: «Если кто-то умеет то и другое легко отказывается от чего-то и охотно идет на помощь, то в нем живет истинная готовность к жертвам, которая составляет сущность демократии»^²⁵². Самопожертвование необходимо и для того, «чтобы помочь своим согражданам и служить своему государству»^²⁵³. Кроме того, настоящее народовластие характеризуется участием «народа в строительстве и защите государства со всей его волей и сердцем»^²⁵⁴. Такая демократия оценивается И. А. Ильиным как «здоровая».

В момент опасности И. А. Ильин допускает усиление и централизацию государственной власти даже в федеративных системах: «Федералистское государство должно непременно обладать способностью в случае необходимости защитить свой федерализм в нужный момент централистскими силовыми методами»^²⁵⁵. При этом применение силы государством должно основываться на законе: «Способность к гибкому оформлению должна заключаться в самой конституции, чтобы в трудную минуту, при нужде и опасности могла полностью и вместе с тем легально развиться сила демократической нации»^²⁵⁶.

Идеи И. А. Ильина о «творческой демократии» в чем-то параллельны взглядам Дж. Дьюи^²⁵⁷ и проникнуты духом коммунитаризма: «Демократический строй жизни требует от нас не только правильной лояльности во всех отношениях и во всех направлениях, но и живого, творческого общественного духа. Это не только правовой порядок, но больше того – это особый душевный настрой, который можно определить как социальность или готовность к жертвам»^²⁵⁸.

Консолидация выделяется в качестве одной из важнейших примет демократического общества, в котором царят «единство и гражданский мир, солидарность справедливость», а также решается «великая задача демократии – преобразовать разрозненность в совместность, сделать ее защитой и помощью для каждого»^²⁵⁹.

Достижению общественной консолидации должны содействовать «дух терпимости» и «чувство такта». Эти понятия специально разработаны И. А. Ильиным. Первое означает принятие разнообразия мнений (плюрализм), поддержка права свободного выражения различных взглядов людьми и права разных людей оказывать созидательное влияние на политику^²⁶⁰. Из первого вытекает и второе – «чувство такта». Под ним подразумевается «драгоценное искусство верно истолковывать и учитывать другого или других»^²⁶¹ или «искусство переговоров и компромисса»^²⁶².

По замыслу И. А. Ильина, в подлинном демократическом обществе народ «не стоит на берегу, чтобы смотреть на то, как плывет корабль его государства, а как бы стоит у руля и плывет вместе с ним, он разделяет судьбу и опасности своей государственности; он – ни в радостных победах, ни в исторической борьбе – не остается равнодушным в стороне от своего Отечества. Он – вместе с ним, ибо он верен ему»^²⁶³. Вместе с тем государство должно поощрять участие граждан в своих делах, ибо «настоящее государство “демократично” в том смысле, что оно черпает из народа свои лучшие силы и привлекает его к верному участию в своем строительстве»^²⁶⁴. Таким образом, политическое участие характеризуется посредством верности (как «завершенное и святое чувство собственной обязанности»^²⁶⁵) и преданности государству (т.е. способности в случае необходимости ставить интересы государства выше личных, групповых, классовых^²⁶⁶) основывается подлинная демократия.

Тезис о «свободной верности и полной преданности своего гражданина»^²⁶⁷ государства, схожий с положением Ж.-Ж. Руссо об общем благе, – одно из существенных отличий концепции И. А. Ильина от классической либеральной теории, предполагающей обратное: индивид рационально действует в соответствии с личными интересами (правда, согласовывая их с интересами других).

Рассуждая о свойствах гражданина подлинного демократического общества, мыслитель замечает: «Участнику демократического строя необходимы личный характер и преданность родине, черты, обеспечивающие в нем определенность воззрения, неподкупность, ответственность и гражданское мужество. Нет этого – и он пустое место, картонный кирпич в стене, гнилое бревно, проржавевшее кольцо в цепи, заранее обеспеченный предатель. Демократический режим, в котором такие люди преобладают, не рушится только тогда, когда некому толкнуть его»^²⁶⁸.

В качестве необходимых предпосылок «творческой демократии» выделяются наличие образования, осведомленности и правосознания, хозяйственная самостоятельность гражданина, определенный политический опыт^²⁶⁹. При этом особо отмечается, что «народ должен разуметь свободу, нуждаться в ней, ценить ее, уметь пользоваться ею и бороться за нее»^²⁷⁰.

Интересно, что философ не обошел стороной и проблему «имитационной» или «формальной» демократии, которая не спасает «ни от всеобщей продажности, ни от предательских заговоров, ни от эксплуатации плутами слабых, добрых, темных и глупых, ни от анархии, ни от тирании, ни от тоталитаризма»^²⁷¹.

В целом, И. А. Ильин внес заметный вклад в исследование демократии. Одним из наиболее важных результатов стала нормативно-ценностная концепция «творческой» демократии, определяемой «духом народа». Исследователь провозгласил коллективистские и коммунитаристские принципы (общественная консолидация, самоотверженность, готовность к жертве), ориентацию на государство, необходимость высокого духовного уровня общества, активное свободное и созидательное политическое участие.

Среди рассмотренных персоналий особняком стоит Г. П. Федотов, увязывает возрождение России с приобщением к западной модели развития, объясняя это тем, что только Западу удалось выработать и реализовать идею подлинной свободы.

Позиции Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, П. И. Новгородцева, Ф. А. Степуна содержат в себе довольно много общего. Особенно выделяются три сюжета, которые в разной степени затрагиваются этими философами явно или скрыто: кризис западного общества, его политических идей и систем; критика бездуховности, неверия и безбожия, ацент на духовности; неприятие универсалистской схемы демократии, основанной на западном опыте.

Философы русского зарубежья, как и их западные коллеги, размышляли о специфических проблемах общества, к которому принадлежали. По историческим причинам, вследствие культурных особенностей, национальной специфики в центре их размышлений оказались проблемы отличные от тех, что захватили умы западных исследователей, а именно развитие духовного начала, укрепление национального единства, реализация масштабной миссии и т.д. Для их решения были предложены идеи, которые могут быть суммированы и обобщены в общей концептуальной схеме как теоретическом основании демократического развития России, стран СНГ, возможно, других незападных государств. Вот главные положения этой концептуальной схемы:

- духовное начало (подчинение духу, стремление к Богу, правде и истине как источникам настоящей свободы, признание «иррационального элемента» как важной силы в общественно-политическом процессе);

- «сверхземная цель» (продвижение идей духовности и религиозности);

- общинность и соборность (объединение в нацию и живых, и умерших, осуществление связи личности и коллектива, творческое раскрытие и реализация индивида в обществе, союз личностей в таких формах, как государство, церковь и т.д., самоотверженность в делах общества);

- руководствующаяся общим благом сильная централизованная структура исполнительной власти, возможно, определяемая советами (во главе исполнительной власти – преданный и верный Родине неподкупный и ответственный правитель как олицетворение общества-государства, защитник и гарант интересов нации, содействующий реализации «сверхземной цели»);

- система советов как высший орган народного представительства с законодательными, контрольными и исполнительными функциями (строгое разделение властей не имеет решающего значения, принцип партийности не важен);

- автономия местных сообществ в решении хозяйственно-бытовых, культурных вопросов.

При анализе демократии вообще и ее концепций необходимо учитывать ряд обстоятельств. Во-первых, недостаточно назвать, описать, обосновать составляющие ее элементы (принципы, ценности, институты). Почти всегда требуются дополнительные объяснения в связи с существованием ряда скрытых предположений и допущений, составляющих т.н. «теневую теорию» демократии (по Р. Далю). Причем разъяснение «теневой теории» связано не только с личными убеждениями авторов, но и со взглядами, получившими наибольшую поддержку социума, к которому принадлежит автор. Во-вторых, структура и интерпретация концепта демократии может варьироваться в зависимости от того, как выстраивается иерархия принципов и ценностей народовластия. Так, на Западе демократические системы разных государств основаны на разных принципах. Например, мажоритарный принцип считается основным для принятия решений в англо-американском мире (Австралия, Англия, США и т.д.). Однако в Бельгии, Нидерландах и некоторых других странах во главу угла поставлен принцип пропорциональности. Точно так же различаются теоретические подходы западных авторов: Ж.-Ж. Руссо провозгласил принципы общей воли и единодушия, Т. Гоббс сделал акцент на идеи мощного государственного начала, а Д. С. Милль отдал приоритет индивидуальной свободе и нравственному развитию общества. В-третьих, в концепциях и доктринах демократии предпринимается попытка решения наиболее значимых для данного общества социально-политических проблем. Например, на требования нового класса буржуазии с его капиталистической направленностью (отмена феодальных порядков, предоставление свободы для предпринимательства, контроль над правительством и т.д.) стали одним из ключевых факторов возникновения либеральной демократической теории в Англии, Франции и др. странах Запада. Для задачи осуществления демократических принципов в условиях государств с большим неоднородным населением и протяженной территорией (США, Франция и др.) было найдено решение в виде института представительства. Необходимость преодоления расколов, согласование интересов разных классов и групп, достижение консенсуса в обществе породила формулирование принципа партийности. Массовое движение за изменения в католическом мире под знаменем Реформации (Германия, Чехия и т.д.) привело к утверждению стандарта секулярности в перечне принципов демократии. В свою очередь, распространение секулярности и наступление атеистов на религию стало причиной расширения политической активности католической церкви уже как общественной организации в ряду других (в т.ч. атеистических), что привело к рождению концепции христианской демократии. Легко заметить, что эти и другие проблемы и способы их решения были характерны, в первую очередь, для стран Запада. Они и стали факторами, оказавшими влияние на развитие демократической теории в этих государствах.

Имея в виду рассмотренные обстоятельства, можно сделать некоторые важные выводы, касающиеся незападных форм демократии. С одной стороны, в большинстве незападных обществ не возникло описанных выше проблем, не появилось оформившееся в капитализм доминирующее и всеохватное стремление к извлечению прибыли, не произошло столь явных и громадных расколов в обществе, не началось массовое движение за реформы в религиозной сфере, не случилось многих других, свойственных народам Запада проблематичных и драматичных событий. Однако в незападных странах были иные существенные проблемы.

Например, для России это были сохранение религии, духовности, поддержание народного единства, укрепление могущества государства как формы общества, осуществляющего особую миссию и т.д. Поэтому в России зародились и развивались особые демократические формы, имеющие специфические черты, заметно отличающиеся от западных институтов, при этом остающиеся демократическими по своей сути: такие органические модели демократии, как вечевая система, советская система и т.д. Демократия в России и близких ей государствах стала своеобразным и самобытным феноменом, отличным от западных моделей, обусловленная национальными особенностями («духом народа»). Если для американских, английских, французских авторов главными темами стали, среди прочих, индивидуализм, защита от вмешательства государства, максимальная свобода, то, например, для русских философов таковыми явились духовность, реализация «сверхземной цели», воспитание активного гражданина-общественника с высокими морально-нравственными качествами. Если для западных нация демократия, если говорить вообще, стала способом организовать общество и государство на основе рациональности, то для России и близких ей стран стран демократия оказалась возможностью сохранить национальное единство и духовность даже при помощи сильной центральной власти.

Поэтому незападные страны, как государства Европы и Северной Америки, не избежали кризисных явлений, однако, по историческим причинам, вследствие культурных особенностей, национальной специфики их проблемы оказались иных типов. Соответственно, другими были факторы, оказавшие влияние на формирование и развитие представлений о демократии, что обусловило и формирование особого взгляда на концепт демократии.

В современных условиях демократия из способа решения социально-политических вопросов превратилась в проблему и задачу. Принцип представительства оказался не в состоянии эффективно и полноценно обеспечить представление классов, групп, слоев общества в политике. Парламент из площадки согласования интересов и выработки общего блага превратился в арену раздоров и споров, где верх берет не общенародная воля, а политический опыт, связи, влияние отдельных персон и коалиций. Политические партии уже не выражают интересы граждан, они стали самостоятельными политическими машинами, преследующими собственные интересы и использующими для этого массы избирателей. Мажоритарная избирательная система, предполагающая принятие решений на основе суммирования голосов, подвержена манипуляциям и в силу механистичности не способна содействовать определению истинной воли большинства. Большинство граждан в демократических системах попали в зависимость от воли меньшинств и вынуждены не просто учитывать их позиции, но способствовать их продвижению в ущерб своим интересам.

Эти и другие трудности современной демократии, как указывают русские философы, возникли в связи с утратой духовного начала, а также из-за игнорирования действий мистических, иррациональных сил в обществе, что произошло по причине торжества секуляризма и идей Просвещения, в первую очередь, в западных странах. Поэтому перед демократией (и не только западной) стоит задача возрождения духовного начала, в центре демократии должен быть установлен принцип духовности.

Итак, подытоживая изложенное, необходимо сделать следующие выводы. Русские мыслители по разным причинам не сформулировали теорию или концепцию демократии, наподобие тех, что были созданы в Англии, Франции, США. Их труды в основном, представляют собой публицистические статьи. Вместе с тем сочинения русских философов наполнены озарениями, ценными наблюдениями и важнейшими умозаключениями. В совокупности они формируют интеллектуальную традицию рассмотрения концепта демократии в России и других странах СНГ. Их анализ позволяет сформулировать общую теоретическую основу демократии для стран СНГ и, возможно, других незападных государств. В ее основе лежат принципы духовности, коллективности, следования особой миссии, которые и обуславливают формы незападной демократии, ее институциональную основу. Эти принципы представляют собой коллективные соглашения об институциональных фактах демократии в России и странах, которые связаны с ней общей историей и культурой.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 27

	Внедрение процедур орв в государственное управление стран Восточной... Внедрение процедур орв в государственное управление стран Восточной Европы и СНГ (Рабочие материалы по проекту Сравнительный анализ...		Российской Федерации Российская академия медицинских наук Ассоциация... В 2010 году городу Уфе выпала честь принять у себя XVII конгресс хирургов-гепатологов стран СНГ
	Ассоциация гепатопанкреатобилиарных хирургов стран СНГ российское... Приняты на совместном заседании Российского общества хирургов и Ассоциации гепатопанкреатобилиарных хирургов стран снг, совещание...		Генезис и современные проблемы права методологический и культурологический анализ «Ваше дело как юристов – видеть связь между вашим конкретным фактом и зданием всей вселенной»
	В целях качественного проведения анализа в методологические работы... Снг, так методы экспертного опроса и интервью с представителями органов власти, бизнеса, гражданского общества и научно-образовательного...		Валютный клиринг: Мировой опыт и его значение для стран СНГ Транспортно Клиринговая Палата – как пример реальной работы по средствам валютного клиринга
	Современные тенденции занятости в центральной азии В современных условиях развития стран СНГ по региональному принципу в центрально-азиатском регионе повышается роль совокупного потенциала...		Учебное пособие для студентов психологических специальностей Балашов С44 Психолого-педагогическая коррекция: теоретико-методологический аспект : учеб пособие для студ психол спец. / Е. М. Скотарева....
	Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное... Результаты исследования расширяют знания в области истории консервативной политической мысли России; вносят вклад в развитие теории...		Опыт стран центральной и восточной европы и СНГ
	Диссертация тема: Обеспечение национальной безопасности рк в контексте... Тема: Обеспечение национальной безопасности рк в контексте интеграционных связей стран СНГ (с 1991-2001г г.)		Выпускная квалификационная работа Среди проблем глобального масштаба, вызывающих обоснованную тревогу человека, одной из главных является продовольственная. Продовольственная...
	Клинические рекомендации по хирургическому лечению больных хроническим панкреатитом Приняты на пленуме правления Ассоциации гепатопанкреатобилиарных хирургов стран СНГ тюмень		Отчет общества Предварительно рассмотрен и утвержден Советов директоров ОАО «автогаз» «Газпром», которое является основным его акционером. В число других входят 82 акционера из России и стран СНГ. Оао «Автогаз» зарегистрировано...
	Облегчение таможенных формальностей для граждан, совершающих поездки... Совета руководителей таможенных служб стран СНГ. В сообщении пресс-службы министерства доходов и сборов Украины, распространенном...		Электроэнергетический Совет Содружества Независимых Государств Исполнительный комитет ээс СНГ Нтд разработан: Комиссией по координации сотрудничества государственных органов энергетического надзора государств-участников СНГ...

Демократия как проблема политической мысли стран снг: теоретико-методологический анализ

Похожие: