* * *
Однако, при всех тайнах, загадках, притчах, аллегориях, символах и т.п., СОЦИАЛЬНОЕ УЧЕНИЕ ХРИСТА является ясным и однозначным, не допускающим никакой двусмысленности и не зависящим от того, чьим сыном является Иисус - Иеговы или истинного Бога.
Так, во-первых, Новый завет прямо осуждает богатых и богатство, роскошь, стяжательство, корыстолюбие, сребролюбие и т.д.: «Горе вам, богатые! Горе вам, пресыщенные ныне!» «Не богатые ли бесславят доброе имя, которым вы называетесь [,христиане]?» и т.д. Богачу Христос прямо сказал: если хочешь спастись, - продай все, что имеешь, раздай нищим и следуй за Мною, ибо «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие», и т.д.
Во-вторых, Христос призывает «труждающихся и обременных», бедных и неимущих (т.е. пролетариат), потому что они избраны Богом (Духом Святым) быть наследниками Его Царства: «Блаженны нищие духом» (т.е. нищие ради Христа, «добровольно нищие», как учили первые отцы монашества), «блаженны бедные». «Не бедных ли избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его?... Да хвалится брат униженный высотою своею, а богатый - унижением своим, потому что он прейдет, как цвет на траве. Восходит солнце, настает зной, и зноем иссушает траву, цвет ее опадает, исчезает красота вида ее; так увядает и богатый в путях своих» (Иак. 1:9; 2:5). Павел писал: «Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (1Кор.1:26), «ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк.18:14 и др.).
Далее. Социальное учение Нового завета ведет к созданию общины (лат. коммуны), которая освящена уже самим Духом Святым,21 и к дальнейшему совершенствованию ее членов.
* * *
Теперь посмотрим, что писали Апостолы о второй ступени учения Христова – для совершенных.
Мы уже приводили слова Павла о том, что тайное знание передавалось устно или в тайных посланиях – апокрифах. Об устной передаче свидетельствуют и слова Павла в Послании Римлянам, в котором он обращается к «возлюбленным Божиим, призванным святым»:
«…Я весьма желаю увидеть вас, чтобы преподать вам некое дарование духовное к утверждению вашему, то есть утешиться с вами верою общею, вашею и моею… Я многократно намеревался придти к вам… чтобы иметь некий плод и у вас, как и у прочих народов. Я должен и Еллинам и варварам, мудрецам и невеждам…» (Рим. 1:11). – Значит, какие-то знания можно было передать только при личной встрече.
Однако и простым верующим дана возможность самим постичь тайну Христову – тайну распятия. Ведь в евангелиях и посланиях Апостолов, особенно у Павла, рассыпано много намеков. Правда, они утопают в усыпляющем многословии и пышности слога, так что сразу трудно заметить, что речь идет о самом главном. Так, в одном из «неудобовразумительных» посланий Павла «святым и верным в Ефесе» говорится о тайне Христовой и тайне Евангелия:
«…Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа… по богатству благодати Его, каковую Он в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении, открыв нам [Апостолам] тайну Своей воли…
[Христос] есть мир наш [между иудеями и язычниками]… дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устраивая [новый] мир… Для сего-то я, Павел, сделался узником Иисуса Христа за вас язычников. Как вы слышали о домостроительстве благодати Божией, данной мне для вас, потому что мне через откровение возвещена тайна (о чем я и выше писал кратко), то вы, читая [далее], можете усмотреть мое разумение тайны Христовой, которая не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, как ныне открыта святым Апостолам Его и пророкам…
Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия - благовествовать язычникам… и открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны [Христовой]… Да даст вам [Отец Господа нашего Иисуса Христа]… уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею... Он поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями… доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, [возрастем] в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (т.е. возрастем в Сына Божьего. – А.Б.); дабы мы не были более младенцами… но истинной любовью все возрастали в [Христа]… В Нем [Христе] вы научились… отложить прежний образ жизни ветхого человека… обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу…» (Еф.1-6)
О том же домостроительстве тайны Христовой, о которой можно догадаться из этих слов, Павел пишет и в Послании Колосянам: «…Умертвите [распните] земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание [стяжательство], которое есть идолослужение… отложите всё: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового [человека]…» (Кол.3: 1-11).
Итак, «домостроительство тайны Христовой» заключается в том, что надо отложить образ жизни ветхого человека, умертвить ветхого человека в себе и стать новым, совершенным человеком – Сыном Божьим, Сыном Святого Духа. А это значит, что прежде сам Учитель Христос плотью Своею распял в Себе временную ветхую ипостась - сына погибели, диавола, сатаны.
* * *
Учение совершенствования, или эволюции духа, наиболее полно изложил в письменном виде еще великий Платон. Он учил, что в человеке есть бессмертное, разумное начало - от высшего, Благого Ума-Демиурга (или Святого Духа, символизируемого Солнцем), и неразумное, вожделеющее смертное начало - «некая лунная часть» души, жаждущая удовлетворения телесных удовольствий, наслаждений и богатства. Лунное начало «может попытаться поработить и подчинить себе то, что ему не родственно, и таким образом извратить жизнедеятельность всех начал». «И когда то, что по своей природе лучше, обуздывает худшее, тогда говорят, что оно “преодолевает самое себя”; значит, это похвала. Когда же из-за дурного воспитания или [дурного] общества верх берет худшее… тогда, в порицание и с упреком, называют это “уступкой самому себе”, а человека, испытывающего такое состояние, – невоздержным».
Бессмертное высшее разумное начало, вступив в смертное тело человека, поначалу лишается высшего ума. В человеке начинает преобладать низшее, животное, смертное начало, он оказывается во власти страстей и творит зло. Поэтому «ему придется каждый раз перерождаться в такую животную природу, которая будет соответствовать его порочному складу», и конец его мучениям наступит лишь тогда, когда он подчинится правильному воспитанию и одолеет неразумное буйство животной природы.
(По «Тимею», смертный род души в свою очередь состоит из двух частей. Одна имеет более благородную природу, а другая – более низкую. Первую часть смертной души, которая причастна рассудку и мышлению, боги-демиурги нашего рождения поместили поближе к голове, а другую часть смертной души, которая «несет в себе вожделение к еде, питью и ко всему прочему, в чем она нуждается по самой природе тела, они водворили между грудобрюшной преградой и областью пупа, превратив всю эту область в подобие кормушки для питания тела; там они и посадили эту часть души на цепь, как дикого зверя [другое толкование: “скотина у кормушки”], которого невозможно укротить, но приходится питать ради его связи с целым, раз уж суждено возникнуть смертному роду… Они знали, что он не будет понимать рассуждения, а даже если что-то из них и дойдет до него через ощущение, не в его природе будет об этом заботиться…» Но «боги, построившие нас, помнили о заповеди своего отца [высшего, Благого Ума-Демиурга], которая повелевала создать человеческий род настолько совершенным, насколько это возможно; во исполнение этого они постарались приобщить к истине даже низменную часть нашего существа». И потому по ночам она ведёт себя «спокойно, предаваясь пророческим снам».
«Творившие наш род [боги-демиурги] знали заранее, какая безудержность в еде и питье будет обуревать нас; они предвидели, что по своей жадности мы станем поглощать и того и другого больше, чем велят умеренность и необходимость… Поэтому… они предусмотрительно соорудили для приема излишков питья и еды ту кладовую, что именуют нижней полостью, и наполнили ее извивами кишок, дабы пища не слишком быстро покидала тело, принуждая его требовать новой пищи и тем склоняя к ненасытности, и дабы род человеческий из-за чревоугодия не стал чужд философии и Музам, явив непослушание сáмому божественному, что в нас есть».
Бессмертное начало должно укорениться в смертном теле, «одолеть неразумное буйство» животной, «низменной части нашего существа» и властвовать над нашими вожделениями, чувствами и страстями, подчинить себе наше «смертное начало» - смертную часть души.
Итак, бессмертное начало человека, сопряженное со смертным телом, оказывается вовлеченной в эволюционный поток вращения по спирали. «И вот эти круговращения, вовлеченные в мощный поток, не могли ни до конца одолеть его, ни до конца ему уступить, по временами насильственно сообщали ему свое направление, а временами получали направление от него. Поэтому все это существо [человека] было подвижно, однако устремлялось куда придется, беспорядочно и безрассудно… и на все лады блуждало. Если уже поток пищи, переполнявший тело и затем снова из него уходивший, был достаточно мощен, то еще более мощную смуту вызывали внешние воздействия… Незамедлительно вызвав сильнейшее и величайшее движение и к тому же соединившись с непрестанно текущим водоворотом, ощущения стали воздействовать на круговращения души и мощно их сотрясать. Движение тождественного [соответствующего направлению эволюции] они вконец сковали, изливаясь ему навстречу и мешая как его правлению, так и продолжению, а бег иного [противного движению эволюции] расстроили… все же пошли вкривь и вкось, всемерно нарушая круговое движение [эволюции]; они, все еще с трудом, неслись вместе, но движение это было беспорядочным: они то сталкивались, то двигались наискосок, то опрокидывались. В последнем случае дело обстояло так, как если бы некто уперся головой в землю, а ноги вытянул вверх, прислонив их к чему-то; в таком [перевернутом] положении и ему самому, и всем тем, кто на него смотрит, всё померещится перевернутым: ПРАВОЕ СТАНЕТ ЛЕВЫМ, а ЛЕВОЕ - ПРАВЫМ. Таким же и подобным состояниям очень сильно подвержены круговращения души… они всякий раз изрекают как о тождественном чему-либо, так и об отличном от чего-то такое суждение, которое противоположно истине, и выказывают себя лживыми и неразумными; при этом ни одно из круговращений [эволюции] не в силах властвовать и править: когда несущиеся ощущения извне овладевают кругами, вовлекая в это движение и все вместилище души, круги [эволюции] лишь по видимости господствуют, на деле же подчиняются.
По причине всех этих состояний душа и теперь, вступив в смертное тело, поначалу лишается ума; когда же, однако, поток роста и питания ослабевает, и круговращения, дождавшись затишья, возвращаются на свои стези и со временем все более выравниваются, тогда каждый из кругов направляет свой бег согласно природным очертаниям и все они изрекают справедливое суждение и об ином [противном движению эволюции], и о тождественном [соответствующем направлению эволюции], так что носитель их окончательно становится разумным существом. Если же к этому добавится правильное воспитание, он будет цел, невредим и здоров, избегнув наихудшего из недугов; а если он проявит нерадивость, то, идя по своей жизненной стезе, он будет хромать и сойдет обратно в Аид несовершенным и неразумным…»
«…Неразумие есть недуг души, но существуют два вида неразумия – сумасшествие и невежество… К самым тяжелым среди этих недугов души придется причислить нарушающие меру удовольствия и страдания… Когда так называемую невоздержность в удовольствиях хулят как добровольную порочность, хула эта почти всегда несправедлива: никто не порочен по доброй воле, но лишь дурные свойства тела или неудавшееся воспитание делают порочного человека порочным, притом всегда к его же несчастью и против его воли. Что касается области страданий, то и здесь тело зачастую оказывается повинным в пороках души. Так, когда острая и соленая флегма, а также горькие желчные соки, блуждая по телу, не находят себе выхода наружу, но скапливаются внутри и возмущают примесью своих паров движения души, они вызывают всевозможные душевные недуги разной силы и длительности. Поскольку же они могут вторгаться в любую из трех обителей души, то в зависимости от места, в которое они попадают, рождаются многообразные виды подавленности и уныния, дерзости и трусости, забытья и тупоумия. Если же к такой предрасположенности прибавляются порочные государственные установления, а равно и дурные речи, наполняющие как частную, так и общественную жизнь, и если при этом не изучаются уже с юных лет те науки, чья целительная сила могла бы противостоять этому ЗЛУ, то под воздействием этих двух причин, совершенно неподвластных нашей воле, и становятся порочными все те из нас, кто порочен. Ответственность за это лежит скорее на зачавших, нежели на зачатых, и скорее на воспитателях, нежели на воспитуемых; и все же каждый обязан напрягать свои силы, дабы с помощью воспитания, упражнений и занятий избегнуть порока…
В нас обитают три различных между собой вида души, каждый из которых имеет собственные движения. (Высший разум, или Святой Дух в человеке Платон называл «разумной душой» – А.Б.)… Тот вид души, который пребывает в праздности и забрасывает присущие ему движения, по необходимости оказывается слабейшим, а тот, который предается упражнениям, становится сильнейшим; поэтому надо строго следить за тем, чтобы движения их сохраняли должную соразмерность. Что касается главнейшего вида нашей души [бессмертного начала], то ее должно мыслить себе как даймона [совесть], приставленного к каждому из нас богом; это тот вид, который, как мы говорили, обитает на вершине нашего тела и устремляет нас от земли к родному небу [=духовному миру] как небесное [=духовное], а не земное порождение…
Правда, у того, кто погряз в вожделениях или тщеславии и самозабвенно им служит, все мысли могут быть только смертными, и он не упустит случая, чтобы стать, насколько это возможно, еще более смертным и приумножить в себе смертное начало. Но если человек отдается любви к учению, стремится к истинно разумному и упражняет соответствующую способность души преимущественно перед всеми прочими, он, прикоснувшись к истине, cобретает бессмертные и божественные мысли, а значит, обладает бессмертием в такой полноте, в какой его может вместить человеческая природа; поскольку же он неизменно в себе самом пестует божественное начало и должным образом ублажает сопутствующего ему даймона (δαιμονα), сам он не может не быть в высшей степени блаженным (ευδαιμονα). Вообще говоря, есть только один способ пестовать что бы то ни было – нужно доставлять этому именно то питание и то движение, которые ему подобают. Между тем если есть движения, обнаруживающие сродство с божественным началом внутри нас, то это мыслительные круговращения Вселенной [по эволюционной спирали]; им и должен следовать каждый из нас, дабы через усмотрение гармоний и круговоротов мира исправить круговороты в собственной голове, нарушенные уже при рождении… и таким образом стяжать ту совершеннейшую жизнь, которую боги предложили нам как цель на эти и будущие времена». 22
Как видим, новозаветное учение Христово есть изложение основ платоновского учения эволюции (совершенствования): «Сын Божий пришел и дал нам разум», «примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души», «отложите образ жизни ветхого человека и возрастайте в нового, совершенного человека» и т.д.
* * *
Примечательно, что у ранних христиан, среди которых были посвященные, не было изображений распятого Христа, как и праздника «Обрезания Господня», - церковь стала праздновать его лишь с 4-го века. А первое из дошедших до нас изображений распятого Христа, которое находилось на дверях одной из церквей Рима, относится лишь к 5 в.
В частности, посвященными в тайну Христову были Ориген, - эллин, хорошо знавший учение Платона, - и его ученики. Ориген знал разницу между Христом распявшим – и Христом распятым. Вот что писал о нем Г. Флоровский:
«…Несправедливо было бы обвинять Оригена в пренебрежении к истории и к “историческому” Иисусу Распятому. По верному замечанию Бигга, “Крест, во всей его силе, славе и красоте всегда был перед глазами Оригена”. .. Однако “исторический крест” Христа казался Оригену лишь символом чего-то большего. Только simpliciores, “дети разумом”, могут, по мнению Оригена, удовлетвориться “плотским” смыслом Писания, “тенью тайн Христовых”, подобной закону [Моисея] - тени будущих благ. Люди более духовные жаждут самой истины – “Вечного Евангелия”, (или “Евангелия Духовного”), перед которым историческая Благая Весть оказывается лишь тенью и символом. Ориген подчеркивает разницу между “внешним” и “сокрытым” христианством. Он соглашается, что христианину необходимо быть одновременно “телесным” и «духовным” - но только в воспитательных целях. При разговоре с “плотскими” христианами действительно следует говорить, что не знаешь ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого. “Но если мы найдем тех, кто совершен в духе и приносит плоды его, кто всей душой любит небесную мудрость - таких надо приобщить Слову, Которое, став плотью, затем вознеслось к Своему прежнему состоянию, к Богу”. В конце концов мы должны преобразить “чувственное” Евангелие в “духовное”… Христианин начинает с Иисуса Распятого, но цель его – прийти к созерцанию Божественной славы»23.
О том, что тайну распятия Ориген передал ученикам, говорит следующий эпизод в истории церкви. В 8-м веке разгорелась настоящая кровавая война между иконопочитателями и иконоборцами.24 Как отмечает Г. Флоровский, на иконах чаще всего изображали распятого Христа. Закончилось 100-летняя борьба тем, что на седьмом Вселенском Соборе (787 г.) был принят догмат об иконопочитании. Основан он на сочинениях непосвященного Иоанна Дамаскина, который писал, что «при виде изображения распятия Христа, мы вспоминаем о спасительном страдании и павши — поклоняемся… изображаемому [на нем, т.е. распятому Христу]». Сам догмат определял почитание икон как «почитательное поклонение», в котором «честь, воздаваемая образу (на иконе), восходит к первообразу, и поклоняющийся иконе, поклоняется ИПОСТАСИ изображенного на ней».
Эти слова о поклонении применительно к ИПОСТАСИ РАСПЯТОГО Христа, - а он был распят как Царь Иудейский под Пилатовой надписью «INRI», т.е. как сын погибели, - не могли не вызвать справедливых возражений, какие в то время выдвинули оригенисты и неоплатоники. Одним из их аргументов было письмо Евсевия Кесарийского (263 – 340). Известно, что Евсевий имел у себя архив Оригена. Письмо частично цитировалось и обсуждалось при принятии догмата об иконопочитании. Об этом, в частности, писал Г. Флоровский:
«…Это ответ августе Констанции, сестре Константина Великого, просившей Евсевия прислать ей “икону Христа”. Евсевий изумлен. О какой иконе она говорит? Да и зачем она ей? Хочет ли она видеть образ истинный и неизменяемый, содержащий в себе сущность Божества? Или же “зрак раба”, который Он принял ради нас? Первый, замечает Евсевий, для человека недоступен: лишь Отец знает Сына. А “зрак раба”, принятый Христом в Воплощении, уже слился с Его Божеством. (Вспомним слова Исайи: «Столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его - паче сынов человеческих». - А.Б.) После Вознесения Христос сбросил “зрак раба” и облачился в великолепие, которое в предвосхищении открыл своим ученикам [во время Преображения] - великолепие, превосходящее человеческую природу. Очевидно, это великолепие нельзя изобразить безжизненными красками и тенями. Апостолы не могли взирать на Него. Если даже во плоти Он имел такую силу, что же сказать о Нем сейчас, когда Он изменил зрак раба на славу Господа и Бога?… Создать образ нового “облика” - если только эту “обоже[ствле]нную умопостигаемую сущность” допустимо называть обликом - невозможно. Мы не должны следовать примеру языческих художников, изображающих неизобразимое, чьи образы потому не обладают подлинным сходством. Значит единственный возможный образ Христа - образ Его уничижения. Однако такие образы запрещены Законом, и в церквях их не бывает. (Евсевий писал о церквах своего времени, а жил он с 263 по 340 гг. – А.Б.) Иметь такие образы означает уподобляться языческим идолопоклонникам. Мы, христиане, веруем во Христа как в Господа и Бога и готовимся созерцать Его как Бога в чистоте сердец наших. Если же мы хотим еще до встречи лицом к лицу в предвосхищении увидеть этот славный образ, есть лишь один Добрый Художник - Слово Божие...”»
«Оригенский характер письма Констанции не подлежит сомнению, - пишет далее Г. Флоровский. - И нельзя не заметить поразительного сходства между мыслями Оригена и суждениями, изложенными Евсевием в письме к Констанции. Христология Оригена послужила для Евсевия основой и исходным пунктом; он просто сделал логичные заключения из принципов, выдвинутых Оригеном». - И наконец Г. Флоровский сообщает: «Рассуждение Евсевия отвергнуто Церковью как ересь, исполненная нечестивых заблуждений…».25
|
