Роль ИСС в творческой реализации личности
Д.И.Абрамов (Ярославль)
Человечество на протяжении веков пытается «разгадать загадку Творчества». В рамках философии, теологии, различных учений мистического толка, психологии и эстетики существует множество моделей, которые определённым образом истолковывают данный феномен и обозначают механизмы творчества.
Многообразие постулатов, лежащих в основе каждой из этих моделей, многообразие методологических подходов обуславливают наличие огромного числа точек зрения на само понятие творчества, его природу и закономерности.
У слова «творчество» есть несколько возможных значений. Для большинства людей творчество означает способность вызывать к жизни что-то новое. Для других оно — не способность, а психологический процесс, посредством которого ранее неизвестные и полезные вещи обретают форму. Для третьих творчество не процесс, а результат. Определения творчества охватывают широкий диапазон: от идеи о том, как проще справиться с той или иной задачей, до концепции творческого акта как полного осуществления и выражения всех уникальных возможностей индивида.
В последнее время в науке обсуждается мысль о возврате к широкому трактованию творчества, что было характерно для ранних этапов разработки проблемы. Я. Пономарёв, например, предлагает определить феномен творчества как «необходимое условие развития материи, образования её новых форм, вместе с возникновением которых меняются и сами формы творчества» [7, с. 43]. А творчество человека – лишь одна из таких форм. Но именно эта форма наиболее интересна для нас.
Анализ различных подходов к феномену творчества показал, что несмотря на всё многообразие точек зрения, почти все исследователи сходились в том, что в процессе творчества имеет место некий миг, когда решение (если речь идёт о задаче), образ, идея появляются как будто бы из ниоткуда. Это миг вдохновения, объяснить который так долго пытаются представители различных течений. Здесь имеет место внелогический охват жизни и слияние с ней, здесь не нужны слова, идея возникает мгновенно во всей своей полноте, и человек непосредственно улавливает суть происходящего.
Представители мистицизма и идеалистических философских учений прибегают к мистике при объяснении творчества, ставят созидательную деятельность человека в причинно-следственную зависимость от творческой активности сверхчеловеческого существа – Бога, Духа, Мира идей и т. д. Словарь В.И. Даля даёт следующее определение: «Бог – Творец, Созидатель, Вседержитель, Всевышний, Всемогущий, Предвечный, Сущий, Сый, Господь, Предвечное существо, Создатель Вселенной» [цит. По 11, с.108]. В духе богословия автор утверждает: «Один Бог творит». Правда и за человеком теология признаёт определённую долю причастности к творческой деятельности [там же]. Как утверждал православный богослов Н. Заболотский, «христианское мировоззрение строится на фактах, из них первый и наиболее ощутимый тот, что человек призван быть творцом и созидателем по образу и подобию божию …» [там же]. В рамках богословия творчество трактуется как вторжение извне в сознание художника голоса Бога и вещание Истины устами художника. Роль человека сводится к роли пассивного рупора божественных идей. Хотя существуют и другие точки зрения на субъект творческой деятельности, например Н. Бердяев считал, что творчество человека – это не что иное, как продолжение дела божественного творения руками человека-творца. Бердяев отмечает, что «Бог-творец актом всемогущей своей воли сотворил человека – свой образ и подобие – как существо свободное и обладающее творческой мощью» [цит. По 11]. Но так или иначе, именно Бог – причина творческой активности, по мнению представителей данного направления.
Многие философы конца 19 – начала 20 века в оценке места и роли интуитивного и дискурсивного в творчестве переносили акцент на первое. Так, например, А. Шопенгауэр считал художественное творчество высшим видом человеческой деятельности именно в силу его интуитивного характера, тогда как роль дискурсивного, разума, относил к чему-то второстепенному в структуре данного процесса. Вообще Интуиция признавалась единственно возможным путём познания Истины. Именно интуитивным приобщением к сути мира объясняли интуитивисты Вдохновение.
При рассмотрении творчества представителями психоанализа, переход на новый энергетический уровень, который имеет место в творческом акте, связывался с сублимацией. И миг вдохновения объяснялся ими как тот момент, когда Альтер-эго находит канал для высвобождения энергии Бессознательного социально приемлемым путём.
В истории советской психологии творчества периодом подъёма этой области науки были 20-е годы 20 века, когда наблюдалось относительное изобилие исследований по проблемам творчества. Характерной особенностью данного периода является чёткая выраженность фокуса проблемы творчества, её центрального звена. Тогда таким звеном являлось понятие интуиции, теснейшим образом связанное с представлением о бессознательной работе [7]. Многие авторы подчёркивали, что именно интуитивный момент – специфически психологический предмет исследования в общей проблеме творчества, и рассматривали этот момент как кульминационный пункт творческого процесса. Стоит особо отметить, что понимание бессознательной работы, суть которой невозможно отразить в логических терминах как кульминационного процесса в творчестве, основано на фактическом материале – описаниях событий, связанных с открытиями, изобретениями, созданием шедевров художественного творчества.
30-е годы принесли гонения на идею о бессознательном, и понимание центрального звена творческого процесса сместилось в сторону осознанной части психики. Плюрализм не допускался, и количество публикаций по проблеме снизилось почти до нуля. Но, тем не менее, миг вдохновения не исчез из фокуса научного внимания – просто его стали рассматривать как результат особого вида работы сознания, которая протекает по тем же законам что и обычная умственная деятельность. Нивелирование роли бессознательного в творчестве привело к признанию главенствующей роли сознания, следовательно, творчество подчиняется законам логики и можно отыскать алгоритмы, оптимизирующие поиск решения в творческой ситуации. На основании этого положения в советской науке велись поиски этих алгоритмов (алгоритмы решения изобретательских задач Г. С. Альтшуллера), которые бы вооружили человека методами нахождения решения, создания новых идей.
С этой идеей многие учёные не соглашаются. Они подвергают сомнению постулат о движении творящего Духа по пути, ограниченному логикой. Ведь творчество часто бывает алогичным (нам же кажется, что скорее стоит говорить о логике другого состояния, которая вне его кажется алогичной). Процесс нахождения решения по таблицам не является творчеством в полном смысле этого слова, это скорее конструирование, синтез, использование готовых методов, в общем ничего нового там нет и никакого катарсиса, никаких «пиковых переживаний», всё в пределах обычного видения мира.
В настоящее время в отечественной психологии сосуществуют различные подходы, которые по-своему отражают определённые аспекты того явления, которое они обозначают как творчество.
Нам кажется, что под творчеством следует понимать особый тип активности, присущий человеку и проявляющийся во всём многообразии взаимоотношений данного человека с внешним и внутренним миром. Мы предлагаем считать творчеством не только формализованные виды деятельности, например живопись, скульптуру, музыку и прочие, имеющие свой набор средств выразительности и определённые законы, эстетические системы, в рамках которых, безусловно, можно найти новые способы выражения, нарушить правила и создать новую систему, но и любой выход за пределы устоявшихся образцов во всём многообразии его проявления. Творчеством в нашем понимании может считаться, например, принятие решения поступить каким-либо неожиданным образом, не так как человек всегда поступал. Это преодоление «страха темноты», отказ от уютной и обжитой зоны привычки во имя новых ощущений, нового опыта, выбор в пользу увеличения напряжения, выбор роста, по Маслоу [5,6].
В творческом акте выражается отношение человека к миру вокруг него и к самому себе. В процессе творчества человек деятельностно проявляет то, чем он является в настоящий момент. Нам кажется очень важным заострить внимание именно на этом аспекте. Творчество тесно связано с самоактуализацией. Понятие «самоактуализация» часто употребляется в литературе наряду с понятиями «самореализация», «реализация своих возможностей». Оно широко используется в гуманистической психологии, в рамках которой и было разработано. А. Маслоу, один из отцов гуманистической психологии определяет самоактуализацию как «стремление к самоосуществлению, точнее тенденцию актуализировать то, что содержится в качестве потенций. Эту тенденцию стоит назвать стремлением человека стать всё более и более тем, кем он способен стать», это стремление развиваться в соответствии с априорно заложенными в индивида законами развития, своеобразный естественный рост. Оно синтетично, « … включает в себя … развитие творческого и духовного потенциала человека, максимальную реализацию всех его возможностей, адекватного восприятия окружающих, мира и своего места в нём, богатство эмоциональной сферы и духовной жизни, высокий уровень психического здоровья и нравственности». Творчество является средством и способом самоактуализации. И креативность является характерной чертой самоактуализированных людей, по Маслоу [5, с. 246].
В творчестве проявляется сущность человека в единстве всех его полярностей, он целостен [2], это опыт интеграции.
В то же время, творчество – это выход за пределы обыденных, привычных образцов действий, мыслей, насыщение новыми смыслами знакомого пространства. Этот выход, новый взгляд обеспечивается именно тем загадочным мигом вдохновения, который можно объяснять с помощью различных теорий. Поэтому, наверное, несмотря на разницу в подходах и исходных постулатах, представители многих направлений поставили в центр внимания это звено в структуре творческого процесса.
Поскольку творческое озарение, миг вдохновения по многочисленным описаниям имеет форму скачка, резкого перехода в принципиально новое пространство, где всё видится несколько по-иному, нам кажется целесообразным попытаться рассмотреть это «центральное звено творческого процесса» с помощью модели дискретных состояний сознания Чарльза Тарта.
Тарт является основоположником теории прерывных состояний сознания. Его воззрения примыкают к весьма сильной на родине учёного традиции подчёркивания разнородности состояний и их многообразия. Не случайно это слово – «многообразие» - стоит в заголовке известной книги психолога начала века У. Джемса. «Наше бодрствующее сознание, - цитирует его Ч. Тарт, - есть не более чем один особый тип сознания, в то время как повсюду вокруг него лежат совершенно другие, потенциальные формы сознания, отделённые тончайшей преградой» [9, с. 8].Он даёт следующее определение: «Состояние сознания – это уникальная конфигурация, или система, психологических структур либо подсистем таких структур. Части или аспекты ума, которые при этом могут быть выделены для аналитических целей (такие как память, процесс оценивания, чувство идентичности) объединены в определённые паттерны. Природа этих паттернов и элементов, из которых эти паттерны состоят, определяет, что мы можем в этом состоянии и чего не можем [10].
Каждое состояние описывается Тартом как хорошо упорядоченная, взаимно увязанная совокупность физиологических и психических процессов. Пока они остаются в рамках данного состояния, функционирование их обусловлено исключительно внутренними причинами и направлено на поддержание этого ключевого стереотипа. При переходе к другому состоянию, который имеет форму скачка, происходит непременный разрыв связей и их последующая перестройка на новый лад, а это новое качество опять-таки управляется лишь внутренними законами. Тарт говорит: «Прерывные состояния сознания – не просто количественные вариации вдоль одного или более континуумов… но качественные, изменяющие парадигму, функционирующие системно различия» [там же].
Естественно, что судить о конкретном состоянии можно лишь с его же позиций, почему любая патология, в принципе, приравнивается к любому другому состоянию. Поскольку преодоление прерывности происходит лишь скачком, изменённые состояния и внутри и патологии, и нормального состояния ни к чему не приближают и поэтому имеют третьестепенный интерес. В общем, любое описанное психологами явление может составлять ось для какого-нибудь состояния сознания – и в арсенал прерывной теории включаются все они, от теории архетипов до энантиоморфности. Единственное требование ограничивается возможностью их изложения на каком-либо общем макроязыке, в качестве которого принята общая теория систем. Впрочем, Тарт не исключает и возникновения в некоторых состояниях особых логик, что ведёт к выделению так называемых связанных с состоянием наук. Каждая из них развивает для своего предмета особый метод [там же].
Несмотря на видимую радикальность, эта концепция вырастает из хорошо, в сущности, известных науке явлений. Так, по мере углубления здорового человека в гипнотический сон обычно наблюдается несколько стадий. Если на начальных стадиях все показатели отклоняются от обычных величин плавно, то при наступлении конечной стадии – глубокого гипноза – происходит скачок. Большинство показателей перестраивается на совсем новый лад, а речевой контакт (раппорт) пропадает. В связи с этим в гипнотерапии принято не доводить дело до конечной стадии или уже развивать для неё особые методы раппорта. Кстати, Тарт приобрёл известность как исследователь разных типов сна [9]. По-видимому, описанные и использованные им в терапии моменты перестроек сознания при переходе к глубокому гипнозу и составили теоретическую основу прерывности, которая была распространена на состояния сознания в целом.
В настоящее время в европейской психологической традиции нет общепринятой классификации состояний сознания. Нет даже чёткого определения. Определения крайне размыты и не позволяют выделить качественной разницы между ними. Термины «необычные состояния сознания», «изменённые состояния сознания», «неординарные состояния сознания» слишком широки и зачастую употребляются как синонимы. Но то, что нет единства, вовсе не значит, что попытки классифицировать состояния сознания не предпринимались.
Д.Л. Спивак и большинство исследователей, изучающих язык при ИСС и представляющих деятельность сознания как прохождение различных состояний под действием эндо- и экзогенных факторов, предлагают всё многообразие состояний сознания разделить на две большие группы: на исходные состояния сознания – так сказать, наиболее отчётливые (к ним относятся нормальные и патологические), а также изменённые , выражающиеся в градациях в рамках каждого из исходных состояний [9, с. 7].
Ф.Д. Гудман определяет ИСС как «психическое состояние, вызванное тем или иным физиологическим, психологическим или фармакологическим агентом, субъективно описываемое индивидом в терминах внутреннего опыта и при объективном наблюдении за ним характеризуемое как отклонение от определённой нормы функционирования психики» [8, с. 404].
Ч.Тарт определяет ИСС как качественную перестройку в индивидуальном паттерне психического функционирования. Он говорит, что состояние сознания является изменённым, если оно явно отличается от некоторого основного состояния, с которым мы его сравниванием. Поскольку в качестве стандарта для сравнения мы, как правило, используем обычное состояние бодрствования, то такое состояние как ночное сновидение, тоже можно считать изменённым. Другими хорошо известными примерами ИСС являются гипнотическое состояние, состояния, порождаемые психоактивными веществами, например, алкоголем, состояния, вызываемые сильными эмоциями, такими как гнев, паника, депрессия или приподнятое настроение (слабые эмоции могут возникать в различных состояниях, но когда их интенсивность переходит определённую критическую точку, происходит реорганизация сознания в дискретное эмоциональное состояние, которое отличается от того состояния, в котором эти эмоции появились), а также состояния, вызываемые медитативными практиками [10].
Наиболее ранней формой фиксации и развития в человеческой культуре сознательного индуцирования ИСС и их активного применения с различными целями является шаманизм. В этнографии описаны изменённые состояния, известные под названиями «шаманская болезнь», «шаманский транс», состояния коллективного транса, например в процессе проведения шаманского обряда камлания и т.д. В дальнейшем ИСС и приёмы их наведения нашли своё место как в различных религиях, так и в народной культуре: в знахарстве, гаданиях, деревенской магии, карнавалах и др. Привлечение внимания науки к феноменам ИСС и способам их регуляции связывается с эпохой месмеризма, когда Ф. А. Месмером (1733 – 1815) были заложены основы гипноза и начато его активное терапевтическое использование [8].
Далее мы считаем необходимым особое внимание уделить такой группе ИСС как расширенные состояние сознания (РСС). Изменённые состояния сознания включают в себя огромное число состояний, которые оказываются малоинтересны либо вовсе неинтересны с терапевтической или эвристической точки зрения [3, с. 19]. В. В. Козлов говорит, что многочисленные исследования показали исключительную природу и эвристическую ценность РСС [там же, с. 20]. Он определяет РСС как особое состояние изменённого сознания, которое возникает при связном дыхании. Хотя в среде профессионалов понятия ИСС и РСС зачастую используются как синонимичные, эти термины не идентичны как по объёму, так и по содержанию. Понятие ИСС является родовым по отношению к понятию РСС. К ИСС относятся и медитативные, трансовые, психоделические и др. необычные состояния сознания. Процесс связного осознанного дыхания является способом и средством достижения РСС. При этом возникающее РСС является естественным психологическим и физиологическим феноменом [там же].
РСС характеризуется максимальной мобилизацией ресурсов человеческой психики, когда человек при помощи полного расслабления и осознанного связного дыхания получает расширенные возможности управления центральной и периферической нервными системами, работе с бессознательным материалом, организмом в целом.
Миг творческого озарения вполне можно, на наш взгляд, рассматривать как особого рода «целостную характеристику психической деятельности за определённый период времени», то есть состояние сознания [8, с. 20], особое, творческое состояние сознания.
Это состояние сознание относится к группе РСС, что следует из описаний «творческого состояния» в рамках различных подходов к творчеству, его целительными свойствами (см. например [2, 1] ). Оно во многом схоже по своей феноменологии с состоянием, описанным М. Чиксентмихале как «поток».
Человек, если рассматривать его в рамках системного подхода, в творческом состоянии получает постоянный приток энергии за счёт раскрытия ресурсов, интеграции областей «не-Я», внешних источников. Эта энергия распределяется системообразующим элементом, то есть творческим состоянием сознания, между основными образованиями личности. Как правило, эта энергия в процессе творчества, который имеет небольшую длительность, если сравнивать с тем временем, которое человек проводит в обыденном состоянии сознания, идёт на обслуживание самого творческого процесса, обеспечение которого является для системы приоритетным. Но большую часть времени люди проводят в обыденном состоянии сознания и привязаны к своим идентификациям, творчество же – это лишь более или менее кратковременный выход за их пределы. Ввиду того, что в творческом состоянии сознания энергия системы преимущественно направляется на обеспечение творческой деятельности, остальные элементы системы могут недополучать энергию. Очень часто бывает, что в творческом состоянии человек трансцендирует свои материальные и социальные идентификации, не следит за тем, как он выглядит в глазах других, забывает поесть и т. д. Творчество очень ресурсоёмко, а поскольку человек не является только духом, он ещё и биосоциальное существо, творчество может подорвать его силы, причём не только физические, но и психические. В творческом состоянии не может находиться постоянно, он возвращается к некому «нормальному» состоянию, обычному для него. Но возвращается он туда не таким, каким оттуда выходил, поскольку пребывание в творческом состоянии накладывает свой отпечаток, да и вообще пребывание в любом РСС. Вернувшись в «чёрно-белый» мир, где есть идентификации и имеются границы «Я» и «не-Я», он уже знает, что этот мир не единственно возможный и вообще это лишь часть того, что есть на самом деле, поэтому прежние связи не являются абсолютными. Расширение границ «Я», происходящее в процессе творчества, обуславливает несоответствие той области, что была и той, которая имеется после опыта творческого состояния сознания. А это значит, что возникает определённые противоречия внутри системы, что ведёт к возрастанию внутри неё энтропии, которое, продолжаясь, может привести к неравновесному состоянию, что можно рассматривать как кризис [4]. В таком случае возможны два варианта дальнейшего развития системы – позитивная дезинтеграция кризиса и негативная. То, по какому из путей пойдёт система зависит от многих факторов, как внешних так и внутренних.
Таким образом, можно сказать, что опыт нахождения в творческом состоянии сознания может повлиять на личность как положительно (то есть в сторону увеличения уровня интегрированности, расширения границ пространства личности, принятия новых и недоступных прежде способов проявления себя), так и отрицательно.
Рассматривая миг творческого озарения, вдохновения как скачок из обыденного состояния сознания в творческое состояние сознания, мы понимаем, что это всего лишь схема, дающая приблизительное представление о том, что происходит с человеком в процессе творчества. Это всего лишь уловка. Но на настоящий момент мы считаем её вполне допустимой.
Также мы считаем необходимым заметить, что свобода проявления себя в творчестве в широком его понимании почти всегда связана с преодолением внешнего и внутреннего напряжения. Мы сами и те, кто нас окружают, тяготеем к испытанным способам проявления себя, к знакомым тропам. Так жить бывает довольно удобно. Иногда. А проникая в новые области, никогда не можешь сказать точно, кто и что там тебя встретит. Уже повод задуматься.
К тому же, многим окружающим может быть не понятно, зачем вообще стоит отходить от устоявшихся маршрутов. Они могут пытаться удерживать нас в старой доброй колее. Из лучших побуждений, конечно же.
Начав ходить своими дорогами, нужно быть готовым к тому, что путешествовать придётся в одиночестве. Зато так можно услышать свой собственный голос. Но это не единственный правильный путь – всего лишь один из множества таких же единственно правильных для каждого отдельного человека. Подумайте, ваша ли это дорога. Их ведь много. Можно пойти по любой. Найдите свою. Ходить с караваном тоже не так уж плохо. Главное, чтобы дорога вела туда, куда вы хотите попасть. А так ли вам надо идти куда-то?
Ну а если уж решились сдвинуться с места, чего ждать-то! Удачи!
Литература:
Выготский Л. С. Психология искусства, - Москва: «Искусство», 1986;
Галин А. Личность и творчество. Психологические этюды, - Новосибирск, 1989;
Козлов В. В. Психотехнологии изменённых состояний сознания. Личностный рост. Методы и техники, - М.: Изд-во Института Психотерапии, 2001;
Козлов В. В. Социальная работа с кризисной личностью. Методическое пособие. - Ярославль, 1999;
Маслоу А. Мотивация и личность. - Спб., 1999;
Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы http:// victor. by ru. ;
Пономарёв Я. А. Психология творчества и педагогика, - М.: «Педагогика», 1976;
Психология сознания / Сост. И общая редакция Л.В. Куликова, - СПб.: Питер, 2001;
Спивак Д. Л. Язык при изменённых состояниях сознания, - Ленинград: «Наука», 1989
Тарт Ч. Пробуждение, - М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1997
Цапок В. А. Творчество: философский аспект проблемы, - Кишинёв: «Штиинца», 1989
|
