1.2. Особенности возникновения и распространения эскапизма в современном обществе
Несмотря на то, что подходов к определению понятия «эскапизм» в социологии довольно много, исследователи часто называют одни и те же причины и последствия. Среди причин распространения эскапизма можно выделить следующие: информатизация, индивидуализация, рутинизация социальной жизни, распространение массовой культуры, отсутствие у современной молодёжи стойких ценностных ориентаций, медиатизация, виртуализация, распространение сети Интернет и влияние постмодернистской культуры.
Основными свойствами, которыми можно описать общество Постмодерна являются: отсутствие иерархии, кризис метанарративов, неопределённость, децентрация, фрагментарность, плюрализм, изменчивость, контекстуальность. По мнению Бодрийяра, мы живём в гиперреальности, в реальности симулякров, когда средства массовой информации уже не отображают действительность, а становятся даже более реальными, чем эта действительность. Примером могут служить телевизионные шоу, которые преподносят зрителям искажённые факты и ложь, тем самым предлагая им другую реальность. В результате этого действительность становится подчинённой этой гиперреальности шоу, а затем и вовсе исчезает, теряется грань между реальным и виртуальным. В гиперреальности зачастую сложно отличить вымысел от действительности, особенно с учётом того, что каждый субъект получает возможность самостоятельно выбирать для себя каналы получения новостей. Образы начинают жить своей жизнью благодаря современным технологиям, дающим человеку гораздо больше возможностей для построения виртуальных реальностей, которые могут не только имитировать, но и симулировать действительность. Дэвис Эрик утверждает, что «симулируя сложные реальности со всё большей и большей математической точностью, компьютерные миры действительно становятся более реальными».28
Не случайно именно в эпоху Постмодерн начало широко использоваться и понятие виртуальной реальности, ведь «постмодернизм – это признание изначальной плюралистичности мира».29 Виртуальная реальность становится необходимой для человека в нашем постоянно изменяющемся мире. Ему сложно принимать действительность, поэтому такое распространение получают современные технологии, которые дают возможность погрузиться в другой мир, где у него нет необходимости постоянно меняться ради успешной социализации в реальном мире со всеми его трудностями и кризисами. Современное общество не может дать человеку уверенности в завтрашнем дне. «Скорость нарастания социальных изменений становится нечеловекоразмерной, и, соответственно, рациональное осмысление современной сложной действительности становится все более недоступным для обыденного сознания».30 Наше поликультурное и сверхдинамичное общество не может дать молодому человеку однозначные социальные ориентиры. Он не имеет представления о собственных долгосрочных целях или стремится вообще уйти от таковых. «Бессилие, несостоятельность - вот названия позднемодернистской, постмодернистской болезни, das Unbehagen der Postmoderne. И это не боязнь неприспособления, но неспособность приспособиться. Не ужас, вызываемый нарушением запретов, а террор полной свободы. Не требования, превышающие возможности личности, а беспорядочные действия в напрасных поисках надежного и непрерывного пути».31
В социологии постмодернизма на первый план ставится плюрализм современного общества. Не существует единой для всех системы ценностей. У людей возникает недоверие к метанарративам, под которыми понимаются глобальные теоретические идеологии и принципы. «В упадке рассказов можно видеть результат быстрого технического и технологического подъема после Второй мировой войны, перенесшего акцент с цели действия на средства ее достижения, а может быть - результат активизации внешнеэкономических связей либерального капитализма, развившегося после периода его отступления перед моделью Кейнса в 30-ые - 60ые годы, обновления, устранившего коммунистическую альтернативу и придавшего ценность индивидуальному обладанию благами и услугами».32 Бек в своей книге «Общество риска: на пути к новому модерну» пишет об исчезновении важнейших классовых различий и ориентации на рост богатства. Вместо этого, по его мнению, появляется всеобщая неуверенность и страх. Он описывает метаморфозу общества, когда «люди освобождаются от социальных форм индустриального общества – от деления на классы и слои, от традиционных семейных отношений и отношений между полами, точно так же как в ходе Реформации они освобождались от господства церкви и переходили к формам жизни светского общества».33
Эскапизм может быть рассмотрен как реакция на общественные изменения, как форма адаптации к постсовременному обществу, проявляющаяся в формировании новых социокультурных пространств и уходе от стандартов социума. В связи с этим следует вспомнить высказывание Нятиной Н.В.: «В основе эскапизма – сомнение в целесообразности и необходимости использования существующих моделей взаимодействия и, как следствие, попытка критического переосмысления общепринятых норм».34
Индивидуализация общества также упоминается многими авторами в качестве одной из причин массового распространения эскапизма. О самом процессе индивидуализации писали такие классики социологии, как Эмиль Дюркгейм, Георг Зиммель, Алексис де Токвиль и Фердинанд Тённис. Однако и сейчас эта тема остаётся актуальной. Жиль Липовецки в послесловии 1993 года к книге «Эра пустоты» пишет: «Мощный прилив второй индивидуалистической революции только начинается».35 Он также описывает современное общество как «интимистское», которое характеризуется тем, что индивиды так сильно поглощены своим «я», что уже не в состоянии выполнять социальные роли. Такой нарциссизм выражается в оторванности индивида от общества и может быть ещё одной причиной для эскапизма.
Другой причиной распространения эскапизма может быть информатизация. Ещё в 1959 году американский социолог Чарльз Райт Миллс писал, что «скорость, с которой ныне история обретает новые формы, опережает способность человека ориентироваться в мире в соответствии с подлинными ценностями». 36 Именно в этом он увидел причину того, что люди чувствуют себя беспомощными, не способными понять смысла исторической эпохи. C процессом информатизации эта проблема обостряется. Основатель конференции TED Ричард Сол Вурмен даже вводит такой термин, как «информационное беспокойство». Когда информации слишком много, люди зачастую не могут принять решение, поэтому стараются избегать этого процесса. И современность даёт нам множество способов отвлечься на другие дела и даже на другие миры.
Ещё одной причиной является широкое распространение массовой культуры и эскапистской литературы. Одним из самых известных произведений в среде современных молодых эскапистов является работа английского литературоведа Толкина «Властелин колец». «Толкин предельно детализировал свой воображаемый мир Средиземья при помощи песен, языков и фольклора, тщательно проработав социальную экологию эльфов, энтов, людей и хоббитов и мастерски продумав топографию».37 Такая детализированность даёт читателю возможность полностью погрузиться в воображаемый мир и поверить в его существование, а сам автор считает побег во «вторичные миры» сугубо положительным явлением.
Эскапистская литература существовала всегда. В 1516 году с выходом книги Томаса Мора «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» в литературе появился жанр утопии, всегда близкий эскапистам. Однако первой утопией обычно считают произведение Платона «Государство» (427—347 гг. до н. э.), где он противопоставляет земному миру свой «идеальный» мир. Это говорит о том, что эскапистские мотивы уже давно присутствовали в творчестве. Построение этих виртуальных миров помогало выжить в жёстких условиях реального мира не только авторам, но и читателям этих книг. Многие причисляют к эскапистам и русского философа-утописта Н. Г. Чернышевского, который в своем романе «Что делать?» изображает самодостаточную коммуну людей, трудящихся вместе для взаимной выгоды. Чернышевский, прошедший и заключение, и ссылку, показывает в своей книге светлый мир справедливости, где исчезает проблема неудовлетворенности реалиями жизни. И именно это может являться главной причиной ухода из реальной жизни в виртуальную. Современные же литературные произведения отличаются своей мультиплатформенностью. Они существуют не только как книги, но и как фильмы, события, видеоигры. Большую популярность в молодёжной среде приобретает сочинение «фанфиков», любительских произведений по мотивам фильмов, сериалов, аниме и компьютерных игр. Эта мультиплатформенность делает погружение в виртуальный мир ещё проще.
Изучением причин эскапизма также занимаются голландские исследователи, которые понимают его как средство избавления от стресса и рутины повседневной жизни. Они соединили в одну таблицу четыре мотивации для эскапизма (прерывание рутины, избавление от стресса, поиск удовольствия, использование воображения) с четырьмя видами эскапистской активности, которые выделил Эванс (уклоняющая, пассивная, активная, экстремальная). На основе этой таблицы они провели исследование, используя метод фокус-группы с активными участниками многопользовательских игр. В итоге более половины респондентов назвали поиск удовольствия самой важной причиной эскапизма через компьютерные игры.38
На классификации голландских исследователей основывают свою работу учёные из Дании, которые в результате исследования пришли к выводу, что такая мотивация для эскапизма, как прерывание рутины негативно коррелирует с усилением слабых связей, в то время как остальные три мотива коррелируют положительно.39 Исходя из этого, что у широкого распространения эскапизма есть свои положительные и отрицательные последствия. Растёт количество одиночных домохозяйств, для многих людей стирается грань между реальным и виртуальным, происходит разрыв семейных и социальных связей, появляется политическая и социальная апатия, политический абсентеизм, возврат из виртуального мира в повседневность для многим людей оказывается слишком сложным. В то же время эскапизм может способствовать адаптации к современному обществу, уменьшению уровня стресса и реализации творческих способностей человека.
Некоторыми исследователями высказывается мнение, что эскапизм связан с распространением одиночества. Давыдов О.Б. рассматривает эскапизм, как отказ от участия в социальной жизни уход в добровольное одиночество. Он называет социальные факторы, которые вызывают рост числа эскапистов в современной России: «катастрофическое разрушение социальных взаимосвязей, моральный релятивизм, крайняя индивидуализация и атомизация общества, унификация потребностей в обществе потребления, коммерциализация практически всех сфер жизни».40 Алейникова О.С. считает, что основная причина распространения одиночества в «переходности» современного российского общества. По её мнению, столкновение коммунистических ценностей с западными культурными ценностями ведёт к противоречию ценностных систем, плюрализму и релятивизму ценностей. Это приводит к утрате людьми чувства стабильности и порождению чувства отчуждённости. 41 В такой атмосфере растёт количество эскапистов, разрывающих социальные связи.
Количество одиноких людей растёт по всему миру. Например, согласно данным Euromonitor International в Японии в 2011 году количество домохозяйств с одним человеком превысило 16 миллионов и составило 31, 5% от количества всех домохозяйств. Это значительно выше, чем в 2001 году, когда их количество составляла 27,9% от всех домохозяйств. Исследователи связывают это с изменениями в культуре и жизненных стилях населения.42 Эрик Кляйненберг даже говорит о появлении субкультуры одиночек, которые не желают жить по навязанным нормам. 43
Поскольку эскапистская молодёжь всё больше погружается в свои миры, появляется апатия к политическим и социальным процессам. В 2011 году проводилось исследование Левада-Центра, посвящённое анализу современной молодёжной среды России. Авторы пишут об обнаруженном политическом и культурном эскапизме. Они считают важнейшим признаком отторжения социальной реальности отказ молодёжи от чтения общенациональных журналов и газет. По их мнению, на протяжении последних лет «происходил постепенный процесс отказа читательской публики от более сложного понимания и анализа политической, экономической, социальной и культурной жизни постсоветского общества, а значит, и от осмысленного участия в ней, возможности на неё влиять». 44
На смену активизму приходит слактивизм (от slack — «лентяй» и activism — «активизм»). Слактивизм (или диванный активизм) – это акт участия в заведомо бессмысленной деятельности как альтернатива реальному участию в решении проблемы. В наше время социальные сети позволяют человеку “участвовать” в решении проблемы, не прилагая особых усилий: поставить лайк, сделать репост, подписать онлайн-петицию. Это даёт людям ложное ощущение сопричастности, чувство, что они совершили что-то важное. Как правильно указала Кушнарева: «На смену информационному интернету пришел социальный»45.
Можно утверждать, что слактивизм – это одно из последствий виртуализации общества. Д.В. Иванов пишет о том, что виртуализацию общества можно наблюдать во всех сферах жизни человека, что «в настоящее время обозначаются многие новые экономические, политические, культурные феномены, не связанные непосредственно с компьютеризацией, но обнаруживающие сходство логики человеческой деятельности с логикой виртуальной реальности. Сущностный принцип этой логики - замещение реальных вещей и поступков образами – симуляциями». 46
Большую роль в производстве симулякров играет масс медиа. СМК формируют особую картину мира, область конструирования социального смысла, гиперреальность, которая способна подчинять себе реальный мир. По мнению А. Шюца, главной её особенностью является то, что она маскируется под реальностью повседневной жизни. Однако, медийная, виртуальная реальность строится по своим законам. Одни социальные проблемы в ней почти отсутствуют, потому что не удовлетворяют требованиям (драматичность, новизна, соответствие интересам властных элит и культурным предпочтениям, доминирующим в обществе). В то же время могут появляться проблемы, которые не присутствуют в реальной жизни. Примером может служить эксперимент Андерса Колдинг-Йоргенсона, организовавшего в Facebook группу по защите Фонтана Аистов в Копенгагене, который якобы хотят снести власти. Через несколько месяцев количество участников превысило 27 тысяч человек. Это при том обстоятельстве, что фонтану на самом деле ничего не угрожало. Это яркий образец того, как симуляция вытесняет действительность.
У слактивизма есть свои критики и защитники. Одни считают, что слактивизм уменьшает политическое участие в реальной жизни. «Мобилизационного потенциала социальных сетей с их «слабыми связями» недостаточно, чтобы вывести людей на улицу и заставить их перейти к акциям, направленным на свержение политического режима».47 О наркотизирующей дисфункции средств массовой коммуникации писали ещё Пол Ф. Лазарсфельд и Роберт К. Мертон. Они утверждали, что активное участие замещается пассивным знанием. Чтение и прослушивание новостей замещает социальное действие. Сейчас мы можем говорить о пассивном участии (слактивизме). Была даже создана кампания "Liking Isn’t Helping", которая представила серию изображений людей в нужде. На фотографиях была подпись: «"Лайк" не поможет. Будь волонтером. Измени жизнь». В 2013 году UNICEF запустила схожую кампанию: «Поставь like, и мы сделаем прививку от полиомиелита 0 детей».
Защитники же полагают, что слактивисты привлекают внимание к социальным проблемам, помогают донести информацию до других и чаще жертвуют деньги. В любом случае, человек создаёт свой симулякр в виртуальном пространстве. Иногда он никак не связан с его создателям (фейк страница), а иногда этот симулякр занят защитой фонтана, угроза которому также существует только в виртуальном мире. Однако можно видеть, как виртуальная реальность всё же влияет на действительность. «Вокруг сетевых групп в городах вырастают локальные городские сообщества самого разного толка, возникают новые социальные практики, придуманные в сетевом мире и перенесенные затем в город. Это культура флешмобов и хеппенингов, дискуссионных клубов и кофеен как «третьих мест» между работой и домом».48
В связи с тем, что некоторые сетевые практики находят своё воплощение в действительности, а другие остаются в Сети, можно выделить два вида виртуального эскапизма. Первый мы назовём продуктивным. Это эскапизм как поиск возможности для социальной самореализации и культурного развития, использования и развития своих умственных и физических способностей. Например, Скирдачева определяет социальную практику эскапизма как «вид практики, в ходе которой конкретно-исторический субъект, используя общественные эскапистские институты, организации и учреждения, воздействуя на систему общественных отношений, изменяет общество и развивается сам».49 Это также может быть появление новых субкультур, поиск идентичности, заработок в играх, в Интернете, создание сообществ по интересам. Для многих людей увлечение компьютерными играми – это – «не бегство от проблем реальной жизни, а своеобразный способ решения их».50
Второй вид эскапизма можно назвать деструктивным. Он заключается в реализации себя в виртуальной реальности, уходе в уже существующее социокультурное простарнство и пассивном участии в нём. Виртуальная реальность действительно для многих выполняет компенсаторную функцию. В Интернете человек может быть, кем угодно, и сообщество даёт человеку шанс утвердиться хотя бы в виртуальной среде, даёт возможность самореализации. Деструктивный эскапизм проявляется в практиках, которые остаются виртуальными. Например, проведение большого количества времени в компьютерной игре. Доктор философских наук Баева Л.И. пишет про то, что социализация в компьютерных играх «лишь имитирует социальное взаимодействие, не создавая реальных межличностных связей и отношений».51 Большинство хикикомори также являются безучастными потребителями массовой культуры. Таким образом, основное отличие этих двух видов эскапизма в том, что при деструктивном эскапизме социальные практики становятся виртуальными, а при продуктивном – виртуальное становится социальным, перемещаясь из Сети в действительность.
|
