Глава 5. “Время”, “материал” и “традиция” в потребительской и меновой стоимостях
“Время”
Для человеческой души, стремящейся к бессмертию и ценящей поэтому всякую длительную протяженность во времени, труд, как нечто скоротечное, не несет в себе идеи стоимости, а вот “время” - есть существенная составляющая стоимости для большинства людей.
В марксо-смитовской экономики временной составляющей в стоимости предметов не придавалось значения, так как марксо-смитовская экономика рассматривала человека как животное, и потребные ему стоимости касались только еды и одежды, которые человек как “производит”, так и “потребляет”.
Но если взять произведения искусства, то, очевидно, что хоть в какой-нибудь картине художника и заложена стоимость его труда, или даже мастерства, но гораздо больше на стоимость картины влияет ее возраст: чем старше картина, тем она дороже. При этом никто, конечно, не будет покупать старинную картину на аукционе, если есть подозрение, что она через год “осыплется”. Для величины стоимости предмета (кроме еды и модной одежды) важно, как срок давности, так и срок сохранности.
Старые автомобили отправляются на свалку, но если старый автомобиль блестит, как новый, и на нем можно кататься, то он имеет антикварную ценность и стоит еще дороже нового и его цена будет расти со временем.
Почтовые марки столетней давности очень дорого стоят, и, прежде всего, те из них, на которых нет почтового штемпеля, что позволяет их, как бы, хоть сейчас наклеить на конверт и послать. То есть, в старой почтовой марке ценится и то, что она не потеряла своей функциональности, оставшись, по сути, почтовой маркой.
Не только “почтовые” марки, но и “торговые” марки фирм, если эти фирмы старые, дают возможность фирме повышать цену на свои товары вне зависимости от их качества, а только за счет долголетия торговой марки. Например, какая-нибудь стиральная машина фирмы “Бош” оказывается дороже такой же машины другой фирмы в полтора-два раза только за счет того, что фирма “Бош” более старая.
Марксисты-смитовцы не отрицали в своей трудовой теории стоимости, что существуют некие предметы старины, которые под эту теорию не подпадают. Но считали количество таких предметов в мировом товарообороте незначительным, и не существенным при вложении капитала; как писал Рикардо “такие товары составляют очень незначительную долю”.
Однако, по крайней мере, в наше время, предметы, имеющие “время” в своей стоимости оттягивают на себя значительную часть мировых богатств. Очень древние вещи, которые хранятся в музеях, называются “бесценными”. Это примерно значит, что человечество за год не собирает в мировой бюджет столько прибавочной стоимости, чтобы ее можно было обменять на “бесценное” произведение искусства. А есть еще “бесценные” ценности, находящиеся в мире природы: какие-нибудь редкие животные, климатические оазисы.
В силу душевных склонностей любой человек ценит старые предметы, поддерживающие его связь с прошлым, начиная с семейных реликвий, доставшихся ему по наследству и кончая личными фотографиями, ценность которых высока только для отдельного человека, а не для всех.
С другой стороны, здравый смысл человека заставляет его ценить предметы, которые он может долго использовать без потери их стоимости, например, ювелирные изделия или какой-нибудь бытовой прибор, который много лет проработал, не ломаясь, и, наверное, еще столько же проработает.
Также и на убавочную стоимость распространяется понятие времени. Какой-нибудь военный подвиг человека - есть услуга своему народу или государству, поэтому с точки зрения экономической науки – это убавочная стоимость, которая долго сохраняется в истории и является достоянием этого народа или государства.
Ясно, что и подвиг Герострата, произведшего убавочную стоимость для своего городу, тоже оценивается временем.
Время производит в вещах не только прибавочную, но и убавочную стоимость. Так как время в стоимости имеет значение не только в смысле древности оцениваемого предмета, но и в смысле срока его будущей сохранности.
Возьмем производство хлеба. При Советской власти городских жителей, как правило, коробило оттого, что колхозники кормили свой домашний скот хлебом из магазина. В этом повседневном действии чувствовалось явное административное головотяпство, не согласующееся с марксизмом. Зачем тратить труд на выпечку хлеба для животных, которые и зерно могут съесть?
Но, учитывая временную составляющую стоимости, это легко объяснить. Зерно хранится годами, а хлеб – неделю. Поэтому, когда из зерна печется хлеб, то в зерне производится убавочная стоимость, так как хлеб быстро черствеет, и его срок хранения по сравнению с зерном резко падает.
Частный хлебопекарь получает прибыль только за счет того, что свежеиспеченный хлеб порождает на несколько первых часов, за которые хлеб надо успеть продать, прибавочную стоимость для пекаря, а затем возникающая убавочная стоимость в хлебе при его очерствении снижает его стоимость до нуля.
Но государственное хлебопроизводство слишком неповоротливо, чтобы угнаться за несколькими часами существования прибавочной стоимости в хлебе. Поэтому государственные хлебозаводы немалую часть продукции отправляли на корм скоту. Этого бы не происходило, если бы у нас в обществе существовала культура домашнего хлебопечения. Но советскому государству с его трудовой теорией стоимости казалось не выгодным, чтобы женщины пекли хлеб дома, отрываясь от фабричного станка, поэтому оно шло на издержки по печению лишнего хлеба, чтобы его можно было гражданам без хлопот купить в магазине. И даже если колхозник кормил государственным хлебом скот, то главное было в том, чтобы он его не пек дома.
Время в стоимости исчисляется по-разному. Очевидно, что человек, покупая товар, учитывает гарантийный срок, и товар, не имеющий гарантии, купленный, например, с рук, имеет более низкую цену.
Но вещь, которая уже принадлежит человеку, если ему кажется, что она может сломаться или потеряться, ценится им меньше по пословице: “что имеем – не храним, потерявши – плачем”. То есть, “вечный срок гарантии” снижает стоимость вещи в руках человека.
В этой противоположности влияния срока гарантии на стоимость заключена противоположность между меновой и потребительской стоимостями.
Например, в мультфильме про Винни-Пуха, Винни-Пух хочет подарить ослику Иа-Иа горшок с медом, но ему мед жалко, и он поет песню: “мед – это очень странный предмет, что если он есть, то его сразу нет”. Низкий “срок гарантии” для меда повышает его потребительскую стоимость для Винни-Пуха, и он не успокаивается, пока не съедает весь мед. После этого он поет другую песню: “Вот горшок пустой – он предмет простой, он никуда не денется, и потому горшок пустой и потому горшок пустой гораздо выше ценится”. То есть, потребительская стоимость горшка в глазах Винни-Пуха упала, и ему не жалко с ним расстаться, но при этом он уверен, что стоимость горшка выросла. Почему? Потому что та стоимость, которая выросла в глазах Винни-Пуха, - это стоимость меновая.
В том, как различаются потребительская и меновая стоимости, не просто разобраться. Марксизм, например, смешивает потребительскую и меновую стоимости. Для марксизма меновая стоимость есть часть потребительской, как сказано в советском словаре, меновая стоимость – это “количественное соотношение, в котором товары обмениваются как потребительские стоимости”. Говоря попроще, имеется в виду, что меновая стоимость – это потребительская стоимость, выраженная через другую потребительскую стоимость. Например, один ананас стоит десять яблок.
Адам Смит рассматривает разницу между потребительской и меновой стоимостями на примере разницы потребительской и меновой стоимостей у воздуха и воды, которые достаются людям бесплатно, то есть, имеют “нулевую” меновую стоимость, несмотря на большую “потребность” в них; и алмаза, который дорого стоит на рынке, но “съесть” (реально “потребить”) его нельзя. Констатируя эти расхождения в отдельных случаях между потребительской и меновой стоимостями, Смит переходит к рассмотрению меновой стоимости, а про потребительскую больше не вспоминает.
Мы же определяем разницу между потребительской стоимостью и меновой по “принадлежности” стоимости. То есть, в понятие “принадлежащие” стоимости, о которых мы говорили раньше, входят понятия “потребительская” и “меновая” стоимости. При этом потребительская стоимость – это стоимость “в своем кармане”, а меновая стоимость – это стоимость “в чужом кармане”. Одна и та же вещь имеет для хозяина одну стоимость – потребительскую, а для постороннего человека другую стоимость – меновую. И очевидно, что стоимости эти разные, так как “свое” и “чужое” оценивается людьми по-разному. Для одних вещей потребительская стоимость выше меновой, а для других ниже.
Очень часто меновая стоимость выражена в деньгах. Человек пришел в магазин, и на ценнике увидел “меновую” стоимость товара, выраженную в “денежной” стоимости. Когда он его купил, “меновая” стоимость для него превратилась в “потребительскую”, причем эта “потребительская” стоимость выше “меновой”, иначе, зачем же было покупать. Для хозяина магазина, наоборот, “потребительская” стоимость продаваемого им товара, ниже “меновой”, иначе, зачем же продавать.
Но для хозяина магазина в продаваемом им товаре есть и “меновая” стоимость, иначе как бы он узнал, что ему писать на ценнике. Она возникла потому, что хозяин магазина, как продавец, выставив свой товар на продажу, в своем сознании “отчуждает” от себя продаваемый товар, и как бы перестает считать его своим, поэтому и может назначить ему “меновую” стоимость – цену.
Итак, “потребительская”, “меновая” и “денежная” стоимости одной и той же вещи почти никогда не совпадают. Например, вода в общественном колодце не имеет “меновой” стоимости, а только “потребительскую”. Чек, который выбивает касса в магазине, имеет для покупателя только “меновую” и “денежную” стоимости, но не “потребительскую”. А батон хлеба в момент покупки имеет совпадающие “потребительскую”, “меновую” и “денежную” стоимости. Но после того как покупатель взял его в руки, “меновая” стоимость батона резко падает.
Какое-нибудь месторождение полезных ископаемых имеет “потребительскую” стоимость для государства, но, как правило, не имеет “меновой”, так как является неотчуждаемым достоянием этого государства, хотя и может быть посчитано в “денежной” стоимости. А личная фотография для владельца имеет большую “потребительскую” стоимость, не имеет “меновой” и не пересчитывается в “денежную”.
Можно сказать, что “потребительская” и “меновая” стоимости противоположны по праву собственности, а “денежная” стоимость может быть количественным выражением их обеих.
Поэтому, высокий “срок хранения” снижает потребительскую стоимость вещи, так как человек, для которого вещь “своя”, не боится за ее “сохранность” и не спешит ее потребить. И наоборот, высокий “срок хранения” повышает меновую стоимость товара, пока он еще “чужой”. Например, если человек купил свежий хлеб, то старается съесть его побыстрее, пока хлеб не зачерствел, а если он видит черствый хлеб на прилавке в магазине, то не спешит его купить, чтобы побыстрее съесть, пока он не окончательно зачерствел, так как хлеб не его, а “чужой”.
“Материал”
Кроме “времени” другая часть потребительской или меновой стоимости – это “материал” – сырье, из которого вещь, обладающая стоимостью, состоит. А стоимость сырья определяется из соотношения “спроса” и “предложения” на него. На рынке у сырья стоимость – “меновая”, и она равна отношению: “спрос” деленный на “предложение”. А когда мы говорим о “потребительской” стоимости сырья, то соотношение “спроса” и “предложения” другое.
Допустим, человек отапливал свой дом дровами, но провели газ, им, оказалось, отапливать удобней и дешевле. И человек привык к газовому отоплению. Его “спрос” на газ вырос вслед за увеличением “предложения” газа. И теперь если повысить цены на газ, то спрос на него у хозяина дома не упадет, потому что для него стоимость газа не меновая, а потребительская, он им и коровник стал отапливать, и парник. И печка дровяная у него засорилась. То есть, увеличение “предложения” газа увеличило его “потребительскую” стоимость для хозяина дома. Тогда как, если бы газ бы нужен ему для “обмена”, то его стоимость бы упала при увеличении “предложения”.
Более простой пример: в хозяйстве увеличилось “предложение” овса, в этом случае у хозяина увеличивается количество лошадей, а значит, “спрос” на овес тоже увеличивается. То есть, в “потребительской” стоимости при увеличении “предложения”-“доступности” вырабатывается “привычка” потребления, которая увеличивает, а не уменьшает “спрос”-“потребность”. Это как бы всеобщий закон живой природы: избыток пищи приводит не к падению ее “потребительской” стоимости, а к размножению живого организма до пределов пищевой избыточности.
Это видно и на примере наркотиков. Если “предложение” на рынке наркотиков мало, то их потребительская стоимость низка, так как они никому не нужны. Но когда “предложение” на рынке велико, “спрос” на них растет еще быстрее за счет привыкания к ним потребителей. Соответственно, при увеличении предложения наркотиков растет “потребительский” спрос.
То, что бывают случаи, когда стоимость вещи растет не только от увеличения “спроса” на нее, но и от увеличения его “предложения”, это в экономической науке называется “законом Сея” (“Сей” – фамилия французского экономиста (1767-1832)). Из этого закона Ж.Б.Сей делал вывод о невозможности “кризисов перепроизводства”. Некоторые экономисты соглашались с ним, некоторые нет. Но история показывает, что “кризисы перепроизводства” на “свободном рынке” бывают. Однако и “закон Сэя”, говорящий о том, что увеличение “предложения” увеличивает “потребление”, а увеличение “потребления” увеличивает “привычку” к нему, а значит, увеличивает “спрос” - то же действует.
Кажущееся противоречие разрешимо, если признать, что “закон Сэя”: увеличение “предложения” увеличивает стоимость, - верен для потребительских стоимостей, а “закон рынка”: увеличение “предложения” уменьшает стоимость, - верен для меновых стоимостей.
То есть, разница между меновой и потребительской стоимостями в том, что меновая стоимость зависит от “спроса” деленного на “предложение”, а потребительская стоимость зависит от “спроса” умноженного на “предложение”. И поэтому потребительская и меновая стоимости очень часто не совпадают по “материальной” части стоимости.
Свободные цены
В мире Божьем так устроено, что чем больше у предмета потребительская стоимость, тем меньше меновая. Вода, воздух, хлеб – все это имеет большую ценность для человека, без них он жить не может, но достаются человеку бесплатно или почти бесплатно. Наоборот, предметы роскоши для человека не так уж необходимы, а часто наносят вред его здоровью, но и стоят дорого. То есть, у товаров с высокой меновой стоимостью, потребительская стоимость - низка.
Но в мире “свободного рынка” все потребительские стоимости оцениваются как меновые. Из чего неизбежно следует, что меновая стоимость товаров, имеющих высокую потребительскую стоимость для человека: хлеб, жилье – на свободном рынке повышаются, а цены на наркотики и прочую вредную продукцию, имеющие изначально низкую потребительскую стоимость, падают (что и происходит в России). По закону рыночной экономики “о приближении меновых стоимостей к потребительским” предпринимаются попытки как-нибудь брать с населения налог за воду, за воздух, за другие предметы первой необходимости, на все на что хватит технических возможностей и фантазии. То есть, свободный рынок стремится к тому, чтобы превратить в товар все, что ни есть, и брать деньги абсолютно за все, в чем человек испытывает потребность.
Вот, к примеру, деньги берутся с человека за справки, что он не состоит на учете в психиатрическом или наркологическом диспансерах (такие справки нужны автомобилистам). По закону за пользование услугами государственной медицины деньги брать нельзя, но закон не запрещает брать деньги за “непользование” медицинскими услугами.
Итак, можно сказать, что на “свободном рынке” цены на предметы первой необходимости растут, а на предметы роскоши падают.
В “здоровом” же государстве должна существовать “книга” с фиксированными ценами на основные товары. И такая “книга” есть во всех современных государствах, даже в нашем Российском, хотя может и фиксированных цен в ней немного: на электричество, на бензин, на хлеб, и, конечно, на доллар. На сегодняшний день эти цены диктуются международными договорами, которыми опутана Россия, но пока еще в определенных рамках, заданных минимальными потребностями российского населения.
И как бы какое-либо государство не уверяло всех, что оно “свободно-рыночное”, но пока существует государство, в нем хотя бы на что-нибудь есть “государственные” цены.
Апологеты “свободной торговли” говорят, что “при фиксированных ценах, все скупят спекулянты”. Хотя по этой же логике, если в ценовой книге записана только одна строка – цена на доллар, то, тем более, именно этот товар, в данном случае – доллар, скупят спекулянты и сделают из него дефицит.
Казалось бы, на то и есть государство, чтобы бороться со спекулянтами. Но свободный рынок отрицает роль государства в рыночных отношениях, поэтому отрицает борьбу со спекуляцией. Но по факту такая борьба в любом государстве в той или иной степени проводится, иначе бы население государства, которое не питается от своих натуральных хозяйств, умерло бы от голода и холода, потому что при свободных ценах меновая стоимость стремится сравняться с потребительской, а это значит, что цены на товары первой необходимости будут расти до вымирания населения.
Например, нет ни одной цивилизованной страны, где бы не дотировалось сельское хозяйство. Сельское хозяйство невозможно “отпустить” на свободный рынок, так как сельскохозяйственные продукты имеют пониженный срок хранения, а значит, их меновая стоимость будет увеличиваться за счет снижения их предложения на рынке, ведь свободному рынку все равно, если кто с голоду умрет, это его “законам” не противоречит. А государство не хочет, чтобы население вымирало.
Поэтому, на любом рынке, будь то фондовом или колхозном, необходим вооруженный человек, который бы цены контролировал. Любая торговля восходит к праву силы, и естественно, если эта сила – в руках государства.
Итак, можно сказать: проблемы экономики не могут быть решены экономическими методами. Вывод этот не новый. Есть он и у коммунистов-ленинцев, которые считали, что как ни реформируй экономику, без революции не обойтись, то есть, не обойтись без “человека с ружьем”.
“Традиция”
Итак, мы рассмотрели пока две части “принадлежащей” (“потребительской” или “меновой”) стоимости: “время” и “материал”. При чем, в разных предметах могут быть, как обе этих части стоимости, так и одна: например, в старинной почтовой марке – единственная составляющая стоимости – “время”, а в угле или дровах – “материал”.
Но возможна третья часть “принадлежащей” стоимости – это “традиция”. Она бывает двух видов: “этическая” и “эстетическая”. То есть, на потребительскую и меновую стоимости предмета влияют и религиозно-нравственный обычай его употребления, и его внешняя красота.
Тут можно привести в пример известную шутку: приезжают два торговца обувью в Африку. Оба пишут письма домой. Один пишет, что скоро разбогатеет, так как здесь ни у кого нет обуви, другой пишет, что разорился, так как здесь никто не носит обуви. То есть, может быть, обувь и нужна и полезна, но нет традиции ее ношения.
Чтобы повысить меновую стоимость товара за счет “традиционной” составляющей стоимости используется механизм, называемый “рекламой”. Реклама повышает не “спрос” на товар, как обычно говорят, а укрепляет “традицию” его употребления. Реклама рассказывает о “функциональности” товара, как им пользоваться. Если человек не знает всех функций товара, то стоимость товара в его глазах падает. В наше время производителю иной раз выгодно скрывать часть функций своего товара. Это отчетливо проявляется в компьютерной технике. Производители нарочно занижают технические характеристики компьютерной техники, чтобы иметь возможность продать через год покупателю, еще точно такой же товар, выдав его за лучший. Опытные потребители изыскивают возможности, переставляя переключатели на компьютерной плате, или что-нибудь лишнее из нее выпаивая, чтобы увеличить ее производительность.
Реклама, когда она заботится о “красоте” товара называется “дизайном”.
На “свободном рынке” реклама может приносить вред обществу. Допустим, реклама какого-нибудь средства от тараканов может заключаться в том, что ходят люди по подъездам и разбрасывают тараканов.
Выводы
Итак, попробуем обобщить все части, из которых могут состоять “принадлежащие” стоимости.
“Принадлежащая стоимость” = (“время” + “материал”) ? “традиция”.
Или более подробно:
“Потребительская стоимость” = (“срок древности” / “срок хранения” + “потребность” ? “доступность”) ? (“этические традиции” + “эстетические традиции”);
“меновая стоимость” = (“антикварная ценность” ? “срок гарантии” + “спрос” / “предложение”) ? (“реклама” + “дизайн”).
В марксо-смитовском понимании стоимостей нет частей “время” и “традиция”, а есть только “материал”, да и то в одном соотношении, принятом для “меновой” стоимости: “спрос” делится на “предложение”, так как марксо-смитовская экономика, любую “потребительскую” стоимость сводит к “меновой”. При этом, марксо-смитовская экономика, объединив в одно меновую и потребительскую стоимости, ставит их в прямую зависимость от затрат человеческого труда, как бы отрицая, что множество стоимостей появляются без труда – даром. То есть, марксо-смитовцы: 1) включают потребительскую стоимость в меновую; 2) меновую стоимость измеряют производственной; 3) а в производственной стоимости исчисляют только трудовую ренту.
Формула принадлежащей стоимости: “принадлежащая стоимость” = (“время” + “материал”) ? “традиция”; как можно заметить, в чем-то похожа на формулу производственной стоимости: “производственная стоимость” = (“трудовая рента” + “природная рента”) ? “технологическая рента”.
Разница в том, что в формуле производственной стоимости “время” заменено “трудом”. Почему так? Потому что особенность производственной стоимости заключается в том, что она высчитывается до своего возникновения. Ее еще нет, эта стоимость – “в плане”. Потому ее нельзя оценить по критерию времени. Тогда как принадлежащая стоимость, в виде потребительской или меновой, уже существует, и в ней иссякла возможная трудовая рента, но потекло время, которое или увеличивает, или уменьшает принадлежащую стоимость.
|
