1.2. Лингвистические исследования моды
Являясь традиционным объектом философского осмысления, интереса социологии, культурологии, истории, экономики и ряда других научных дисциплин, мода до сих пор остается относительно новой темой для лингвистики. Впервые в зарубежной традиции научный интерес сосредотачивается на моде с точки зрения ее вербализации, или текстопорождающих потенций, в рамках французского структурализма во второй половине XX в. Классическим трудом в рамках данного направления исследования является упомянутая выше работа Р. Барта «Система моды», посвященная семиологическому анализу моды, то есть моде как знаковой системе [Барт 2003]. Выделяя оппозицию трех видов сообщения, «трех одежд», соседствующих на страницах модного журнала, - 1) одежды-образа (фотографии или рисунка), 2) одежды-описания (текста, комментирующего и эксплицирующего образ) и 3) реальной одежды (точнее, выкройки для ее пошива), - Барт концентрирует внимание на второй системе, т.е. «моде-описании»: «Скажем, справа сфотографировано платье, а слева оно превращается в «кожаный пояс выше талии, украшенный розой, поверх мягкого платья из шетланда», - это и есть одежда-описание. В принципе, и та и другая одежда отсылает к одной и той же реальности <�…>, однако у них неодинаковая структура <�…>: для одной материалами являются формы, линии, поверхности, краски, а отношения носят пространственный характер, для другой же это слова, а отношения носят характер если не логический, то по крайней мере синтаксический» [Барт 2003: 36].
Автор отмечает, что письмо является «конститутивным элементом» моды: «Почему Мода так много говорит об одежде? Почему она помещает между вещью и ее пользователем столь роскошное богатство слов <�…>?» [Барт 2003: 33]. Он утверждает, что «как целостность, как сущность Мода не существует вне слова. Поэтому <�…> подлинно рациональным направлением будет идти от учреждающего слова к учреждаемой им реальности» [там же]. В результате возникает уникальный феномен «именования означаемых»: текст о моде приобретает метаязыковой характер наподобие учебника или словаря, объясняющего значения знаков. В общем смысле, по мнению Барта, в этой роли выступает вообще любой текст данной тематики, являясь как бы результатом «перевода» с вестиментарного языка моды на вербальный язык. При этом сама возможность осуществления такого «перевода» обусловлена соотношением устройства и функционирования системы языка моды и системы вербального языка.
Зарубежные лингвисты активно развивают идеи Р. Барта, анализируя мировой опыт женской периодики. В качестве примера можно привести труды историков американской печати Дж. Вуда [Wood 1971], Ф. Мота [Mott 1957-1968], Т. Питерсона [Peterson 1956]. Кроме того, комплекс вопросов, связанных с происхождением, развитием, рекламными и литературно-художественными аспектами функционирования женских журналов, а также с изменениями в структуре данной отрасли периодики, рассматривается в монографии Ц. Уайта [White 1971].
Российская лингвистика сосредотачивается на моде с точки зрения ее вербализации лишь на рубеже XX-XXI вв., отталкиваясь, созвучно изложенным выше идеям Р. Барта, от признания вербального языка одной из принципиальных основ функционирования моды. Так, О. Никитина, автор исследования «Язык моды XVIII-XIX вв. в русском культурном быту: трудности перевода», интерпретирует мир костюма как «мир слов», которые «звучат загадочно и необыкновенно для непосвященного человека. «Кринолин», «панье», «карако», «боа», «пет-ан-лер» - слова иногда завораживают и привлекают раньше, чем сами вещи» [Никитина 2007: 231].
И.В. Попова в исследовании, посвященном лексико-семантическим и стилистическим особенностям языка индустрии моды, дает определение этому «миру слов». Как пишет И.В. Попова, «любая из специальных сфер деятельности человека, характерных для сложной структуры современного общества (наука, экономика, СМИ, оборона, реклама, мода и т.д.), обслуживается языком, и без общения людей, участвующих в совместных актах, не может существовать и нормально функционировать. Cредством общения в каждой из отраслевых сфер является специальный подъязык» [Попова 2007: 5]. Ссылаясь на Л.Л. Нелюбина, определяющего «подъязык как набор языковых элементов и их отношений в текстах с однородной тематикой» [Нелюбин 2003: 131], И.В. Попова формулирует определение языка моды: он представляет собой подсистему естественного (национального) языка, обслуживающую сферу общения в индустрии моды [Попова 2007: 22].
Ключевые концепции о взаимосвязи языка и культуры В. Гумбольдта [Гумбольдт 1984], Э. Сепира [Сепир 1934], Б.Л. Уорфа [Уорф 1960], А. Вежбицкой [Вежбицкая 1997], Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова [Верещагин, Костомаров 1983], Д.С. Лихачева [Лихачев 1989], В.Н. Телия [Телия 1996], С.Г. Тер-Минасовой [Тер-Минасова 2008], И. С. Шмелева [Шмелев 2002] позволяют уточнить, что в каждом из существующих естественных (национальных) языков функционирует собственный язык моды, формирующийся под влиянием специфичных для каждой отдельной культуры факторов. Иными словами, «каждая культура создает свой язык костюма» [Никитина 2007: 231].
Таким образом, возникновение интереса российской лингвистики к языку моды приходится на период перестройки политического и социально-экономического устройства России и интеграции в мировое сообщество, с чем связано стремительное внедрение в стране западных форм политической, экономической и культурной жизни: формируется новый, постперестроечный дискурс, порывающий с опытом советского времени и развивающийся по модели следования западному опыту и западным образцам. На основе ориентации на западный образец в этот период происходит в том числе и восстановление в условиях разрушенной системы советского массового производства российской индустрии моды, составной частью которой выступают появляющиеся в это время в российском информационном пространстве русифицированные версии международных глянцевых журналов о моде, ставшие, опередив широкое использование интернета и мобильной связи, «первыми вестниками медиаглобализации в России» [Черменская 2006: 63]. По данным Т.В. Долматовской, рассматривающей российские глянцевые журналы в контексте истории мировой индустрии журналов мод, а также культурных, экономических, социальных и политических сдвигов, происходивших в России и мире с середины 1990-х гг., «расцвет» глянцевых журналов на отечественном рынке СМИ приходится на период с 2004 по 2007 гг. - середину «золотых нулевых», как принято называть это десятилетие в российской прессе, когда на рынок вышли все основные международные журнальные бренды [Долматовская 2013: 3].
При этом ключевой особенностью глянца в России - так же, как и современной российской индустрии моды вообще, - является ориентация на уже существующий образец. Так, если мода как феномен западноевропейской цивилизации обретает современную форму глобальной международной индустрии в период примерно с 1890-х по 1960-е гг., то российская экономика знакомится с ее отлаженными алгоритмами лишь на рубеже XX-XXI вв., перенимая и переосмысляя западный опыт. Русифицированные версии международных журналов о моде также оказываются продуктом, созданным по заимствованному западному образцу. Автор исследования «Место и стратегия перевода в русской версии международных глянцевых журналов» О.В. Цыганкова поясняет, что в стремлении подражать западному образцу переводчики переносили не только вербальную, но и визуальную составляющую иноязычного печатного продукта в российские версии глянцевых журналов [Цыганкова 2009: 42]. Таким образом, ключевая роль в формировании современного русскоязычного дискурса моды оказывается отведена переводу, адаптации и созданию аналогичных текстов по иноязычным образцам.
Т.В. Долматовская уточняет, что формирование глянцевых журналов во всем мире происходило в основном под диктовку британских и американских образцов жанра: «Большинство международных журнальных брендов, эксплуатируемых на новых рынках, в том числе и на российском, - родом из Великобритании и США. Отдельные французские и немецкие бренды только подтверждают правило, тем более что они - часть международных корпораций с офисами в Нью-Йорке и Лондоне» [Долматовская 2013: 7]. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что образцом для формирующегося в России языка глянца служит ставший международным языком современной индустрии моды английский язык. Следовательно, говоря о роли перевода, адаптации и создания собственных текстов по имеющемуся образцу в процессе формирования современного русскоязычного дискурса моды, мы имеем в фокусе внимания, прежде всего, англоязычный оригинал.
Таким образом, появление у российской лингвистики интереса к моде вписано в контекст становления российской модной индустрии вообще и, в частности, развития обслуживающего ее языка, пространством функционирования которого являются русскоязычные версии международных глянцевых журналов о моде. Выполняемая ими роль обуславливает активный интерес к данным изданиям отечественных лингвистов, посвящающих свои исследования на рубеже XX-XXI вв. различным аспектам их функционирования, причем на передний план здесь выходит переводческая проблематика и сопоставительный анализ контента русифицированных журналов и исходного англоязычного образца.
Так, С.И. Альперина проводит сравнительный анализ американского и российского изданий журналов «Cosmopolitan» и «Elle» [Альперина 2000, 2003], О.В. Цыганкова, как упоминалось ранее, исследует место и стратегии перевода и адаптации контента международных глянцевых журналов в их русскоязычных версиях [Цыганкова 2009], а И.В. Попова анализирует лексико-семантические и стилистические особенности языка индустрии моды на материале журналов, пишущих о моде на английском и русском языках [Попова 2007].
Объектом исследования О.А. Сим становится дискурс глянцевого журнала, представленный англоязычными и русскоязычными текстами, связанными между собой отношениями перевода. Автор выделяет в составе дискурса глянцевого журнала две взаимодействующие компоненты - рекламную и нарративную - и на основе анализа их преобразования в процессе перевода текста журнала с английского языка на русский делает выводы о трансформации англоязычного дискурса глянцевого журнала при его «перенесении» в иную среду - в русскоязычный дискурс [Сим 2009]. Ф.Л. Косицкая же осуществляет контрастивный анализ французского и русского каталогов моды, которые, с точки зрения автора, функционируют на пересечении дискурсов моды, почты и рекламы [Косицкая 2005]. Рекламная составляющая глянца затронута также в трудах Е.Ю. Колтышевой, предпринимающей попытку описать манипулятивное воздействие в современном рекламном тексте на материале англоязычных глянцевых журналов для женщин [Колтышева 2008], и Д.В. Фоминовой, исследующей на материале текстов современных англоязычных и русскоязычных глянцевых журналов для мужчин и женщин синтаксические средства воздействия рекламного текста [Фоминова 2013]. Кроме того, материал русскоязычного глянца исследуется в работах Э.Р. Каюмовой, сопоставляющей языковые особенности женских и мужских глянцевых журналов [Каюмова 2012], Е.А. Самотуги, в поле зрения которой попадает гендерный аспект лингвокогнитивных особенностей дискурса глянцевых журналов [Самотуга 2012], Н.Н. Мироненко [Мироненко 1998] и других авторов.
Выходя за рамки изучения различных аспектов функционирования языка журналов о моде, российская лингвистика привлекает другие источники для исследования языка моды на различных уровнях языковой системы, прежде всего - лексическом. Например, Я.С. Матосян выявляет основные тенденции формирования и функционирования в современном русском литературном языке (XX - XXI вв.) номинаций понятийной сферы «одежда и мода» (названия предметов одежды, стилей, материалов), которую автор характеризует как открытую, постоянно развивающуюся полисистему. Внимание заостряется на том, что основная часть лексики русского языка в данной сфере является заимствованной из французского и английского языков (исконные наименования, по подсчетам Я.С. Матосян, составляют лишь около 5% от общего числа лексических единиц) [Матосян 2008: 165]. Высокая значимость заимствований для «языка моды» в России акцентируется и в диссертационной работе Т.А. Белицы, посвященной проблемам лексикографического описания и функционирования французских заимствований из сферы моды в русском языке [Белица 2003].
В этом свете актуальным является комплексное исследование лексики моды в языках, послуживших источниками ее заимствования русским языком – английском и французском. Так, Т.В. Долгова представляет описание поэтапного становления и развития, а также современного состояния английской терминологии дизайна одежды и моды в социолингвистическом аспекте на материале исследования этимологических, общих и специальных словарей, энциклопедий, отечественных и зарубежных монографий по дизайну одежды, истории искусств и моды, сборников статей и отраслевых журналов. В своей работе Т.В. Долгова выявляет наиболее продуктивные способы образования терминов дизайна одежды и моды, уделяет внимание заимствованным и интернациональным терминам, определяет и объясняет пути возникновения внутриотраслевой синонимии и описывает ее особенности [Долгова 2007]. C.Л. Сонина проводит аналогичную работу в области французской терминологии моды [Сонина 1997].
Помимо комплексного изучения терминологии моды в российской лингвистике также представлены исследования отдельных ключевых понятий и концептов данной сферы в русском и английском языках, в том числе в сопоставительном аспекте. Так, Д.А. Башкатова анализирует семантику и сочетаемость лексем, составляющих лексико-семантическую группу «мода» в русском языке [Башкатова 2010]; О.В. Тоцкая посвящает свою диссертационную работу изучению структуры лингвокультурного концепта female fashion и закономерностей его вербальной репрезентации средствами современного английского языка [Тоцкая 2012]; О.В. Чурсина сопоставляет понятийные признаки лингвокультурного концепта «мода» в языковом сознании и коммуникативном поведении представителей русской и американской лингвокультур [Чурсина 2010]; А.Р. Хунагова интересуется вербализацией и текстовой репрезентацией концепта «мода» на материале русского, английского и адыгейского языков [Хунагова 2013]; И.О. Окунева уделяет внимание проблеме соотношения понятий «красивый» и «модный» и их выражению средствами русского и английского языков [Окунева 2009].
Отечественными лингвистами исследуются и другие ключевые понятия сферы моды. Особый интерес в этом отношении проявляется к заимствованным в процессе развития русскоязычного дискурса моды понятиям, многие из которых пришли из английского языка и не имели права на существование в доперестроечные советские годы. Так, например, Д.И. Тер-Минасова выявляет особенности трактовки термина «имидж» в русском языке [Тер-Минасова 2007], а Н.С. Платонову интересует концепт «гламур», транспортированный в русское лингвокультурное пространство из английского языка в конце XX - начале XXI вв.: «Было заимствовано не просто слово «гламур» в некотором значении, входящем в актуальное информационное содержание лексемы «glamour», но целый концепт с характерными для него эмоционально-экспрессивно-оценочными обертонами, сформировавшимися под мощным влиянием американской культуры» [Платонова 2011: 10].
Подводя итоги обзору современных отечественных исследований моды с точки зрения ее вербализации, можно сказать, что текстопорождающие потенции моды рассматриваются лингвистами преимущественно на материале русскоязычных версий международных журналов о моде, в силу природы своего происхождения актуализирующих переводческую проблематику и диктующих компаративистский характер научного исследования. В связи с этим современный русскоязычный дискурс моды интересует российских лингвистов в основном с точки зрения фиксации происхождения лексики данной сферы с акцентом на большой процент заимствований в ее составе из французского и английского языков, выявления особенностей освоения и употребления заимствованной лексики и уточнения ее значения. Внимание уделяется также сопоставлению происхождения и функционирования лексики моды в русском языке и языках, преимущественно послуживших для русского источниками заимствования лексики сферы моды – английском и французском. В отечественной лингвистике, однако, до сих пор отсутствует целостное осмысление современного русскоязычного дискурса моды, направленное на выявление общих тенденций в его формировании, обобщение и систематизацию его характеристик, обусловленных его заимствованной из иноязычной среды природой, основанной на переводе и адаптации иноязычного материала.
|
