Возникновение и развитие социальных институтов по охране материнства и младенчества
Акушерство
Проблема охраны младенчества и борьбы за снижение младенческой смертности хорошо осознавалась русской общественностью. Первоначально активность в этом направлении ограничивалась улучшением акушерской помощи и созданием воспитательных домов и приютов для сирот и подкидышей. Первым упомянутым в истории России акушером был англичанин Якоб, практиковавший во времена Иоанна Грозного. Мало что известно о развитии акушерства вплоть до средины XVIII века, когда врач Павел Кондоиди был назначен лейб-медиком и директором Медицинской канцелярии.1 Он начал свою деятельность с наведения порядка в медицинском образовании. В то время при госпиталях уже существовали медицинские школы, но знания, которые в них давались, были примитивными и поверхностными. В этих школах не преподавались такие важные для будущих врачей науки как физика, естественная история или психология, не говоря уже об акушерстве. Эта область медицинских знаний была настолько неразвита, что ни лейб-медик Императорского двора, ни личный врач императрицы не могли найти акушерку для невесты наследника трона, будущей императрицы Екатерины II, по ее прибытии в Санкт-Петербург. Понадобилось вмешательство П.Кондоиди, вызвавшего из Голландии Адриану Ван дер Шаар, которая и стала личной акушеркой молодой принцессы.
Хотя Кондоиди и сделал многое для улучшения качества образования в медицинских школах, ему не сразу удалось ввести в них курс акушерства. Фактически, все эти школы были предназначены главным образом для подготовки армейских врачей, тогда как акушерство считалось делом гражданским, личным и интимным. Тем не менее, 21 марта 1754 года Кондоиди представляет в Сенат проект закона, который обязывал бы всех акушерок, как русских, так и иностранных, иметь профессиональный сертификат и давать присягу. Также в проекте закона шла речь об организации акушерских школ в Москве и Санкт-Петербурге. Проект Кондоиди воплотился в Сенатский указ от 29 апреля 1754 года.2
Вскоре после этого, 17 ноября 1754 года, Кондоиди дополняет свои предложения Сенату инструкцией, регулирующей исполнение акушерками своих профессиональных обязанностей. В инструкции, помимо всего прочего, был пункт, предписывающий акушеркам посещать курсы; за несоблюдение этого правила взимался штраф от 2 до 10 рублей. Все акушерки обеих столиц, которых в то время было совсем мало – 11 в Санкт-Петербурге и 4 в Москве, – сдавали экзамен и приводились к присяге.
Кондоиди подсчитал, что организация акушерской службы может стоить примерно 2 850 рублей в год, и округлил эту сумму до 3 тысяч. Сомневаясь, что эту сумму можно получить из государственной казны, он предложил сделать платными все роды, прошедшие при помощи акушерки; плата должна была зависеть от должности и ранга мужа роженицы. Эта плата состояла из двух примерно равных частей: оплаты услуг акушерки, в зависимости от сложности родов, и налога на поддержку и развитие службы акушерской помощи. Большого дохода это нововведение не приносило; женщины, мало беспокоясь о вкладе в развитие российского акушерства, предпочитали обращаться к незаконно практикующим акушеркам, лекаркам и всякого рода шарлатанкам. Спустя два года Кондоиди вновь обращается в Сенат, убеждая, что если в России создавать акушерские школы по образцу европейских, государство должно взять все расходы на себя.
Прислушавшись к доводам Кондоиди, Сенат отменил плату за родовспоможение и стал выделять ежегодно по 3 000 рублей на развитие акушерского дела. Эти средства позволили, наконец, открыть акушерские школы: 1 мая 1757 года в Москве, под руководством Иоганна Фридриха Эразмуса,1 и 7 августа того же года – в Санкт-Петербурге, где директором стал Андреас Линдеманн2.
С этого момента все основные элементы системы соединились: обучение акушерок, выдача им сертификатов и приведение к профессиональной присяге, а также, что наиболее важно, признание профессионального родовспоможения общественным делом, которое, государство должно поддерживать финансово. Можно сказать, что с этих пор все акушерки в России оказались на государственной службе. Также интересно отметить, что 9 февраля 1759 года Кондоиди подготовил предложения о бесплатной выдаче бедным матерям и их новорожденным детям всех лекарств, выписанных акушерками; соответствующий указ был принят Сенатом 9 июня 1759 года.
Примерно в это же время, а именно в 1762 году, появляется и первое русское пособие по акушерству, составленное профессором Эразмусом по устаревшим источникам XVII века. Через два десятилетия, в 1784-1786 гг., петербургский профессор Н.М. Максимович-Амбодик1 публикует новый учебник на русском языке, составленный с учетом всех научных достижений той эпохи. Еще один учебник на русском языке появился в 1792 году в Москве, он был написан Иоганном Карлом Крейзелем, работавшим в московской акушерской школе; спустя 9 лет выходит в свет учебник профессора В.М.Рихтера.2
В 1802 году школа акушерок превращается в Повивальный институт, что приводит к росту числа акушеров и врачей российского происхождения. В 1808 году в Санкт-Петербургской медико-хирургической академии создается акушерская клиника. Затем подобные клиники открываются при Харьковском (1815 год), Казанском (1833 год) и Киевском (1847 год) университетах.
Формирование национальных медицинских кадров достигло расцвета в конце XIX века. В этот период во многих земских больницах служили дипломированные акушеры и гинекологи, которые могли проводить сложные операции. Кроме того, рост числа врачей акушеров–гинекологов к концу XIX века принимает и определенные социальные формы. В Москве и Санкт-Петербурге создаются общества акушеров-гинекологов, имеющие собственные печатные издания, а в Санкт-Петербурге начинает выходить акушерско-гинекологический журнал.
Педиатрия
Полномасштабное развитие педиатрии в России начинается в первой половине XIX века; это прямо связано с открытием детских больниц. Первая подобная больница (Николаевская в Санкт-Петербурге), открытая в 1834 году, была вторым по счету медицинским учреждением подобного рода в Европе. Но систематическая подготовка по педиатрии начинается только в 1866 году, после создания в Московском университете кафедры детских болезней под руководством Н.А. Тольского, директора детских клиник и главного врача Московской детской больницы. Три года спустя, в 1869 году, аналогичная кафедра создается при акушерской клинике Санкт-Петербургской медико-хирургической академии, хотя теоретический курс читался там еще с 1827 года. А к концу XIX века в России существовало уже 5 кафедр детских болезней, два больших воспитательных дома, 15 детских больниц, детский санаторий и множество детских приютов. Тем не менее, для России, с её 130-миллионным населением и почти 5 миллионами рождений в год, этого было явно недостаточно. Поэтому накануне первой Мировой войны уровень младенческой смертности в России остается одним из самых высоких в Европе, а ее отставание от других европейских стран даже увеличивается по сравнению с концом XIX века (Рис.3)
Рис. 3: Уровни общей и младенческой смертности в России и некоторых европейских странах в 1913 году (относительно Швеции)
Общественное призрение
В средневековой Руси все дела, имеющие отношение к семье, находились под религиозной юрисдикцией, в соответствии церковным уставом, введенным еще киевским князем Владимиром. В статье 3 этого устава было записано, что князя Владимира вдохновил на такое решение греческий Номоканон, согласно которому семейные дела не могут быть судимы ни князем, ни его боярами или судьями. Кроме того, в статье 6 уточняется, что ни князь, ни его дети и внуки не имеют права входить в церковный суд. Тем не менее, сын Владимира, князь Ярослав Мудрый усовершенствовал церковный устав, добавив в него уточнения, касающиеся наказания женщины за убийство своих детей, как законных, так и незаконнорожденных: она ссылалась в монастырь, а ее семья должна заплатить за нее выкуп.
Более 700 лет спустя отношение государства к незаконнорожденным детям существенно изменилось. В главе XXII Соборного Уложения царя Алексея Михайловича, вступившего в силу в 1649 году, статья 26 предписывала «казнити смертию без всякия пощады» женщин, убивших свое незаконнорожденное дитя. При этом за убийство законных детей родители наказывались лишь тюремным заключением на один год, с последующим публичным покаянием. Также известно, что в эту эпоху в России уже существовали учреждения для приема незаконнорожденных детей и подкидышей при монастырях и церквях, под патронатом патриарха Московского и всея Руси.1 Никон, который был патриархом в 1652-1666 гг., открыл сиротский приют в Новгороде в бытность свою митрополитом Новгородским. К концу XVII века российское государство уже понимало всю важность общественного призрения; в 1682 году для царя Федора Алексеевича был подготовлен проект указа, в соответствии с которым казна брала на себя все расходы по общественному призрению. Также в этом проекте, среди прочего, содержалось предложение о строительстве, по примеру других стран, учреждений для незаконнорожденных и подкидышей, где им обеспечивалось бы обучение, с тем, чтобы они могли впоследствии приносить общественную пользу. Однако этот проект никогда не был реализован.
В начале XVIII века, в 1706 году, новгородский митрополит Иов (ум. в 1716) за счет монастырских доходов открыл на берегу Волхова три больницы, странноприимный дом (для прохожих), а также «дом для незаконнорожденных и всяких подкидных младенцев» при Холмской Успенской обители.2 Это начинание Иова находит поддержку у светской власти. Указом от 31 января 1712 года Петр I предписывает: « По всем губерниям учредить шпиталеты для увечных, а также прием незазрительный и прокормление младенцев, которые от незаконных жен рождены, по примеру новгородского архирея ».3
Петр не оставляет без внимания эту проблему и позднее. Об этом свидетельствуют заметки в его записных книжках, преобразование в 1714 году, после смерти царевны Натальи Алексеевны, её богадельни в «дом для несчастно рождаемых и всяких младенцев», а также именной, объявленный из Сената в 1715 году указ «О сделании в городах при церквях гошпиталей для приему и содержания незаконнорожденных детей». Предписывалось строить в Москве мазанки, а в других городах деревянные дома и набирать «искусных жен для сохранения зазорных младенцев».1
Постепенно дело призрения незаконнорожденных и подкинутых детей, которое всегда было заботой церкви, становится государственным делом; сами же эти дети, по мнению Петра I, являются «детьми отечества» и должны быть собственностью государства. Чтобы облегчить матерям принятие решения об оставлении своих незаконнорожденных детей в воспитательных учреждениях, Петр I предписывал сохранять в тайне имена таких женщин. Заметим, что сам Петр одновременно с титулом Императора 20 января 1721 года примет и титул «Отец отечества».
Даже если Петр I формально и взял внебрачных детей под опеку государства, это не означало, что государство брало на себя все расходы по их содержанию. Не существовало ни одного государственного учреждения, ответственного за управление и контроль над сиротскими приютами и воспитательными домами. В соответствии с замыслом Петра, они должны были финансироваться местной администрацией и церковью, а также за счет благотворительности. Сенат разослал более 20 тысяч писем с просьбой о пожертвовании на сиротские и воспитательные дома. Эта мера не дала желаемого результата, и идеи Петра I оставались по большей части на бумаге. Бесприютных детей принимали в ничтожном количестве и воспитывали в московских Новодевичьем и Андреевском монастырях, а также в Петербурге, в основанном для этих целей в 1714 году воспитательном доме.
Первым замечательным в истории России учреждением для незаконнорожденных и подкидышей стал Воспитательный дом в Москве. Идея создания этого дома принадлежала И.И.Бецкому, действительному статскому советнику и президенту Академии художеств.1 В 1763 году. Бецкой представляет императрице доклад о создании воспитательных домов для подкидышей; в докладе говорится о милосердии и о необходимости спасения, во благо России, множества подданных, ежегодно умирающих в самом нежном возрасте. Этот доклад возымел действие, и 21 апреля 1764 года, в день 35-летия Екатерины II, в Москве был открыт первый Воспитательный дом. Его открытию предшествовало принятое в сентябре 1763 года решение о том, что Воспитательный дом станет государственным учреждением, наделенным экономическими привилегиями, которые позволили бы собирать значительные средства на его содержание. Также определенными привилегиями должны были пользоваться и воспитанники.
12 марта 1764 года Бецкой представляет первую часть своего труда «Учреждения и уставы касающиеся до воспитания в России обоего пола юношества»2; вторая и третья части выходят в свет в 1767 году. В этом документе присутствовал важный пункт, оговаривающий право бедных родителей на воспитание своих детей за счет государства. Хотя, на самом деле, все учреждения подобного рода, основанные в соответствии с указаниями Петра I, были предназначены исключительно для незаконнорожденных, все-таки имелась возможность попасть туда и законным детям, поскольку принцип анонимности по-прежнему оставался в силе. Но в проекте Бецкого этому пункту отводилась особая роль.3 В соответствии с идеями Бецкого, нашедшими поддержку у Екатерины II, воспитательные дома должны были формировать «третье сословие», которого так недоставало в России.
Отметим, что в 1771 году при Воспитательном доме на средства известного как своими благотворительными делами, так и причудами, Прокофия Демидова был учрежден «Родильный институт» на 20 коек, для создания которого он прислал И.И.Бецкому 200 тыс. рублей.
Реальность оказалась удручающей. Из 532 детей, принятых в Воспитательный дом в год его основания (1764), более двух третей умерли в том же году. В 1767 году доля умерших детей среди принятых была рекордной: 98.5%. Эта тенденция, со слабыми колебаниями, наблюдается на протяжении многих десятилетий (Рис.4).
Хотя при такой высокой смертности воспитанников лозунг, начертанный по указанию Бецкого над входом в Воспитательный дом – «Вы останетесь живы» – выглядел насмешкой, но Бецкой не не опускает рук. Благодаря его усилиям в 1770 году Воспитательный дом был открыт в Санкт-Петербурге; смертность детей в нем оказалась такой же высокой, как в Москве. В наши задачи не входит подробное описание всех злоключений, выпавших на долю этих двух учреждений, это уже сделано несколькими авторами; наиболее полной можно считать вышедшую в 1988 году книгу Д.Рансела.1 Обратим внимание лишь на то, что после создания этих двух воспитательных домов, снижение смертности воспитанников стало одним из главных направлений их деятельности, и на то, проблема непомерно высокой смертности воспитанников системы общественного призрения заставляла задуматься об ответственности общества за жизнь детей вообще. Вероятно, с этого времени смерть ребенка перестала быть личным событием, а стала общественным делом.
Рис.4: Соотношение ежегодных чисел принятых и умерших детей в воспитательных домах Москвы и Санкт-Петербурга
Источники: David L.Ransel -Mothers of misery. Child Abandonment in Russia. Princeton University Press.1988 p.303-308;
A.И-ов. Воспитательные дома в России // Вестник Европы, т.25, №6, июнь 1890, с.458-542
Формирование общественного движения
Общественное движение за снижение младенческой смертности зарождается в среде русской интеллигенции во второй половине XIX века, когда в селах, по примеру Франции, создаются детские ясли и благотворительные пункты "Капля молока".1 Но это были единичные явления. Массовый и организованный характер это движение принимает в начале ХХ века, когда сообщество русских врачей становится достаточно мощным и многочисленным, когда земскими, городскими и фабричными врачами накапливается большой опыт работы с населением, а также закладываются основы санитарной статистики.
В 1901 году по инициативе педиатра Н.П.Гундобина была создана официальная комиссия для изучения детской смертности. Несколькими годами позже, в 1904 году, врач Н.А.Русских организует "Союз борьбы с детской смертностью в России", в 1908 году создается "Общество охраны материнства и младенчества в Москве", а в 1909 – "Московское общество борьбы с детской смертностью". Важнейшей вехой развития движения стал 1913 год, когда, после Первого съезда детских врачей, по предложению педиатра К.А.Раухфуса было создано "Всероссийское попечительство об охране материнства и детства". В его задачи входило создание на благотворительные средства детских консультаций, молочных кухонь, яслей, приютов и проч. В рамках этого движения, все более ориентирующегося на решение конкретных проблем массового оздоровления населения, создается концепция будущей системы охраны материнства и младенчества. Но практическое создание ее отложится на долгий срок из-за первой Мировой войны и последовавшими за ней событиями 1917-1924 годов.
Советская система охраны материнства и детства
Создание системы: 1917-1936 годы
Если в конце ХIХ – начале ХХ века Россия находилась на старте бурного экстенсивного развития системы здравоохранения, то первая Мировая война и последовавшая за ней революция 1917 года не только существенно замедлили это развитие, но и вызвали определенную деградацию, обусловленную как разрушением инфраструктуры, так и отсутствием кадров из-за призыва врачей на фронт. С начала 1920-х годов развитие системы здравоохранения в России (а затем в СССР) получает мощный толчок, обусловленный тем, что магистральные идеи развития охраны народного здравия, созревшие в русском обществе ещё в дореволюционный период, получают институционально-политическую поддержку со стороны правительства. Огромную роль играет энтузиазм врачей, подогретый декларацией блага народа как основной цели нового социалистического государства.
Буквально с первых дней Советской власти охрана материнства и младенчества получает государственный статус. В декабре 1917 года коллегия Народного комиссариата государственного призрения, возглавляемого А.А.Коллонтай, принимает решение о создании Отдела охраны материнства и младенчества, начавшего функционировать с 1 января 1918 года во главе с В.П.Лебедевой. По декрету Наркомата государственного призрения от 30 января 1918 года, все учреждения, занимающиеся обслуживанием матери и ребенка, передаются в ведение этого отдела. Поскольку борьба с высокой младенческой смертностью выдвинута на передний план, Отдел разворачивает широкую работу по организации домов младенца, женских домов и детских больниц. К 1920 году в России было создано 108 домов младенца, 267 приютов для грудных детей и домов ребенка до 3 лет.
После создания Народного комиссариата здравоохранения Отдел охраны материнства и младенчества, а также существовавший до этого в составе Наркомпроса Школьно-гигиенический отдел, объединены в Отдел охраны здоровья детей и подростков. В 1927 году организация родовспоможения, находившаяся в ведении Лечебного отдела Народного комиссариата здравоохранения, также перешла к Отделу охраны материнства и младенчества. Но в 1932 году ВЦИК и Совнарком РСФСР принимают специальное постановление о развитии ясельного обслуживания детей в городах и промышленных центрах, совхозах, МТС и колхозах. Созданная к этому времени единая система охраны материнства и младенчества была вновь разделена на управление родовспоможением и ясельное управление. На первое возлагалось руководство женскими консультациями и родильными домами, а на второе – руководство яслями, детскими консультациями, детскими пищевыми станциями, молочными кухнями, а также подготовка кадров и разработка типовых проектов строительства зданий для яслей. Позднее, в 1938 году, Отдел охраны материнства и младенчества будет слит с Отделом охраны здоровья детей и подростков Наркомздрава, который уже в 1939 году войдет в состав Управления лечебно-профилактической помощи Наркомздрава. В 1953 году будет создано Главное управление лечебно-профилактической помощи женщинам и детям Минздрава СССР, которое и сосредоточивает всю работу по охране материнства и детства, от планирования семьи до охраны здоровья подростков.
Постепенно решается и проблема подготовки квалифицированных кадров. Большой вклад в её решение внесли созданные в 1922 году в Москве, Харькове, Киеве, Петрограде, а затем и в других городах институты охраны материнства и младенчества, а также институты охраны здоровья детей и подростков, бывшие одновременно научно-исследовательскими и лечебными учреждениями. В 1930 году во 2-ом Московском медицинском институте был создан факультет охраны материнства и младенчества, который имел акушерско-гинекологическое отделение; оно просуществовало до 1936 года, когда факультет был преобразован в педиатрический. В это же время был открыт Медицинский педиатрический институт в Ленинграде, а затем педиатрические факультеты были открыты и во всех союзных республиках.
Несмотря на строгую тенденцию централизма и бюрократизации в советской системе государственного управления, работа по организации системы медицинской и профилактической помощи женщинам и детям сохраняет элементы профессиональной демократии. Этому, по крайней мере, в первое десятилетие Советской власти, способствуют всероссийские, а затем всесоюзные совещания по охране материнства и младенчества, собиравшиеся в1920, 1923, 1925 и 1929 годах. Эти совещания сыграли важную роль в выборе стратегии развития системы, решении организационных вопросов, решении проблемы подготовки кадров.
С самого начала своего функционирования (в период Гражданской войны и военного коммунизма) система сосредоточила усилия на развитии учреждений закрытого типа, таких, как дома матери и ребенка, дома ребенка и проч., то есть попросту – специализированных больниц. В декабре 1920 года Первое совещание по охране материнства и младенчества выносит решение о приоритете развития учреждений открытого типа, таких, как ясли, консультации, молочные кухни и проч., что можно считать победой (временной) профилактическо–воспитательного или профилактическо–образовательного направления. После 1920 года консультации, обслуживавшие детей до одного года, превращаются в школы матерей. Тогда же возникают и консультации для беременных, которые вначале обслуживают только беременных, а затем и всех женщин. С 1924 года женские консультации начинают выдавать разрешение на бесплатный аборт. Вначале деятельность женских и детских консультаций носит исключительно профилактический характер, но постепенно они начинают приобретать и лечебные функции. Было очевидно, что взятие консультациями на себя лечебных функций быстро подорвет их профилактическо-образовательную деятельность. Поэтому в продолжение 1920-х годов ведутся активные дискуссии о перспективах охраны материнства и детства в СССР, в частности, выдвигаются предложения об усилении специализации учреждений путем создания:
консультаций для беременных;
гинекологических консультаций (для гинекологических больных);
консультаций по предупреждению беременности (службы планирования семьи);
детских консультаций.
Авторы такого рода предложений, как правило, врачи-практики, на собственном опыте доказывали невозможность эффективной работы при непосредственном смешении лечебной и профилактической деятельности. Но их позиция осталась непризнанной, и с 1930 года на женские консультации была возложена задача лечения гинекологических больных; решение этой задачи стало безусловной доминантой их деятельности. В результате в начале 1930 годов складывается трехзвенная система, существующая до сегодняшнего дня и включающая:
женскую консультацию, которая осуществляет лечение гинекологических больных, наблюдение за беременными, диагностику беременности и выдачу направлений на искусственный аборт;
родильные дома, включенные с 1927 года в систему охраны материнства и младенчества;
детские поликлиники, врачи которых наблюдают и лечат детей от момента их прибытия из родильного дома и до 15 лет.
Важнейшим элементом системы становятся учреждения «внесемейного воспитания», то есть детские ясли, в которые женщина могла отдать ребенка в возрасте 2-3 месяцев, и детские сады, предназначенные для детей от трёх до семи лет. Эти учреждения, безусловно, играли позитивную роль в оздоровлении детей и снижении детской смертности, так как и в городах, и в сельской местности санитарные условия содержания в них детей были в среднем намного лучше, чем те, которые существовали в семейных жилищах. В дошкольных учреждениях детям обеспечивался режим жизни и питания, в них регулярно проводились профилактические осмотры и вакцинация. Но при этом одной из важнейших задач детских яслей было обеспечение своевременного возвращения женщины на рабочее место.
Надо отметить с самого начала, что, с приходом к власти большевиков, отношение к охране материнства и детства принимает более политизированный оттенок, так как речь начинает идти об охране здоровья "женщины-работницы" и создании возможностей сочетания женщиной производственного труда с материнством.1
Развитие вширь: 1936-1960-е годы
Переломным моментом в развитии системы охраны материнства и детства в СССР стал 1936 год, когда было принято знаменитое постановление от 26 июля о запрещении абортов. В действительности оно носило более широкий характер и называлось: «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, о расширении сети родильных домов, детских яслей и детских домов, об усилении наказания за неплатеж алиментов и некоторых изменениях в законодательстве об абортах».
После этого постановления в развитии системы начинается настоящий бум: с 1936 по 1938 год было развернуто 52,5 тыс. коек в родильных домах, в том числе 41,3 тыс. в сельской местности. Было открыто 14,4 тыс. акушерских пунктов на селе, создано более 1 млн. мест в постоянных детских яслях и около 5 млн. во временных сезонных яслях в сельской местности, открылось 800 новых молочных кухонь. Особое значение придавалось так называемым колхозным роддомам, число мест в которых увеличилось с 1936 по 1938 год почти в два раза, причем особенно быстро оно росло в Средней Азии и в Закавказье – в 5 раз за три года. В результате к 1940 году 97% рождений в городах и 26,3% в сельской местности были охвачены системой родовспоможения. Быстрый рост доступности квалифицированного родовспоможения, замедлившийся во время войны 1941-1945 годов, вновь ускорился в 1950-х годах и достиг пика к началу 1960-х годов, когда большинство родов, как в городах, так и в сельской местности происходило в родильных домах (Рис.5).
Кроме обеспеченности врачами, на уровень смертности с конца 1930-х годов существенно влияет внедрение новых медицинских технологий и препаратов, в частности сульфамидов и антибиотиков, которые позволяют кардинально снизить младенческую смертность даже в годы войны.
Многие авторы справедливо отмечают положительное влияние внедрения в медицинскую практику новых препаратов на снижение младенческой смертности.1 Но, безусловно, успех от внедрения новых технологий был во многом обеспечен развитой инфраструктурой и хорошо организованной системой распределения этих препаратов, созданной в конце 1930-х годов.
Рис. 5: Рост числа коек для беременных в абсолютных величинах и на 100 000 родившихся в СССР
.На 100 000 родившихся
С середины 1930-х годов ускоряется и рост числа учреждений внесемейного воспитания для детей младшего возраста. Если в 1918 году число мест в постоянных и сезонных детских яслях составляло в целом по СССР чуть более 25 тысяч, то к 1929 году их число увеличилось в 100 раз, в 1936 году их уже 4,7 млн., а в 1938 – 7,3 млн. Большую часть из них составляли места в сезонных яслях, которые открывались в деревнях на время летних сельскохозяйственных работ, зимой же крестьянские дети проводили весь день в семье. Но и число мест в постоянных яслях и детских садах растет очень быстро вплоть до 1970 годов (Рис.6), когда уже примерно 50% всех детей в возрасте моложе 7 лет посещают эти учреждения. Этот уровень обеспеченности местами стабильно сохраняется до распада СССР.
К середине 1960-х годов развитие системы вширь существенно замедляется, если не останавливается. Это относится не только к СССР в целом, но и ко всем союзным республикам.
К концу 1980-х годов все союзные республики были более или менее равномерно насыщены услугами системы родовспоможения, хотя в 1918 году и в 20-30е годы доступность медицинской помощи была крайне неравномерной: в основном она концентрировалась в городах Европейской части России и на Украине. В Закавказье в 1918 году были только 142 специализированные родильные койки, в Средней Азии – 58, из которых 11 было в Туркмении и 47 – в Узбекистане. На территории Таджикистана, Казахстана и Киргизии их вообще не было.
Рис. 6: Рост числа мест в детских дошкольных учреждениях в СССР
Конечно, это не означает, что на территории этих республик медицинское родовспоможение не существовало вовсе. Отсутствовали лишь специализированные оборудованные места, но родовспоможение по мере возможности обеспечивали врачи и фельдшеры общей практики, которых, впрочем, было крайне мало. Как видно из Табл. 3, в начале 1960-х годов скорость экстенсивного развития родовспоможения замедлилась в Европейской части, но продолжала оставаться довольно высокой в Средней Азии. При этом надо иметь в виду, что если в Европейской части СССР уровень рождаемости в 1960-е годы начал резко понижаться1, то в республиках Средней Азии он не только продолжал оставаться высоким, но и даже проявлял тенденцию к росту. Поэтому нагрузка на одну врачебную и акушерскую койку для беременных и рожениц в Средней Азии была значительно выше, чем в Европейской части СССР (Рис. 7).
Влияние развития системы медицинской помощи женщинам и детям на уровень младенческой смертности в Средней Азии – более сложный вопрос, чем это кажется на первый взгляд, и требует дополнительных исследований. Действительно, с конца 1950-х – начала 1960-х годов и до конца 1980-х коэффициент младенческой смертности заметно увеличивался в Таджикистане, Туркмении и Узбекистане. Этот рост можно частично отнести к улучшению статистического учета рождений и смертей, в чем развитие системы здравоохранения сыграло немаловажную роль. Повышение рождаемости, наблюдавшееся в то время в среднеазиатских республиках, также могло быть фактором повышения младенческой смертности при прочих равных условиях. Неизученным остается и влияние на младенческую смертность практики планирования семьи, которая начала распространяться в коренном населении среднеазиатских республик в 1960-80е годы. Как известно, при относительно высокой рождаемости планирование семьи не обязательно ведет к понижению младенческой смертности.2
Вероятно, если бы не развитие системы здравоохранения в Средней Азии в 1960-е – 1980-е годы, то повышение младенческой смертности в этом регионе было бы намного более выраженным. Хотя конкретной статистической проверки такого рода гипотезы, кажется, никогда проведено не было, мы можем строить такие предположения лишь на основании того факта, что снижение младенческой смертности в Средней Азии было более быстрым, чем снижение рождаемости (Рис.8).
В середине 1970х годов в республиках с низким уровнем рождаемости и стабильным, компактным населением (Прибалтика и Белоруссия) обеспеченность населения больничными койками достигает того предельного уровня эффективности, когда увеличение этого показателя перестает оказывать существенное влияние на уровень младенческой смертности, и основная нагрузка ложится на факторы поведенческого характера или факторы образа жизни. В Средней Азии, напротив, значение экстенсивного развития системы здравоохранения в качестве фактора, снижающего младенческую смертность, сохраняет свою роль до самого распада СССР и, возможно, – до сегодняшнего дня.
Рис. 7: Уровень младенческой смертности и число рождений на одну койку (врачебную и акушерскую) по республикам СССР в 1975 году
Таблица 3
Число коек мест для беременных женщин в больницах и родильных домах СССР
|
1918
|
1931
|
1936
|
1937
|
1940
|
1965
|
1970
|
1980
|
1990
|
СССР
|
5 854
|
31 296
|
46 340
|
59 791
|
147 100
|
227 000
|
223 800
|
230 400
|
260 000
|
РСФСР
|
4 696
|
23 433
|
33 387
|
41 600
|
90 700
|
118 300
|
110 300
|
113100
|
122 700
|
Украина
|
879
|
5 291
|
7 626
|
11 191
|
35 000
|
47 800
|
45 100
|
39 700
|
39 600
|
Белорусcия
|
79
|
887
|
1 322
|
1 861
|
5 400
|
7 500
|
6 900
|
7 300
|
7 600
|
Молдавия
|
...
|
...
|
...
|
...
|
600
|
4 400
|
4 500
|
3 600
|
4 100
|
Грузия
|
ü
|
ü
|
441
|
582
|
1 900
|
4 200
|
4 400
|
4 300
|
5 000
|
Азербайджан
|
ý 142
|
ý 630
|
703
|
825
|
2 000
|
4 300
|
5 600
|
6 600
|
7 600
|
Армения
|
þ
|
þ
|
181
|
244
|
700
|
2 700
|
2 800
|
2 800
|
3 300
|
Казахстан
|
--
|
--
|
1 022
|
1 505
|
4 300
|
14 000
|
16 300
|
16 400
|
19 300
|
Узбекистан
|
47
|
730
|
984
|
1 170
|
2 800
|
11 000
|
13 400
|
19 200
|
27 600
|
Киргизия
|
--
|
--
|
267
|
305
|
800
|
3 200
|
4 000
|
4 500
|
5 300
|
Таджикистан
|
--
|
--
|
195
|
226
|
600
|
2 200
|
2 900
|
4 000
|
6 700
|
Туркмения
|
11
|
166
|
212
|
282
|
800
|
1 900
|
2 800
|
3 800
|
5 500
|
Литва
|
...
|
...
|
...
|
...
|
400
|
2 500
|
2 500
|
2 500
|
2 800
|
Латвия
|
...
|
...
|
...
|
...
|
800
|
1 500
|
1 400
|
1 600
|
1 800
|
Эстония
|
...
|
...
|
...
|
...
|
300
|
800
|
900
|
1 000
|
1 100
|
Источники: БСЭ Издание 1939 года, т.43 с.703-704; Народное хозяйство СССР. 1922-1982. Москва "Финансы и статистика",1982, с.546, Народное хозяйство СССР в 1990 году, Москва: "Финансы и статистика",1991, с.260
Рис. 8: Суммарный коэффициент рождаемости и уровень младенческой смертности в республиках СССР
в середине 1975 и в 1990 году
 
|
