Высшего профессионального образования

1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   37

ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ МЕДЕПЛАВИЛЬНЫЙ ЗАВОД
Кулбахтин С.Н.
Башкирский государственный университет
Начало горнозаводского освоения Урала относится к рубежу XVII-XVIII вв. и связано с династией Демидовых. Южный Урал превратился в район интенсивного строительства горных заводов в середине XVIII в. Роль первопроходцев южноуральской горнозаводской промышленности выполнили симбирские купцы Твердышевы и Мясниковы.

Твердышевы и Мясниковы, связанные между собой родственными связями, появились в Оренбургской губернии в конце 30 – начале 40-х гг. XVIII в. и свою предпринимательскую деятельность начали в качестве откупщика вина и подрядчика по поставке провианта в г. Оренбург и Оренбургскую губернию, добились доверительного отношения со стороны губернатора И. И. Неплюева.

В 1743 г. в компании со своим земляком А. И. Маленковым они приступили к строительству Берсудского медеплавильного завода в Западном Башкортостане. В том же году И. Б. Твердышев обратился к Оренбургскому губернатору Неплюеву с просьбой разрешить ему «при Кирилове заведенной бывшей медной завод на том же месте возобновить своим коштом». На приобретение Воскресенского казенного медеплавильного завода, разрушенного во время башкирского восстания 1736-1740 гг., претендовали уральские горнозаводские магнаты Демидовы и Осокины. Однако при активной поддержке Неплюева тяжбу выиграл Твердышев. Контракт, составленный Твердышевым и губернской канцелярией, 13 марта 1744 г. был подтвержден Берг-коллегией, а 16 апреля 1744 г. был издан указ Сената о продаже остатков Воскресенского завода с рудниками Твердышеву за 565 руб. 79 ¾ коп.

Получив указ Сената, Твердышев и Мясников решили перенести завод на 90 верст южнее от старого места и построили на многоводной реке Тор, притоке р. Нугуш, новый медеплавильный завод, сохранивший прежнее название «Воскресенский». Строительство Воскресенского завода положило начало не только горнозаводскому предпринимательству компании симбирских купцов Твердышевых и Мясниковых, но и начало интенсивному горнозаводскому освоению Южного Урала. Менее чем за 20 лет компания Твердышевых–Мясниковых построила 7 медеплавильных, 5 железоделательных заводов, купили еще 1 медеплавильный завод и превратились в крупнейших горнозаводских предпринимателей на Южном Урале. В течение XVIII в. на железоделательных заводах компании было выплавлено 7 246 055 пуд. чугуна, что составляло 23,2 % производства чугуна в Башкортостане и 12,6 % на Урале. Еще более внушительных успехов компания Твердышевых – Мясниковых добилась в производстве меди. Во второй половине XVIII в. на 6 медеплавильных заводах компании было выплавлено 1 745 888 пуд. меди, что составляло 47,9 % по Башкортостану и 30,7 % - по Уралу. Все медеплавильные заводы компании были крупными, технически хорошо оснащенными, функционировали стабильно.

Заводы были построены на вотчинных землях башкир и находились в их враждебном окружении. Поэтому характерным для заводов компании было то, что они представляли собой укрепленную пункт с крепостной стеной, с башнями и пушками, валом и рвом. На заводах располагались гарнизоны, вооруженные пушками и огнестрельным оружием. Исключение составлял Преображенский медеплавильный завод. П. И. Рычков и И. И. Лепехин, И. С. Паллас, другие современники и очевидцы подчеркивали, что завод был построен на вершине высокой горы, среди непроходимых лесов, место завода было недоступно для враждебно настроенных башкир. Поэтому завод был построен без крепостной стены, не имел гарнизона солдат. Такое утверждение авторитетных современников Преображенского завода вызывает определенные сомнения. Непонятно, что завод, куда заводские крестьяне гужевым транспортом доставляли лес, руду, песок и др., был недоступен для конных башкир. Экспедиция, совершенная нами в последние годы для изучения остатков Преображенского завода, позволила нам сделать иные выводы.

Преображенский (Салаирский, Зилаирский) медеплавильный завод был построен компаньонами в 1750 г. Весной 1748 г. И.Б.Твердышев обратился в Оренбургскую губернскую канцелярию с просьбой разрешить ему построить медеплавильный завод на р. Урман – Зилаир, где его люди нашли удобное заводское место и месторождение медной руды. 31 июля того же года губернская канцелярия вынесла решение Твердышеву, «яко уже известному и в тех делах опробованному человеку, на р. Урман-Зилаире новой завод строить повелено». Земли под завод были кортомлены у башкир Бушман - Кыпсакской и Усерганской волостей Ногайской дороги на 60 лет. Первоначально завод назывался Зилаирским (Салаирским), после внесения в заводскую церковь иконы Преображения стал называться Преображенским.

Первую плавку Преображенский завод дал 18 сентября 1750 г²⁶. Завод имел 6 медеплавильных печей, 4 шплейзофенных и 3 расковочных горна. Ежегодная плавка меди доходила до 11 тыс. пудов. Максимальная производительность завода достигла 15 600 пудов меди в год. За XVIII в. на Преображенском заводе было выплавлено 300 635 пуд., за все время функционирования завда - 1,1 млн. пудов чистой меди²⁷.

В 1780 г., после смерти Я.Б. Твердышева, Преображенский завод перешел в наследство к его дочери Татьяне Яковлевне, вышедшей замуж за Т. И. Бибикова. После ее смерти наследником стал ее муж, который в 1783 г. продал завод оренбургскому купцу Д. К. Крашенинникову, родному брату жены Я. Б. Твердышева. Тот продал завод в 1789 г. за 200 тыс. руб. московскому именитому гражданину П. М. Гусятникову. Несмотря на частую смену хозяев, завод продолжал сохранять высокую производительность. В конце XVIII в. он имел 80 рудников, из которых 18 были действующими.

Все деревни, принадлежащие в XVIII в. Преображенскому заводу (Петровка, Анновка, Александровка, Кушак, хутора Талин и Михайловский), в настоящее время входят в состав Зилаирского района Республики Башкортостан. Преображенский завод, ныне село Зилаир, является районным центром.

Постановлением Совета Министров Башкирской АССР № 390 от 19 июля 1976 г. здание Преображенского завода объявлено памятником архитектуры и взято под правительственную охрану. Однако современное состояние этого архитектурного памятника более чем плачевное. Районное руководство в течение последних десятилетий искало способ его уничтожения, чтобы он «не портил общий вид районного центра». Однако, чрезвычайно крепкий кирпич и бетонный раствор, замешанный на яичном желтке, не дали осуществить кощунственные задачи районного руководства. В данное время идут поиски предпринимателей, готовых возложить на себя ответственность сохранения этого уникального памятника архитектуры и индустриального наследия XVIII в.

Экспедиция выяснила, что до наших дней дошли корпус медеплавильной фабрики и плотина Преображенского завода. Завод представляет уникальное явление горнозаводской промышленности Южного Урала. Традиционно горные заводы XVIII в. состояли из нескольких производственных и подсобных помещений. Ближе к плотине на железоделательных заводах вдоль ларя располагалась доменная, на медеплавильных – медеплавильная фабрика, рядом находились кричная или расковочная фабрики, далее следовали кузницы, мастерские, подсобные помещения. Сохранившийся производственный корпус Преображенского завода позволяет сделать вывод, что все основные и подсобные операции выполнялись в одном помещении, под одной крышей.

Производственное здание Преображенского завода имеет солидные размеры – 30 х 60 м. Половина завода имеет два этажа с двумя бетонными винтовыми лестницами. Данная половина разделена кирпичными перегородками на несколько самостоятельных отсеков, связанных между собой дверными проемами. Другая половина имеет неразделенную площадь, высота потолка в этой половине составляет более 6 м. Можно предположить, что она являлась медеплавильной фабрикой завода.

Стена заводского корпуса выложена из крепкого кирпича размером 12 х 20 см и толщиной 6 см светло-серого цвета. Толщина стены – 160 см. Передняя стена имеет 12 оконных и 2 дверные проемы размером 2 х 2,5 м. Крыша завода сверху имеет коническую форму, верхняя точка которой находится в центре крыши. Кирпичная стена завода толщиной 160 см продолжается выше крыши и достигает высоты 150 см.

Описанная конструкция производственного корпуса дает основания заключить, что определенный ландшафт завода не давал возможности Твердышеву и Мясникову построить крепостную стену, воздвигать вал и рыть рвы. Не было возможности также развернуть производственные и подсобные помещения завода на традиционно большой площади. Поэтому опытные заводовладельцы нашли оригинальное решение: все производственные подразделения размещались в одном помещении. Заводской корпус являлся неприступным сооружением для конных башкир, вооруженных копьями, саблями, луками и стрелами: кирпичная стена толщиной 160 см. Возможно, для гарнизона выделялось отдельное помещение в заводском корпусе, а на крыше расставлялись пушки и находилась караульная смена.

Заводская плотина реконструирована районными властями, укреплена бетонными блоками, установлена турбина. В настоящее время эти турбины вырабатывают электроэнергию для снабжения ею районный центр.

Таким образом, Преображенский завод, построенный в середине XVIII в. симбирскими купцами Твердышевыми и Мясниковыми, продолжает служить и приносить пользу жителям Зилаирского района Республики Башкортостан. Следовательно, он имеет право на более бережное обращение с ним как властей республики, так и историков и общественности республики.

Социальный облик управляющих башкирскими кантонами в первой половине XIX века
Сайфуллина Л.Ф.
Институт изучения языка и литературы Уфимского научного

центра Российской академии наук
Ни одно из обществ не развивается как общество равных, всякое общество имеет свою социальную стратификацию, состоящую из немногочисленных верхов и рядового населения. Вследствии изначального неравенства людей деление общества на элиту и массы неизбежно²⁸. При изучении уровня развития общества в целом, кроме исследований наиболее многочисленных слоев населения (крестьянства, промышленных рабочих, городских жителей и т.д.), наибольшее внимание необходимо уделять исследованию социальной элиты, которая управляла и принимала решения, имеющие последствия для всего населения.

В 1798 г., по указу Павла I, в Башкирии была введена кантонная система управления, которая просуществовала до 1865 г. У самых верхов социальной иерархии башкирского общества в данный период были управляющие кантоном. Они комплектовались из представителей наиболее богатых, влиятельных и верных царскому правительству башкир. В круг их обязанностей входило обеспечение очередного набора на линейно-сторожевую службу, наблюдение за выполнением государственных, земских и других повинностей, за продажей и сдачей в аренду башкирских земель. Начальники кантонов имели право вмешиваться в хозяйственную деятельность населения, а также имели право за легкие маловажные преступления сами принимать решения и назначать наказания²⁹.

Управляющие кантонами обладали множеством прав и привилегий и злоупотребляли своим положением для личной наживы. При изучении жалоб башкир и припущенников на русскую администрацию и башкирских чиновников большинство дел оставалось не рассмотрено, таких дел – 73%. Из рассмотренных судом жалоб виновных оправдывают в 21% случаев. Это объясняется тем, что виновные легко откупались от суда и наказаний в силу широкого распространения взяток и подкупов. Многие кантонные начальники и юртовые старшины находились под судом по 10-15 и более раз, но им всегда удавалось избежать наказания.

С течением времени среди кантонных начальников складываются целые династии, занимающие высокие посты в управлении кантонами. В 30 - 40-е годы 60% управляющих кантонами были детьми обер-офицеров, зауряд - чиновников и старшин, 40% – детьми рядовых башкир.

Из изученных управляющих кантонами в 30-40-е гг. только двое не владели русским языком. Остальные умели писать и читать на русском и башкирском. Нередко управляющие кантонами владели и восточными языками. Из всех кантонных начальников 30-40-х годов XIX века владели домом и несколькими мельницами – 24%, домом, мельницами и поташным заводом – 19%. У 9,5% в собственности значилась земля.

Еще одним моментом, позволяющим прочнее занять место в социальных верхах общества, были браки. Кантонные начальники часто брали себе в жены дочерей обер-офицеров и чиновников. Благодаря существующему праву к полигамии, они могли вступать в брак до четырех раз. По данным архивных документов, по одной жене было у 24% кантонных начальников, по две жены – у 33%, по три жены – 14%, по четыре жены – у 23% управляющих кантона. Из них дочерьми обер - и зауряд-офицеров, чиновников, купцов и духовенства были 72%. Дочерей рядовых башкир, мишарей и тептярей – 28%. Как мы видим, у основной массы кантонных начальников было более одной жены, к тому же, в большинстве случаев, жены были из состоятельных и влиятельных семей. Возраст управляющих кантонами колеблется от 27 до 60 лет.

Если со второй половины XVI до конца XVIII вв. именно верхи башкирского общества были инициаторами и вдохновителями восстаний и бунтов против Российского государства, то теперь верхушка общества полностью служило русскому правительству, став его надежной опорой в крае. Правительство же, в свою очередь, раздавало им ордена, награды, звания и ценные подарки. В этом и заключалась особенность национальной политики в данный период. Широкое сотрудничество центрального правительства с нерусскими элитами, облегчало центральной власти управление новой территорией³⁰.

Управляющие кантонами являлись чиновниками, обладавшими большими правами и привилегиями, благодаря чему, с одной стороны, имевшие возможность эксплуатировать рядовые массы населения путем незаконных поборов, вымогательства и грабежа, а с другой стороны, обладая авторитетом и влиянием, являлись защитниками башкир от своеволия горнозаводчиков и купцов.

Итак, кантонные начальники изначально выбирались из верных Российскому правительству людей. С течением времени у власти оставались лишь самые сильные, образованные из них, т.е. в первые десятилетия существования кантонной системы шел отбор тех, кто смог добиться и удержаться у власти. За управляющими кантонами было право руководить, судить, принимать решение, наставлять. Дети кантонных начальников имели возможность получать образование в университетах. Именно из этих кругов выходят просветители, мыслители, ученые башкирского народа XIX в., такие как Альмухамет Куватов, Мухаметсалим Уметбаев и др.

К ВОПРОСУ О ВОЕННОЙ МОБИЛИЗАЦИИ В РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

А.Е.Казаков
Пензенский государственный педагогический университет

Для рассмотрения особенности положения Российской империи в годы Первой Мировой войны необходимо учитывать роль военной мобилизации как одного из главных военных факторов, определявших и внутреннюю обстановку на тыловых территориях и, до некоторой степени, ситуацию на фронтах.

Учитывая оригинальную терминологию, предварительно военную мобилизацию можно определить как процесс обеспечения действующей армии людьми и лошадьми в условиях войны. Последняя фраза не совсем точна, так как мобилизация официально началась 18 июля 1914 года¹ (имело место недоразумение – об объявлении её началом 17 июля²).

Исполнение воинской повинности такими категориями лиц как нижние чины запаса, новобранцы, ратники ополчения различных разрядов представляло собой ту сторону мобилизации, которая обозначалась как «пополнение людьми». Вторую сторону– «пополнение лошадьми» можно понимать либо в значении только военно-конской повинности, либо как синоним «материальных» повинностей вообще³.

Организация мобилизации входила в компетенцию министерства внутренних дел, военного министерства, а также морского, государственных имуществ и земледелия. Схему для МВД представим в виде: управление воинской повинности – губернские (областные) по воинской повинности присутствия – уездные, окружные и городские по воинской повинности присутствия – призывные участки (сборные пункты) и военно-конские участки (сгонные и сдаточные пункты)⁴. В свою очередь, для военного ведомства: мобилизационный отдел главного управления генерального штаба – штабы военных округов – начальники местных бригад⁵ – уездные воинские начальники.

Практика мобилизации основывалась на постоянном взаимодействии по широкому спектру вопросов военных и гражданских учреждений и значимыми были, во-первых, согласованность тех или иных действий на одном уровне (например, управления воинской повинности и мобилизационного отдела) и между разными уровнями (штабом округа и губернскими, уездными присутствиями); во-вторых, взаимодействие с учреждениями, обеспечивающими ход мобилизации (с департаментом полиции, жандармским управлением); в-третьих, степень учёта профессионального опыта ведомств в мобилизационных процедурах (в частности, для военно-конской повинности это соображения управления по ремонтированию армии и государственного коннозаводства).

При призыве запасных нижних чинов в 1914 году получили распространение неявка по неизвестным причинам и добровольная явка на призывные пункты. По отчёту Казанского военного округа подлежало призыву запасных 616250 человек, явилось на сборный пункт из их числа 585445; не состоявших на учёте явилось 59039 человек; всего не явилось 30779 (по неизвестным причинам- 23632, снятых с учёта- 5703, больных- 904, арестованных по суду и следствию- 540). На конечное число отправленных в войска влияли и такие факторы как побег со сборных пунктов (82 человека), болезнь на сборном пункте (111 человек), предание суду (88 человек), освобождение от призыва на основании статьи 25 Устава о воинской повинности (482 человека), освобождение от призыва (129 человек)⁶.

Трансформацию ряда норм, вызванную обстоятельствами военного времени, можно продемонстрировать на примере призыва новобранцев 1914 года. В связи с поступлением на военную службу большого количества запасных и ратников значительное число молодых людей приобрело право на льготу по семейному положению первого разряда. С учётом необходимости увеличить контингент новобранцев на 130 тысяч человек по сравнению с 1913 годом жеребьеметание отменялось, так как именно льготные первого разряда проходили через эту процедуру. И, далее,- привлекались лица, внесённые в призывные списки, в последовательном порядке номеров в списках, а не жребья; переносился конечный срок приёма на военную службу за призыв 1914 года с 15 февраля на 1 апреля 1915 года. В местностях, находящихся в районах военных действий, допускались некоторые отступления от формальных требований устава⁷.

Очень интересен секретный рапорт (интересен тем, что трудности, описываемые в нём, во многом типичны) начальника штаба Московского военного округа № 3667 3 октября 1914 года в МО ГУГШ. Выполнение поставленной задачи - поставка 14 тысяч верховых лошадей для формирования третьих маршевых эскадронов при недопустимости замены лошадей - представлялось начальнику штаба округа малореализуемой. Для распределения наряда по губерниям имелись лишь данные военно-конской переписи 1912 года и число лошадей, взятых в последнюю мобилизацию. Сведения по отдельным губерниям признавались губернаторами крайне неточными, некоторые из них предлагали, указывая численность лошадей, рассчитывать на четвёртую часть. Подсчёт через начальников военно-конских участков не принимался из-за потенциально большой длительности. Решение штаба в такой ситуации состояло в том, что наряд планировалось давать непосредственно губернским присутствиям,- порядок, имевший место при дополнительном призыве ратников 20 сентября 1914 года в Петроградском военном округе⁸. Таким образом, увеличение значимости того или иного уровня (в частности, губернского и уездного) происходило уже в процессе проведения мобилизации. Консультации с губернаторами, однако, не означали и не гарантировали принятие их рекомендаций к действию штабом округа, что показательно на примере военно-конских поставок в Казанском военном округе⁹. Наконец, и группы природных факторов могли определять темп мобилизационных процедур (например, сильные морозы¹⁰ или весенняя распутица могли задерживать поставки лошадей и т.п.)

Итак, на ход военной мобилизации влиял целый комплекс причин в диапазоне от особенностей состояния государственной системы до природно-географических факторов, соотношение между которыми ещё предстоит выяснить.
1. РГВИА.Ф.2000.Оп.3.Д.1156.Л.907.

2. Там же.Л.49.

3. Устав о земских повинностях// Свод законов Российской империи.Т.4. Гл.4. Кн.2. Спб., 1899 г.; Инструкция по поставке в войска лошадей, других рабочих животных и повозок с упряжью. Спб.,1913 г.; Приказ по военному ведомству 1913 года № 257 // Приказы по военному ведомству 1913 года. Спб.,1913 г.; Приказ по военному ведомству 1914 года № 435 // Приказы по военному ведомству 1914 года. Пт.,1914 г.

4. Устав о воинской повинности 1915 года. Пт., 1915. Важно также учитывать издания устава 1899 и 1912 годов.

5. РГВИА.Ф.2000.Оп.3.Д.1270.Л.21.Телеграмма МО ГУГШ № 6588 от 4 сентября 1914 года начальнику штаба Казанского военного округа.

6. РГВИА.Ф.1720.Оп.3.Д.233.Л.253-256об.

7. НАРТ. Ф.304. Оп.1. Д.1877. Л. 127-130. Циркуляр УПВ МВД по 2 делопроизводству 3 сентября 1914 года № 86 губернаторам.

8. РГВИА.Ф.2000.Оп.3.Д.1270.Л.114-114об.

9. ГАПО.Ф.63.Оп.1.Д.465.Л.151-152об.

10. РГВИА.Ф.2000.Оп.3.Д.1270.Л.299. Телеграмма из Омска № 19861 4 ноября 1914 года в Петербург.

Телефонная связь в городах Тобольской и Акмолинской губерний в конце XIX – начале XX вв.
Шваб Е. В.
Тобольский государственный университет
Развитие капиталистического хозяйственного уклада в XIX веке требовало внедрения на производстве и в жизни новых информационных технологий. В конце века появляется новое мобильное средство связи – телефон.

Как нам представляется верным судить, телефон в то время не считался надежным средством связи. Например, в 1894 году перед приездом Государя Императора в Беловежскую пущу начальника телеграфной станции известили о необходимости устроить телеграфное сообщение Беловежа с Петербургом. В то время как телефонное сообщение уже было, и работникам телеграфной линии (техникам), протягивая проволоку телеграфа, пришлось воспользоваться телефонными столбами. Во дворце Государя был также установлен телеграфный аппарат. На невнимание к теме телефонного обеспечения указывает и тот факт, что применение телефона и телеграфа было мало развито даже в российской армии во время русско-японской войны 1904-1905 гг³¹.

Пользование телефоном не всегда приводило к улучшению отношений между сообщающимися пунктами. Так, нам стал известен случай на телефонной станции в центральной России, во время приезда в Переславль владыки Алексия. Несмотря на наличие телефона, об опоздании владыки местный благочинный получил известие лишь через пару дней³².

В 1885 г. был создан Омский почтово-телеграфный округ³³. Телефон находился в ведомственном подчинении округа. Абоненты были сгруппированы по территориальному признаку и подключались к районным станциям с помощью коротких линий. На телефонных станциях использовались аппараты Ч. Г. Пейджа, Ш. Бурселя, Ф. Рейса, А. Белла. На Тюменской и Тобольской станциях будут работать телефоны Эванса (усовершенствованные Эриксона). Первой в Омском почтово-телеграфном округе телефонной станцией в 1894 году стала Тюменская. В журнале «Почтово-телеграфной статистики» указана только она одна из всего округа в российском списке. В финансовом смысле она была убыточной, расходы составляли, к примеру, 22 645 рублей, а доходы – 7 812 рублей. Нерентабельность и общий экономический кризис начала века стали причинами снижения числа телефонных аппаратов при двух коммутаторах: в 1899 г. – 128, в 1900 г. – 129, в 1901 г. – 117. Сокращение в скором времени было восполнено, и начался рост станции. В 1903 г. телефонов стало 124³⁴. Тем не менее, тюменская телефония отставала по темпам от развития тобольской.

В 1895 г. телефонная станция появляется в Тобольске. Здесь инициативу и труд устройства телефона принял на себя председатель губернского правления барон К.П. Фредерикс. Публичный телефон решили не устраивать, так как заявлений от частных лиц на установку не было. Было решено устроить телефон лишь для правительственных и общественных учреждений и лиц. Капитал, необходимый для устройства телефона составили из 100 рублей взноса за каждый аппарат. Аппаратов было сначала 34³⁵. Расход на содержание телефонной сети окупался ежегодной платой в 20 рублей с абонента. Цена эта была умеренной по сравнению с тарифом больших городов. Так, в Петербурге и Москве в год платили 250 рублей с частного и 200 рублей с казенного аппарата. В Варшаве плата составляла 150 и 125 рублей соответственно. К примеру, в Омске плата в год за пользование телефоном составляла в 1904 г. 500 рублей, что больше в 2 раза чем в Петербурге.

В погожий осенний день 3 сентября 1895 года в Тобольске в здании губернского управления состоялось торжественное открытие телефонной станции. Перед этим город был подготовлен технически: вкопали 25 столбов с 600 с лишком изоляторами. Подвешено было около 35 верст проволоки и установлено 35 аппаратов (один на коммутаторе)³⁶.

Интенсивно развивалась телефонная связь в Омске. Телефонная станция была открыта здесь в 1904 г. Она была частной (принадлежала некой г-же Кривцовой) и состояла из 60 номеров, позже появился телефонный коммутатор на 200 номеров. Она просуществовала до 1918 г., когда была национализирована. К тому времени станция вмещала уже 1 270 номеров. В течение первого десятилетия XX века Омская телефония обогнала Тюменскую и Тобольскую в десятки раз.

Телефон в Сибири по сути завершил колонизацию края, поставив точку в его присоединении к Российской Империи. Именно связь, как возможность постоянного контроля, обеспечивала центру право полномочного обладания Сибирью. К тому же связь в Сибири была коммуникативным плацдармом, как показывают некоторые исследователи, именно из Сибири и Омского округа прокладывались линии связи на КВЖД и далее в Корею.

Введение телефона имело и цивилизационную роль. Известно, что в истории имела место почта Тобольска, например, с другими государствами. Так, с заграничным получателем могли общаться музейные чиновники, известные в городе люди, купцы и т.д. Но с появлением телефона появляется возможность на убыстрение потоков информации и в скором времени – на междугородние и международные звонки. Так, в конце XIX века Тобольск вливается в информационное пространство цивилизации.

Сионистское движение в России в контексте российской ближневосточной политики в начале XX в.
Шаповалов М.С.
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского
В начале XX в. российская политика на Ближнем Востоке определялась прежде всего необходимостью сохранения свободного судоходства по проливам Босфор и Дарданеллы, через которые проходило 90% экспортного российского зерна и 50% всего экспорта³⁷. С другой стороны, как отмечал министр иностранных дел России в 1910-1916 гг. С. Д. Сазонов: «Была еще другая турецкая область, имевшая в глазах рус­ского народа чрезвычайно важное значение. Это Палести­на, куда столетиями направлялась непрерывная струя русских паломников на поклонение Святым местам»³⁸. Контроль над Святыми местами давал возможность российским дипломатам использовать палестинскую конфессиональную карту при переговорах с турецким правительством.

К концу 1870-х гг. число православных среди христи­ан Палестины достигло 67% по сравнению с 40% в 1840 г., что позволило активизировать действия по проникновению русского влияния в регионе, главной действующей силой которого стали Духовная миссия Русской Православной церкви в Палестине и Палестинское общество. В па­лестинских публикациях подчеркивалось, что «земли покупа­лись в местах, имеющих важное значение для истории христианства»³⁹.

Расширения присутствия на Святой земле добивалась не только Россия, свои притязания на места библейской истории выдвинули еврейские лидеры. 29-31 августа 1897 г. в Базеле Т. Герцель сделал сионизм не просто религиозным, а политическим движением. В программе Всемирной сионистской организации (ВСО) подчеркивалось, что «сионизм стремится к созданию очага в Палестине для еврейского народа…»⁴⁰.

Еврейская колонизация Палестины требовала содействия со стороны турецкого правительства, однако отказ турецкого султана на сотрудничество с ВСО, привел к необходимости поиска контактов с другими игроками на ближневосточной арене, прежде всего, Германией и Россией. Летом 1903 г. Герцель совершил поезду в Петербург. Отношение царского правительства к переселению евреев в Палестину во многом зависело от внутриполитической обстановки. В 1897 г. в России подживало около 5 млн. евреев,⁴¹ расселенных преимущественно на территории Польши и Украины. Активное участие еврейского населения в польском национальном движении, не могло не беспокоить российское правительство. Поэтому в официальном письме Герцелю, текст которого, по его словам, был одобрен царем, министр внутренних дел России В. Плеве отмечал: «поскольку сионизм имеет целью создать независимое го­сударство в Палестине, и в этом случае сионизм приведет к эми­грации «известного числа еврейских подданных из России», по­стольку русское правительство могло бы отнестись к нему бла­гожелательно… В этом случае русское правительство готово поддержать перед Турцией стремления сионистов, облегчить их деятельность и даже выдать субсидии эмиграционным общест­вам, если не из государственной казны, то из специальных ев­рейских сборов»⁴².

Однако, контакты Т. Герцеля с российским правительством не были поддержаны ни среди российского еврейства, ни среди членов ВСО. В свою очередь, российское руководство было обеспокоено упрочением сионистско-германских контактов. Российский посол в Константинополе Н. Чарыков в секретном письме от 13 мая 1911 г. сообщал в МИД России, что евреи, «участвующие в раз­личных ролях, в здешних германских торгово-промышленных предприятиях, отчасти зависящих от германского правитель­ства и германских банков» помогают не­мецким начинаниям в Турции⁴³.

Необходимо отметить, что российское правительство связывало опасность усиления Германии в регионе во многом лишь с угрозой изменения статуса проливов. В тоже время, видя в сионистском движении только лишь проводника германской политики и, соответственно, не предвидя какой-либо угрозы с его стороны в отношении планов России в Палестине. Хотя в период 1904-1914 гг., после неудачной революции 1905 г. из России в Палестину выехало более 30 тыс. евреев, когда общее число переселенцев составило 35 тыс. человек⁴⁴.

С началом Первой мировой войны вопросу о Палес­тине было отведено особое место. В записке МИДа России от 4 марта 1916 г. говорилось, что «российское правительство согласится на всякий проект, обеспечивающий всем православным учреждениям, находящимся в Святой земле, свободное отправление своего культа, ровно как и сохранение их прежних прав и привилегий и не вставит никаких принципиальных возражений против поселения еврейских колонистов в этой стране»⁴⁵. Согласно соглашению Сайкса-Пико от 16 мая 1916 г., разделившим турецкие владения на сферы влияния, территория Палестины входила в так называемую «коричневую» зону, где устанавливалось международное управление по согласованию с Россией и другими странами⁴⁶. Октябрьская революция 1917 г. и заключение Брест-Литовского договора вычеркнули Россию из числа претендентов на «турецкое наследство».

2 ноября 1917 г. в письме лорду Ротшильду, больше известном как Декларация Бальфура, английское правительство выступило с одобрением «установления в Палестине национального дома для еврейского народа»,⁴⁷ что фактически означало перемещение еврейского вопроса в качественно новую плоскость международных отношений на Ближнем Востоке, однако, теперь уже без активного участия России.

К вопросу развития сельскохозяйственной кооперации Самарской губернии в 1921-1925 гг.
Зотов С.Г.
Тольяттинский государственный университет
При разработке нэповских механизмов в сельском хозяйстве перед советским правительством стала проблема отсутствия эффективного способа осуществления товарообмена между городом и деревней. Кроме того, большевикам необходимо было что-то противопоставить бурно развивающейся на почве НЭПа частной торговле. В качестве системы была выбрана кооперация.

16 августа 1921 года был принят Декрет о сельскохозяйственной кооперации. Согласно его положениям, сельскохозяйственной кооперации позволялось совершать скупку у крестьян сельскохозяйственной продукции и реализовывать её на рынке. Кроме того, разрешалось скупать у производителей сельхозинвентарь и продавать его крестьянам⁴⁸.

На 1 января 1922 года в Самарский губернский сельскохозяйственный кооперативный центр – Губкоопсоюз входило 9 союзов, 858 кооперативов (в основном сельскохозяйственные товарищества – 336 и сельскохозяйственные артели - 435), 81256 членов. Крупнейшими союзами были Самарский (256 кооперативов, 13459 членов), Бугульминский (193 кооператива, 10727 членов), Бузулукский (95 кооперативов, 23669 членов)⁴⁹.

Самарский Губселькредсоюз (ранее Губкоопсоюз) на 1 октября 1923 объединял 7 союзов, 1090 производственных артелей, 149 ремесленных сельскохозяйственных объединений (вошли в него в 1923), 64 сельскохозяйственные общественные артели, 31 коммуну, 2 кустарно промышленные артели, 1 садоводческую артель, всего 1338 первичных кооперативов⁵⁰.

В 1924 году Губселькредсоюз ликвидируется. На 1 июня 1924 года на территории Самарской области действовали Бугульминский, Бузулукский, Мелекесский, Пугачевский, Самарский уездные союзы, объединявшие 2243, кооператива с 136958 членами⁵¹. К 1925 году в системе сельскохозяйственной кооперации функционировало 2883 кооператива общей численностью 214473 члена⁵².

Развитие союзной структуры в сети Самарской сельскохозяйственной кооперации соответствует общероссийским тенденциям к укрупнению кооперативов. Кроме того, этому процессу способствовали объективные условия голода. Так, если на один кооператив в начале 1922 года приходилось в среднем по 91 человеку, то к началу 1924 г. количество членов одного кооператива в среднем было 60 человек.

Голодом во многом объясняется и динамика развития низовой сети сельскохозяйственной кооперации. В целом по стране самый бурный период роста сети сельскохозяйственной кооперации приходится на 1921 - 1923 годы. Пик роста Самарской сельскохозяйственной кооперации приходится на 1924 – 1925 года.

Стагнация в развитии сельскохозяйственной кооперации объясняется, прежде всего, фактором голода. Из всех кооперативных сил в помощи голодающим, а так же в распределении государственной помощи, участвовали, прежде всего, потребительская кооперация и крестьянские комитеты взаимопомощи. Сельскохозяйственная кооперация осталась от этого процесса в стороне, и в силу, как высокой смертности, так и прочих негативных явлений связанных с голодом (миграция населения, упадок производства), развивалась относительно слабо.

Дальнейшее бурное развитие сельскохозяйственной кооперации и выход её в итоге на общероссийский уровень связаны с процессом преодоления последствий голода. Прежде всего, необходимо отметить общий прирост населения губернии который являлся по меркам страны колоссальным: 3,4%⁵³. Кроме того, в условиях разоренного сельского хозяйства, сельскохозяйственная кооперация была наиболее эффективным инструментом, как самостоятельного восстановления производства крестьянами, так и распределения государственной помощи. Так, например, из рабочего скота, полученного областью в период восстановления хозяйства, 24% прошло через органы сельскохозяйственной кооперации⁵⁴. Из тракторов на 1925 год 60% прошло через сельскохозяйственною кооперацию и комитеты крестьянской взаимопомощи⁵⁵.

1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   37

При копировании материала укажите ссылку © 2024
контакты
rykovodstvo.ru