Судебная реформа 1864 года в России: материально-правовые предпосылки
и гипотеза рецепции Гражданского кодекса Франции
В.А. Богоненко
заведующий кафедрой гражданского права, кандидат юридических наук, доцент
Учреждение образования «Полоцкий государственный университет»
Республика Беларусь, г. Новополоцк
Опыт кодификации и судебных реформ применительно к историческим условиям развития государства, позволяет систематизировать знания, необходимые для принятия эффективных мер, направленных на совершенствование действующего законодательства и судебной системы. В представленном исследовании рассматриваются во взаимосвязи процессы, основные начала и проблемы, присущие процессу кодификации гражданского права и их влияние на состояние дел в сфере реформирования гражданского процесса и судопроизводства в России с начала XIX века и вплоть до проведения Судебной реформы 1864 года. Отдельное внимание уделяется гипотезе рецепции Гражданского кодекса Франции 1804 года. На основе изложенных положений делаются выводы, касающиеся сути реформирования в сфере материального и процессуального права, а также судоустройства.
Ключевые слова и словосочетания: кодификация, реформирование, судебная система, гражданский процесс, рецепция, судопроизводство, гражданское право, закон, иностранное законодательство.
JUDICIAL REFORM OF 1864 IN RUSSIA: SUBSTANTIVE ASSUMPTIONS AND HYPOTHESIS RECEPTION THE FRENCH CIVIL CODE
V.A. Bogonenko
Candidate of legal sciences, associate professor, head of civil law department
Polotsk State University
Novopolotsk, Belarus
Experience of codification and judicial reforms in relation to the historical conditions of development of the state allows you to organize the knowledge necessary to take effective measures aimed at improving the existing legislation and the judicial system. In the present study examines the relationship of the basic principles and processes of the problems inherent in the process of codification of civil law and their impact on the civil proceedings reform process since the beginning of the XIX century and up to the judicial reform in 1864. Special attention is paid to the hypothesis of the reception of the Civil Code of France in 1804. On that basis the conclusions regarding to the essence of reform in the area of substantive and procedural law, as well as the judicial system, are set out.
Keywords: codification, reforming, the judicial system, civil procedure, reception, litigation, civil law, law, foreign law.
Реформу судебной системы 1864 года можно рассматривать как результат сложных процессов, происходивших в российском обществе с начала XIX века. Предпосылки для реформирования стали складываться задолго до самой хронологической даты, с которой принято связывать произошедшие изменения в системе судоустройства и судопроизводства. Подготовительные работы, непосредственно приведшие к реформе, представляли лишь видимую ее часть в форме законопроектов. При описании судебной реформы 1864 года, как правило, затрагивались исторические аспекты процесса, а также осуществлялась характеристика Судебных уставов и новой судебной системы. Таким образом, исследуемая тема часто трактовалась в жанре нарративной юриспруденции, что отчасти оправдывалось запросами в изучении института судебных реформ в неразрывном контексте с историей российского государства. Представляется чрезвычайно интересной попытка рассмотреть судебную реформу 1864 года с точки зрения предпосылок, происходящих из области материального права, в частности, гражданского права.
В юридической литературе справедливо указывается на то, что неотъемлемым признаком гражданского общества и гражданского правосознания являются равные для всех возможности защищать свое достоинство, физическую неприкосновенность, частную жизнь. Невозможно говорить о гражданском обществе, когда существуют категории людей, лишенные этого. Существенный показатель состояния правосознания – положение детей и женщин, наличие у них законных возможностей отстаивать свое достоинство. К сожалению, в России в дореформенный период авторитет закона замещался авторитетом начальства [ 1, c. 1 ]. Достаточно мрачная характеристика давалась российскому государству в иностранной литературе начала XIX века. Скепсис относительно перспектив и состояния кодификации русского гражданского права времен Александра I обнаруживается во французской юридической литературе 1-й половины XIX века. Известный исследователь русского права В. Фуше (Victor Foucher) ужасается монархии, в которой ориентируются на всю свою силу, распределение на господ и крепостных. В этой огромной империи, по словам автора, выражен двуличный принцип абсолютной власти и феодального режима, которые приводят в замешательство так же, как отлучение от церкви. Фуше с гордостью отмечает, что во Франции, особенно горды завоеванными принципами свободы и равенства, поставленными во главу всего. Автор полагает, что законы империи должны быть связаны с различными группами населения, сопоставлены с их нравами, их сословием и занятием, так же, как развитие законов должно оцениваться после установления социального порядка и устранения препятствий, а также создания различных существующих условий, способных привести к совершенствованию законодательства [2, с. 5-6 ].
Таким образом, конструкция будущей реформы имела под собой довольно ветхую платформу материальных условий существования населения и социального уклада. Сложившийся к началу XIX века уровень имущественных отношений не позволял говорить о возможности успешного реформировании российского законодательства. Материальное право России, в том числе гражданское право, еще не состоялось как завершенное явление и со своей стороны не могло стимулировать процессы реформирования, относящиеся к судоустройству и процессуальному праву. Наглядным примером могут служить неудавшиеся попытки рецепции Гражданского кодекса Франции 1804 года и даже не в целом, как кодифицированного акта, а только лишь его отдельных положений.
Первоначально принятие кодекса послужило побудительным мотивом для рассмотрения перспектив российской кодификации, что в свою очередь, открывало дорогу к продолжению реформ в сфере гражданского процесса и судопроизводства. Казалось, что кодекс или его отдельные положения были открыты для заимствования русским гражданским правом. К этому располагала царившая в светском обществе атмосфера приятия или, во всяком случае, благодушия ко всему, что так или иначе было связано с событиями, происходившими во Франции в конце XVIII в. и в начале XIX в. Разговоры о французской революции и Наполеоне стали неотъемлемым атрибутом салонных бесед, светских балов и военных собраний [ 3, с. 45 ].
После французской Революции, которая всколыхнула саму Францию и Европу, а также визита Александра I в Эрфурт на встречу с Наполеоном Бонапартом (1808 г.), могло показаться, что складывалась благоприятная ситуация для заимствования положений Гражданского кодекса Франции, пусть и не буквального, но наиболее полного и приближенного к реалиям российской государственности и бытовавшего уклада жизни. Вместе с тем, нельзя не учитывать, что Российская империя обладала определенными традициями нормотворчества, весьма индивидуального и часто противоречивого по своему характеру, а также огромным количеством разбросанных по различным ведомствам актов. С другой стороны прослеживается стремление учесть особенности территориального устройства Российского государства, в том числе особенности мест проживания отдельных групп населения и целых народов.
Весьма примечательно, что очередная, десятая по счету комиссия была создана в 1804 году, практически в то же самое время, когда был промульгирован французский Гражданский кодекс. Однако практическая работа по кодификации задерживалась и только в 1809 г. Александр I утвердил разработанные М.М.Сперанским документы, определяющие характер работ. Предполагалось разработать три кодекса (уложения): гражданский, торговый и уголовный. Тем самым подтверждалось следование принятой во Франции модели кодификационного процесса, где уже действовали Гражданский кодекс и Торговый кодекс, а также был разработан Уголовный кодекс. Кроме того, следование французскому опыту кодификации явилось неотъемлемой частью всей программы преобразования системы власти в Российской империи. Манифестом Александра I от 1 января 1810 г. было объявлено о создании Государственного совета, в компетенцию которого среди прочего входили вопросы, связанные с принятием новых законов. Начиная с Непременного совета (1801 г.) российская власть последовательно пришла к официальному Государственному совету, который по подобию французского Государственного совета формулировал свои мнения, утверждаемые императором.
Можно ли было ожидать сколько-нибудь успешной работы по гражданскому уложению, когда эту работу организовал и обеспечивал М.М. Сперанский? Все достоинства Сперанского, на которые обычно указывают в отечественной и зарубежной литературе не могли восполнить отсутствовавшего у него юридического образования и практики. М.А.Корф, хорошо знавший Сперанского и работавший под его началом, отмечает, что Сперанский поступил в комиссию законов без всякого юридического приготовления, чуждый немецкой литературе, по незнанию самого языка, незнакомый почти ни с чем, кроме французского кодекса и энциклопедического сочинения о французских законах Флорижона – автора теперь совсем забытого, а тогда составлявшего его настольную книгу. Напитанный наполеоновскими идеями, он не давал никакой цены отечественному законодательству, называя его варварским, и находил совершенно бесполезным и лишним обращаться к его пособию [ 4, с. 154 ].
Об уровне юридических знаний в Российской империи начала XIX века можно судить по тем замечаниям, которые высказывались по проекту гражданского уложения. Кроме того, содержание этих замечаний позволяет в большей степени понять истинные причины, по которым гражданское уложение так и не было принято российским обществом. Среди высказанных замечаний оказались следующие:
- Статьи проекта пусть даже и с подведенными на них ссылками русских указов, отзываются чем-то чужеземным, затрудняющим ясное уразумение их для русского законника.
- Статьи проекта гражданского уложения копируют Гражданский кодекс Франции 1804 года.
- Проект гражданского уложения содержит институты незнакомые русскому праву, например, положения о гражданских правах, многие положения, относящиеся к недвижимому имуществу или положения о так называемом семейном совете.
- Чрезвычайно небольшой объем гражданского уложения (248 страниц), что резко контрастирует с привычным русскому человеку представлениемю о многотомных изданиях русского права.
- Поскольку фактически речь идет о переводе Гражданского кодекса Франции, но только под заглавием русское гражданское уложение, перевод неточный и часто результатом его являются придумки самих переводчиков.
В контексте рассматриваемой темы обращает на себя внимание то обстоятельство, что кодификация гражданского права во Франции сопровождалась системными изменениями в сфере права, в том числе осуществлялось реформирование судебной системы. В России процессы кодификации и реформирования судебной системы были разведены по времени. С другой стороны, реформа судебной системы во Франции имела такие основы цивилизованного общества, как институт адвокатуры, институт нотариата, система юридического образования, традиции толкования норм права. Реформирование во Франции лишь способствовало совершенствованию ранее созданных институтов, в то время, как в России реформа 1864 года только лишь сопровождалась появлением новых институтов, например, адвокатуры.
Одной из проблем российского кодификационного процесса, которая в большей степени дала о себе знать в 1-й ј XIX века и отдалила проведение судебной реформы, проявилась в чрезвычайно большом количестве актов, которые должны были применяться в быте, судебной системе, а также губернскими правлениями, органами полиции и др. После Уложения 1649 года было издано достаточно много актов. Всего с 1649 г. по 1832 г. было издано более 35 тыс. актов [ 2, с.33-37]. По утверждению В.О.Ключевского, к моменту проведения Судебной реформы еще действовала большая часть актов из «Свода законов Российской империи», изданного в 1833 г. в 15 томах [ 5, с. 1151 ]. Еще одной проблемой, о которой трудно найти упоминание в современной литературе, стала проблема, вызванная наличием значительного числа актов, содержавших положения, полностью переведенные с иностранного законодательства. М.А. Корф указывает, что «некоторые законы Петра Великого были целиком переведены со Шведского, Голландского и Немецкого» [ 4, с. 161]. Однако данное замечание, вроде бы косвенно указывающее на существование принципиальных различий между российским правом и правом европейских стран, не претендовало на истину в высшей инстанции. В иностранной юридической литературе современники Судебной реформы 1864 г. обнаруживали общность российского права с правом европейских стран, имея в виду их общие корни. В. Фуше говорит о том, что «Изучая законодательство России, мы показываем великий российский народ, который освящен огнем христианской религии – двумя великими источниками, которыми полна плодородная земля цивилизованной Европы: Германский обычай и Римский закон [ 2, с. 7 ].
Одним из важнейших обстоятельств, препятствовавших заимствованию положений, содержащихся в иностранном законодательстве, стало то, что для реализации многих норм гражданского права требовалось наличие соответствующих гражданско-процессуальных норм. Сказанное в полной мере относится к попыткам заимствования норм Гражданского кодекса Франции 1804 года. Например, это касается Титула XVI «Лишение свободы в гражданском правоотношении. Согласно ст. 2059 основанием лишения свободы в гражданском правоотношении является стеллионат (Le stellionat). Стеллионат чаще всего имеется, когда продают или передают в ипотеку недвижимое имущество, зная, что не являются его собственником; когда предлагается как свободное имущество, находящееся под ипотекой. Статья 2060 также определяет случаи, когда применяется институт лишения свободы в гражданском правоотношении, например, при необходимости сохранения имущества или в отношении нотариусов и судебных исполнителей для восстановления документов. Характерная особенность института лишения свободы в гражданском правоотношении выразилась в необходимости в отдельных случаях прибегать к нормам Гражданского процессуального кодекса (ст.ст. 126, 127, 191, 201, 213, 221, 552 и 824).
Можно предположить, что Судебная реформа 1864 года могла бы состояться намного раньше, уже в начале XIX века, если бы попытки кодификации гражданского права были поддержаны решительными действиями по созданию нового гражданского процесса и новой судебной системы. Ф. Лассаль (Franz Lassaulx) отметил, что нормы Кодекса Наполеона находятся в не менее совершенной гармонии с принципами гражданского процесса, последовавшего во Франции следом за Гражданским кодексом, чья характеристика состоит в следующем:
- в ограничении количества инстанций – самое большое две;
- в публичном судебном разбирательстве и в судебных прениях;
- в разделении особого производства и искового производства;
- в контроле прокуратуры;
- внесудебные предписания в отношении лиц, осуществляющих определенные публичные функции;
- в институте судебных исполнителей, которые также наделены полномочиями должностного лица [ 6, с. 95-96 ].
Уже в период царствования Николая I была предпринята новая попытка проведения судебной реформы. На взгляд Николая I, различные неудобства и злоупотребления при отправлении правосудия происходили главным образом от того, что не было полных на все законов, а если и были, то понимание их было затруднено чрезвычайным множеством один другому противоречащих указов, и что комиссия, учрежденная для составления законов, находилась в таком положении, что ее труды оставались совершенно бесплодными [7,с.2]. Чтобы поправить действие правительственного механизма, столь расстроенного, составлена была комиссия, известная под именем сенатора Энгеля. Комиссия должна была выработать проект нового судебного устройства. Выработанный проект отличался очень либеральными началами: уничтожалось тайное канцелярское производство, вводилась несменяемость судей и более строгое распределение судебных дел от административных. Император вполне одобрил эти проекты, но нашел их более рассчитанными на будущее, чем на настоящее, и оставил их без последствий [5, с. 1150-1151 ].
Одной из причин, значительно затруднивших проводившиеся в 1-й ј XIX в. кодификации российского законодательства может считаться фактическое отсутствие юридической науки, в том числе науки гражданского права. Рассматриваемый период времени характерен лишь началом развития университетского образования в России. Этот процесс, в отличие от многих европейских стран начался значительно позже, что отдаляло формирование ученой среды, среды высококвалифицированных преподавателей, а также научной основы университетских знаний. Происходил постепенный и непростой процесс формирования отечественной науки гражданского права, основывающейся на положениях римского гражданского права, с оглядкой на французскую и немецкую правовую доктрину.
Таким образом, можно сделать следующие выводы:
● Работы, осуществлявшиеся в 1-й ј XIX века, не могут считаться в полном смысле работами по кодификации. Имея лишь внешнее сходство с кодификацией вся работа, по сути, свелась к беглому ознакомлению с основами французского и немецкого права, собиранию многочисленных актов принятых после 1649 года, отличалась спонтанностью и многочисленными экспромтами, касавшимися состава комиссии, принципов ее работы, а также отчетности.
● Состояние русского права в 1-й ј XIX в. указывало на его неспособность к заимствованию многих гражданско-правовых институтов зарубежного, в первую очередь французского права, как по причине их изначального отсутствия в русском праве, так и в силу фактического отсутствия опыта структурирования норм права.
● История реформирования российской судебной системы указывает на зависимость этого процесса в числе прочего, от процесса систематизации законодательства, в том числе кодификации гражданского права.
● Состояние судопроизводства и его реформирование, непосредственно обращенное к области процессуального права, должно основываться на оценке состояния действующего законодательства в части его материально-правовых норм.
● Опыт проведения судебных реформ и кодификации обнаруживает наличие неизбежного конфликта интересов в сфере частноправового и публично-правового регулирования, что требует системного подхода к реформенным процессам со стороны государства и непосредственно законодателя.
1. Попова, А.А. Судебная реформа 1864 года и развитие гражданского общества во второй половине XIX века / А.А. Попова // Общественные науки и современность. – 2002. – № 3. – С. 1-12.
2. Foucher, V. Code civil de L'Empire de Russie / V. Foucher. – A Rennes, Libraire-йditeur, Place du Palas. A Paris, Joubert, Libraire, Rue des Grйs, 14. 1841. – 564 p.
3. Пушкин, А. Дневники. Автобиографическая проза / А. Пушкин. – СПб.: Издательский дом «Азбука-классика», 2008. – 352 с.
4. Корф, М.А. Жизнь Сперанского. Том первый. (части I и II). Издание исправленное. Санкт Петербург. 1861. – Издание императорской публичной библиотеки. – 388 с.
5. Ключевский, В.О. Курс русской истории. Полное издание в одном томе / В.О. Ключевский. – М.: «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2009. – 1197 с.
6. Lassaulx, F. Des Caractиres distinctifs du Code Napolйon / F. Lassaulx. – a Paris, Chez Madame Duminil-Lesueur, rue de la Harpe, 78. – 1811. – 112 p.
7. Пахман, С.В. История кодификации гражданского права. В двух томах, орд. профессора С.-Петербургского университета. Том второй / С.В. Пахман. – С.- Петербург. 1876. – 485 с.
УДК 343.9
|
