И. О. Сурмина александр невский

Скачать 3.96 Mb.

Название	И. О. Сурмина александр невский
страница	6/24
Тип	Документы

rykovodstvo.ru > Руководство эксплуатация > Документы

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 24

В. А. Соломонов

ИЗ ИСТОРИИ

КАФЕДРЫ ИСТОРИИ РОССИИ

САРАТОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

На протяжении всей дореволюционной истории Саратовского университета, действовавшего в составе одного медицинского факультета, его администрацией совместно с городскими и общественными организациями неоднократно ставился перед Министерством народного просвещения вопрос об открытии в нем недостающих факультетов (историко-филологического, физико-математического и юридического), но каждый раз их ходатайства наталкивались на глухое сопротивление правительственных чиновников^²¹⁹.

Конструктивное решение насущной проблемы наметилось только летом 1916 г., когда средние учебные заведения стали буквально задыхаться от острой нехватки преподавательских кадров по общеобразовательным дисциплинам. Однако существенно изменить положение дел в этом вопросе царский министр народного просвещения граф П. Н. Игнатьев не успел. Лишь министр А. А. Мануйлов объявил о принятом Временным правительством окончательном решении – «открыть с 1 июля 1917 года в составе Саратовского университета физико-математический и историко-филологический факультеты»^²²⁰, а чуть позже и четвертый факультет – юридический^²²¹. С открытием новых факультетов профессорско-преподавательский коллектив Саратовского университета пополнился многими видными деятелями отечественной науки и высшего образования.

Заметную роль в начавшемся процессе играл историко-филологический факультет, который, по мнению М. Е. Сергеенко, «был в первые годы своего существования превосходным»^²²². Работать на нем изъявили желание ученые из Петрограда, Москвы, Томска и других крупных научных центров, в основном талантливая молодежь, но также «и люди постарше, уже не новички в науке, уже богатые своим опытом и в исследовательской, и в преподавательской работе»^²²³. Разные по возрасту, характеру, мировоззрению, все они с завидным энтузиазмом и рвением принялись за строительство основ саратовской гуманитарной науки, мечтая сделать факультет настоящим «научным центром края, придать его научному облику свое особое выражение»^²²⁴. Благодаря этим людям, их самоотверженной и созидательной деятельности, «прекрасные традиции старой русской науки, казалось, прочно утверждались на юном факультете, который чуть не на границе Азии становился достойным преемником старых славных научных центров»^²²⁵.

Из существовавших в то время на историко-филологическом факультете отделений самым сильным по научному составу и более всего привлекавшим студенческую молодежь, по общему признанию современников, являлось отделение русской истории.

Действуя вот уже более 80 лет (не считая 1931–1935 гг., когда подготовка специалистов-историков в Саратовском университете не велась), кафедра не раз подвергалась всевозможным, причем не всегда оправданным, изменениям. Трижды менялось ее название: русской истории (1917–1922 гг.), истории СССР (1923–1963 гг.), истории СССР досоветского периода (1963–1991 гг.), истории России (с 1991 г.). С апреля 1919 по 1922 г., в связи с изменением по решению Наркомпроса РСФСР структуры гуманитарного образования, наряду с другими историческими кафедрами, она входила в состав вновь созданного факультета общественных наук (ФОН). В 1922 г., после очередной реорганизации университета, кафедра русской истории (позже – истории СССР) вместе со всем историческим (затем – общественно-экономическим) отделением была включена в состав педагогического факультета, в сентябре 1931 г. выделенного в самостоятельный институт. И только с возрождением в 1935 г. в Саратовском университете исторического образования она вновь заняла в нем свое достойное место^²²⁶.

С 1917 по 1920 г. во главе ее стоял воспитанник петербургской школы, прошедший научную подготовку под руководством прославленного русского историка А. С. Лаппо-Данилевского, профессор Василий Иванович Веретенников (1880–1942).

Не будучи блестящим лектором, В. И. Веретенников оказался вместе с тем опытным педагогом-наставником и талантливым руководителем семинарских занятий^²²⁷. Подробных воспоминаний, свидетельствующих о педагогическом даре ученого, современники после себя, к сожалению, не оставили. Но и по отрывочным, далеко не полным сведениям, мы способны составить довольно четкое о том представление.

Наиболее ярко и цельно эти качества профессора смогла запечатлеть и донести до нас бывшая студентка историко-филологического факультета Саратовского университета, а впоследствии доктор исторических наук Е. Н. Кушева (1899–1990). Ей посчастливилось заниматься в двух семинарах В. И. Веретенникова: «на первом курсе – в семинаре «Интерпретация ученых мнений» (его задачей, не вполне отвечавшей названию, было научить будущих историков точно излагать мнение исследователя по какому-либо вопросу) и на втором – в спецсеминаре «Крестьянство России в эпоху Петра Великого»^²²⁸. От работы в последнем у Е. Н. Кушевой остались особенно сильные впечатления. По ее признанию, «почти весь учебный год был посвящен глубокому анализу одного указа Петра Великого – о введении подушной подати <�…>. Надо было вдумываться в каждое слово, в каждый термин. В итоге слагалось понимание значения этой податной реформы» для развития крепостного права в России^²²⁹. Благодаря такому скрупулезному текстологическому разбору исторического документа студенты шаг за шагом постигали азы важнейшего элемента любого исторического исследования – технику источниковедческого анализа.

С именем В. И. Веретенникова неразрывно была связана и работа членов Саратовской Ученой Архивной Комиссии «по спасению погибавших архивов, принявшая особенно большие размеры в 1918 г. Протекая в чрезвычайно тяжелых условиях, она, – по свидетельству Е. Н. Кушевой, – отнимала у членов Комиссии все силы и средства, но своим результатом имела спасение от погибели и сохранение для потомства большого числа архивов учреждений, ликвидированных после Февральского и Октябрьского переворотов. Эта работа закончена была Комиссией весною 1918 г., когда в Саратове учрежден был Губархив, в ведомство которого и поступили спасенные архивы…»^²³⁰.

В 1920 г., приняв предложение занять пост заведующего государственными архивами Украины, В. И. Веретенников переехал на постоянное жительство в Харьков, а освободившуюся в Саратовском университете кафедру русской истории возглавил другой представитель петербургской школы – профессор Павел Григорьевич Любомиров (1885–1935).

Войдя в университетский коллектив молодым, но уже сложившимся ученым, виртуозно владевшим техникой исторического исследования и опубликовавшим к тому времени немало интересных работ^²³¹, в том числе знаменитую монографию о Нижегородском ополчении 1611–1613 гг.^²³² П. Г. Любомиров очень скоро стал одной из самых крупных и авторитетных фигур не только на своей кафедре, но и на всем факультете.

Главной темой его научно-исследовательской работы в саратовский период была социально-экономическая история России эпохи феодализма, особенно история русского народа, промышленности и торговли XVII–XVIII вв. Разрабатывая совершенно новое для себя исследовательское направление, П. Г. Любомиров продолжал успешно заниматься и в русле своих прежних научных увлечений, связанных с изучением Смутного времени и историей старообрядчества и сектантства.

Будучи прирожденным педагогом, П. Г. Любомиров стремился построить свою работу на факультете таким образом, чтобы она объединяла в себе одновременно и исследовательские, и учебные задачи. Посредством лекций, вспоминал С. Н. Чернов, ученый сначала представлял слушателям «глубоко продуманную и тонко выполненную конструкцию русского исторического процесса», после чего «огромную долю своего внимания и труда он отдавал практическим занятиям».

«Большой мастер этого дела, – замечал далее его друг и коллега по кафедре, – он ставил для своих семинарских занятий разнообразные темы, брал в качестве источников всевозможный материал, преследуя при этом различные педагогические и научно-исследовательские задачи. Но все семинарии в своем основном содержании всегда преследовали одну и ту же цель: научить участника студента научно-исследовательской работе»^²³³.

В личности П. Г. Любомирова современников в не меньшей степени поражало еще одно весьма редкое качество – его бережное и любовное отношение к университету, который он всегда ставил очень высоко и с которым непременно связывал многие свои планы и надежды. «Не жалея времени и сил, – писал по этому поводу С. Н. Чернов, – он охотно, без сожаления и жалоб, отдавал ему свой труд и нервы и вошел во все стороны его жизни и работы. Он умел и других заставить беречь и любить университет, дорожить им и приносить ему в дар свое время и свои силы»^²³⁴.

Однако в атмосфере тяжелого идеологического удушья, нависшей над университетом в конце 1920-х гг., работать с полной отдачей сил питомцам дореволюционной исторической школы становилось все более и более сложно. Характеризуя события того времени, С. Н. Чернов 12 декабря 1927 г. писал С. Ф. Платонову: «…о, если бы Вы знали, как безумно горько в Университете! Там с новою силою назревает какой-то огромный катаклизм, и я не знаю, какое и как разрешение приобретет ход наших дел и сношений, – но сильно опасаюсь безмерных бед: то есть окончательного изгнания научного духа из Университета. Это совершенно верно, что мы его хранили и до настоящего времени донесли контрабандно. Теперь оборотистые руки властно протягиваются к нему, чтобы его с корнем вырвать. Крайняя по своим выводам и целям группа (ее же пророк Меерсон!) требует ведения практических занятий не по источникам, а по литературе – с привлечением источников лишь для иллюстрации… Должны и делать нечего. Если это осуществится, пойдет насмарку вся долгая предыдущая работа, все контрабандное хранение в Университете духа научности! И параллельно с ростом «методических» требований растет и жесткость постановки отношений и вопросов. Беда придет не в лайковых, а в железных перчатках…»^²³⁵. Теми же тревожными думами весной 1929 г. с нескрываемым душевным волнением делился со своим учителем и П. Г. Любомиров: «Чувствуешь, что за каждым твоим шагом следят с подозрением, каждое слово встречают недоверием. И даже не столько студенты, сколько начальство. Не чувствую, – признавался он, – чтобы мне удалось дойти до ума студентов, добиться принятия того, что я говорю, чему учу. В некоторых группах есть необходимое доверие. Другие настроены легкомысленно безразлично. Но тяжелы насупленные взоры из-под лобья, выводят из себя записки с целью уловить тебя в каких-нибудь противоречиях догме. И трудно побороть это, когда воздействие против идет за твоею спиной, или когда власть имущие открыто стараются уличить тебя в неблагонадежности»^²³⁶.

В подобных условиях продолжать и дальше заниматься научно-исследовательской и педагогической деятельностью П. Г. Любомиров не мог. Поэтому 1 июня 1931 г., навсегда расставшись с Саратовским университетом, он переехал в Москву, где сразу же включился в привычный для себя ритм научной и педагогической работы. В последние годы П. Г. Любомиров был задействован в самых разнообразных исследовательских проектах. Он участвовал в составлении библиографического словаря деятелей русской революции и в разработке крупномасштабной программы «Каторга и ссылка в России»; занимался систематизацией и изучением архивных материалов в Государственном историческом музее (ГИМ); руководил работой аспирантов и сотрудничал с тремя вузами: Орехово-Зуевским педагогическим институтом (с 1932 по 1934 г.), Историко-архивным институтом и Институтом философии, литературы и истории (с 1934 по 1935 г.)

Представление о кафедре русской истории на раннем этапе ее развития не будет выглядеть вполне завершенным, если не вспомнить здесь о других ее сотрудниках – зачинателях целого ряда научных направлений, до сих пор продолжающих свое существование.

Среди тех, кто особенно много потрудился во славу отечественной исторической науки и непосредственно самой кафедры в годы ее организационного становления, был видный российский историк, стоявший у истоков советского декабристоведения и заложивший в Саратове основы научного краеведения, профессор Сергей Николаевич Чернов (1887–1942).

Саратовский период его научно-педагогической деятельности, длившийся 11 лет (с 27 ноября 1917 по 1 октября 1928 г.), имел чрезвычайно интенсивный и многоплановый характер. В этом наглядно убеждает нас разнообразная тематика учебных курсов и семинарских занятий, которая была положена ученым в основу работы со студенческой аудиторией. В первом 1917/18 учебном году им был прочитан курс лекций, отражавший в основном его научно-исследовательские интересы дореволюционных лет: «История литовско-русского государства до 1569 г.» и «История Среднего и Нижнего Поволжья до конца XVII в.». В дальнейшем С. Н. Чернов читал специальные курсы по исторической географии России, методологии источниковедения и истории политических движений 10–20 гг. XIX в. Будучи одним из первых отечественных исследователей, приступивших после революции 1917 г. к изучению освободительного движения в России, С. Н. Чернов активно и весьма плодотворно работал как над декабристской тематикой, так и над сбором и систематизацией архивных материалов, связанных с жизнью и деятельностью Н. Г. Чернышевского, и непосредственно участвовал в создании на саратовской земле мемориального Дома-музея его имени.

Что касается личных качеств ученого и оценки его педагогического мастерства, то выразительнее всех о них отзывалась в воспоминаниях М. Е. Сергеенко, вместе с С. Н. Черновым работавшая в эти годы в Саратовском университете: «Он был прекрасным лектором и преподавателем, в высокой степени обладал «чувством истории», которое живой водой взбрызгивает прошлое, превращает его в кровно-близкое, заставляет жить одной с ним жизнью. Он увлекал своих слушателей и учеников и стилем своего преподавания, и очарованием, исходившим от всего его существа. <�…> С[ергей] Н[иколаевич] был – явление на Руси редкое – человеком принципиальным и от убеждений своих не отрекся бы за все золото мира; не считал он нужным о них и умалчивать. Он любил родину, Россию, и говорил о родине тогда, когда само понятие «родина» считалось гнусной буржуазной выдумкой; он был верующим человеком и не отрекался от своей веры в то время, когда вера в Бога числилась среди признаков не только буржуазной темноты, но и опасного несогласия с советским курсом»^²³⁷.

Во многом именно эти отличительные особенности личности С. Н. Чернова – его открытость, независимость в оценке происходящего, преданность нравственным идеалам – и явились поводом для освобождения его в 1928 г. от должности профессора и изгнания из Саратовского университета. Инициатором расправы над ученым стал декан педагогического факультета В. В. Буш, который 16 февраля 1928 г. на заседании университетского Правления открыто обвинил С. Н. Чернова в том, что его преподавание «поставлено не на диалектической основе», добавив при этом, что и сам он вряд ли отвечает «условиям требований, предъявляемых к современной Высшей школе, почему устранение из университета проф[ессора] С. Н. Чернова необходимо. И что деканат в ближайшее время намерен этот вопрос поставить еще шире»^²³⁸. Среди других членов Правления, присутствовавших на этом злополучном заседании, несогласных с данным вердиктом, увы, не оказалось. И осенью того же года С. Н. Чернов был вынужден покинуть университет и уехать из Саратова, после чего дальнейшая жизнь и научная судьба историка были связаны с Ферганой, Горьким и Ленинградом. Основным его пристанищем в последние годы стало Детское Село (г. Пушкин), где он и скончался от голода 5 января 1942 г.^²³⁹.

Существенный вклад в саратовскую историческую науку на раннем этапе ее развития внес также известный специалист по социально-экономической и государственно-правовой истории феодальной России, профессор Серафим Владимирович Юшков (1888–1952).

Обширную педагогическую и общественную деятельность ученый успешно сочетал с большой научно-исследовательской работой, развивавшейся в двух основных направлениях. С одной стороны, он занимался изучением древнейших источников русского права, а с другой – разрабатывал вопрос о генезисе феодальных отношений в Древней Руси. В Саратове увидели свет его работы о древнерусских юридических сборниках XIII в., об Уставе князя Владимира, Судебнике 1497 г., а также исследования по истории феодальных отношений в Киевской Руси^²⁴⁰.

Профессором Саратовского университета С. В. Юшков проработал девять лет, с 1919 по 1927 г., после чего был избран профессором юридического факультета Ленинградского университета, где предпринял попытку осуществить весьма важную для истории русского права задачу – издать Русскую Правду. И в 1935 г. цель эта была успешно достигнута^²⁴¹.

В дальнейшем С. В. Юшков занимался научно-преподавательской деятельностью в высших учебных заведениях Узбекистана, Дагестана, Свердловска и Москвы. С 1944 г. он являлся профессором Московского университета, Военно-юридической академии и Всесоюзного института юридических наук.

Характеризуя научно-учебную деятельность кафедры русской истории Саратовского университета в 1920-е гг., нельзя не упомянуть и о той роли, которую сыграл в ее жизни знаток истории местного края, опытный архивист, специалист по палеографии, бумажным водяным знакам и истории мордовского народа, профессор Александр Александрович Гераклитов (1867–1933).

Являясь с дореволюционных лет известным в городе краеведом и палеографом, с открытием историко-филологического факультета он был приглашен на преподавательскую работу в Саратовский университет. Начиная с 1918 г. А. А. Гераклитов читал курс по истории колонизации и социально-экономического развития края в XVI–XVIII вв. и вел практические занятия по вспомогательным историческим дисциплинам: русской палеографии, дипломатике, описанию рукописей, хронологии, русской допетровской сфрагистике и латинской палеографии. Во время этих занятий он широко привлекал архивные документы из коллекций бывшей Саратовской Ученой Архивной Комиссии (СУАК) и поныне хранящегося в университетской библиотеке рукописного собрания профессора И. А. Шляпкина. В 1920-е гг. по инициативе А. А. Гераклитова в университете была предпринята еще одна большая коллективная работа – семинарий со студентами-историками по разработке и систематическому изучению ревизских сказок III ревизии Завального и Узинского станов Пензенского уезда. «Для выработки цифрового материала, – вспоминала о работе этого семинария Ю. А. Кузнецова, – была разработана статистическая таблица, богатый бытовой материал выносился в примечания. Перед студентами ставилась задача: помимо умения разнести все сведения сказки по пунктам таблицы и в примечания, на основе проработанного материала написать историю данного (обычно разноместного) населенного пункта»^²⁴².

Предпринятая А. А. Гераклитовым первая попытка освоения этих богатых архивных материалов осталась, к сожалению, незавершенной. Впрочем, отдельные ее результаты нашли свое частичное отражение в публикациях Ю. А. Кузнецовой и Е. П. Подъяпольской^²⁴³.

За четверть века научно-педагогической работы в Саратовском университете А. А. Гераклитов проявил себя как весьма зрелый ученый, опубликовавший 69 научных трудов по краеведению, истории мордовского народа и книговедению. Он был и навсегда останется в памяти волжан как «один из тех представителей духовных и умственных сил нашего города, чья деятельность определяла высокий интеллектуальный уровень Саратова и составляла его славу и гордость»^²⁴⁴.

Заметный след в научной жизни Саратовского университета и в целом всего Поволжского региона как археолог, краевед и организатор музейного дела оставил после себя и профессор Павел Сергеевич Рыков (1884–1942).

В 1921–1922 гг., в результате начатых им археологических раскопок и разведок в районе Саратова и Покровска, а позже в окрестностях Хвалынска, «были обнаружены многочисленные памятники различных эпох, начиная от древне-ямной культуры и кончая поздним средневековьем»^²⁴⁵. В 1924 г. детальному обследованию впервые подвергся большой курганный могильник у села Суслы Саратовской области, давший уникальный материал по сарматской культуре. Так же интенсивно велись в последующие годы археологические раскопки и в других местностях края.

Итогом всех полевых работ становились, как правило, интереснейшие музейные экспозиции и обстоятельные научные доклады самого П. С. Рыкова, с которыми он нередко выступал в археологической секции Саратовского общества краеведения. Об одном из таких выступлений ученого с восторгом отозвался его коллега по университету профессор А. А. Гераклитов.

Оценивая доклад П. С. Рыкова о результатах раскопок древнего могильника около села Армиево Кузнецкого уезда, которые он произвел со своими сотрудниками летом 1926 и 1927 гг., А. А. Гераклитов писал: «Это сообщение, которое профессор назвал предварительным, было особенно любопытно и дорого потому, что было в помещении, стены, полки и витрины которого были увешаны и заставлены наиболее интересными предметами, добытыми при раскопках, и собравшиеся послушать доклад могли своими глазами видеть то, о чем говорил докладчик, и наглядно убеждаться в правильности его утверждений». И далее, касаясь сути прозвучавшего доклада, отмечал: «Могильник около села Армиево очень велик. Его много лет уничтожают распашкой земли под посев хлеба, большой кусок кладбища омыт весенними водами, но все же и теперь там, по мнению проф. Рыкова, не менее 600–700 могил, из которых гораздо больше ста раскопал он за два года. Раскопки дали много сот предметов домашнего обихода и особенно женского украшения, которые через сравнивание с другими вещами из других мест дают нам возможность: во-1-х) точно сказать, когда жили те люди, которые хоронили своих покойников на Армиевском кладбище; во-2-х) узнать, что это был за народ и в-3-х) хоть немного заглянуть в культуру и хозяйственную жизнь этого народа»^²⁴⁶.

Блестящий педагог, умелый организатор и руководитель археологических экспедиций, П. С. Рыков воспитал и подготовил к самостоятельной научной деятельности целую когорту молодых талантливых ученых. Среди его учеников особенно выделялись своим дарованием и целеустремленностью Н. К. Арзютов, А. Н. и Е. Н. Кушевы, П. М. Козин, Т. М. Минаев, П. Д. Рау, П. Д. Степанов и И. В. Синицын.

Личная же судьба П. С. Рыкова сложилась трагично. В середине августа 1937 г. он был арестован. А 24 января 1939 г., обвиненный «в причастности к свержению Советской власти и реставрации капитализма путем проведения терактов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства», постановлением закрытого судебного заседания выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР приговорен к десяти годам заключения, с местом отбытия срока во Владлаге, близ города Владивостока. Там он и умер 26 марта 1942 г., так и не дождавшись пересмотра своего дела, о чем не раз обращался с ходатайством и в Прокуратуру СССР, и лично к И. В. Сталину. Только в 1956 г., спустя 14 лет после смерти, П. С. Рыков был полностью реабилитирован^²⁴⁷. О его выдающихся заслугах смогли вновь в полный голос заговорить не только саратовцы – ближайшие преемники его научно-археологической деятельности, но и многие другие российские и зарубежные исследователи.

Подводя краткий итог работе кафедры русской истории на раннем этапе ее существования (1917–1931 гг.), необходимо прежде всего отметить средоточение в ней крупных научных и преподавательских сил, основу которых составили яркие представители петербургской исторической школы (В. И. Веретенников, П. Г. Любомиров и С. Н. Чернов). Одновременно с организационным становлением кафедры, созданием ее кабинета и библиотеки на ней велась непрерывная и весьма плодотворная научно-исследовательская деятельность. В результате оформились четыре основных направления научной работы кафедры:

История социально-экономического развития России (проф. П. Г. Любомиров);
История государства и права Древней Руси (проф. С. В. Юшков);
История общественного движения (проф. С. Н. Чернов и проф. П. Г. Любомиров);
Археология Нижнего Поволжья и история края (профессора П. С. Рыков, П. Г. Любомиров, С. Н. Чернов и А. А. Гераклитов).

Заметную роль ученые кафедры сыграли в деле подготовки молодых специалистов, на что была нацелена разнообразная тематика руководимых ими практических занятий: семинариев по истории крестьян в России (проф. В. И. Веретенников) и по изучению экономики России середины XVIII в. на основе наказов в Екатерининскую Уложенную комиссию 1767 г. (проф. П. Г. Любомиров), семинариев и спецкурсов по истории движения декабристов (проф. С. Н. Чернов), а также организация археологических экспедиций с участием студентов (проф. П. С. Рыков).

И последнее, что особенно следует выделить, – это поразительно удачный набор студентов, специализировавшихся в 1920-х гг. по русской истории. Отличной иллюстрацией тому могут служить выдержки из писем С. Н. Чернова и П. Г. Любомирова к их общему учителю по Петербургскому университет – С. Ф. Платонову.

«В добавление к тому большому письму, – замечал С. Н. Чернов, – хочется сказать, какая у нас хорошая студенческая молодежь. Вы, Сергей Федорович, видели много хорошей молодежи, много ее учили, но, думается, и Вам она показалась бы отменно хорошей, необычайно удачного состава. Сколько желания работать и какие хорошие работы! Жалко порою даже уходить из аудитории, и просиживаешь в ней с охотою лишние часы. Работать же ей приходится в отчаянно тяжелых условиях общего и личного порядка». В другом письме он же с неподдельным пафосом восклицал: «Отраду <�…> находишь только в работе, семье и растущей прекрасной, подлинно золотой (выделено автором. – В. С.), молодежи. Да, это будет крепкая и дельная интеллигенция будущего – интеллигенция-народ, чудеснейшее явление нашей современности»^²⁴⁸.

В том же ключе высказывался и П. Г. Любомиров: «Им (Саратовским университетом. – В. С.) я удовлетворен. Группа ближайших сотоварищей историков дает многое во взаимном общении. Довольно много слушателей и, главным образом, слушательниц. Среди них есть люди, с которыми очень приятно заниматься». «Настроение студенчества, – признавался в другой раз историк, – рабочее, хорошее. Радуют последние поступления, отобранные по конкурсу. Мне приходится иметь дело со II курсом; аудитория внимательная, интересующаяся. Я поднял тон изложения, вернувшись от элементарности последних лет к более серьезному чтению. Рискнул даже объявить, что зачет буду принимать по собственной программе. Не знаю, что выйдет!»^²⁴⁹

Как уже отмечалось, в период с 1931 по 1935 г., в связи с образованием на базе педагогического факультета с входившим в него историческим отделением самостоятельного института, подготовка специалистов гуманитарного профиля в Саратовском университете временно была приостановлена. Работа по восстановлению исторических факультетов в университетах страны, в том числе и в Саратовском, началась лишь после того, как появилось известное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 16 мая 1934 г. «О преподавании гражданской истории в школах СССР». Одним из ключевых пунктов этого документа стало решение о восстановлении исторических факультетов сначала в Московском и Ленинградском, а с 1935 г. и в Саратовском университетах.

Из шести существовавших на довоенном историческом факультете СГУ кафедр^²⁵⁰ наиболее заметной и активной в научном и учебных отношениях оставалась по-прежнему кафедра истории СССР.

В течение первых четырех лет с годичным перерывом (1935–1938, 1940–1941 гг.) кафедрой истории СССР руководил воспитанник саратовской научной школы, заложенной трудами П. Г. Любомирова и С. Н. Чернова, кандидат исторических наук, доцент (с 1938 г. – профессор) Рафаил Абрамович Таубин (1906 – после 1970).

Молодому историку в первые же годы после возрождения кафедры удалось придать ее облику прежнее, казалось, навсегда утраченное значение. Были возобновлены и с учетом новых запросов советской исторической науки продолжены многие начатые еще в 1920-е гг. научно-исследовательские работы. Как и раньше, сотрудниками кафедры активно стали разрабатываться вопросы по археологии Нижнего Поволжья, истории Саратова и Саратовского края, изучаться жизнь и деятельность Н. Г. Чернышевского, история русского крестьянства в эпоху феодализма, а также проблемы методологии истории и историографии.

Исследовательские интересы самого Р. А. Таубина простирались, главным образом, в области изучения проблем общественного движения в России в 50-е гг. XIX в. и научного краеведения. Его внимание привлекали как сюжеты исторической биографии, так и страницы из истории гражданской войны в Поволжье^²⁵¹.

Научно-организаторская деятельность Р. А. Таубина не ограничивалась одним лишь руководством кафедрой истории СССР. После трагических событий 1937 г., связанных с арестом ученого-археолога и декана исторического факультета СГУ профессора П. С. Рыкова, он был вынужден временно (с 1938 по 1939 г.) возглавить обескровленный деканат и продолжить прерванную работу по укреплению учебной базы факультета и обеспечению его научно-педагогическими кадрами. Правда, уже в 1940/41 учебном году, с назначением на этот пост доцента Б. С. Зевина, ученый вновь возвратился к прежним своим обязанностям. Но на сей раз исполнять их ему пришлось недолго.

Как только стало известно о нападении на Советский Союз немецко-фашистских захватчиков, в числе многих других добровольцев Саратовского университета Р. А. Таубин отправился на фронт. Пройдя дорогами войны, в Саратов он уже не вернулся. Продолжить свою научно-педагогическую деятельность ученый решил в Ульяновском педагогическом институте, но своих научных контактов с Саратовским университетом не прервал. Об этом свидетельствует его активное участие в проходившей на базе университета 15–18 октября 1958 г. научной конференции, посвященной 130-й годовщине со дня рождения Н. Г. Чернышевского^²⁵².

В период с 1937 по 1940 г. на историческом факультете Саратовского университета работала и некоторое время (1939–1940 гг.) заведовала кафедрой истории СССР профессор Анна Михайловна Панкратова (1897–1957).

Ее приезд в Саратов, хотя и был фактически административно-политической ссылкой, стал для местных историков важным событием, изменившим их научно-исследовательскую и педагогическую жизнь. Будучи одним из ведущих советских историков, крупным ученым-общественником и организатором науки, «А. М. Панкратова щедро делилась со своими учениками и сотрудниками богатым опытом и знаниями, была инициатором всех научно-педагогических и общественно-политических начинаний на факультете. По ее инициативе, – вспоминал Л. А. Дербов, – при истфаке была организована аспирантура, велась интенсивная работа по повышению квалификации молодых преподавателей, защищались диссертации, печатались научные труды. <�…> А. М. Панкратова в годы своего пребывания в Саратове завершила работу по подготовке к изданию известного всей стране школьного учебника по истории СССР, который потом выдержал более 20 изданий, был переведен на многие языки народов Советского Союза и зарубежных стран, долгое время оставался основным пособием по отечественной истории для миллионов советских детей»^²⁵³.

Обаятельный образ А. М. Панкратовой сохранился в памяти, пожалуй, каждого, кто знал ее лично, трудился рядом с ней или учился у нее. По отзывам современников, она умела легко объединять вокруг себя работоспособных и талантливых исследователей, чему в немалой степени способствовали ее личные качества. Исключительная требовательность к себе и к работам своих ближайших помощников, способность увлечь окружавших ее людей новой смелой идеей и постоянная готовность к самопожертвованию – все это подкупающе действовало на молодежь, вызывало в ней искреннюю потребность к труду и полной отдаче своих сил служению Российской Науке.

Работа исторического факультета не затихала и в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны, когда главными задачами саратовских гуманитариев сделались изучение и пропаганда в широких слоях населения героического прошлого родной страны и борьбы нашего народа против иноземных захватчиков. Наряду с саратовскими историками к решению этих и других вопросов военного времени подключились и некоторые ведущие сотрудники московских и ленинградских вузов, которые на период эвакуации влились в сильно поредевший за годы войны профессорско-преподавательский коллектив Саратовского университета^²⁵⁴.

Весьма ценное пополнение за счет иногородних специалистов получила тогда же и кафедра истории СССР. В 1941–1942 гг. е возглавлял известный специалист по истории России эпохи феодализма и русской историографии, профессор Московского университета Николай Леонидович Рубинштейн (1897–1963). Заведуя университетской кафедрой, он же одновременно являлся и деканом исторического факультета СГУ, а также профессором и заведующим кафедрой истории СССР в Саратовском педагогическом институте^²⁵⁵. После него, в 1943–1944 гг., кафедрой истории СССР Саратовского университета руководил другой видный российский ученый, крупный знаток социально-экономических проблем и классовой борьбы в России в эпоху феодализма, истории русской государственности и военной истории России, профессор Ленинградского университета Владимир Васильевич Мавродин (1908–1987).

Имея за плечами богатый опыт научно-исследовательской и педагогической работы, названные ученые, хотя и представляли различные высшие учебные заведения, в бытность свою в Саратове приложили максимум усилий и знаний в деле популяризации военно-патриотических традиций отечественной истории. В подтверждение этого достаточно упомянуть основанный на обширном материале доклад Н. Л. Рубинштейна «Возникновение народного ополчения в России в начале XVII века», прочитанный им в 1943 г. на кафедре истории СССР СГУ, или его же брошюру «Полководческое искусство Суворова»^²⁵⁶. Кроме того, следует указать на целую серию статей и брошюр В. В. Мавродина, в которых в доступном для массового читателя стиле излагались сложные научные проблемы истории восточного славянства до IХ в. и образования Древнерусского государства^²⁵⁷.

В 1944 г., после успешной защиты в Ленинградском университете кандидатской диссертации «Борьба Русского государства за выход к Балтийскому морю во второй половине ХVI века», заведующим кафедрой истории СССР, а с 1963 г. – истории СССР досоветского периода становится доцент (с 1976 г. – профессор) Леонард Адамович Дербов (1909–1994).

С именем этого замечательного ученого и педагога связаны особенно значимые и переломные вехи как в жизни исторического факультета в целом, так и кафедры истории СССР в частности. Л. А. Дербов, прожив долгую и весьма насыщенную жизнь, «был свидетелем небывалых по драматизму событий отечественной истории новейшего времени, что не могло не отразиться на судьбе и взглядах историка. В его учебно-педагогических и научных трудах проявились почти все этапы советской историографии»^²⁵⁸.

В научном отношении особенно плодотворными оказались для Л. А. Дербова 1960–1980-е гг., когда «изучение общественно-политических и исторических взглядов Н. И. Новикова и других русских просветителей второй половины ХVIII в. принесло ему докторскую степень и заслуженное уважение специалистов по ХVIII веку»^²⁵⁹.

На высоком научно-методическом уровне находилась в эти годы и его педагогическая деятельность. По воспоминаниям ученика Л. А. Дербова, профессора кафедры истории России С. А. Мезина, «курс истории СССР с древнейших времен до конца ХVIII в. он читал студентам-первокурсникам без перерыва 45 лет с неизменным успехом. Одна из причин популярности Леонарда Адамовича как лектора видится в его личной причастности к исследованию ряда проблем отечественной истории, а также в высокой историографической культуре ученого. Его лекторской манере присущи сдержанность и убежденность, отточенность формулировок, равновесие фактов и обобщений»^²⁶⁰.

О выдающихся способностях Дербова-педагога убедительно свидетельствовало и то, что многие из его бывших учеников – студентов, кружковцев, дипломников и аспирантов – позже сами стали профессорами (И. В. Порох, В. В. Пугачев, Г. Д. Бурдей, С. А. Мезин, Н. Г. Гончаренко, О. И. Терновой и другие).

В 1970 г. Л. А. Дербова на посту заведующего кафедрой истории СССР досоветского периода сменил талантливый ученый, профессор Владимир Владимирович Пугачев (1923–1998).

Об уровне и основательности научной подготовки нового руководителя кафедры многое может рассказать даже обыкновенный перечень его учителей и наставников: Ю. Г. Оксман, Г. А. Гуковский, В. В. Мавродин, А. В. Предтеченский, Н. Л. Рубинштейн. В последующие годы этот список пополнился новыми именами выдающихся российских ученых, составивших целую эпоху в отечественной историографии, – С. Н. Валка и М. П. Алексеева. Общением и многолетней дружбой с этими людьми В. В. Пугачев дорожил и гордился на протяжении всей своей жизни.

Заявив о себе крупными научными исследованиями^²⁶¹, заведующий кафедрой продемонстрировал недюжинное мастерство и на лекторском поприще. Вот как, к примеру, отозвался об этой стороне его деятельности докторант кафедры истории России А. В. Воронихин:

«Лекции Пугачева были открытиями: оригинальная постановка проблем, неожиданное прочтение источников, образные (зачастую звучащие злободневно) сравнения, феноменальная память, широчайшая эрудиция притягивали к ученому самых разных людей, производили неизгладимое впечатление. Тихим, завораживающим, чуть с хрипотцой голосом он погружал аудиторию в атмосферу своих мыслей и увлекал в исследования, участником которых становился каждый слушатель. Времена и люди пересекались в историческом пространстве и рождались откровения. Популярность Пугачева среди студентов была потрясающей. К нему искренне тянулись, общением с ним дорожили, о его рассеянности сочиняли истории, его любили и за глаза называли «В. В.»

Скромный костюм, неизменный видавший виды портфель, в котором с едой для любимой собаки могла соседствовать рукопись, неторопливая походка доброго человека в очках с подслеповатым взглядом мудреца – таким запечатлелся в памяти многих образ профессора В. В. Пугачева, ученого от Бога»^²⁶².

Девятым по счету и последним по времени руководителем кафедры истории СССР досоветского периода, с 1991 г. носящей современное название – истории России, был избран в 1975 г. доктор исторических наук, профессор Николай Алексеевич Троицкий (род. в 1931 г.).

За годы своего заведования кафедрой, продолжающегося уже 26 лет, ученым опубликовано более трехсот научный трудов, из них книг (монографий, учебников, учебных пособий) – 21^²⁶³. Все они так или иначе представляют четыре главные в его творческой деятельности научные направления:

историю народнического этапа освободительного движения, и в частности, политические процессы в Российской империи 60–90-х гг. XIX в.;
внешнюю политику России ХIХ в., главным образом историю Отечественной войны 1812 г.;
историю отечественной исторической мысли и науки;
историю культуры России ХIХ в.

Будучи весьма активным ученым-исследователем, Н. А. Троицкий пользуется еще и заслуженной репутацией блестящего педагога. По признанию многих его студентов-дипломников и аспирантов, он «никогда не навязывает ученикам своих мнений, щедро делится знаниями и всегда готов помочь советом. Борясь за свободную мысль в науке, он ценит самостоятельность и творческое начало в других, и даже принципиальные споры никогда не заканчиваются авторитетным вердиктом и тем более «оргвыводами». <�…> Главным делом Троицкого-профессора, бесспорно, являются его лекции. Он давно и прочно завоевал славу одного из лучших лекторов университета, читая с равным успехом как студентам, так и широкой публике. <�…> Логика и образность идут в них рука об руку, никогда не расставаясь, его экспромты неожиданны, а импровизации – оригинальны. Троицкий редко отдается на волю фантазии; его курс всегда выверен, время определено, размеренным, чуть глуховатым голосом он твердо ведет повествование к намеченной цели. Такие лекции оставляют сильное впечатление и всегда имеют успех у слушателей»^²⁶⁴.

В полной мере Н. А. Троицкий обладает и научно-организаторским даром. Под его руководством на кафедре вот уже который год ведется планомерная и полномасштабная разработка трех основных общекафедральных научных направлений.

Первым по значимости и богатству исследовательскими традициями с момента основания кафедры и до наших дней остается история освободительного движения в России от преддекабристской эпохи до 1917 г. Заложенное трудами известного ученого-декабристоведа профессора С. Н. Чернова^²⁶⁵, данное научное направление получило дальнейшее свое развитие в работах ведущих профессоров кафедры Л. А. Дербова (просветительство в России конца ХVIII в.^²⁶⁶), В. В. Пугачева (декабристы^²⁶⁷), И. В. Пороха (1922–1999) (декабристы, Герцен и Чернышевский^²⁶⁸), В. В. Широковой (народничество^²⁶⁹), М. С. Персова (1903–1982) (социал-демократы^²⁷⁰) и Н. А. Троицкого (политические процессы в России^²⁷¹). Этому научному направлению соответствует и основанный в 1971 г. В. В. Пугачевым и ныне редактируемый Н. А. Троицким межвузовский сборник научных трудов «Освободительное движение в России». Главной отличительной особенностью этого издания является то, что в каждом его выпуске «печатаются материалы не только о революционерах (главным образом), но и о либералах, консерваторах, реакционерах – словом, обо всех, кто участвовал в освободительном движении, взаимодействовал с ним и боролся против него»^²⁷². В качестве авторов в нем активно участвуют не только сотрудники кафедры, но и многие иногородние специалисты, в том числе ученые из-за рубежа.

Другим традиционным для кафедры научным направлением является история отечественной исторической мысли, науки и университетского образования в России ХVIII–ХХ вв., в котором особенно велик вклад профессоров Л. А. Дербова, И. В. Пороха, М. С. Персова, Г. Д. Бурдея (1919–1999) и С. А. Мезина. Определенных результатов в этом плане достиг в последние годы и доцент В. А. Соломонов^²⁷³.

Исконно кафедральным научным направлением, несмотря на недавно образованную в университете кафедру историографии, региональной истории и археологии и уход на нее доцентов М. В. Булычева, Е. К. Максимова, Н. М. Малова и В. А. Лопатина, считается также история Саратовского Поволжья с древнейших времен до 1917 г. Основанное деятельностью профессоров П. Г. Любомирова, С. Н. Чернова, А. А. Гераклитова, П. С. Рыкова и И. В. Синицына^²⁷⁴, данное направление было развито затем Р. А. Таубиным, В. А. Осиповым, В. В. Широковой, И. В. Порохом^²⁷⁵, а ныне представлено их учениками: М. В. Булычевым, Е. К. Максимовым, А. В. Воронежцевым, В. П. Тотфалушиным, В. А. Соломоновым^²⁷⁶ и другими.

Такова общая канва и главные особенности развития кафедры истории России Саратовского государственного университета с момента ее основания в 1917 г. и до современности. За более чем 80-летний период своей истории она пережила как творческие победы, так и человеческие трагедии, нередко лишавшие ученых не только их ученых званий и должностей, но и самой жизни в сталинских лагерях. Однако выпавшие на долю саратовских историков тяжелые испытания не смогли в конечном счете истребить у них твердого желания и впредь честно делать свою работу, добиваться новых научных результатов и готовить себе талантливую молодую смену. И, как показало время, заложенные на кафедре славные научные традиции не только не канули в Лету, но, став достоянием новых поколений, получили еще большее развитие.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 24

	Открытое акционерное общество «Торговая фирма «Невский» Открытое акционерное общество «Торговая фирма «Невский» (оао «тф «Невский»), именуемое в дальнейшем Покупатель, в лице заместителя...		Оао «Невский 25» 30 апреля 2010 года Preliminary approved by the Board oao ‘Nevsky 25’ Оао санкт-Петербургское акционерное общество по развитию недвижимости (Невский 25)
	В. П. Ермакова Коллектив Ермошин Александр Михайлович, Литвиненко Инна Леонтьевна, Овчинников Александр Александрович, Сергиенко Константин Николаевич		Техническое задание на выполнение работ по текущему ремонту усиленных... Предмет выполнения работ: текущий ремонт усиленных жалюзи, установленных в уличной части вестибюля ст. «Невский проспект-2»
	«Поставщик», с одной стороны, и Открытое акционерное общество «Средне-Невский... Невский судостроительный завод» в лице первого заместителя генерального директора Софронова Алексея Юрьевича, действующего на основании...		Техническое задание на оснащение системой вентиляции помещений №016,... Предмет выполнения работ: оснащение системой вентиляции помещений №016, 016А, 013,012,011 станции «Невский проспект 2»
	Александр Лоуэн. Депрессия и тело Доктор Александр Лоуэн — создатель биоэнергетики, революционного метода психотерапии, направленного на то, чтобы восстановить тело...		Ппов) Битвы духа (III часть Об авторе: Александр Леонидов (Александр Леонидович Филиппов) родился 19 октября 1974 года в г. Уфе. Окончил исторический факультет,...
	Александр Александрович Бушков Екатерина II: алмазная Золушка Александр... Фридрихом в полной мере относится и к нашему нынешнему времени: и наука не в пример развитее, и воспитание располагает немыслимыми...		«Инструкция о порядке согласования и выполнения работ по прокладке... «Невский проспект 2» со служебными помещениями в части перепланировки (расширения) касс
	Общее вступление. На этом сайте собраны посвящённые здоровью материалы,... Александр Бруснёв. Подборка представляет собой: 3 книги, неоднократно изданные ранее; разделы информации о здоровье, духовном развитии,...		Широкова Татьяна я пью свое бессмертие вода для молодости и долголетия Защиту интеллектуальной собственности и прав Издательской Компании «Невский проспект» осуществляет юридическая компания «Усков и...
	Информационный бюллетень Администрации Санкт-Петербурга №12 (1013) от 17 апреля 2017 г Выставка-фотопроект Виктора Холоднякова «Библиотека в лицах» (Библиотечный, информационный и культурный центр по искусству и музыке...		Наименование основных данных и требований Основные данные и требования... ...
	Годовой отчет за период с 1 января 2010 года по 31 декабря 2010 года I введение Оао «Санкт-Петербургское акционерное общество по развитию недвижимости (Невский 25)»		Информационный бюллетень Администрации Санкт-Петербурга №11 (1011) от 3 апреля 2017 г Пресс-конференция, посвященная старту городского Месячника антинаркотических мероприятий (Медиацентр Правительства спб Невский пр.,...

И. О. Сурмина александр невский

В. А. Соломонов

САРАТОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Похожие: