1.5. Мотивы созидания и разрушения в теории деструктивности
Личностное здоровье – это альтруистическая реализация человеком своих способностей, созидательный труд, самоотдачу и любовь, приносящие пользу всему человечеству. Оно проявляются в способствовании совершенствованию и развитию других людей, т.е. достижении самостоятельности и независимости, умении делать свободный осознанный выбор и готовности отвечать за его последствия, умении изменять свою жизнь и постоянно учиться.
При низком уровне личностного здоровья, под воздействием деструктивного поведения может формироваться личностная патология. Личностная патология – это эгоцентрическая направленность личности, отношение к другому человеку как средству достижения собственных целей, как к вещи, неспособность к самоотдаче, любви и общеполезной деятельности. Эгоцентрическая направленность личности проявляется в доминировании мотивов присвоения, потребительского смысла деятельностей и жизни в целом, патологических мотивов обладания вещами и людьми.
Личностное здоровье и личностная патология достигаются в ходе решения проблем. Проблема состоит в неосознанности субъектом:
- истинных потребностей своих и других людей,
- адекватных им конструктивных целей, способов их достижения и последствий с учетом интересов других и своих.
Нерешенная проблема означает замену истинных мотивов патологическими, нереализованность потенциала, направленность на себя и избегание в дальнейшем решения проблем. Критерием проблемы является фрустрированность истинных потребностей, угрожающая выживанию субъекта (неудовлетворение мотивов присвоения) и его развитию (неудовлетворение мотивов отдачи).
Решение проблемы заключается в удовлетворении своих истинных потребностей и содействии удовлетворению истинных потребностей других.
Патологические мотивы нарушают либо удовлетворение истинных потребностей других (разрушение), либо своих истинных потребностей (саморазрушение).
Потребность – психическое отражение нужды индивида в объектах, необходимых для его существования и развития, выступающее источником его активности. Как утверждают К. Хорни, А. Маслоу, Э. Фромм, Ф. Перлз, И. Ялом, мотивы могут быть:
- истинными (базовыми, зрелыми, реальными): физиологические, безопасности и защиты, принадлежности и любви, самоуважения, уважения, познания, эстетические, справедливости, самоактуализации.
- патологическими (невротическими, фиктивными).
Фрустрация истинных потребностей приводит к личностной патологии.
Истинные потребности преобразуются в истинные мотивы, если они удовлетворяются с помощью конструктивных целей и способов их достижения. Считается (Б.С. Братусь, А. Маслоу, Э. Фромм, В.Э. Мильман), что истинные мотивы делятся на:
1. Мотивы присвоения направляют активность субъекта на приобретение и использование окружающего как средства достижения личных выгод, т.е. деятельность для себя. Мотивы присвоения связаны с потребностями физиологическими и безопасности.
2. Мотивы отдачи направляют активность на преобразование мира для блага общества, на служение делу, другим людям и любовь к ним, т.е. деятельность для других. Мотивы отдачи связаны с потребностями любви, уважения, самоуважения, самоактуализации, познавательными, эстетическими и др.
Личностное здоровье является следствием баланса мотивов отдачи и присвоения, а также преобладания мотивов отдачи над мотивами присвоения и удовлетворения мотивов отдачи, даже если фрустрированы мотивы присвоения. Личностная патология возникает в результате доминирования мотивов присвоения над мотивами отдачи и фрустрации мотивов отдачи при удовлетворении или фрустрации мотивов присвоения.
Доминирующие мотивы отдачи или баланс мотивов отдачи и присвоения и их удовлетворение порождают смысл созидания, а доминирующие мотивы присвоения и фрустрация мотивов отдачи – смысл потребления и разрушения.
Смысл созидания – это смысл для других, осуществляемый в творческом трудовом вкладе в жизнь общества, в служении общему делу и любви.
Смысл потребления или разрушения – это всегда смысл для себя, имеющий разрушительные последствия. У людей с личностной патологией смысл потребления и разрушения преобладает над смыслом созидания. Только осознание истинной пользы своей деятельности для других и себя придает ей созидательный смысл и становится предпосылкой для личностного здоровья.
Мотивы разрушения препятствуют развитию личности и направляют деструктивную деятельность. Они образуются из истинных потребностей, которые удовлетворяются деструктивными целями и способами их достижения.
В них потребность не соответствует цели, они фиксированы на неадекватных объектах, содержат повторные ошибочные попытки удовлетворить потребности негодными шаблонными способами, выражающими желания в замаскированной, а не прямой форме, бессмысленно расточающие энергию,направленные на замещающие, а не на подлинные объекты.
Обобщая работы А. Адлера, К. Хорни, К. Роджерса, Г. Мюррея, А. Маслоу, В. Франкла, Э. Фромма, Б. Рассела, Х. Хекхаузена, В.М. Блейхера и др., можно выделить следующие виды мотивов разрушения:
1. Мотивы обладания вещами и людьми:
- Мотивы зависимости – стремление быть обладаемым другими людьми в качестве вещи: принижать себя, выставлять в худшем виде, искать наказания и радоваться ему, признавать свою второсортность; восхищаться вышестоящими, поддерживать их и подражать им, воздавать им почести, подчиняться обычаю; получать опеку, защиту от неприятностей, руководство, утешение, помощь.
- Мотивы власти – стремление самому обладать другими людьми как вещами: прибегать к насилию, нападать, оскорблять, убивать, мстить за обиды; контролировать других людей, превосходить их и господствовать над ними, ограничивать и запрещать, достигать своей значимости за счет других; пренебрегать другими, избавляться от них, игнорировать, обманывать.
- Мотивы тщеславия и дефицитарной любви – стремление обладать интересами и временем других людей: производить впечатление, привлекать к себе внимание, вызывать восхищение, шокировать окружающих, соответствовать их ожиданиям, получать всеобщую любовь и одобрение, избегать отвержения, критики и отказов.
- Мотивы приобретения – постоянно изменять, обновлять ощущения и эмоциональные переживания, получаемые от вещей и людей, потреблять их излишне и неконструктивно, например, алкоголь, наркотики, пищу, секс и симбиотические отношения как заместители любви и др.
2. Мотивы минимизации усилий – стремление брать и получать, не отдавая и не прикладывая собственных усилий: избегать трудностей и препятствий, воздерживаться от действий с целью предотвращения неудачи, устраняться от обязательств и ответственности за свои решения и поступки, отказываться от активности, труда, самоотдачи. Рентные установки как стремление к получению материальных, социальных, психологических выгод, не требующему собственной деятельности; свобода от обязанностей, забот, необходимости принимать решения и выполнять их
3. Мотивы патологической безопасности – стремление неукоснительно следить за чистотой и порядком, придерживаться установленных правил, избегать всего незнакомого, неизведанного, чужого, подчиняться обычаям, традициям, выполнять общепринятые ритуалы.
Разрушительные мотивы обладания отличаются от истинных мотивов присвоения тем, что первые удовлетворяются в ущерб другим людям, наносят им прямой или косвенный вред, а вторые – без ущерба для других. При личностной патологии мотивы разрушения доминируют над истинными и замещают их.
1.6. Борьба мотивов в теории деструктивности
В. Вундт связывал борьбу мотивов с процессом выбора, а В. Штерн – с проявлением человеком решительности. А. Ф. Лазурский писал, что возбудителем борьбы мотивов можно считать такое стечение обстоятельств, при котором у человека наряду с одним каким-нибудь желанием или влечением, отличающимся значительной силой и стремящимся перейти в действие, возникают другие желания, противоположные первому, затрудняющие его осуществление (например, столкновение между чувством долга и любовью к близким, между желанием достигнуть какой-либо цели и страхом перед опасностью и т. д.).
А.Ф. Лазурский рассматривал борьбу мотивов как одно из проявлений психической задержки, подчеркивая, что внутренняя борьба – это процесс, в котором все важнейшие запросы и потребности человека выступают нередко с чрезвычайной яркостью. Очевидно, для него это имело принципиальное значение, так как он пишет: «иногда напряженная борьба стремления до того наполняет все сознание человека, до того сосредоточивает на себе всю его психическую энергию, что ему положительно нет времени обдумывать или соображать что бы то ни было. С другой стороны, есть немало таких людей, которые в высшей степени обстоятельно и благоразумно обсуждают и взвешивают все подробности предстоящего им поступка, а когда настанет час выбирать и действовать, поступают, как придется, совершенно забывая при этом все свои прежние соображения, и бывают способны наделать большие глупости. Таким образом, если борьба мотивов может во многих случаях способствовать более подробным обсуждениям поступков, то обратное заключение далеко не всегда оказывается справедливым».
Это замечание А.Ф. Лазурского справедливо, но, с другой стороны, он допускает упрощение, чрезмерно сблизив борьбу мотивов и принятие решения. Альтернативный выбор не всегда означает борьбу мотивов.
Часто борьбу мотивов сводят к борьбе мышления с чувством; человек как бы раздваивается: «Ум говорит одно, а сердце (чувство) – другое». Если побеждает ум, то могут возникнуть отрицательные эмоции.
Н.Д. Левитов отмечает, что на самом деле то, что принято называть «борьбой мотивов», всегда является внутренней борьбой или конфликтом личности. Не мотивы борются, а человек напряженно размышляет, сопоставляя разные мотивы, он борется сам с собой. Эта внутренняя борьба всегда отражает внешние, объективно данные противоречия, конфликты. Дело не только в том, чтобы отдать предпочтение какому-то мотиву, хотя это имеет очень существенное значение, но и в том, чтобы в нужный момент все необходимые мотивы имелись в сознании, и не только мотивы, но и цели и средства для достижения цели, между которыми надо делать выбор. Часто бывает так, что решение принимается без всякого выбора, а для оправдания этого решения постфактум оно рационализируется.
Л.П. Кичатинов употребляет термин «борьба мотивов» в значении взаимопереходов мотивов вследствие переосмысления личностного значения деятельности. Таким образом, борьба мотивов превратилась в смену мотивов, что тоже не отражает суть явления: ведь смена мотивов может происходить и без всякой борьбы. А.А. Файзуллаев говорит о блокировке личностью принятия мотива, М.В. Демин – о борьбе различных влечений и тенденций в мотиве, В.К. Вилюнас – о конкурирующих побуждениях.
Все это свидетельствует, что «борются» в человеке различные доводы, установки, желания, влечения, т.е. различные компоненты мотива, а не мотивы в целом. Борьба идет в процессе мотивации, когда мотив еще не сформирован. Когда же он сформирован, то бороться уже нет надобности, его надо реализовывать, запускать в действие. «Побежденные» мотиваторы (доводы, аргументы, установки) уходят из поля сознания, вытесняются как ненужные в данной ситуации. Если же их вытеснить не удается, то человек, реализуя намерение, продолжает сомневаться в правильности своих действий и при появлении обстоятельств, усиливающих сомнение, может прервать выполнение задуманного.
Сказанное дает основание говорить о том, что можно сознательно действовать наперекор какому-то влечению, желанию (потребности), если доводы в пользу другой необходимости оказались сильнее, но нельзя действовать наперекор мотиву.
Очевидно, что истинная борьба мотивов возможна только тогда, когда противоборствуют намерения двух и более людей, где решение одной и той же проблемы предлагается с разных позиций, разными способами.
«Борьба мотивов» может проходить как на сознательном, так и на бессознательном уровне. Последнее особенно характерно для органических потребностей (выявляется, какая из нужд пробьется на уровень сознания, если они возникают одновременно). Очевидно, борьба между ними осуществляется по механизму доминанты: более сильный очаг возбуждения тормозит более слабый. При «борьбе мотивов» человек может решать разные задачи: действовать или не действовать, быть или не быть, обещать или не обещать, т.е. сказать себе или другим «да» или «нет». Это соответствует внутреннему мотивационному конфликту типа «стремление – избегание» («и хочется, и колется»). Другая ситуация – действовать надо, но возникает вопрос – как. При этом в одном случае все способы удовлетворения потребности ясны, известны, но равнозначны. Это внутренний мотивационный конфликт «стремление – стремление». И если при первом типе конфликта выбранное действие обычно кажется более привлекательным, чем отвергнутое, то при втором типе – менее привлекательным. Особенно сложен выбор, когда человек понимает, что «и так плохо, и так плохо», и ему приходится выбирать из нескольких зол меньшее. Это конфликт «избегание – избегание»: В этом случае помогает сделать выбор внешнее воздействие, но это зависит от степени референтности (авторитетности) того, кто воздействует.
Когда выбор все-таки сделан, немедленно возникает состояние когнитивного диссонанса, стремление оправдать свой выбор. Обычным способом такого оправдания является переоценка альтернативы выбора: подчеркивание положительных черт выбранного объекта или способа удовлетворения потребности и негативных черт. Отвергнутого, и наоборот, преуменьшение негативных черт первого и положительных второго.
В ряде случаев не совсем ясны перспективы и пути достижения цели, а ответственность на человеке лежит большая (ошибочное решение может привести к наказанию субъекта или гибели других людей). В этом случае борьба мотиваторов при формировании мотива может приводить к существенному психическому напряжению человека и не всегда вызывает уверенность в правильности принятого решения.
Для снятия этого напряжения могут использоваться разные способы: оттягивание принятия окончательного решения о цели, условное принятие цели, использование жребия, обращение за советом к другим людям, ссылка на то, что «все так делают», «сделаю один раз и больше не буду» и т.д.
Многое зависит от решительности человека как его личностной особенности. У нерешительных борьба аргументов в пользу принятия того или иного решения проходит дольше и мучительнее. Одинаково сильные аргументы или потребности приводят к временному или окончательному отказу от выбора и как бы парализуют волю.
Таким образом, внутренняя борьба связана с принятием решения не только о том, что делать, но и когда делать, в какой момент начать действие при наличии противоположного желания, тормозящего запуск нужного действия.
1.7. Критерии оценки моральных поступков
Моральный поступок – это сложный целостный акт, в наивысшей точке исполнения которого соединяются мотив, действие и результат. Для того чтобы квалифицировать некое действие в качестве морального поступка, все его составляющие должны быть удостоверены как нравственно безупречные, с особым акцентом на моральность мотива.
М.М. Бахтин считает, что моральный поступок – поступок ответственный. Принять на себя ответственность и поступать согласно чувству долга – означает поступать нравственно. Причем ответственность подразумевает активность позиции индивида, более того, активное действие.
М.М. Бахтин пишет, что высшей формой морального поступка является «жизнь как сплошное поступление», поскольку «вся жизнь в целом может быть рассмотрена как некий сложный поступок». М.М. Бахтин считает, что для совершения моральных поступков, предоставляется «свобода изнутри... знать ясный и отчетливый свет», с помощью которого он может ориентироваться в мире. Ответственность, по большому счету, задается событийностью, моментами, определяющими поступок и жизнь как поступок. Единство поступка – это сплавление воедино бытия и долженствования, ответственность за которое деятель принимает уже самим фактом своего поступления.
По форме моральный поступок может быть и единичным актом, и сложным поступком – «поступлением жизнью своей», то есть сознательно избранной ответственной жизненной стратегией.
Это обусловлено целями, которые ставит перед собой индивид.
А.А. Гусейнов отмечает, что человек «черпает цели из самого себя», но «цели становятся целями только тогда, когда они могут быть переведены на язык средств, трансформированы в конкретные материальные действия», тогда очевидна не только необходимость самого действия, но и его обусловленность целями. Соразмерность целей и средств действия для каждого конкретного человека задает масштаб нравственного поступка. Принимая на себя ответственность, индивид ставит перед собой цель и определяет средства для ее достижения. Главное, чтобы и цели, и средства были морально значимы.
А.А. Гусейнов, анализируя сложности оценки поступка как целостного акта, приходит к выводу, что единственно возможным моральным поступком в живой нравственной практике оказывается поступок негативный. «Негативный» поступок – это действие, которое деятель сознательно не совершает, от которого отказывается, несмотря на все соблазны и искушения, отказывается только потому, что считает его морально неприемлемым. Это не бездействие, не отрицание действия, а сознательное действие, негативность которого обусловлена выполнением, соблюдением морального запрета (негативного требования). Воля индивида не творить то, что не должно творить предполагает нравственное усилие, своеобразное нравственное самоограничение и самодисциплинирование.
Л.Н. Толстой указывает, что «усилия... всегда во власти человека», поскольку:
- «совершаются они только в настоящее мгновение, то есть в той безвременной точке, в которой прошедшее соприкасается с будущим и в которой человек всегда свободен»;
- «заключаются не в совершении каких-либо могущих быть неисполнимыми поступков, а только в воздержании от поступков, противных любви к ближнему и сознанию человека в себе божественного начала».
«Негативный» поступок локализован в пространстве, где воля может быть единственным определяющим фактором в принятии решения о его совершении.
Л.Н. Толстой считал, что «негативные» поступки включены в жизненную программу индивида, которая сформулирована достаточно позитивно: увеличение любви в себе и ее проявление в мире.
Со-бытийность и со-переживание как составляющие, обусловливающие конструирование ответственной жизненной стратегии, достаточно внятно объясняются наличием «эмоционально-волевого» компонента поступка. Их же следует учитывать и для целостности восприятия образа того индивида, который стремится к конструированию (индивидуального) ответственного образа жизни. Жизнь «из себя, со своего единственного места» предполагает самодисциплину и самоограничение: не потреблять более чем необходимо.
Свободная самореализация личности в соответствии с идеалом (в данном случае аскетизмом) возможна лишь в индивидуальном пространстве, ограниченном пределами личной ответственности. Именно в нем возможно конструировать собственную жизнь, проделывать ту кропотливую работу, которая требует самоконтроля, самоограничения и самодисциплины. Очевидно, что полностью такая установка не может быть реализована на практике. Но уже сам путь к идеалу делает человека нравственным (а тот, кто проходит этот путь до конца становится «учителем человечества»/»великим моралистом»). Человек может идти по этому пути, и должен это делать, если у него есть убежденность и воля.
Минимальные требования к моральным поступкам индивида, доступные и понятные для исполнения, зачастую воплощены в форме повседневных правил, практических советов и рекомендаций. Образ «среднего человека», нацеленного на минимализм, вершит «малые дела». Своей практической направленностью «малые дела» призваны помочь каждому человеку действовать морально в общественной жизни, научить его правильному поведению вне зависимости от общеобразовательного уровня читателя и меры его устремленности к самосовершенствованию. «Малые дела» основываются на минимуме требований, который можно предъявить среднему человеку исходя из общих интересов членов общества. А это означает, что в практику «малых дел» могут включиться все, поскольку все заинтересованы в эффективном социальном взаимодействии.
Таким образом, индивидуальный моральный поступок следует оценивать по критериям, соответствующим тем пространствам морали, в контексте которых они и совершаются. Моральная ценность каждого такого акта соразмерна критериям, предъявляемым к моральному поступку:
- ответственность
- самодисциплина
- наличие цели
- совершения «мелких дел», которые будут полезны для личности и общества каждый день.
Каждый может совершать «малые дела», но гораздо эффективнее будут усилия каждого, если есть уверенность в том, что каждый другой способен и заинтересован делать то же самое; если есть уверенность, что «малые дела» совершаются и другими членами общества, то есть всеми. Кумулятивный эффект, важность которого постоянно подчеркивается как философами, так и активистами общественных движений, оказывается достижимым. И состоит он не только в социально значимом результате, но и в подтверждаемом практикой социальном единении, то есть в самом социально ориентированном моральном действии (в логике рассуждения: «я это делаю + я уверен, что это делают окружающие = мы достигаем не просто результата, а наиболее эффективного результата»).
1.8. Моральный выбор и деструктивность
В.Н. Дружинин считает, что существуют независимые от индивида, изобретенные человечеством и воспроизводящиеся во времени жизни варианты жизни. Человек в зависимости от конкретных обстоятельств может выбрать тот или иной вариант, но вариант жизни может быть ему навязан, поскольку степень свободы индивида и мера давления на него внешнего мира – социальной среды – зависят от конкретных исторических условий.
Вариант жизни – это качественно-определенный способ осуществления личностью своего жизненного пути, в котором интегрируются определенные ценности и смыслы жизни с инструментальными стратегиями их достижения.
В качестве самостоятельных вариантов выделяются типы жизни: «жизнь начинается завтра», «жизнь как творчество», «жизнь как достижение», «жизнь есть сон», «жизнь по правилам», «жизнь – трата времени» и «жизнь против жизни».
1) «Жизнь начинается завтра» – это вариант жизни, в котором личности отводится пассивная роль мечтателя и прожектера. Человек, реализующий этот вариант, обычно имеет массу планов на будущее и хорошее чувство временной перспективы, но до практического воплощения задуманных мероприятий дело не доходит. Личность постоянно откладывает на завтра осуществление важных дел, берет нескончаемые отсрочки по выполнению жизненных обязательств. В конечном итоге подготовительная фаза жизненного пути неадекватно растягивается во времени, а времени на настоящую жизнь фактически не остается. Это вечное детское состояние. Финал человека, живущего такой жизнью, печален: им владеют отчаяние и досада за напрасно растраченные годы.
2) «Жизнь как творчество» – это вариант жизни, в котором личности отведена роль экспериментатора, ставящего опыты над своей судьбой. Жизненный путь творческой личности отклоняется от нормативных моделей жизни, нередко представляется бунтом против устоявшегося образа жизни. На самом деле за творчеством и бунтарством личности скрывается внутреннее неприятие жизненной действительности, стремление избежать горьких разочарований в жизни. Личность, избравшая данный вариант жизни, чаще всего ведет богемную жизнь и свысока посматривает на других людей. Смысл ее творчества – показать тщетность и никчемность усилий, направленных на достижение внешне комфортной, респектабельной жизни. Основная ставка делается на преображение жизни внутренней, на очищение души.
3) «Жизнь как достижение» – это вариант жизни, в котором личность выступает в роли «человека действия», «человека, сделавшего себя». Основная психологическая особенность данного варианта жизни заключается в обесценивании настоящего и «фетишизации» будущего. Человек жертвует настоящим для того будущего, которое маячит на горизонте. Время жизни рассматривается как ресурс для реализации максимального количества целей, сулящих лучшую жизнь. Наиболее яркие образцы данного варианта жизни поставляет западная цивилизация, воспитывающая своих членов в духе культа достижений. Наиболее типичны в этом отношении карьеристы, прагматики и трудоголики.
4) «Жизнь есть сон» – это вариант жизни, центральной характеристикой которого является уход личности от реалий жизни в иллюзорный мир переживаний. Человек, культивирующий данный вариант жизни, ведет созерцательный, пассивный образ жизни. Это состояние – своеобразный «психологический анабиоз». Очень часто этому варианту жизни сопутствует употребление наркотиков и прочих психотропных веществ, при помощи которых достигается эффект дереализации. Это ощущение нереальности «внешней» жизни и одновременно ощущение реальности единственно желанной «внутренней» жизни». Данный вариант жизни очень популярен в восточных культурах и религиях, исповедующих принцип невмешательства в естественный ход жизни.
5) «Жизнь по правилам» – это вариант жизни, для которого характерна высокая нормативная регламентация жизнедеятельности личности. В любой культуре и в каждом обществе существует свод правил, которые предписывают социально желательный порядок осуществления личностью жизненного пути. Те, кто выбивается из нормативного графика жизни, подлежат наказанию, а в некоторых случаях – поощрению. По мнению В.Н. Дружинина, жизнь по правилам удобна тем, что она избавляет человека от нелегкого бремени выбора: ведь все расписано уже за него и до него. Данный вариант жизни распространен в обществах с тоталитарным или авторитарным режимом, с репрессивной системой норм и правил социального взаимодействия.
6) «Жизнь – трата времени» – это вариант жизни, в структуре которого основным занятием личности является пустое и бесцельное времяпрепровождение. Данный вариант привлекает многих людей тем, что в нем заложена гомеостатическая ориентация. Это значит, что у человека нет нужды напрягаться ради достижения жизненных целей, силиться преодолеть обстоятельства, беспокоиться о том, как идут дела. Львиную долю жизни отнимают занятия, направленные на растрату времени.
Этот вариант жизни нередко наблюдается среди населения высокоразвитых стран, относящегося к «среднему классу». Время, свободное от зарабатывания денег, по преимуществу тратится впустую.
7) «Жизнь против жизни» – это вариант жизни, в котором основной движущей силой является борьба за выживание. Человек, избравший для себя данный вариант жизни, становится на «тропу войны» против всех. Речь идет не о войне в привычном смысле слова, но жертвы и пострадавшие от жизнедеятельности такого человека всегда есть.
Это может быть более завуалированная форма борьбы за социальные блага, например, конкуренция и жесткое соперничество. Данный вариант жизни в своих крайних формах распространен в милитаризованных обществах или обществах с низким уровнем экономического развития.
Важную роль в проблеме типа жизни играет тема морального выбора. Потому что каждый человек, совершая тот или иной поступок, принимает решения на основе своего мировоззрения и своей системы ценностей. Он поступает так, как считает нужным или как того требуют обстоятельства, но всегда поступок приближает человека к одному мотиву и отдаляет от другого.
Необходимость выбора – неотъемлемое свойство морали. Выбором пронизаны все поступки человека. Он выбирает профессию и спутника жизни, друзей и книги. Выбрать правду или ложь, призвать хулигана к ответу или струсить – человек принимает решение, руководствуясь своей совестью и долгом, своим представлением о добре и зле, нравственном и безнравственном. Выбор человека поэтому – моральный выбор.
Проблему морального, нравственного выбора анализирует Ф.Е. Василюк. Выбор – важная часть жизнедеятельности. Принимая решение об осуществлении действия, человек осознанно сопоставляет, взвешивает, соизмеряет различные мотивы. Каждый выбор здесь трагичен, поскольку решает дилемму между мотивами. Трагизм в том, субъект стоит перед задачей, с одной стороны, жизненно важной, а с другой – логически неразрешимой. Задача эта неразрешима по нескольким причинам. Во-первых, потому, что каждая альтернатива является в данном случае жизненным отношением или мотивом, от положительной реализации которого можно отказаться только путем дезинтеграции формы жизни. Во-вторых, потому, что для предпочтения одного мотива другому не может быть рационально убедительного основания.
В.И. Бакштановский считает, что моральный выбор – ключевой акт поступка. Ситуация морального выбора предлагает человеку несколько возможностей решения и требует от него предпочесть один вариант другому во имя добра и против зла. Для того чтобы эти возможности реализовать, надо обладать способностью к моральному выбору, который предполагает знание общих моральных принципов морального выбора и умение применить их в многообразных жизненных ситуациях.
Человек еще в детстве знакомится с вариантами морального выбора по надписям на каменных указателях с перекрестков сказочных дорог и с образцами моральных решений по поступкам сказочных героев; еще в детстве человек стремится найти однозначное решение вопроса о том, как быть порядочным и добрым.
Нравственная деятельность возможна лишь как свободная сознательная деятельность, выражающаяся в постановке нравственных целей и в выборе адекватных этим целям средств. Оба компонента – целеполагание и выбор – неразрывны, нравственная деятельность не сводится или только к выбору средств для каких-то извне заданных целей, или только к постановке не связанных с определенными средствами целей.
Необходимым условием нравственной деятельности оказывается, таким образом, возможность выбора. Выбор выражается в предпочтении одной возможности перед другой, и диапазон таких возможностей составляет объективный элемент нравственной свободы. При этом, разумеется, следует различать масштабы и уровни выбора – общественный или индивидуальный, определяющий частный поступок или судьбу большой группы людей. Тем не менее количество вариантов выбора влияет на меру его свободы.
Однако сама по себе возможность выбора – условие необходимое, но недостаточное для нравственной свободы. Для успешной реализации объективной возможности морального выбора необходимо еще обладать развитой способностью выбирать. Значение этого элемента нравственной свободы особенно наглядно проявляется в ситуациях нравственного конфликта.
Проблема морального выбора заключается в том, что моральное сознание субъекта, имеющего объективную возможность выбирать, констатирует противоречие: осуществление каждой из выбранных возможностей в соответствие с определенной нравственной нормой в некоторых ситуациях ведет к одновременному нарушению другой нравственной нормы, вытекающей из той же системы моральных ценностей. Подобное противоречие и называется нравственным конфликтом. В такой ситуации и проявляется способность человека к моральному выбору, его умение принять правильное решение. Конфликтность морального выбора является следствием объективной противоречивости человеческой деятельности.
Моральный выбор – это не обязательно выбор между убеждением и цинизмом; он может быть выбором между двумя убеждениями. Человек отвечает за свободный выбор, за то, что он мог и должен был выбрать. Условием определения меры нравственной ответственности является знание возможностей морального выбора – объективных и субъективных – и осознание нравственной необходимости, нравственного долга. Поэтому-то человек особо отвечает за способность выбирать.
Таким образом, человек отвечает за моральный выбор, за умение бороться за добро и достигать его в результате этой борьбы, за умение способствовать прогрессу общества. Мера ответственности человека за моральный выбор возрастает вместе с мерой его свободы.
Человек свободен выбирать ту или иную форму поведения. Но эта свобода не беспредельна, она ограничена, во-первых, собственными физическими и духовными потенциями индивида, во-вторых, определенным набором объективно возможных в данной ситуации поступков. Свобода поведения – это свобода выбора поступка из набора возможных, заданных внешней необходимостью. Моральная свобода есть относительная свобода выбора формы или линии поведения под знаком ответственности перед другими людьми и перед самим собой за мотивы и последствия выбора.
Довольно важным аспектом проблемы жизненного выбора является выбор стратегии совладания со сложными жизненными ситуациями, переосмысливания и преобразования их, изменения в своих интересах. Поскольку в трудных обстоятельствах жизни, личность вынуждена осуществлять определенный выбор способа действия, совладания с жизненными невзгодами неминуемо, во что бы то ни стало.
В.В. Столин предложил ввести два «измерения» для вариантов осмысления своего «Я» как следствие совершения поступка.
Первое – «сознание поступка» касается субъективного признания того факта, что поступок состоялся. Напомним, что поступок существует лишь там, где объективно одно и то же действие служит двум мотивам, но так, что «приближает» субъекта к одному из них и «отдаляет» от другого. Очень трудно игнорировать факт действия, т. е. реального совершения чего-то, но вполне возможно игнорирование поступка. В рамках этого «измерения» будем рассматривать лишь две крайние возможности: факт совершения поступка признается и факт совершения поступка не признается.
Второе «измерение» относится к направлению работы самосознания «за» или «против» того реального выбора, который заключен в самом поступке. Это измерение обозначим как «личностный выбор». Внутри него будем рассматривать три возможные ситуации:
- личность и в своей осмысляющей работе «голосует» против уже реально, в поступке сделанного выбора и за отвергнутый мотив;
- личность в своем самосознании поддерживает уже сделанный выбор и выступает против отвергнутого мотива
- личность отказывается от решения в самосознании той дилеммы, которая уже решена ею в поступке.
|
