О. В. Рябов
|
Скачать 3.9 Mb.
|
| Глава II ФИЛОСОФИЯ ЖЕНСТВЕННОСТИ XVIII — XIX ВЕКОВ § 1. Женщина и женственность в сочинениях мыслителей XVIII века "...Острота женского разума быстрее и проницательнее нашей, воображение их живее и яснее" — так пишет в сочинении "Письма о природе и человеке" Антиох Кантемир, один из представителей "ученой дружины" Петра I. Комментируя библейское сказание о сотворении человека, мыслитель подчеркивает превосходство Евы над Адамом, аргументируя этот тезис следующими положениями. Во-первых, прародительница была создана из более чистого материала, чем Адам, сотворенный из праха. Во-вторых, "Ева" означает "жизнь", в то время как "Адам" — "земля"; отсюда видна "первостепенность Евы-жизни". Мужчина, далее, был сотворен на земле, в то время как женщина — в раю. Кроме того, "самая истина доказывает нам почтительное свойство рода женского тем, что Бог, в заключение всего своего премудрого, сотворил в последний день жену Адаму и тем окончил божественное свое намерение, власно как бы без того свету быть несовершенным". Наконец, последнее доказательство превосходства женщины над мужчиной — ее "красота разума" (191, c. 92—93). Подобная оценка женщины, дотоле едва ли в отечественной мысли возможная, побуждает поставить вопрос о том, имеем ли мы дело со случайностью, обусловленной многолетним пребыванием Кантемира в качестве посланника при дворах просвещенных монархов, или же такая позиция отражает некую тенденцию развития русской философии женственности? В какой мере переход к новой системе знаний, к новой политической модели коснулся представлений о женщине? Разумеется, во многом отношение к женщине оставалось вполне традиционным, "средневековым". Даже такие "европеизированные" авторы, как Феофан Прокопович и Василий Татищев, писали о "слабости природы женской" (460, c. 281; 414, с. 89). И все же определенное изменение представлений о женском поле в XVIII столетии было неизбежным. Интеллектуальный фон этих перемен составили переориентация философской мысли от богопознания к познанию природы и человека, утверждение теории естественного права, способствовавшей пробуждению интереса к философии семьи, трансформация представлений о взаимоотношениях души и тела (650, с. 8, 41, 101). Разумеется, нельзя отрицать и влияние Запада; стремление сравняться с Европой, заданное Петром, создает ситуацию, при которой быть женоненавистником становится просто неприличным1. Менялся и социальный облик женщины; в исследовании Н.Л. Пушкаревой отмечено реформирование моделей поведения женщины, условий замужества, порядка заключения брака; заметный шаг вперед сделало женское образование; разительны были перемены и во внешнем виде женщин (646, c. 144—145, 220). Началось осознание целостности "женского" мира, его самостоятельности и отличия от мира "мужского" (646, c. 174). Наконец, нельзя забывать и о том, что восемнадцатое столетие — это век женщин на российском престоле, и было бы странным, если бы это явление не оказало влияния на сочинения русских мыслителей. К правительницам в своих сочинениях обращались Феофан Прокопович, В.Н. Татищев, Д.И. Фонвизин, Г.Ф. Бужинский и другие. Не случайно, видимо, многие произведения века пронизаны ощущением, что власть находится в руках женщин, что властолюбие присуще женской природе. М.М. Щербатов отмечает у женщин "склонность к самовластью" (495, c. 87, см. также с. 79); Екатерина II — "из жен жена" —представлена в его работе "О повреждении нравов в России" символом женского властолюбия (495, c. 87). На страницах трудов Татищева неоднократно встречается призыв "не давать женщинам власти" (413, с. 40; 411, с. 15). В "Духовной сыну" он напоминает, что "благоразумные и честного жития жены никогда под властию своего мужа иметь не желают", советует остерегаться жен "безумных и бешеных", которые эту властную иерархию нарушают, —"сие для мужа очень стыдно" (411, с. 15)1. Кантемир в цитируемом выше сочинении ставит под сомнение утверждение, что жена создана быть подвластной мужу (191, c. 92). Скорее мужчины подчиняются женщинам, полагает Фонвизин (471, c. 176, 262). Разумеется, такое положение дел далеко не у всех вызывало восторг; к примеру, И.Н. Болтин пишет: "Уничтожая подчинение жены, уничтожается и сожитие мирное и приятное. Хотеть зделать мужа и жену равными есть противоборствие порядку и природе, есть буйство, безличие, безобразие" (цит. по: 646, c. 179). * * * * * Вопрос о том, как должны быть построены отношения мужчины и женщины, вызывает особый интерес в работах, посвященных философии семьи. Проблема семьи привлекает их авторов, во-первых, потому, что она занимает важное место в столь влиятельной тогда теории естественного права. Во-вторых, это обусловливается поисками новой концепции власти в свете задачи обоснования "естественности" абсолютной монархии, которая устанавливается в тот период в России. В XVIII веке особое внимание обращают на себя два учения о семье: одно было создано в первой трети столетия Татищевым, другое — почти полвека спустя С.Я. Десницким. Татищев предлагает различать три вида отношений мужчины и женщины: многобрачие, безбрачие, единобрачие. Среди целей брака мыслитель называет умножение рода, воспитание детей и "домовство" (412, т. 1, с. 387). Из такого объяснения природы семьи вытекают следующие взгляды на отношения мужа и жены (там же, с. 359): 1) мужчина и женщина заключают контракт, общественный договор, причем обе стороны в юридическом отношении равны; 2) такой договор основан на свободном волеизъявлении и предполагает взаимное согласие супругов; 3) мотив вступления в брак — общая польза1. По мнению Татищева, необходимо, чтобы любовь и верность стали основанием отношений в браке, чтобы договор соблюдался обоими супругами. В "Духовной сыну" он пишет: "...паче же имей то в памяти, что жена тебе не раба, но товарищ, помощница во всем и другом должна быть нелицемерным; так и тебе к ней должно быть" (411, с. 15). Наряду с этими, новыми, чертами, в его трудах много сходного с "Домостроем": и апелляции к Священному Писанию и сочинениям Иоанна Златоуста, и противопоставление образов "доброй" и "злой" жены, и призывы ограничить власть жен (там же). Не ставит под сомнение мыслитель и естественность власти мужа над женой, выводя это из самой природы половых различий: "...никакое сообсчество без начальства, а начальство без преимусчества и власти быть не может..." (412, т. 1, c. 361). "Начальство же и власть дается по преимусчеству, яко по старейшинству, разуму и способности; способность же состоит в проворстве, искусстве, и силе или можности. И как муж от естества большею частию способностию одарен того ради и письмо святое мужа властелином и главою жены, а жену помосчницею и телом имянует" (там же, c. 360)1. Теперь обратимся к работе "Юридическое рассуждение о начале и происхождении супружества", написанной Десницким в 1775 году. Тот также исходит из теории общественного договора, но его философия семьи во многом отличается от татищевской. Во-первых, Десницкий, полагая, что семья не является чем-то раз и навсегда данным, прибегает к исследованию ее истории, что позволяет ему поставить вопрос о факторах ее развития. Мыслитель говорит о четырех "основных состояниях" в истории семьи, которые различаются в том числе и положением в ней женщины. Эти стадии связаны с собирательством, скотоводством, земледелием и коммерцией. На первой стадии "мы не находим... никакого порядочного супружества и ниже имени оного" (134, c. 260). Занятие скотоводством, которое сделало человеческое существование более обеспеченным, привело к образованию семьи: женщина оказалась полезной для хозяйства; однако "супружество по большей части состояло во многоженстве и нетерпимом в христианстве смешении" (там же). "Порядочное супружество" — моногамная семья — появляется на стадии земледелия, когда хозяйственная деятельность становится многообразнее и мужчина испытывает потребность в постоянном и надежном помощнике, каковым и становится женщина. "Высочайшее состояние — коммерческое", хотя супружество теперь "с совершенством своим нередко иногда и на развратное мужа и жены житие похожим примечается" (134, c. 262). Во-вторых, Десницкий не апеллирует, подобно Татищеву, к доводам религиозного характера. Кроме того, Десницкий затрагивает вопрос о том, какие факторы определяют положение женщин в обществе. Он называет не только биологические, но и социальные детерминанты различий полов; так, объясняя скромные достижения женщин на поприще культуры, автор пишет, что душевные женского пола дарования и качества до сих пор "были в непомышлении". Обращаясь к "нынешнему возвышению женщин", Десницкий говорит о таких его причинах, как хозяйственная независимость и просвещение нравов. Собственно говоря, он впервые в русской мысли ставит вопрос о положении женщин как отдельной социальной группы со своими специфическими интересами. * * * * * Особая роль в отечественной философии женственности принадлежит Г.С. Сковороде. Этот украинский мыслитель занимал в интеллектуальной жизни Российской империи XVIII века место скорее маргинальное. Его значение в истории русской философии было признано позднее, в Серебряном веке, который дал философии Сковороды высокую оценку. В.Ф. Эрн, посвятивший его жизни и творчеству специальное исследование, назвал Сковороду "родоначальником русской философской мысли" (496, с. 333). Именно в его творчестве Эрн усматривал корни отечественной софиологии (496, с. 341). Сковорода пишет не столько о женщине, сколько о некоем мировом женственном начале. Феминными чертами в его сочинениях наделена Библия. Она представлена в материнском облике ("мать наша общая Ева-Библия"; 363, с. 54; 365, с. 417), в образе вдовы (359, с. 264), но наиболее часто — как возлюбленная, "невеста", "красавица" (359, с. 270). Пожалуй, здесь уместно говорить об эротическом отношении к Библии. "...Вкуснее и прекраснее всех невест" (365, с. 457) — такой характеристикой награждается она в сочинении "Букварь мира". Участник одного из диалогов говорит о "горячей страсти" к Библии: "...сия прекраснейшая для меня книга над всеми моими полюбовницами верх одержала... Избегал, избегаю и избежал за предводительством господа моего всех житейских препятствий и плотских любовниц, дабы мог спокойно наслаждаться в пречистых объятиях краснейшей, паче всех дочерей человеческих сей божией дочери" (366, с. 348). Этот эротический пафос становится понятнее в контексте учения Сковороды о трех мирах. Первым является макрокосм, или Вселенная; вторым — микрокосм, или человек. Третий же мир есть символическая реальность, сопрягающая воедино макрокосм и микрокосм (362, с. 148). Это — и есть Библия, причем этот символический мир фактически отождествляется с миром премудрости как первообразом мира реального. Очевидно, здесь уже видны контуры учения о Софии-Премудрости Божией, о Мировой Душе, столь популярного в сочинениях религиозно-философского ренессанса начала нынешнего столетия. И влюбленность мыслителя в мир премудрости — высшее совершенство — также заставляет вспомнить о философских и художественных шедеврах Серебряного века. Отметим такую черту образа Библии-Премудрости в сочинениях Сковороды, как амбивалентность. Мыслитель пишет о "двойном вкусе" в Библии: добром и лукавом, спасительном и погибельном, ложном и истинном, мудром и безумном (360, с. 290). Поэтому она может получать и нелестные характеристики — "блудница", "змий" (там же); особенно примечателен следующий образ: "Имя ее — Сфинкс, девичья голова, туловище львиное" (там же). Образ Сфинкса интересен тем, что впоследствии он превратится в русской философии в один из символов и загадочной женственности, и таинственной России. Этот образ используется мыслителем не раз; в одной из его притч Сфинкс, "Льво-Дева", олицетворяет "безумный мир, прельщающий и прельщаемый"; она неразумных встречает лицом девичьим, но когти ее — когти львовы, убивающие душу (364, с. 369). И еще один аспект учения Сковороды получит развитие в дальнейшем. В Библии-Премудрости — идеальном мире, "горнем Иерусалиме" — человек является "цельным"; эта цельность имеет и такой модус: в нем "нет возраста пола и разности. Все там в боге, а во всем бог" (363, с. 56). Очевидно, пол осмысляется как "разность", противостоящая "цельности", "целомудрию" совершенного человека — Первого Адама, являющегося образом и подобием Божиим. О трактовке мыслителем сущности человека как мужеженской свидетельствует и то, что Бог в его понимании — андрогин: он и отец, и мать (365, с. 414)1. Примечательные изменения происходят в гендерном аспекте национальной идентичности. В идее Великой России, появившейся в эпоху петровских преобразований, материнские черты отступают на второй план. Символом страны становится император как "отец отечества". Так, в соответствии с теорией естественного права Татищев выводит все виды власти из власти родительской, уподобляя отношения отца и детей отношениям монарха и подданных2. Идея Родины-Матери исчезает тем не менее не полностью, и контекст обращения к ней представителей официальной идеологии етровского времени достаточно красноречив. Например, о материнской ипостаси России вспоминают, осуждая политику гетмана Мазепы — "нового Иуды", "второго Каина". Россия в одном из произведений Стефана Яворского произносит такие слова: "Аще бы ми врагъ поносил сугубо, // Претерпела бы казни его любо. // Но от своего чада прелюбима // О, коль матери язва нестерпима!" (403, с. 268; см. также: 459, с. 200). И вновь, как и в средневековой историософии, — уязвимое, страдающее, терпеливое материнство. Бужинский, рассуждая в одной из проповедей времен Северной войны о патриотизме, гневно обличает тех, кто отказывается служить России и проливать за нее кровь. Обосновывая мысль о нравственных обязательствах перед Родиной, он проводит параллель с долгом перед матерью: человек не может не быть "благодарен земле, яко родившей его матери". "Аще бо помыслиша, человече, какие они бедствия, колико тяжести в рождении, воспитании, наставлении, учении претерпеша, аще приведеши тебе в уме матернем о тебе болезни, объятия, лобзания, бдения и тщания любовныя и воистину неизреченныя... Аще сия, глаголю, помыслиши, не воспалится ли в тебе желание воздати, како бы любовь любовию народити?" Ведь "отечество есть то общая нас всех мати". И даже сам царь Петр в этом смысле не свободен от сыновнего долга (79, с. 434—439)1. "Матерью российского государства", "матерью всероссийской" называют императрицу (напр.: 460, с. 281, 282; 461, с. 300; 473, с. 309; 82, с. 467; 196, с. 281, 358; 424, с. 135)2. Любопытно, что в конструировании нового для национальной культуры идеала правителя-женщины используются черты образа Богородицы, выражающего традиционные представления о сущности и функциях материнского начала: Екатерину I величают "Земная наша мати", "Заступница", "Милость", "Помощница", "Предстательница" (193, с. 339), "Покров и защищение подданных" (85, c. 277). Екатерина II своими добродетелями и молитвами предстательствует перед Творцом за Россию (473, с. 310). От идеальной правительницы теперь ожидают качеств, связываемых с женским началом, с материнской любовью (напр.: 85, с. 275; 83, с. 654—655)1. В текстах возникает идея ценности феминных качеств в управлении (460, с. 281). В начале следующего столетия, в 1801 году, Н.И. Карамзин, сопоставляя правления Петра I и Екатерины II, связывает успехи первого с маскулинными ценностями, а второго — с феминными (196, с. 277—278). Восхваляя царствование Екатерины, он подчеркивает: "Но Великая в Героях сохранила на троне нежную чувствительность своего пола, которая вступалась за нещастных, за самых винных; искала всегда возможности простить, миловать; смягчала все приговоры суда, и служила совершеннейшим образцем... милосердия!" (196, с. 373). Таким образом, императрица, "царица-матушка", становится еще одним женским символом страны. |
Похожие:
 |
Мир транспорта и технологических машин Н. А. Федин, С. С. Рябов к вопросу об определении ресурса отремонтированных двигателей по результатам анализа моторного масла |
|
Инструкция №7/05 по применению средства родентицидного "Грызунит-экстра блок" Ооо «валбрента кемикалс», Россия Инструкция разработана в фгун ниид роспотребнадзора. Авторы: Шутова М. И., Рябов С. В, Смирнов С.... |
|
Мир транспорта и технологических машин Н. А. Федин, С. С. Рябов Анализ математической модели процесса накопления продуктов износа в моторном масле и обоснование номенклатуры... |
|
А. В. Датий профилактика вич-инфекции и других Рецензенты: Жолус Б. И. – заслуженный врач Российской Федерации, доктор медицинских наук, профессор (нии фсин россии); Рябов С. А.... |