70
сорности и модульности; система телеобработки; организация системы управления базами данных; система реконфигурации модулей 10процессорного комплекса «Эльбрус» при отказах и сбоях. Этот период подготовки офицеров в ИТМВТ закончился в конце декабря 1983 года.
С началом 1984 года обучение продолжилось. На этот раз офицеры отдела были направлены в командировку в Научно-исследовательский институт радиоприборостроения (НИИРП, Москва,
Ленинградский проспект, метро «Сокол»).
На фото: фасад главного корпуса института.
Исторически начиная с середины 50х годов ХХ века институт являлся головной организацией по разработке боевых алгоритмов и программ по тематике ПРО, в том числе и для новой московской ПРО А-135.
Особенность построения системы ПРО А-135 в отличие от «старой» А- 35 состояла в следующем. В ее составе вместо нескольких разнесенных по Подмосковью РЛС (более 10): две РЛС ДО «Дунай-3М» (Кубинка); две РЛС ДО «Дунай-3У» (Чехов); локаторы каналов цели и каналов противоракет (Наро- Фоминск, Загорск (Сергиев Посад), Клин-9 и Клин-10), использовался один многофункциональный локатор МРЛС «Дон- 2Н» (Софрино).
На фото: показана одна из четырех граней МРЛС.
Принципиально важным являлось также то, что в отличие от «старой» в новой системе ПРО А-135, с целью эффективного решения задачи селекции боевых блоков, осуществлялся двухэшелонный перехват баллистических целей. Для этого в системе применялись два вида перехватчиков: дальние и ближние.
Согласно Договору по ПРО (СССР - США, 1972 г.), система перехвата баллистических целей, атакующих Москву, имела в своем составе ровно 100 противоракет:
• две позиции противоракет дальнего перехвата 51Т6 по 16 противоракет (32 ракеты) - Наро-Фоминск и Загорск (Сергиев Посад);
• пять позиций противоракет ближнего перехвата 53Т6 по 12 или 16 противоракет (68 ракет) - Лыткарино и Сходня (по 16 ракет), Королев, Внуково и Софрино (по 12 ракет).
В соответствии с обликом системы по прибытии в НИИРП состоялось наше распределение по комплексам алгоритмов (обнаружение, сопровождение, целераспределение, алгоритмы наведения противоракет дальнего и ближнего перехвата, алгоритмы функционального контроля системы и др.) и закрепление за соответствующими секторами и отделами института.
Организация командировок была следующей: первые три недели каждого месяца мы изучали алгоритмы в Москве, а последняя неделя проводилась в части, где составлялись отчеты и стыковались алгоритмы от разных секторов, а также офицеры возвращали «долги» по нарядам внутренней службы за текущий месяц.
В начале очередного месяца проводилось заслушивание офицеров отдела под руководством командира части (полковник Седлецкий Ю.И.), на котором присутствовали офицеры штаба и службы вооружения. Вопросов с их стороны было много, на добрую половину из них мы ответить компетентно не могли. Поэтому, подводя итог, командир ставил на текущий месяц новую задачу, и мы снова убывали на три недели в Москву.
К середине 1984 года в отделе уже были разработаны первые документы по боевому применению средств системы ПРО А-135, построены графики временных, пространственных и точностных характеристик алгоритмов обнаружения, сопровождения, траекторного управления, распределения целей и их поражения средствами дальнего и ближнего перехвата и др.
Информация по алгоритмам накапливалась, уточнялась, в нее оперативно вносились последние изменения, и затем она в интегрированном виде, компактно отображалась в виде карт, планшетов, блок-схем и пояснительных записок.
Появилась целостность, многие аспекты взаимосвязи отдельных алгоритмов стали понятны, и дальнейший анализ проходил на более высоком уровне: входная и выходная информация алгоритмов; формат данных; математические методы и модели алгоритмизации задач; критерии оптимизации; организация вычислительного процесса и т.д.
Серьезную поддержку в части применения математических методов в решении задач ПРО А-135 оказывали нам офицеры нашего отдела: капитан Жуков А.Г. (мехмат МГУ, позднее сотрудник 45 ЦНИИ, кандидат физикоматематических наук) и майор Клинюшин Н.И. (мехмат Г орьковского (Нижний Новгород) университета). Чего стоила только одна из задач пошаговой
градиентной оптимизации процесса наведения противоракет под названием
72
«метод сужающихся оврагов», содержание которой они прекрасно поясняли у доски, дополняя друг друга.
В декабре 1984 года из 45 ЦНИИ на серию итоговых занятий в отдел прибыл подполковник Завалий В.Н., наш бывший сослуживец по отделу алгоритмов в/ч 52361 (Кубинка). Выступил с докладом по оценке текущего состояния, перспектив развития алгоритмов системы ПРО для поражения ракет «Першинг-2» (108 пусковых установок на территории ФРГ с подлетным временем до Москвы порядка 10 минут) и общей готовности комплекса алгоритмов и боевых программ системы ПРО А-135 к испытаниям.
В тот момент Владимир Николаевич готовил к защите кандидатскую диссертацию и обратился к нам с просьбой подобрать для целей его исследования необходимый справочный материал, что с удовольствием было сделано.
Позднее, в 1990-е годы, мы с Владимиром Николаевичем встречались довольно часто. Уже после окончания Харьковской инженерной академии ПВО я занимал должность заместителя начальника отдела боевых алгоритмов и программ Войск РКО, а затем продолжил службу в Научнотехническом комитете Войск ПВО (п. Черное, Московская область).
Эти встречи, как правило, были в составе межведомственных комиссий, на которых рассматривались проблемы сопряжения алгоритмов «старой» и «новой» ПРО; проводился анализ критериев по разграничению стратегической и нестратегической ПРО; решались вопросы по структуре алгоритмов и составу выдаваемой информации от систем ПРН, ПРО и ККП на проектируемый тогда командный пункт Войск РКО и др.
До сих пор в памяти остались высочайшая эрудиция, быстрота принимаемых решений, выверенная точность формулировок, добрый прищур, прекрасный юмор, легкость общения, обворожительная улыбка и обаяние полковника Завалий В.Н.
Сегодня Владимир Николаевич один из ведущих специалистов в области ПРО, ученый, доктор технических наук, профессор и после завершения службы в должности начальника 45 ЦНИИ является генеральным конструктором НИИРП по разработке новой российской системы ПРО.
Возвращаясь в Софрино, следует сказать, что 1985 год для офицеров отдела алгоритмов стал переломным с точки зрения нашего профессионального роста. Особенность 1985 года состояла в том, что мы «созрели» и плотно приступили к написанию и отладке программных модулей в рамках тематики соответствующих секторов НИИРП.
К этому моменту времени объем незавершенных работ по разработке программного комплекса системы А-135 был внушительным, и поэтому ра-
73
бочие руки были особенно востребованы. Много проблем возникало при отладке и анализе взаимодействия программных модулей, которые были «на стыках», т.е. программы писали разные секторы института (формат данных; протоколы взаимодействия; механизмы и процедуры восстановления конфигурации боевой программы после сбоев и т.д.).
По мере готовности основной объем работ по «сборке» и отладке программ проводился на средствах вычислительного комплекса «Эльбрус» полигонного образца МРЛС «Дон-2НП» (г. При- озерск, Казахская ССР), так как в это время на вычислительном комплексе в Софрино завершались монтажные работы и шла подготовка «Эльбруса» к заводским испытаниям. На фото: центральный пульт управления многопроцессорного вычислительного комплекса «Эльбрус».
Наша группа решением командира части была отправлена первой, и мы с майором Клинюшиным Н.И. в середине марта 1985 года на Ту-154 совершили перелет по маршруту Внуково - Камбала. Камбала - так назывался аэропорт в Джезказганской области Казахстана, который в то время обслуживал 10-й Государственный научно-исследовательский полигон (ГНИИП) ПВО. Столица 10 ГНИИП г. Приозерска (в/ч 03080) располагалась на берегу озера Балхаш. Расстояние от аэродрома Камбала (7-я площадка) до Приозерска составляло порядка 20 километров по бетонке.
После Подмосковья контраст был разительный. За окнами автобуса лежал унылый серо-коричневый пейзаж и однообразие пустыни. Бетонка тянулась по абсолютно плоской равнине, где иногда попадались холмики с разломами кварца на вершинах, которые ярко бликовали в лучах солнца.
Учитывая важность и значимость работ по противоракетной обороне, руководством страны в середине 1970-х годов было принято решение о развертывании на полигоне многоканального стрельбового комплекса (МКСК) «Амур-П» в интересах создания новой системы ПРО А-135, способной решать задачу обороны Москвы от сложных баллистических целей.
К моменту нашего прибытия на полигон в 1985 году МКСК «Амур-П» включал в свой состав разнесенные на расстояние до 100 км следующие средства:
• многофункциональная РЛС «Дон-2НП»;
командно-вычислительный пункт 5К80П с вычислительной системой «Эльбрус»;
стартовые позиции противоракет дальнего и ближнего перехвата с шахтным базированием;
техническая позиция для подготовки противоракет;
система передачи данных и связи.
Не успев подать документы на оформление в гостиницу, администратор обратилась ко мне и передала номер телефона, по которому требовалось позвонить.
К моей огромной радости, из трубки прозвучал знакомый голос нашего общего любимца в отделе на Кубинке подполковника Новинькова Г.А., который после окончания Харьковской инженерной академии ПВО проходил службу в отделе алгоритмов полигона.
Григорий Алексеевич - выпускник Киевского училища ПВО 1967 года, яркий представитель той группы офицеров, которые по праву считаются родоначальниками нашего отдела алгоритмов на Кубинке (в/ч 52361).
Коротко о нем. С 1967 по 1978 год служба в отделе алгоритмов на Кубинке, затем в 1978 - 1980 гг. обучение в Харьковской инженерной академии ПВО.
Далее, с 1980 по 1990 год служба в управлении 10 ГНИИП, где он занимался вопросами полигонных испытаний алгоритмов и программ по системе ПРО А-135.
После увольнения в запас, с 1990 года, проживает в г. Киев.
Про Григория Алексеевича можно сказать очень кратко: таким, как он, хотел быть каждый лейтенант нашего отдела. Редкое сочетание ума, талантов, красоты, военной косточки, твердых принципов и крепкой мужской дружбы.
Об этом свидетельствует небольшое посвящение, написанное мной по случаю отъезда Г ригория Алексеевича из Кубинки на учебу в Харьковскую академию в 1978 году, в котором есть и такие строки:
Ты в жизни знал не только алгоритмы и программы,
Имел широкий общий горизонт,
И это, ты пойми, не дифирамбы,
Мы чтим тебя, Г ригорий, ты поверь,
Таким, как ты, хотелось быть и нам бы,
К нам для тебя всегда открыта дверь.
Прекрасный вечер воспоминаний в тесном кругу семьи Новиньковых: жены Светланы Владимировны и сына Алексея, запомнился теплотой, раду-
шием, искренней радостью и богатым ассортиментом рыбных блюд, которыми щедро угощал своих гостей Балхаш. На память от встречи дома сейчас хранятся несколько фотографий, на которых зафиксированы впечатляющие результаты побед Г ригория Алексеевича в области рыбной ловли и охоты. На одной из них огромный сом, в открытую пасть которого легко поместилась голова нашего героя. Битва с этим монстром продолжалась несколько часов, сом гонял лодку по озеру со скоростью скутера, пытаясь несколько раз ее утопить. Но в итоге победа была одержана и это чудище сдалось. На оборотной стороне фотографии знакомым почерком, которым заполнялись журналы несения боевого дежурства на вычислительном комплексе А-30О (Кубинка), подпись: «Игорю на зависть. Новинь- ков Г.А. Приозерск, 1985 г.».
Возвращаясь к командировке на Балхаш, хочется коснуться хорошо известного всем нам такого параметра работы с программой, как машинное время. Распределял машинное время для отладки программ руководитель работ на объекте (представитель НИИРП).
Конечно, каждому хотелось иметь времени за пультом «Эльбруса» побольше, побыстрее закончить свои дела и вернуться в Москву. Но желающих было много, а машинного времени даже не мало, а очень мало, можно сказать крохи, учитывая более чем солидный объем программных доработок. В основном, «битва» за машинное время на этих совещаниях шла за дневное и вечернее время.
Недолго подумав, мы пришли к выводу, что будем работать по ночам, так как других желающих не нашлось, да и времени ночью выделялось больше. Как говорится, «нам не привыкать».
Ежедневно выезжали из гостиницы Приозерска в час ночи и двигались по ночной степи до 8-й площадки (примерно 5 км), где располагались полигонный образец МРЛС «Дон-2НП» (одна грань из четырех), КВП системы 5К80П и вычислительный комплекс МВК «Эльбрус».
Рассчитывали закончить командировку за три недели, но процесс шел туго, много времени уходило на согласования с программистами из других секторов, и в итоге получилось пять недель.
Возвращались в Москву в сказочное для Приозерска время - пришла пора цветения тюльпанов. Цветут они всего 7-10 дней, но кто не видел этой красоты, представить ее себе не сможет. Совершенно красные поля, на километры, до самого горизонта! Очевидцы говорили, что похожие поля есть в
76
Чуйской долине, но там цветут маки, а здесь тюльпаны. Божественная картина.
В 1990-е годы, как заместителю начальника отдела боевых алгоритмов и программ Войск РКО (Черное, Московская область), мне неоднократно приходилось вылетать в командировки и в Приозерск (в/ч 03080), и на РЛС системы предупреждения о ракетном нападении «Днепр» и «Дарьял» (в/ч 16601, Балхаш-9, поселок Гюльшат). Но они всегда были или глубокой осенью, или зимой, и больше такого чуда увидеть в жизни не пришлось. Жаль.
Подводя краткий итог этому периоду службы в отделах боевых алгоритмов и программ «старой» и «новой» систем ПРО, а также в отделе алгоритмов Войск РКО, хочется сказать следующее.
Нам в жизни несказанно повезло, это были годы подлинной проверки на профессиональную зрелость всех моих коллег. Никто не стремился ограничить свою ответственность на боевых дежурствах, в процессе разработки боевых программ, при моделировании «нештатных» ситуаций для учений, при написании директив, распоряжений, наставлений и других боевых документов примитивным принципом «от и до».
Мы все годы успешно, «на одном дыхании» дополняли и поддерживали друг друга. Совместными усилиями, концентрацией воли и умелым руководством командиров нам удалось решить широкий комплекс задач по совершенствованию алгоритмов и программ ПРО.
Это было удивительное время свершений, время, которое и сегодня позволяет нам с гордостью ощущать свою принадлежность к решению сложных задач обороноспособности страны, когда наш военный потенциал ни у кого из представителей так называемых сегодня стран «либеральных ценностей» вопросов не вызывал.
Середа Владимир Валерианович, полковник в отставке, канд. тех. наук, старший научный сотрудник
Войсковая часть 52361, отдел боевых алгоритмов и программ.
Лейтенантские годы, 1975-1980 (мозаика эпизодов того времени)
Осень 2015 года. Передо мной фотографии из семидесятых. Пожалуй, их уже можно назвать старыми фотографиями. По признакам качества они не принадлежат к категории предметов фотоискусства. Но они согревают душу, волнуют память так, как это происходит далеко не на каждом вернисаже фотомастеров. Это известно. И ты всегда с особенным чувством ожидаешь шк «встреч» со старыми фото. Милые сердцу «Смены» или «Зениты», «Зоркие» или ФЭДы сегодня на фоне мегапиксельных цифровых фотоагрегатов и массы иных гаджетов воспринимаются почти как трёхлинейка Мосина в ряду современного стрелкового оружия. Но так же, как легендарная винтовка, они высоко ценимы в памяти.
Они, эти фотографии, ценны зафиксированным состоянием полей нашего мира, и прежде всего психобиополей, за исследование которых не присуждают Нобелевских премий (кстати, именно сейчас и проходит очередная «нобелевская неделя» 2015 года).
Но для нас, в чувственно-человеческом измерении, это «психо-био» ценнее нобелевского признания. Или я слишком увлёкся?
Итак, войсковая часть 52361, 27-й отдельный радиотехнический узел дальнего обнаружения, отдел боевых алгоритмов и программ.
Но прежде поделюсь ещё одним размышлением.
Каким избрать стиль, тональность «мемуарных» записок?
«Остаться» ли в описываемом лейтенантском возрасте или в своих воспоминаниях быть сегодняшним отставником, а может быть, положиться на спасительный компромисс (когда всего понемногу)?
Выбрал компромисс, однако с акцентом на «лейтенанта», с его жизненной неопытностью, с повышенной открытостью к событиям жизни и службы, долей наивности молодого человека.
Первая в моей службе рефлексивная оценка деятельности, сохранившая своё значение до сегодняшнего дня.
Как-то в конце 1977 года или в начале 1978 года наступила и моя очередь на партийном собрании отдела произнести вслух самооценку служебной деятельности. Была тогда такая форма партийной работы, как заслушивание...
«Секретарствовал» в то время майор-инженер В. Журавлёв. Выпускник ВИРТА им. Маршала Советского Союза Л.А. Говорова. Исполнял он эту партийную нагрузку достойно, в ненавязчивой форме. Прежде он имел опыт строевого командира, и поэтому ему, как руководителю, всегда поручались дополнительные занятия по «защите от ОМП», проводимые в канун осенних итоговых проверок. Специфический запах резины противогаза и общевойскового защитного комплекта всегда дополнял пряные благовония подмосковной осени.
Как правило, собрания проводились в учебном классе, который представлял собой выгородку на последнем этаже технологического здания 201. «Дизайн» помещения определяли платяные кэчевские шкафы для сменной одежды боевых расчётов, столы, стулья и доска на фронтальной перегородке.
Кстати, доска имела в моих представлениях высокий статус среди иных элементов оборудования помещения. Так сложилось вот почему.
Первое же занятие по технической подготовке в августе 1975 года, на котором присутствовал после получения допуска на объект, проводилось по теме модификации алгоритмов машины обнаружения (МО). Начальник отдела майор-инженер В.И. Половинкин предоставил слово для доклада капитан- инженеру В.Ф. Постриганю. И вот на этой доске стали последовательно появляться интереснейшие символы, сопровождаемые не менее увлекательными (и новыми для меня) терминами - сложная баллистическая цель, трубка траекторий, тяжёлые и лёгкие ложные цели и др.
Как после такого первого впечатления не относиться уважительно к типичной, уже не новой аудиторной доске?
Запомнился и ещё один эпизод этого занятия. Когда Валерий Постри- гань произнёс фразу о представителе «высокого командования», присутствующего на занятии (а это был тогда ещё майор-инженер А. Матвиенко), многие по-доброму заулыбались. Такую реакцию я смог понять позже. Просто представитель «высокого командования» был однокашником Валерия по КВИРТУ, и такое несколько пышное представление своего товарища заставило многих улыбнуться.
Хочу отметить, что на протяжении ряда последующих лет со стороны А. Матвиенко всегда ощущалась дружелюбная поддержка.
Уместно отметить, что часто звучали имена офицеров, ранее уже покинувших отдел: это Драняев, Сыроватский, Аржаных, Басов, Кузнецов, Зава- лий.
Анатолий Васильевич Сыроватский, кандидат технических наук, доцент, был спустя время руководителем моей дипломной задачи в ВКА ПВО.
Именно в первые дни в части услышал я фамилию Бохан, выпускника КВИРТУ, сослуживца старших коллег. Рассказывалось о коротком приезде в гарнизон во время его отпуска, было ясно, что он работал в Греции под дипломатическим прикрытием атташе по вопросам культуры. И всех обманывал. Уже во времена открытости в публикациях стала появляться эта фамилия, как «перебежчика из ГРУ в ЦРУ». Нетрудно было идентифицировать его с тем персонажем, о котором слышал в 1975 году.
И ещё об одном впечатлении этого занятия. В перерыве к В. Пострига- ню обращались по прозвищу. Оно звучало непривычно и явно не сочеталось с образом носителя прозвища. Произносилось оно с какими-то добрыми акцентами. Пользовались им преимущественно только три человека - капитан- инженеры Г. Новиньков, В. Петров и Б. Мартыщенко.
А прозвище это было Зверь, а в совсем приятельской обстановке - даже Зверюга. И совсем несправедливо это прозвище, несколько адаптированное, переносилось и на супругу Валерия - Юлию Борисовну. Эффектную, чувственную женщину. Как показала последующая жизнь, её было за что уважать.
Более поздние попытки установить этимологию прозвища не сняли до конца пелены нечёткости. Известно, что складывалось оно во времена учёбы всех ранее упомянутых сослуживцев в КВИРТУ.
Но вернемся к партийному собранию отдела боевых алгоритмов и программ. Разумеется, публичный отчёт принуждал к рефлексии. Её итог оказался крайне простым.
Обдумывая итоги прошедших двух-трёх лет службы, для себя сформулировал уважение к профессии военного инженера-программиста. Я им не был по диплому, я им становился в окружении товарищей по службе и непосредственных начальников.
Далеко не эксклюзивный вывод об уважении к пройденному тобой жизненному пути тогда возник и в какой-то мере утвердился во мне впервые. В последующем он только укреплялся уже и на иных витках жизненной спирали.
Первые впечатления
В хронологии впечатлений о новом месте службы всегда есть «первые впечатления». Их описание в «мемуарных записках» всегда отдаёт некоторым клишированием. Окончил... прибыл... приступил... и др. Но память-то их сохраняет для чего-то и почему-то. Доверимся ей.
Ясный августовский день 1975 года ещё непривычного для меня Подмосковья. «Тягучий» разговор в отделении кадров войсковой части 52361 (по-моему, разговоры с кадровиками по своему большинству - «мутновато-тягучие»). Звучат наименования отделов, и наконец через явное нежелание капитана кадровика звучит - отдел боевых алгоритмов и программ майор- инженера В.И. Половинкина. Далее была каноническая процедура представления командиру части полковнику Д.И. Баштану и его заместителям. На фото: 1975 год, выпускник КВИРТУ ПВО.
Запомнился начальник штаба подполковник И.Н. Яковлевич, который среди прочих пожеланий и наставлений определил «формулу» относительно причёски: «Холостяки должны бывать в парикмахерской один раз в десять дней, а женатые офицеры один раз в две недели».
До меня не сразу дошёл смысл сказанного. Только позже сообразил, что эта «формула» допускала более длинные волосы у холостяков, но при более частом их приведении в порядок.
При всей своей внешней резкости И.Н. Яковлевич не был вредным человеком, скорее наоборот.
Из кабинета главного инженера части, тогда подполковника И.В. Поддубняка, был «шумно» удалён после ответа «.как всякий здоровый человек» на вопрос об отношении к спиртному. А перед этим в ходе беседы я был уличён в плохом знании метода статистических испытаний Монте-Карло. В целом это был квалифицированный руководитель, видимо, я, как говорится, «попал под руку».
Владимир Иванович Половинкин определил меня в офицерское общежитие. Там я встретил своего однокашника по КВИРТУ Сергея Карловского, как оказалось уже направленного в тот же отдел. Долго потом, будучи холостяками, проживали мы в одной комнате (сначала №84, а затем и №102). В семейном общежитии («над почтой») разместился ещё один наш товарищ по учёбе в КВИРТУ Миша Богдюк.
Первое знакомство с сослуживцами состоялось «возле пушки», на месте сбора, перед игрой в футбол и волейбол.
«Пушкой» являлся памятник на месте боёв 1941 года, на постаменте которого была размещена знаменитая грабинская 76,2-мм дивизионная и противотанковая пушка ЗИС-3. То обстоятельство, что пушка В.Г. Грабина образца 1942 года, никак не преуменьшает смысла памятника мужественным
героическим советским людям в Битве за Москву осенью и зимой 1941 года. Этот смысл охватывает в целом Великую Отечественную войну.
Игровой площадкой служила лесная опушка. И сегодня через пелену лет мила сердцу картина лежащего на траве капитан-инженера Г. Новинькова и беседующего с ним капитан-инженера В. Постриганя. Их взаимное общение отличалось уважением, заметной трогательностью, взаимной бережностью. При элементах дружеской пикировки.
Валентин Петров, тоже капитан-инженер, с первого момента предстал очень интересным широкоэрудированным человеком. В круг его интересов входили и вопросы специальности, и литературы, и театра, и спорта, и др. Визуальный его образ обязательно дополнялся свежими номерами московских газет в его руках. Вспоминается очень тиражный тогда «Московский комсомолец».
А ещё Леонид Арешков. И А. Бызов с Б. Болдышевым (они воспринимались «парой» вследствие работ, проводимых ими с использованием КИМС).
Существовала и минская «диаспора» в лице И. Рябика, Г. Калыша, Н. Г олуба, а позднее Ю. Кисленко и Е. Сиротинина.
И «рязанская», из радиотехнического института: В. Бычков, И. Талала- кин, А. Косых, и МАИ: В. Кильдишов.
Насколько помню, Пушкинское училище радиоэлектроники в то время представлял Юрий Бобров. Позднее немало «пушкинцев» составляли кадровый (интеллектуальный) потенциал отдела. Именно они имели в своих рядах суворовцев: И. Пунина, В. Мажникова, А. Шульпина, Ю. Буркова.
А вот в первую поездку в Москву «вытащили» «житомирцы» Кирилл Зюканов и Сергей Белугин. Запомнился и тогдашний маршрут - парк имени Горького и Лужники.
Сергей Белугин уже тогда был «туристом» и «журналистом» со стажем. Г арнизонный туристский клуб «Космос» в моём представлении имел в его лице своеобразный Perpetuum Mobile. Диапазон его работы был широким, от офицеров частей гарнизона до школьников местной школы, от краеведческих познавательных прогулок до высокоразрядных альпинистских походов, от поездок на туристические базы Министерства обороны до локальных военно-исторических поездок.
При этом он умел и хотел всё это описать публично. Складывалось впечатление, что не было месяца, чтобы в окружной газете «На боевом посту» не появлялись бы его материалы.
Хорошим его партнёром был замечательный ленинградец лейтенант- инженер А. Сикорский из службы главного инженера части.
82
На фото: в одном из походов по подмосковным рекам. Так получилось, что в канун свадьбы Сергея в январе 1977 года были совершены беспрецедентные для того времени акты террора - взрывы в московском метро, на улице 25 Октября и вблизи Лубянки. В этой связи сарафанное радио в какой-то мере сумело создать небольшую нервозность даже в Звенигороде, где проходило свадебное веселье. Хорошо, что это не стало отягощающим предзнаменованием в жизни молодой семьи.
Но футбол футболом (играть я не умел, получал удовольствие только от движения, от беготни по полю), а спустя пару недель были разрешены все вопросы допуска на объект.
Пришло время первых впечатлений, собственно, уже и от объекта - отдельного радиотехнического узла дальнего обнаружения (ОРТУ ДО), имеющего в составе две секторные РЛС «Дунай-3». Продолжая детализацию, стоит добавить, что местом службы была та часть объекта, которая имела название «вторая площадка».
Говоря об объекте, нельзя не упомянуть о неразрывном его элементе, представленном войсковой частью 18960 (главным командным вычислительным центром, командным пунктом системы ПРО А-35).
МФК
МФК - это тот символ (знак), - под которым проходила моя служба в отделе. Сейчас в начале этой главки записок намеренно несколько медлю с раскрытием этой аббревиатуры. Настолько вошла в память именно аббревиатура.
Итак, объект являлся составным элементом системы ПРО А-35. Она функционировала в автоматическом режиме как в условиях мирного времени, так и в боевом цикле. И в этом контексте программно-алгоритмическое обеспечение её функционирования можно условно считать искусственной «мозговой» деятельностью системы.
Войсковым формированием, обеспечивающим эту «мозговую» деятельность в ОРТУ ДО, и был отдел боевых алгоритмов и программ (на офицерском арго - «отдел Половинкина»).
Первая беседа была краткой, начальник отдела спросил:
Какова ваша воинская профессия по диплому?
Военный инженер по радиотехнике.
83
Раз так, то вашей специализацией в отделе будет МФК.
При таких обстоятельствах и появилась в моей лейтенантской службе
МФК.
Надо упомянуть, что в отделе тогда существовало три специализированных направления. Они классифицировались по наименованию боевых алгоритмов и программ, и при этом каждый из боевых алгоритмов был реализован («размещался») на одной вычислительной машине (комплексе) 5Э92б.
В этой связи в рабочем жаргоне сплетались понятия программнореализованного алгоритма и вычислительной машины, на которой он функционировал. Очень часто звучало просто МФК, а не полное наименование - боевой алгоритм и боевая программа машины функционального контроля.
Итак, предметами специализации были:
боевой алгоритм и боевая программа машины обнаружения (МО);
боевой алгоритм и боевая программа машины траекторий и управления (МТУ);
боевой алгоритм и боевая программа машины функционального контроля (МФК).
Вскоре в этот ряд вошёл и четвёртый предмет - боевой алгоритм и боевая программа машины помеховой обработки (МПО). В котором царили В. Кильдишов, С. Губенский и примкнувший к ним И. Пунин.
Отмечу, что примерно в такой же «лингвистической» логике, как и в моём случае, была определена специализация С. Карловского. Его квалификация как военного инженера по радиотехнике отличалась той особенностью, что предметом его знаний были технические средства внешнетраекторных измерений. Слово «траектория» стало решающим:
Таковы были слова начальника отдела В.И. Поло- винкина и его заместителя И.В. Рябика. И я не скажу, что такое решение руководства было неправильным. На фото: вместе с С. Карловским, за спиной офицерское общежитие.
Всего под потребности ОРТУ ДО функционировал многомашинный вычислительный комплекс из шести 5Э92б. В нашей программно-алгоритмической «епархии» находились машины, имеющие внутреннюю нумерацию с 3-й до 8-й. При той особенности, что нами использовались готовые к работе машины. Всю нагрузку их содержания несли соседи, специалисты войсковой части 18960.
Офицеры отдела в решающем числе были распределены на четыре смены боевого расчёта. И поэтому общение друг с другом происходило через «призму» графика сменного дежурства.
84
Вместе с тем мне приятно выделить «колонию» МФК.
Её составляли: Григорий Новиньков, Игорь Талалакин, Геннадий Ка- лыш, Кирилл Зюканов. С некоторой долей неуверенности представляется, что в этом ряду был и Борис Болдышев.
Каждый из них достоин своего рассказа.
Но начну с одного из «мтуушников» капитан-инженера Бориса Мар- тыщенко. Именно в его смене боевого расчёта я и начал собственно осваивать «воинскую специальность».
Борис Николаевич наставническую задачу решал познавательно и полезно для меня. Интересно в нём сочетались импульсивность и хладнокровие. Быстрый и резкий в реакциях человек, но совершенно не создающий нервозности в основной работе. Общение с ним выходило за рамки профессии, много познавательного было и из общих жизненных тем.
Общению способствовало и то, что Борис, тогда проживая за пределами гарнизона, вынужден был пользоваться и офицерским общежитием. Местом встреч была его комната. Сдружился я и с его соседом Василием Астафьевым, офицером из метрологической лаборатории.
А Борис Николаевич много лет был представителем отдела на военном отделении МВТУ им. Н.Э. Баумана.
В значительной степени «мэтром» МФК представал Григорий Алексеевич Новиньков. Человек с особенной редкой внутренней культурой (не идеал), но с высочайшим внутренним достоинством, как следствие совершенно не фальшивый в действиях. Что не всегда нравилось руководству. Но что вызывало глубокую симпатию у меня, и, думаю, не только у меня, - Григорий был совершенно чужд саморекламы. В определённой мере был носителем офицерского благородства. А в сочетании с элементами лёгкого гусарства это очаровывало. Умел лаконично и ясно растолковать проблемный технический вопрос и корректно показать твоё незнание.
Оставил след во мне Г ригорий Новиньков ещё и тем, что именно благодаря ему я пристрастился к бегу трусцой. Начинал с нуля, но был «единичный» пример, и была общая атмосфера в стране. Она выражалась в издании популярных книг, например «Бег ради жизни» Г. Гилмора и др., и также в интереснейшей еженедельной полосе «Здоровый образ жизни» «Советского спорта». Дневник преодоленных расстояний с того времени, а это осень 1976 года, веду и сегодня. Правда, всё более это пешеходная, а не беговая нагрузка.
|
