Динамика культуры в эпоху глобализации: ноосферный контекст
|
Скачать 3.68 Mb.
|
2.2. Континентальный философско-антропологический дискурс и перспективы новой культурной политики Антропологическая тематика и проблематика в рамках европейской континентальной культурфилософской традиции в последние годы существенно изменилась. Этнографические и этноисторические академические исследования продолжаются, но в то же время возник устойчивый интерес к новым «местам сборки» антропологических характеристик. Наибольшее значение для таких теоретических разворотов имел беспрецедентный рост крупных городов и появление новых урбанизированных субкультур. Этнографические методы изучения были дополнены достижениями современной социальной теории и постколониальными исследовательскими практиками. Во французской академической традиции изучения культуры и человека, испытавшей сначала влияние К. Леви-Строса, а затем и постструктуралистов, всегда большое значение придавалось лингвистическим, когнитивным, социально-политическим, идеологическим, этнолингвистическим аспектам и социологическим подходам, как показывают Марк Оже [Augé, 2002] и Мишель-Рольф Трулло [Trouillot, 2003]. Также важными темами всегда были культурное производство, спорт, мода, фестивали и музыка, что подчёркивают Уильям Кидд и Сайн Рейнольдс [Kidd, Reynolds (eds.), 2000]. Такие, казалось бы, маргинальные, гибридные медиативные культурные формы, как эмблематика, рекламная индустрия и комиксы, позволяют таким исследователям, как Лоренс Грув [Grove, 2006] использовать нарративный анализ и визуальную иконографику в качестве необходимого материала для концептуализации трансформаций в сфере современной французской культуры. Методологические основания любых исследований культуры и человека во Франции всегда базировались на тщательной проработке исторического контекста [Forbes, Kelly (eds.), 1996]. Анализ взаимосвязи и взаимоотношений между сферами культуры, экономики, демократии, технологии, а также проблемы децентрализации театральной деятельности, экспоненциальный рост аудиовизуальной культуры, менеджмент больших культурных проектов позволяет, например, Джереми Эхерну [Ahearne, 2002] лучше прояснить механизмы производства новых культурных форм и проведение необходимой культурной политики. В британских культурных исследованиях антропологическое теоретизирование включает лингвистические подходы, семиотику, марксизм, теорию идеологии, теорию дискурса, изучение структуры коммуникативного пространства, особенности классового и институционального характера человеческой деятельности, на что указывает Грэм Тёрнер [Turner, 2002]. В рамках культурных исследований также рассматриваются проблемы досуга, развитие молодёжной культуры, очевидные регрессивные явления в культуре (devolution), инфантилизация культуры, феномен реалити-шоу, возрастающий разрыв между литературной культурой и визуальной культурой, что позволяет более точно исследовать механизмы культурной идентичности, по мнению Майкла Сторри и Питера Чайлдса [[Storry, Childs (eds.), 2007]. Изучаются различные аспекты культуры и новые идентичности, трансформации британской культуры, взаимодействие между традицией и современной культурой, радикальные изменения в стандартах жизни, британская идентичность в контексте глобализации, отражение британской культуры в кинематографе [Morley, Robins (eds.), 2001], [Rosen, 2003], [Christopher, 2006], [Dave, 2006]. Американские антропологи и культурологи в своих исследованиях помимо этнографических подходов широко используют различные гендерные стратификации, а также теории организации, изучают влияние маркетинговых стратегий на формирование поведения и эволюцию ментальности под влиянием телевидения, радио и Интернета, на что указывают Хосе Салдивар [Saldívar, 1997] и Кин Кэмпбел [Campbell, 2006]. Приоритет имеют междисциплинарные исследования: литературоведение, политическая экономия, культурная антропология, этнические исследования, афроамериканская история, гендерные исследования и политическая теория. Центральное место занимают такие ключевые темы, как: «Aмерика», «глобализация и американизация», «тело», «этничность», «религия», «сообщество (community)», «иммиграция», «популярная музыка», «беллетристика», «сексуальность», «queer studies», «афроамериканская история», «перформанс», «гендер» и «национальная идентичность», как показывают Брюс Бёджетт и Гленн Хендлер [Burgett, Hendler, 2007]. Этот теоретический и тематический плюрализм, широкий социально-экономический и культурно-исторический горизонт научного поиска отражает реальное многообразие подходов, свидетельствует, как о многомерности объекта изучения, так и об актуальности антропологической проблематики в начале XXI столетия. Как уже было отмечено выше, сегодня теоретизирование о человеке может быть продуктивным только с учётом того факта, что глобальное коммуникативное пространство достигло высочайшей степени технологической и дискурсивной концентрации. Социальные сети (social networlds) и глобальные сети (global networking) способствуют созданию гиперсетевого сообщества (hypernetwork society) [Harasim, 1993]. К тому же оно пронизано манипулятивными, маркетинговыми, биополитическими стратегиями, «закольцовано» планетарно и гиперактивно благодаря разнообразным разноуровневым интерактивным социальным сетям. Глобальные технологические, коммуникативные интерактивные сети структурируют и трансформируют ноосферу, делая её более динамичной, многоуровневой и дифференцированной. Постепенно, благодаря расширению темы «постколониализма», её политизации и антропологизации всей социокультурной проблематики, именно из периферийных этнокультурных «анклавов» глобализирующегося мира возник первоначальный импульс, а затем и теоретизирование в направлении «реабилитации» прежде угнетаемой «подлинной» доколониальной «человеческой природы» со стороны диктаторских стратегий «культурного империализма» и агрессивной вестернизации. Преодолевая чисто политические пафосные требования со стороны новых постколониальных элит, появились политические притязания, идеологические конструкции, а затем и теоретические работы. Необходимо прежде всего отметить идеологический и теоретический вклад в классические постколониальные исследования Франца Фанона [Fanon, 1994], [Fanon, 2008] и современного теоретика Альберта Мемми [Memmi, 1991], [Memmi, 2006]. После этого производились практические действия, осуществлялись системная реализация требований политкорректного отношения к деколонизированным локальностям и постоянные попытки в направлении культурно-политической и экономической компенсации ущерба, нанесённого колониальными режимами. Восстановление уважения к человеческому достоинству «униженных и угнетённых» – девиз, посредством которого реализуются поиски специфической культурной идентичности, реконструкции доколониальной этнокультурной подлинности. Именно на этих принципах в основном базируются современные антропологические постколониальные дискурсы эпохи глобальных трансформаций у Гайатри Спивак[Spivak, 1999], Эми Сезар[Césaire, 2001], Грегори Кэсла [Castle, 2001], Ани Лумба [Loomba, 2005]. На пересечении этих политических, идеологических, культурологических, гендерных и других тем (дискуссий/дискурсов) с непременной антиимпериалистической и антикапиталистической риторикой формируется и постоянно трансформируется новая для континентальной академической философской антропологии тема – антропология глобализации. Пока что постколониальные «антропологии глобализации» в сравнении с континентальной философской антропологией – это своего рода антропологические «стартапы» (startup – англ., только что созданная многообещающая фирма, обычно интернет-компания, с трудно просчитываемым экономическим потенциалом). Постструктуралистская методология, постколониальная идеология с элементами постмарксизма объединяют многих исследователей работающих в области антропологий глобализации. Наиболее авторитетным и оригинальным мыслителем здесь является Айва Онг, которая показывает, что первоначальный шаг должен быть сделан после того, как произведён анализ «культурной логики транснациональности» [Ong, 1999]. Социокультурные и политические идеи Арендт, Поланьи, Фуко и Делёза в наибольшей степени повлияли на формирование методологических подходов представителей новой антропологической формации. Особенно заметно влияние идейного круга постмодернистской философской мысли на антропологические исследования эпохи глобальных трансформаций, что отмечает в своих работах Пол Рабинов [Rabinow, 2003], [Rabinow, 2004], один из наиболее значимых теоретиков в области современной англо-американской антропологии. Этот переход от постмодернистского теоретизирования к рефлексивным и, шире, к культурным практикам (а именно в таком ключе работают авторы, занимающиеся антропологическими проблемами глобализации) наметился ещё три десятилетия тому назад. «В начале 1980-х культурное производство в рамках постмодернизма, а в строгом смысле – «after modernism», отходило от принципов авангардного модернизма (avant-gard modernism)» [Rabinow, 2008:127]. Сейчас наблюдается поворот от узкодисциплинарных исследований к междисциплинарным работам, от сугубо теоретических исследований культуры к прикладным. Формируются и реализуются новые подходы для того, чтобы перейти от чистой деконструкции к реконструкциям и конструированию уже новых, например, постколониальных или гибридных идентичностей. Тема идентичностей в эпоху глобализации представляет собой широкое поле для междисциплинарных исследований. Дело в том, что формирование новых идентичностей происходит в турбулентных планетарных потоках, под воздействием кросскультурных эффектов, в силу нарастающего конфликта между вертикальным и горизонтальным трансферами знаков, символов и ценностей. На наш взгляд, тематические, методологические и терминологические противоречия между представителями континентальной философии и школами культурной антропологии имеют исторические причины, обусловленность идеями эссенциального видения антропологической проблематики, с одной стороны, и стремление к историко-культурной локализации, этнографической «фактографии», нарративной описательности, с другой стороны. Теория и полевые исследования, парадигмальные подходы и эмпирические базы данных, генерализирующие обобщения и case studies, не вступая в методологический конфликт, будут способствовать тому, чтобы точнее отражать многомерность изучаемых явлений. В этом случае эффективность антропологических и культурных исследований будет только возрастать. Глобализация продолжается, социокультурная динамика во многом зависит от стратегий выбора социокультурной идентичности индивидуумов и, в конечном счёте, от скорости нового антропологического поворота в изменяющемся мире. 2.3. Глобальная педагогика: ноосферный аспект В первом десятилетии XXI в. стало очевидным, что классическая университетская система образования, какой она, казалось бы, уже окончательно сформировалась в XX веке, вступила в радикально новую фазу. Речь идёт о факторе «информационно-коммуникативной» революции, развёртывающейся в условиях ускорения глобальных трансформаций. Основными измерениями процесса глобализации являются: экономическое, технологическое, военно-политическое, информационное, культурное и образовательное. В информационном обществе эволюция образования имеет особую специфику, что связано не только с изменением педагогической парадигмы, но также с появлением новейших высокотехнологичных инструментов интенсификации образовательных процессов [Буряк, 2006]. Если для систематизации и картографирования мирового образовательного пространства уместен эволюционный подход и применимы компаративные исследования, то для понимания глобализированного образования необходимы иные методологические подходы. Одним из важнейших изменений в трансформации современного образования является широкое применение информационных технологий, использование Интернет-ресурсов и интернетизированной мобильной телефонии. Это создаёт новые возможности для более эффективного использования знаний, их закрепления и педагогической апробации. Благодаря информационным технологиям произошли существенные изменения в сфере производства и распространения научного знания, образовательных стратегий в современном обществе. В контексте глобальных исследований одной из ключевых тем является ускоренный планетарный трансфер знаний. Такой образовательный тренд, как «глобальная педагогика», предполагает как раз унификацию образовательных технологий. Всякая унификация и стандартизация – это один из этапов гомогенизации мировой культуры, в данном случае культуры знаний. Развитие образовательных систем в эпоху глобализации зависит не только от знаний, компетенции и усилий педагогов. Региональная и межконтинентальная интеграция образования напрямую связана с экономическими, политическими и демографическими процессами. Это особенно заметно в странах Восточно-Азиатского региона как наиболее динамичного сегмента глобализирующегося мира. Роберт Арноув в своём компаративном исследовании современных проблем развития глобальной педагогики рассматривает возможности взаимодополняемости локальных и глобальных образовательных практик [Arnove, 2007]. Бонусы от глобализации уравновешиваются новыми проблемами, в частности ростом экономического неравенства, мощными миграционными волнами, диспропорциями в сфере межэтнических отношений, культурным и лингвистическим ущемлением меньшинств. Также нарастают противоречия в формировании традиционной семьи, конфликты между системами ценностей, а также конфликты между поколениями. Инновации, тем не менее, стремительно расширяют своё влияние не только в области применения высоких технологий, но также в сфере организации труда, менеджменте и в области предоставления образовательных услуг. Образовательные реформы в Японии, Китае, Сингапуре и других странах учитывают в первую очередь эффективность глобальных педагогических трендов, постоянно адаптируясь к ритму и духу планетарных трансформаций [Hannum, 2010]. В этой связи необходимо описать и рассмотреть глобализирующие тенденции в сфере образования, а также экспонировать новые стратегии педагогики в условиях развития информационного общества. Актуальность такой работы заключается в определении основного курса трансформации систем образования в условиях повсеместного внедрения информационных технологий и интенсивного расширения процесса глобализации. Основная проблема такого исследования состоит в прояснении диспозиции относительно сосуществования традиционных условий функционирования высшего образования и новейших образовательных технологий. Предметом изучения в данном случае оказывается изменение подходов в процессе информатизации современного образования. Необходимо исследовать также формирование интерактивной среды образования, развитие и потенциал дистанционного образования, базирующегося на основе высоких информационных технологий. Нужно выделить, кроме того, такой новый тип образовательного учреждения, как «виртуальный университет». Тогда целью поисковой работы становится выявление позитивных тенденций не только сугубо педагогической сферы, но и определение базовых условий технологического обеспечения образовательного процесса. К тому же следует подвергнуть анализу риски и негативные последствия интенсивного внедрения информационных технологий в систему среднего и высшего образования на фоне экстенсивного процесса глобализации. Для решения ключевых задач рассматриваются такие тенденции, как усложнение коммуникативных характеристик образовательного процесса, тотальная информатизация образования, коммерциализация сферы образовательных услуг с последующим превращением образования в рыночный «продукт». Также анализируется экономическая, политическая и образовательная составляющие глобализации как факторы, способствующие унификации и повышению эффективности высшего образования. Анализируются импликации существования образования в информационном обществе. Образование – это базовый институт в любом обществе, поскольку позволяет целенаправленно и ступенчато усваивать и достраивать традиционную культуру. В глобализирующемся мире образовательные инструменты реализуются в режиме вертикального трансфера традиционных знаний, но всё больше оказываются технологии и режимы осуществления инновационного потенциала интенсивного горизонтального трансфера педагогических знаний. Конфликт между традиционными и инновационными формами приложения педагогики снимается благодаря взаимодополняемости локальных образовательных практик и глобализированных сетевых информационных ресурсов. Если предельно кратко охарактеризовать становление коммуникативной «знаниево-образовательной» европейской парадигмы, то можно выделить четыре основных этапа. Каждый из них конституируется посредством развёртывания очередного этапа «коммуникативной революции». Первый этап («первая коммуникативная революция») совпадает с появлением устной речи (языка), когда передача знаний возможна только путём непосредственного «здесь и сейчас» обучения. Второй этап («вторая коммуникативная революция») начинается после изобретения письменности, позволяющей сохранять знания в знаковой форме более продолжительное время, чем это было на первом этапе, «тиражировать» знания (хотя и в очень ограниченном количестве), перемещать их на большие расстояния. Третий этап («третья коммуникативная революция»), так называемая «Гутенбергова революция», начинается со времени создания Иоганном Гутенбергом (1400 – 1468 гг.) в середине XV века разборного шрифта и печатного станка, когда процесс тиражирования знания приобрёл массовый характер, знания же стали более дешёвыми в своём производстве и широко доступными (например, к 1500 г. в Италии работало 100 печатных станков, в Испании - 30). При этом «потребитель» знания и «производитель» знания могли никогда не выходить на личностный уровень коммуникации (в отличие от более ранних этапов). Четвёртый этап («четвёртая коммуникативная революция»), так называемая «информационная революция», «цифровая революция», начинается в середине ХХ века со времени появления компьютерной техники. Некоторые авторы пытаются называть более точные даты начала информационного этапа: создание первой вычислительной машины ЭНИАК (в США) – 1946 год; 1965 год – наличие 50 тыс. компьютеров во всём мире; 1971 – создание первого микропроцессора; 1981 – создание первого персонального компьютера и т.д. Экспоненциальное развитие Интернет во второй половине 90-х годов XX века («Интернет-революция») ещё более интенсифицировало информационный обмен и планетарное распространение знаний. Эта революция в коммуникативной сфере не могла не затронуть систему образования. Более того, сегодня именно система образования находится на передовых рубежах углубления и расширения новых интеллектуальных технологий, без которых невозможно развитие любой сферы постиндустриального мира. От того, как быстро общеобразовательная и высшая школа адаптируются к реалиям информационного общества зависит «место» каждой страны в ситуации жёсткой конкуренции, усугубляемой процессом экономической и политической глобализации. В ходе анализа новейших глобализирующих тенденций развития коммунитарной системы образования авторы комплексного исследования под общей редакцией Пола Элснера рассматривают различия и сходства между образовательными программами общественных колледжей (community colleges) и технических колледжей (technical colleges). Компаративное исследование было проведено в 23 странах на разных континентах [Elsner, 2008]. Доступ пользователя к образовательным ресурсам любой страны, любого университета становится почти неограниченным (оплата дистанционного образования во много раз меньше оплаты стационарной формы обучения). Трудовые и образовательные ресурсы фактически беспрепятственно перемещаются в условиях глобализирующегося мира [Suarez-Orozco, 2007]. Эта, казалось бы, «чисто технологическая» информационная революция не могла не затронуть педагогические, правовые, управленческие и ценностные основы классической системы образования. Особую роль стали играть маркетинговые стратегии в области образования, тем более образования на глобальной шкале. Актуальность исследования сферы глобализирующейся педагогики определяется потребностью современного общества в формировании позитивных устойчивых ценностей в эпоху планетарных трансформаций. Это особенно значимо для вузов, где реальный педагогический процесс происходит в условиях демократизации образования, формального и содержательного выбора учебных курсов. Основная проблема заключается в существовании «ловушки» свободного выбора. Нужно признать противоречие между наличными индивидуальными ценностными предпочтениями студентов и трансисторическими ценностями отечественной культуры. Необходимо найти корреляции между личностным аксиологическим измерением бытия в обществе и общественно необходимыми смысложизненными принципами. Только на основе взаимодополнительности возможен продуктивный «диалог поколений». И тогда может быть обеспечена преемственность социо-культурных смыслов и символов. На наш взгляд одними из основополагающих принципов формирования современного мировоззрения являются универсальность и холизм (целостность). Нужно признать, что студенты впервые входят в университетскую аудиторию будучи уже самостоятельными, свободными индивидами. Хотя фундаментальной ошибкой некоторых педагогов является упрощённое представление о сознании учащихся как о tabula rasa, «чистом листе», которую они «обязаны» (или «имеют полное право») заполнять некими «истинами» и наполнять «правильными» ценностями. Но поскольку педагоги сталкиваются с очевидным или неявным сопротивлением «перестройке» индивидуальных мировоззрений, то избирается стратегия «исправления ошибок», или «переписывания». Учитывая то, что эффективное формирование ценностных предпочтений является сложнейшим и длительным процессом, и притом индивидуализированным, а даже формальное соотношение числа студентов и преподавателей в пропорции 10 к 1, или 14 к 1, а то и больше, необходима прежде всего не «перестройка мировоззрения», а «включение» режима: «Просвещение – XXI век». Эту задачу собственно говоря и решают различные общеобразовательные дисциплины. Однако их специализированное «различие» является не только позитивным качеством. Дифференциация дисциплинарных предметов, тем, проблем, специфика терминологии чреваты диссоциацией идеологической, методологической и ценностной составляющих [Базалук, 2010]. Однако за последнее двадцатилетие мир радикально изменился. Глобальные трансформации, расширение информационного общества, мобильность населения, ускорение технологического роста, политическая нестабильность, экзистенциальные риски бросили серьёзный вызов каждому и в особенности тем, кто непосредственно занимается производством «мировоззренческих технологий», и прежде всего – философам. Отказ / откат произошёл, но какой ценой? Либо путём апологии постмодернизма, либо посредством консервативной критики постмодернистской философии, которая в середине 90-х годов прошлого века лавинообразно переводилась на русский язык и преподносилась / воспринималась как суперактуальный интеллектуальный «движняк», а в Западной Европе и Северной Америке в те же годы адекватно воспринималась как «свет погасшей звезды», погасшей недавно, но всё же - погасшей. Этому есть исторические причины. В СССР, из-за «железного занавеса» пробивались «современные» западные идеи, в том числе и философские, с опозданием в десятилетия. Простой и очевидный пример. Работы Гуссерля («Логические размышления» (1900-1901 гг.), абсолютно деидеологизированные тексты, «без враждебной политики» стали переводиться, издаваться и «пережёвываться» через 100 лет (!!!). Беспрецедентный случай для научного сообщества, где академические знания обновляются, подвергаются критической рефлексии, модифицируются непрерывно, функционируют в режиме жестокого «естественного отбора» инновационных идей. Поскольку речь идёт о педагогическом измерении формирования мировоззрения, то эффективной общеобразовательной дисциплиной, которая вполне отвечает требованиям формирования универсальности и цельности миропонимания является учебный курс «Основы ноосферологии» [Буряк, 2010]. Он разработан для студентов, обучающихся по всем специальностям в Таврическом национальном университете имени В. И. Вернадского. Учебная дисциплина разработана с учётом специфики подготовки и компетенции студентов, получающих классическое университетское образование. В соответствии со специализациями различных факультетов перманетно происходит корректировка лекционных тем и заданий для самостоятельной работы. Особое значение уделяется изучению ключевых познавательных принципов и продуктивных методологических подходов. Безотносительно к содержанию и особенностям конкретных дисциплин общие принципы достижения объективной истины универсальны, что подтверждает ноосферологический дискурс. Здесь уделяется значительное внимание основам междисциплинарного подхода, способам познания многомерных явлений и сложных систем, природных и социальных. Изучение ноосферы предполагает интеграцию естественнонаучных методов, социальной теориии и гуманитарных подходов. С необходимостью используются результаты комплексного исследования сложных многоуровневых объектов, таких как «природа – человек – общество – ноосфера» и других. Ноосферология – это актуальная комплексная научная дисциплина, которая конструируется в междисциплинарном пространстве естествознания, социальных наук, гуманитарного знания и философии [Ноосферология, 2008]. Её предметом является взаимосвязанная, комплексная конструктивная разумная деятельность людей в планетарном масштабе. Основополагающая тема ноосферных исследований – специфика механизмов ускоренной трансформации биосферы в ноосферу, энцефализация и антропосоциогенез в условиях эволюции высоких технологий. Ключевые дисциплины, необходимые для формирования ноосферологии, разнообразны: космология, учение о биосфере, эволюционная биология и эволюционная психология, общая психология, биоэтика, нейрофизиология, когнитивные науки, философская антропология, философия истории, философия технологии, методология научного познания. Важное место в разработке современного учения о ноосфере занимают методология междисциплинарных исследований, специфика стратегического планирования и управления, востребованы прогностические принципы футурологии. В силу междисциплинарности и энциклопедического охвата самых разных областей естественнонаучного, социального и гуманитарного знания ноосферология продуцирует набор эффективных познавательных инструментов и является мощным средством формирования современного мировоззрения на основе научной картины мира. Стратегия всеохватности и целостности ноосферного мышления создаёт продуктивный интердисциплинарный и прогностический потенциал, востребованный и необходимый для педагогической и научной деятельности в исследовательском университе нового поколения. |
Похожие:
 |
И. о директора департамента культуры молодёжной политики и спорта Динамика сети учреждений культуры, образовательных организаций в сфере культуры 6 |
|
«Утверждаю» Начальник управления культуры, туризма и спорта администрации Сургутского района Динамика сети учреждений культуры, образовательных организаций в сфере культуры 6 |
|
И. Т. Касавин Текст, дискурс, контекст И. Т. Касавин. Текст. Дискурс. Контекст. Введение в социальную эпистемологию языка |
|
Учебно-методический комплекс Музыкальная культура и искусство Великобритании... Развитие английской музыкальной культуры в эпоху Возрождения (XV – начало XVII вв.) |
|
Уральский государственный педагогический университет русская рок-поэзия:... Р 66 Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб науч тр. – Екатеринбург; Тверь, 2011. – Вып. 12. – 300 с |
|
Международная научно-практическая конференция «предпринимательская... «предпринимательская деятельность в условиях глобализации и интеграции экономики» |
|
Аврамов К. В. Нелинейная динамика упругих систем. Т. 1 Аврамов К. В. Нелинейная динамика упругих систем. Т. 1 — М.: R&C dynamics; Ижевск, 2010. — 703 с |
 |
Вестник научный журнал Кудрявцева Е. Л. Общество как «контекст» произведения искусства и феномен цитирования |
|
Отчет контекст: "pr-агентство Фабрика Новостей" Временной период:... |
|
Бычкова Марина Николаевна Прежде всего, хотелось бы обозначить контекст, в котором живет и действует современная школа |
|
Годовой отчет о деятельности государственного областного автономного учреждения культуры ... |
|
1. Контекст проекта Проект «Реформирование лесоуправления и меры по борьбе с лесными пожарами в России» (Лесной проект-2) |
|
Дэвис, Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху... Дэвис, Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху / Э. Дэвис; пер с англ. С. Кормильцсва, Е. Бачининой, В. Харитонова.... |
|
Уста в муниципального учреждения культуры «Бакчарский районный дом культуры» «Бакчарский районный дом культуры» (далее по тексту Учреждение) является некоммерческой организацией культуры создано постановлением... |
|
Управления культуры администрации находкинского городского округа за 2012 год В 2012 году координация деятельности подведомственных муниципальных бюджетных учреждений культуры осуществлялась управлением культуры... |
|
Поколению, которому сейчас за 40, было проще начинать бизнес в эпоху... Поколению, которому сейчас за 40, было проще начинать бизнес в эпоху Перестройки – только вдумайтесь (!) – не было налоговой инспекции,... |