Динамика культуры в эпоху глобализации: ноосферный контекст
|
Скачать 3.68 Mb.
|
Выводы. Как всякое сложное явление, а глобализация представляет собой многоуровневый, динамичный и турбулентный объект исследования, нууждается в междисциплинарном подходе. Современные глобальные трансформации представляют собой продолжение ноосферогенеза. Все частные методологии изучения глобальных трансформаций могут быть интегрированы на теоретико-познавательной основе ноосферологии, как дисциплины, сформировавшейся на пересечении естествознания, философии, социальных наук и гуманитарных дисциплин. Среди многообразия концепций истории глобализации необходимо выделить одно общее положение, а именно: глобализация – это не новейшая и уникальная эпоха в мировой истории, но продолжение тенденций столкновения, взаимодействия этносов, а позднее и национальных государств в направлении достижения геополитического и социокультурного доминирования. В более «мягкой» форме это проявляется в стремлении обретения баланса сил мирными или немирными путями. Р  аздел 2.Антропологическое измерение глобализации 2.1. Антропологический поворот в эпоху глобальных трансформаций Чтобы выяснить причины, механизмы и потенциальные угрозы социокультурной глобализации, необходимо рассмотреть антропологические аспекты глобализации. Современные философские подходы и методологические средства, способы тематизации дискурсов о человеке в эпоху глобальных трансформаций разнообразны. Исследователи изучают дескриптивные ресурсы и возможности междисциплинарной стратегии в направлении интеграции антропологических исследований. Чтобы достичь значимого результата, в основу положен принцип взаимодополняемости. Существование человека в глобализирующемся мире представляет собой противоречивый многовекторный, многоуровневый процесс, обусловленный межкультурной коммуникацией, новыми механизмами производства и утверждения социокультурной идентичности [Буряк, 2008]. Успешность таких проектов может быть реализована благодаря обновлению методов исследования современного человека, уходу от использования политических и идеологических клише и преодолению ретроактивности стереотипов постколониального синдрома. Тематизация исследования предполагает исследование таких предметов, как глобализация, глобальные трансформации, антропологии глобализации, современная философская антропология, культурная антропология, постколониализм, культурные идентичности. Чтобы специфицировать риски и опасности глобализации необходим «антропологический поворот», «антропологическая фокусировка» и выявление аксиологической составляющей современных непростых планетарных процессов. Такая актуальная тема, как «антропологии глобализации», и антропологические дискурсы глобализирующегося мира сравнительно мало изучены в силу того, что глобальное всегда было очевидно прежде всего в экономической и политической сферах. Тогда как «человеческий фактор», экзистенциально-персоналистическое бытие человека воспринималось как «бесконечно малая величина». Поэтому сначала нужно определить инструментальные средства выделения антропологической составляющей глобализации, чтобы соответствующим образом очертить специфику проблематики человеческого бытия в условиях ускорения социально-экономических, масс-медийных и культурных трансформаций. Актуальность изучаемой темы определяется возрастающей значимостью прояснения перспектив развития человека в условиях дальнейшей интенсификации экономических, политических, технологических, энвайронментальных и других трендов в глобальном пространстве. Особо нужно выделить глобальные демографические трансформации. Например, А. Е. Кислый рассматривает комплексные проблемы формирования демографического процесса во всемирной истории [Кислый, 2005]. Ключевой целью исследования является выделение концептуальных оснований определения места человека в глобализированном культурном пространстве. Для достижения этой цели необходимо решить ряд задач: прежде всего, выделить тематические, эпистемологические, политические характеристики антропологических дискурсов в контексте планетарных трансформаций. В дальнейшем необходимо прояснить возможности интеграции различных антропологических дискурсов в глобализирующемся мире для понимания целей и средств осуществления глобальных трансформаций. Вполне очевидно, что социально-экономическим, биополитическим, культурным базисом существования современного человечества является совокупность многообразных феноменов, зависимых от динамики глобальных трансформаций, короче – от «глобализации». Кризисное положение окружающей среды, декомпозиция традиционных культур, агрессивная неолиберальная биополитика и волатильное мироощущение неуверенности в ситуации посткризисной экономики определяет многовекторность формирования современной научной картины мира и индивидуального мировоззрения. Тема «глобального» поглощает политические, социологические, экономические, энвайронментальные, культурологические и, конечно же, антропологические дискурсы. На протяжении последних двух с половиной десятилетий количество монографий, в которых название содержит термины «глобализация», глобальный», «антиглобализм» и другие производные от них слова, постоянно возрастает. Счёт идёт уже на тысячи, если говорить только об англоязычной, немецкоязычной и франкоязычной литературе. К тому же существует ещё большее количество журнальных публикаций и публицистических работ. Учёные нашей страны также исследуют противоречивые процессы глобализирующегося мира и анализируют место Украины в них. Особенно успешными и результативными в Украине стали междисциплинарные исследования, конференции, монографии и сборники статей. Многие из этих работ созданы при непосредственном участии и под руководством О. Г. Билоруса [Білорус, 2001], [Білорус, 2003], [Білорус, 2005]. Экономика, устойчивое развитие, геополитика, информационное общество, национальная безопасность и международная политика – это далеко не полный перечень тем, которые результативно изучаются отечественными исследователями. Авторы, участвующие в этом междисциплинарном проекте, делают акцент главным образом на экономическом, информационном и политическом измерениях глобализации, прогнозируя возможные риски, в том числе, и для нашей страны. Это необходимая экспертная работа в контексте исследований по проблемам национальной безопасности. Интернационализация международных отношений, интеграция национальных экономик, глобальные коммуникативные сети, гомогенизация культурного пространства – всё то, что способствует усилению взаимовлияния, взаимодействий на всех уровнях в планетарном масштабе, чаще всего именуют словом «глобализация». Понятно, что все вышеперечисленные процессы и явления неоднородны и неравномерны, иногда разнонаправлены и разноуровневы, тем не менее, характер синхронности, связанности и взаимодействия географически отдалённых мест имеет место и возрастает, что особенно заметно в информационной сфере. Немаловажное значение в контексте теоретизаций относительно глобальных трансформаций имеет исследование культурного измерения, поскольку именно оно определяет антропологические дискурсы и формирование индивидуальных идентичностей. Тем более что межкультурные противоречия имеют тенденцию возрастать в условиях видимого или латентного «столкновения цивилизаций». Как бы ни убеждали мировую общественность неолиберально ангажированные теоретики в том, что глобализация – это «объективный процесс», причём во всех отношениях позитивный и даже необратимый, многие исследователи отмечают идеологическую подоплёку разнообразных теорий глобализации. Критики такого «позитивного» образа глобализации считают, что более точно нужно говорить собственно не столько о «глобализации», но скорее о «доктрине», идеологии, политике и практике глобализма, как считают социальные теоретики Джон Сол[Saul, 2005], Джеймс Пикок [Peacock, 2007] и Манфред Штегер [Steger, 2008]. Как бы там ни было, в основании любых масштабных проектов находится осмысленная и целенаправленная деятельность человека. Рассматривая проблему человека в контексте глобальных трансформаций, нужно помнить о значимости императива эпохи глобализации: «мыслить глобально, действовать локально». Для достижения теоретических результатов в области исследования антропологий глобализации необходимо рассмотреть различные методологические основания и подходы, характерные для современных антропологических концепций. Проблематика человеческого бытия как метафизическая проблема была достаточно ясно проявлена и концептуализирована в конце XIX и начале XX веков благодаря интеллектуальным усилиям таких мыслителей, как Ницше, Марсель, Бердяев, Шелер, Ясперс, Хайдеггер, Плеснер, Гелен, а также других представителей континентальной философской антропологии. Затем, в 70-е и начале 80-х годов прошлого века посредством влияния идей Барта, Фуко, Делёза, Дерриды и других философов постструктуралистско-постмодернистско-деконструктивистского круга произошел своего рода «антигуманистический поворот/переворот», хотя традиционалистски настроенные мыслители считают, что, по большому счёту, это была настоящая «антропологическая катастрофа». Такие устойчивые понятия, как «автор» у Роллана Барта, «субъект» у Мишеля Фуко, да и собственно «человек» у того же Фуко, подверглись радикальной критике. То есть фундаментальные традиционные представления о человеке, стабильной «человеческой сущности» в оптике постструктурализма прежде всего потеряли априорную антропологическую ясность, определённость и устойчивость, и по сути оказались «отменены». Фоном и причиной этого «антропологического сдвига» оказалась также совокупность потребительских практик и маркетинговых стратегий. «Желаю – следовательно, существую», «покупаю – следовательно, существую». Так открылось новое мироощущение «человека потребляющего» и новое состояние постиндустриального мира – «общество потребления», одним из первых исследователей которого был Жан Бодрияр [Бодрияр, 2006]. Философская антропология конца XX века встала перед вызовом трёх методологических парадигм: иметь рационально проработанную устойчивую методологию для точной тематизации и академической концептуализации знаний о человеке, принять синтетическую методологию психологии критической социальной теории с элементами постмарксизма и доминантой дискурса постструктурализма/постмодернизма, использовать идеологически ангажированные постколониальные дискурсы, привитые на англо-американскую культурную антропологию. Разумеется, что методологические традиции в сфере теоретической антропологии могут быть сохранены только при условии постоянной критической рефлексии по отношению к своим базисным основаниям. С другой стороны, динамика разнообразных изменений в эпоху глобальных трансформаций привела к возникновению новых тенденций в социальной сфере, появлению новых механизмов производства культурных и антропологических идентичностей. В то же время культурный и антропологический релятивизм, свойственный постмодернистской методологии, даёт довольно-таки размытый «антропологический принт», где невозможны никакие «конечные идентичности». Постколониальные методологические подходы к пониманию противоречивых процессов человеческого существования в условиях деколонизованного глобализирующегося мира не могут быть размещены исключительно на шкале «посттравматического колониального синдрома», приоритета «культурной автономии», преимуществ «региональной культурной политики», акцентирования «культурно-исторической уникальности». Системные академические исследования в области философской антропологии имеют ряд преимуществ по сравнению с «локальными антропологиями», поскольку им свойственен парадигмальный подход, что минимизирует релятивистские эффекты постмодерных и постколониальных дискурсов. Познание принципов, закономерности социально-экономических трансформаций и дальнейших перспектив развёртывания разумной деятельности является первоочередным вопросом современной антропологии. Именно в этом направлении ведут свой поиск украинские философы, в том числе, В. В. Кизима в рамках разработки темы сизигийной рациональности рассматривает разнообразные эвристические эффекты «метапричинной парадигмы» [Кізіма, 2003:63-69]. Ноосферно-антропологическую парадигму неординарно исследует Ф. В. Лазарев [Лазарев, 2008]. Эти исследования продиктованы отнюдь не «искусством для искусства» в области методологии, это не просто академическое теоретизирование о человеке. Дело в том, что с развитием общества, техники и науки перманентно трансформируется и вся научная картина мира, что влечёт за собой значительное изменение антропологической перспективы. Именно на эту отличительную особенность современной эпохи указывает И. З. Цехмистро [Цехмистро, 2003], анализируя трёхуровневую научную картину мира последних десятилетий. Этот исследовательский проект заслуживает пристального внимания и междисциплинарного сотрудничества. Самосознание и самопознание являются ключевыми принципами самоосуществления человека в любую эпоху. Однако сегодня информационное общество при наличии всепроникающих корыстных маркетинговых и властно-манипулятивных медиастратегий «формует» и «чеканит» ментальную матрицу для «послушного» homo novus и действует гораздо жёстче и эффективнее, чем макиавеллевский sovereign в «эпоху Гуттенберга». Эти ускоряющиеся «перезагрузки» глобализированного культурного ландшафта, принципиальные изменения в конфигурации ценностных координат, волатильная динамика факторов, влияющих на формирование новой технологически агрессивной социокультурной среды, прямо и опосредованно влияет на самооценку и производство самоидентичности каждого индивидуума. Такое положение дел не осталось не замеченным со стороны представителей современной философской антропологии. «Человек послушный» (вместе с его потребностями, насущными или мнимыми) особенно неустойчив в условиях аксиологической турбулентности на фоне деформаций массового сознания, как это показывает Т. Д. Суходуб [Суходуб, 2008]. Квази-желания «человека толпы» требующие якобы немедленного и сверхинтенсивного удовлетворения, постоянно и целенаправленно стимулируются большим и малым бизнесом, всеми ресурсами общества потребления, как это развёрнуто показывает Б. В. Марков [Марков, 2007]. Консюмеристские и, по большому счёту, несбыточные амбиции явным образом бросают человечеству постмодерный вызов, не без основания считают Кети Гарднер и Дэйвид Льюис [Gardner, Lewis, 1996]. Необходимо решительно включить философскую рефлексию, чтобы вновь осмыслить «пределы роста» современной цивилизации. И, судя по всему, этот эпохальный вызов принят. И уже готов достойный ответ. Об этом свидетельствуют работы В. В. Кизимы [Кизима, 2007], [Кизима, 2008] анализирующего, в частности, проблему идентификации человека в контексте цивилизационного кризиса. При этом замечательно то, что автор предлагает эффективные пути выхода из складывающейся непростой ситуации. В таком же направлении развивает тему Т. Д. Суходуб [Суходуб, 2007], изучая цивилизационные основания современного «антропологического кризиса», и также не ограничивается просто констатацией кризисности как таковой, но ищет методологические основания преодоления ситуации в этой, казалось бы, масскультурной «безвыходности» для индивидуального развития. Размещая тему человека в глобальном контексте, Ф. В. Лазарев [Лазарев, 2007] детально рассматривает положение человека в современном глобализирующемся мире и затем выстраивает стратегемы выживания и конструирует возможные модели цивилизационного развития. Вполне очевидно, что современный мир изменяется ускоренным образом благодаря системным и интегрированным модернизациям: экономическим, технологическим, социальным, образовательным и культурным, что неизбежно ведёт к кардинальным переменам в приоритетах деятельности человека, производству многообразия стилей жизни и формированию нового образа человека. Дистрибуция вестернизированного homo sapiens по культуртрегерским технологиям эпохи классического империализма уже не работает. Мультикультуральные и постколониальные стратегии запускают реверсный режим в сфере культуры и культурной антропологии. Периферийная прежде колониальная культура, благодаря «этно-фолк драйверам» в музыке, литературе, кино, дизайну, фешн-моде, решительно вторгается в культурное пространство бывших метрополий. Сегодня это выглядит как стильная эклектика, эстетский микс, экзотический постмодерный коллаж, кросс-культурный ассамбляж. Понятно, что этот глобальный «фестиваль» маркирует аксиологический «водораздел», маскируя весьма волатильное плато глокальной культуры. Но культура не есть что-то автономное и самодостаточное. В центре культурных ландшафтов и их трансформаций находятся люди, индивидуумы с их конкретными интересами, мотивациями, целями и средствами, а не абстрактный «человек». Ценности, идеалы, смысл жизни играют определяющую роль не только в жизни каждого индивидуума, но существенно влияют на «аксиологическую архитектуру» человеческой цивилизации. Понять эти вещи в их взаимосвязи и взаимозависимости только объективирующими методами невозможно. Путь к познанию человека лежит через самопознание. Философия человека возможна только как поиск пределов человеческих возможностей с выходом на метаантропологию. Эту тему последовательно разрабатывает в своих работах Н. В. Хамитов [Хамитов, 1997], [Хамитов, 2002], [Хамитов, 2011]. Существенным дополнением к дискурсам академической философской антропологии могли бы стать теоретические подходы, учитывающие достижения современной культурной антропологии, изучающей культурное разнообразие и производство антропологических идентичностей в эпоху глобальных трансформаций. Постсоветская версия философской антропологии продолжает в основном методологические традиции франко-немецкой и русской философии первой трети двадцатого века. Шеллер, Плеснер, Кассирер, Ротхакер, Ясперс, Марсель, Сартр, Франк, Шестов, Бердяев заложили основы экзистенциально-феноменологического анализа бытия человека, где метафизическая составляющая определяет цели и ход исследования, хотя каждый из мыслителей, безусловно, оригинален. В противоположность этой континентальной традиции мышления о человеческом бытии, англо-американская антропологическая философская традиция всегда формулировала свои исследовательские цели и задачи, исходя из наработанных эмпирических и социетальных предпосылок. Большую роль в формировании современного культурно-антропологического дискурса сыграли такие выдающиеся этнографы, как Малиновский, Мид, Радклифф-Браун. Западные дисциплины, а точнее, различные стратегии теоретизирования человека, конечно же, не монолитны в терминологическом, методологическом и концептуальном отношениях. Историко-культурный контекст, социальная детерминированность культурных феноменов, обширные массивы эмпирических данных, географическая локализация культуры и человеческого существования всегда были присущи «наукам о культуре и человеке», являлись отличительными особенностями и базовыми характеристиками культурно-антропологических исследований и в континентальной, и в англо-американской академической традиции. Вместе с тем существует определённая терминологическая специфика, тематические и методологические различия в современных культурно-антропологических дискурсах. |
Похожие:
 |
И. о директора департамента культуры молодёжной политики и спорта Динамика сети учреждений культуры, образовательных организаций в сфере культуры 6 |
|
«Утверждаю» Начальник управления культуры, туризма и спорта администрации Сургутского района Динамика сети учреждений культуры, образовательных организаций в сфере культуры 6 |
|
И. Т. Касавин Текст, дискурс, контекст И. Т. Касавин. Текст. Дискурс. Контекст. Введение в социальную эпистемологию языка |
|
Учебно-методический комплекс Музыкальная культура и искусство Великобритании... Развитие английской музыкальной культуры в эпоху Возрождения (XV – начало XVII вв.) |
|
Уральский государственный педагогический университет русская рок-поэзия:... Р 66 Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб науч тр. – Екатеринбург; Тверь, 2011. – Вып. 12. – 300 с |
|
Международная научно-практическая конференция «предпринимательская... «предпринимательская деятельность в условиях глобализации и интеграции экономики» |
|
Аврамов К. В. Нелинейная динамика упругих систем. Т. 1 Аврамов К. В. Нелинейная динамика упругих систем. Т. 1 — М.: R&C dynamics; Ижевск, 2010. — 703 с |
 |
Вестник научный журнал Кудрявцева Е. Л. Общество как «контекст» произведения искусства и феномен цитирования |
|
Отчет контекст: "pr-агентство Фабрика Новостей" Временной период:... |
|
Бычкова Марина Николаевна Прежде всего, хотелось бы обозначить контекст, в котором живет и действует современная школа |
|
Годовой отчет о деятельности государственного областного автономного учреждения культуры ... |
|
1. Контекст проекта Проект «Реформирование лесоуправления и меры по борьбе с лесными пожарами в России» (Лесной проект-2) |
|
Дэвис, Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху... Дэвис, Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху / Э. Дэвис; пер с англ. С. Кормильцсва, Е. Бачининой, В. Харитонова.... |
|
Уста в муниципального учреждения культуры «Бакчарский районный дом культуры» «Бакчарский районный дом культуры» (далее по тексту Учреждение) является некоммерческой организацией культуры создано постановлением... |
|
Управления культуры администрации находкинского городского округа за 2012 год В 2012 году координация деятельности подведомственных муниципальных бюджетных учреждений культуры осуществлялась управлением культуры... |
|
Поколению, которому сейчас за 40, было проще начинать бизнес в эпоху... Поколению, которому сейчас за 40, было проще начинать бизнес в эпоху Перестройки – только вдумайтесь (!) – не было налоговой инспекции,... |