ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
Секция всеобщей истории
ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА И АВРЕЛИЙ АВГУСТИН:
РАЗГОВОР О ЧЕЛОВЕКЕ
Гальцин Д. Д. — студ. 4 курса
Научный руководитель — к. ист. н., доц. Ершова В. М.
Рассматривая проблему человека в творчестве Ф. Петрарки, мы обратились к его автобиографическому диалогу на латинском языке «Моя тайна». В данном произведении гуманист ведет воображаемую беседу со Св. Августином. Петрарка неоднократно признавался в своем восхищении произведениями Августина, особенно «Исповедью». Августин был близок Петрарке своей классической образованностью. В диалоге Августин ведет беседу с автором, который именует себя «Франциск». Цель диалога Августина и Франциска — обратить последнего к благочестивой жизни, показать ему путь к религиозному спасению. Надо отметить, что исповедальный диалог постепенно перерастает в полемику по поводу состояния души Франциска. Отсутствие мотивов божественной благодати и спасения без заслуг свидетельствует об отходе Петрарки от августинианского взгляда на исповедь: он, вопреки традиции смиренного раскаяния в собственных грехах в ходе исповеди, выступает активным спорщиком, даже оппонентом своего исповедника. Задача, которую ставит перед собой Августин, — научить Франциска «бояться и надеяться». Франциска удерживает от праведности «любовь к вещам преходящим». Его терзают честолюбие, алчность и сладострастие. Августин также говорит о том, что Франциск одержим «какой-то убийственной душевной чумою», которую он называет acidia (лат. «апатия», «тоска»). Ацедия Петрарки — тоска, служащая для человека источником вдохновения, рефлексии и даже наслаждения, является симптомом появления автономной личности, осознавшей свою абсолютную ценность. Наиболее глубокие «язвы», которые закрывают от Франциска путь к спасению, согласно Августину из «Моей тайны», любовь и слава. Несмотря на многочисленные увещевания Августина, Франциск не соглашается отказаться ни от любви к женщине, ни от людской славы. Исследователи не без основания усматривают в отношении Петрарки
к любви и славе свидетельство появления личности, сознающей свою ценность вне зависимости от соответствия сверхиндивидной культурообразующей идее. В «Моей тайне», так же как и в «Исповеди», намечается переход к новому самосознанию человека, к новому «я» Возрождения и — в перспективе — Нового времени. Исповедь Франциска, на наш взгляд, носила уже совсем другой, скорее нецерковный, характер: он хотел не отпущения своих собственных грехов, а утверждения себя
в своих личных, присущих ему одному качествах. Это шло в разрез
с основными идеями августинианства — отречением от собственной воли в пользу воли Божественной и беспомощности человека в деле своего спасения.
РЕФОРМАЦИЯ ГЕНРИХА VIII:
К ВОПРОСУ О «ШТАМПАХ»
И «ОБЩИХ МЕСТАХ» В ИСТОРИОГРАФИИ
Проскурякова М. Е. — студ. 4 курса
Научный руководитель — к. ист. н., ст. н. с. Чернякова И. А.
Реформация — это глубочайшая духовная революция в жизни европейского общества. Она ознаменовала собой разрыв с традиционной ортодоксально-католической системой мировоззрения и во многом предопределила дальнейшее развитие христианских государств.
Проблема реформирования английской церкви изучена в отечественной научной литературе достаточно детально. Сложилась устойчивая концепция, освещающая причины, ход и итоги Реформации в Англии. Выводы российских ученых настолько утвердились, что многие из них трансформировались в определенные «штампы» и «общие места», что, по нашему мнению, становится препятствием в изучении темы. Уже давно в отечественной историографии тюдоровской Реформации не только не наблюдается крайних, парадоксальных, трактовок, но даже факты, приводимые в работах, общеизвестны. Солидная научная традиция, созданная работами советских исследователей Ю. М. Сапрыкина, Б. А. Каменецкого, Ю. Е. Ивонина, отражает взгляд на Реформацию
в Англии как на следствие политики короны. В целом выводы сводятся к тому, что Реформация Генриха VIII не могла быть и не была революцией в идеологии, как это было в остальной Европе, а являлась лишь ограниченной по самим своим задачам реформой.
«Общие места» в историографии диктуются готовностью большинства историков считать реформационный процесс в Англии незавершенным и половинчатым. Исследователи полагают достаточным объяснять это второстепенностью религиозной стороны дела для Генриха VIII. Эта точка зрения присутствует в выводах всех историков и последовательно изложена Н. А. Смирновой. Немалое внимание уделяет отечественная историография и влиянию внешнеполитической конъюнктуры на королевскую Реформацию, видя в ней, вслед за английским ученым А. Л. Мортоном, один из главных аспектов развития событий. Историки прежде всего склонны видеть в Реформации крайнее проявление политики абсолютизма, обращаясь к одному и тому же, давно введенному в научный оборот, комплексу документальных источников. Несмотря на присутствие в работах большого количества интересных данных и убедительность авторских трактовок, они страдают односторонним подходом к анализу известных фактов. Это не способствует анализу ключевого события английской истории XVI века во всем его многообразии. К тому же в отечественной историографии нет обобщающих трудов, посвященных становлению англиканской церкви. Концентрация внимания на бракоразводном деле Генриха VIII практически ведет к игнорированию не только политических, но и религиозных аспектов Реформации как несоответствующих основной концепции.
ВОПРОС О ШПИЦБЕРГЕНЕ
В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX вв.
Касиян А. С. — студ. 4 курса
Научный руководитель — докт. ист. н., проф. Килин Ю. М.
История российско-норвежских отношений насчитывает свыше тысячи лет, но Норвегия как самостоятельный субъект международных отношений вступила на международную арену только после расторжения унии со Швецией (1814—1905 гг.), сразу оказавшись втянутой в нараставшую борьбу за передел мира между двумя враждебными лагерями.
Северный морской путь рассматривался великими державами в качестве водной магистрали, соединявшей Европу с Дальним Востоком. Архипелаг Шпицберген, состоящий из 6 крупных и ряда мелких островов, включая о. Медвежий, ввиду своего географического положения
и неопределенности международно-правового статуса (terra nullius) мог стать удобной военно-морской базой в грядущем противостоянии.
Реальные устремления России, Швеции (а с 1905 г. — и Норвегии), Великобритании, Германии, США умело прикрывались научной и практической заинтересованностью в каменноугольных богатствах Шпицбергена.
Вопрос о Шпицбергене на рубеже XIX—XX вв., рассматриваемый
в контексте международной политики, сводился к трем основным аспектам: экономическому, политическому и стратегическому.
Первой попыткой разрешить проблему на дипломатическом уровне стала переписка между российским и шведским МИД в начале 1870-х гг., результатом которой явилось письменное закрепление за Шпицбергеном статуса «ничьей земли». Тем самым попытки правительства Швеции аннексировать архипелаг были нейтрализованы. Преследуя свои цели, царское правительство, побуждаемое общественным мнением, заявляло об исторических правах России на острова.
Следующим этапом в международном урегулировании вопроса стали организованные по инициативе Норвегии Христианийские конференции 1910, 1912 гг. при участии России, Норвегии, Швеции и 1914 г. в составе 10 государств, в том числе Великобритании, Германии и США. Главной целью совещаний являлась разработка согласованного законодательства для островов.
Первая мировая война прервала переговоры, и вопрос о международно-правовом статусе полярного архипелага остался открытым вплоть до Парижской конференции 1920 г., когда Шпицберген был передан под суверенитет Норвегии.
ПРАВЛЕНИЕ ТИБЕРИЯ: ВЗАИМООТНОШЕНИЯ
МЕЖДУ ПРИНЦЕПСОМ И СЕНАТОМ
Исаева И. А. — студ. 2 курса
Научный руководитель — к. ист. н., доц. Перова В. И.
Политической формой ранней Римской Империи был принципат — форма власти, которая характеризуется как дуализм монархии и полиса, постепенно трансформировавшегося в монархию. Это было время перехода от Республики к Империи. Принципат Тиберия — один из этапов этого процесса, когда наиболее ярко проявились тенденции к усилению монархических элементов власти и подчинению им сената. Источники по-разному оценивают принципат Тиберия. Веллей Патеркулл — представитель официозной литературы — идеализирует принцепса и его политику. В сочинениях Тацита отражена негативная оценка принципата. Проблема взаимоотношений принцепса и сената исследовалась
в трудах зарубежных и отечественных историков, характеризовавших эти отношения как соперничество с преобладанием власти принцепса (Г. Буассье, Э. Гримм, Р. Талберт, В. Сергеев, А. Егоров, И. Портнягина, К. Вержбицкий). 17 сентября состоялось совещание сената, на котором было зачитано завещание Августа, и Тиберий стал его преемником. Впервые власть императора ставилась выше республиканских традиций, хотя и в завуалированной форме. Наступление на сенат выразилось
в потере им контроля над армией, финансами, руководством внешней политикой, переносе выборов должностных лиц из народного собрания в сенат, чтобы в дальнейшем санкционировать их по воле принцепса,
а также в превращении сената в верховный суд империи, где верховным судьей был сам принцепс. Усилению власти принцепса способствовала практика Закона об оскорблении величия римского народа (lex majestatis), который карал не только реальную измену, но и любые действия, относящиеся к принцепсу. Закон использовался как механизм «обучения сенаторов лояльности». Во время ряда заседаний члены сената пытались ограничить злоупотребления Тиберия в применении Закона, но попытки остались безуспешными. При Тиберии было организованно 79 процессов. Последним этапом на пути превращения сената
в номинальный орган управления империей было удаление Тиберия
в 26 году на остров Капри. Тиберий теперь не участвовал в заседаниях сената, он противопоставил себя ему и отдавал распоряжения из своей резиденции как хозяин. Все это свидетельствует об усилении монархической власти принцепса. Дополнительным фактором этого можно считать поддержку принцепса частью сената. В числе сторонников Тиберия Тацит называет Кокцея Нерву, покончившего жизнь самоубийством. Таким образом, взаимоотношения между принцепсом и сенатом характеризуются стремлением установить монархическую власть и подавить этот традиционный республиканский полисный институт. Отношение сената к этой политике было негативным, но выражалось в пассивных формах.
|
