В. Б. Касевич Фонологические проблемы

Скачать 4.69 Mb.

Название	В. Б. Касевич Фонологические проблемы
страница	6/36
Тип	Документы

rykovodstvo.ru > Руководство эксплуатация > Документы

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 36

3.4.1. Очевидно, что, пользуясь методом строго функционального отождествления фонов, мы ставим себе весьма узкие рамки, т. е. значительно сужаем поле действия. Фактически мы имеем дело с алломорфом, экспонент которого рассматривается как n фонологических мест. Каждое место занимает сегмент, который заменяется другим при изменении звукового контекста. Изменение контекста происходит в результате сочетания морфа с другими морфами, а также опущения соседних морфов. Если в языке нет инфиксов и трансфиксов, то, скажем, морф с экспонентом структуры CVC может обнаруживать варьирование только маргинальных согласных, гласный же может заменяться лишь в случаях влияния просодики. В результате воз-_/46//47/можности сопоставления сегментов (фонов) оказываются достаточно ограниченными (ср., впрочем, 6).

Есть ли выход из такого положения? Представляется, что есть, и он носит преимущественно практический, эмпирический характер.

3.4.2. Вернемся к примеру с конечными шумными в русском языке. Постановка вопроса ясна: конечный [t] в слове труд отождествляется с [t] слова том или же с [d] словоформы труда? Кажется естественным обратиться к показаниям носителей языка: какое отождествление окажется предпочтительнее для них?

Обычная линия рассуждения сторонников школы Щербы заключается здесь в том, что коль скоро в системе языка существует самостоятельная фонема /t/, то конечный [t] следует интерпретировать как /t/. Для нас возможность такого доказательства, скорее всего, исключена, так как на данной стадии анализа мы не исходим из наличия оппозиций и системы фонем^³². Но в любом случае трудно предрешить, какую именно стратегию отождествления изберет носитель языка, если мы обратимся к психолингвистической верификации фонологических положений.

Мы хотели бы упомянуть здесь классический эксперимент В. Келера, известного гештальт-психолога, проводившийся им еще в 20 е годы (см. об этом, например в книге Ярошевского [Ярошевский 1976: 355]). В данном эксперименте у кур вырабатывалась дифференцировка двух оттенков серого цвета — более и менее светлого. Для достижения указанной задачи на более светлом из рядом положенных квадратов рассыпались зерна. Когда куры научались реагировать на светло-серый квадрат, темно-серый убирался, и вместо него помещался еще более светлый (по сравнению с тем, на который уже была выработана путем подкрепления кормлением избирательная реакция). Куры безошибочно реагировали на новый квадрат, хотя он прежде не подкреплялся, и не реагировали на старый, который ранее подкреплялся как положительный раздражитель. Они, таким образом, реагировали не на абсолютную светлоту, а на соотношение светлот (на «более светлое»). Их реакция, по Келеру, определялась законом «транспозиции» [Ярошевский 1976: 355].

Мы могли бы сказать: коль скоро в системе, выработанной у кур в эксперименте, имелось отдельное, самостоятельное представление — образ светло-серого квадрата, то всякое появление соответствующего этому представлению объекта они должны были соотносить с выработанной системой, с «готовым» образом светло-серого. Однако, как мы видели, это не так: в действительности выработанное представление было представлением об объекте в определенном контексте, было своего рода интегральной функцией от объединенных свойств самого объекта и его контекста, от их соотношения. И интегральная функция от светло-серого на фоне темно-серого ока-_/47//48/залась равной функции от светло-светло-серого на фоне светлосерого.

Нет оснований полагать, что человек на звуковой материал речи реагирует принципиально иным образом^³³ (хотя те ситуации, что интересуют нас, относятся к отождествлению, а не к различению, как в эксперименте Келера). Но в этом случае у нас нет уверенности ни в том, что человек, носитель русского языка, конечный глухой согласный отождествляет с начальным или интервокальным глухим, ни в том, что этот глухой отождествляется с интервокальным звонким в составе той же морфемы.

Человек — носитель языка, вообще говоря, делает то, что ему «выгодно» с точки зрения адаптивного поведения. В нашем случае это означает, что та или иная стратегия отождествления будет избрана в зависимости от того, какая из них обеспечит более эффективное и более гибкое функционирование языковой системы. Если конечный глухой слов типа труд будет отождествлен со звонким той же морфемы (труда), то приспособительный эффект выразится в сохранении своего рода изоморфизма формы и содержания: сохраняется морфема — сохраняется ее фонологический облик. Если такое отождествление не будет иметь места, то указанного выигрыша мы не получим. Но, во-первых, полного изоморфизма все равно быть не может (вспомним неавтоматические чередования); во-вторых, есть и выигрыш при отсутствии указанного отождествления: относительно независимая от морфологии автономная система фонем, члены которой притом обладают более стабильными характеристиками, так как одна и та же фонема не может реализоваться (в нашем случае) и как звонкая, и как глухая.

Итак, с некоторых общих позиций оба решения имеют свои плюсы и минусы. Следовательно, мы должны искать факты речевого поведения человека, которые помогали бы остановиться на одном из решений (ср. [Fischer-Jørgensen 1975: 291 и сл.]).

3.4.3. Мы приведем свидетельства, преимущественно эмпирического характера, в пользу того, что для носителя русского языка конечные глухие являются фонологически глухими, т. е. отождествляются с начальными и интервокальными глухими, а не звонкими. Попутно мы будем затрагивать и дополнительные теоретические соображения, и родственный обсуждаемому материал.

(1) Первое свидетельство относится к поведению звонких в ауслауте русского слова. Рассматривая примеры визга — визг, одежда — одежд, звезда — звезд, кобза — кобз, смарагда — смарагд, тяжба — тяжб, изба — изб, мы видим, что оба конечных шумных становятся глухими: [zg] заменяется на [sk], [žd] на [št] и т. д. Оглушение конечного согласного, какова бы ни была его фонологическая трактовка, объясняется позицией _/48//49/ ауслаута. Но чем вызвано оглушение согласного, предшествующего конечному?

Предположим, что здесь действует правило (опять-таки пока безразлично, каков его функциональный статус), согласно которому в конечной позиции оглушаются не только одиночные согласные, но также и группы звонких. Против такого предположения говорит, однако, весьма любопытный факт, обнаруженный А. А. Реформатским [Реформатский 1974; 1975; см. также Касевич 1977b]. По наблюдению Реформатского, звонкий шумный не оглушается перед конечным, [f], если этот [f] морфонологически восходит к /v/, т. е. имеем [jazf] вместо ожидающегося [jasf] (ср. язва), [tr’ezf] вместо ожидающегося [tr’esf] (ср. трезвый). Отсутствие оглушения [z] в указанных случаях Реформатский справедливо объясняет тем, что отношение [f] ~ [v] в русском языке объективно двойственно: фонема /f/ появилась в русском языке достаточно поздно, а до ее появления [f] и [v] соотносились всегда как варианты, поскольку [f] никогда не фигурировал в независимой позиции. Следовательно, в тот период /v/ не была фонологически звонкой фонемой, она примыкала к классу сонорных, для которых звонкость иррелевантна; сонорные и в современном языке в отличие от шумных не требуют уподобления по звонкости соседних согласных.

Следы такого отношения и видны в случаях типа язв, когда конечный /f/, еще отчасти сохраняя свой статус аллофона /v/ (фонологически не звонкого), не требует уподобления по глухости/звонкости от соседнего /z/, т. е. просто не оказывает на него с этой точки зрения никакого воздействия.

Следовательно, правила оглушения групп согласных нет. Оглушение конечного не обязательно связано с одновременным оглушением предшествующего ему согласного^³⁴.

Остается, очевидно, одно объяснение: конечный согласный оглушается в силу позиции ауслаута, а предшествующий ему — в силу позиции перед глухим согласным. Если это верно, то глухость конечного согласного, несмотря на свою позиционность и автоматичность, должна быть признана фонологической. В противном случае придется признать, что причиной появления «предпоследнего» глухого служит фонетическая глухость конечного, но достаточно хорошо известно, что причиной ассимилятивных явлений выступает всегда фонологически релевантный признак [Мартине 1960: 147 и сл.; Стеблин-Каменский 1966: 111–112; Реформатский 1970: 119].

(2) Другое свидетельство относится к «орфографии» малограмотных носителей языка. На важность изучения написаний, наблюдаемых у малограмотных, указывал, например, В. А. Богородицкий, который писал, что «чем менее малограмотный знаком с орфографией, тем лучше его письмо отражает его произношение и, следовательно, тем более оно ценно при исследовании говора малограмотного лица» [Богородицкий 1881: 9]. Надо толь-_/49//50/ко добавить, что речь здесь должна идти не столько о произношении, сколько о фонологии: орфография может в силу самых разных причин отклоняться от отображения фонологического облика языковых единиц, но графика как таковая не может отражать единицы уровня ниже фонемного.

Нам уже приходилось писать также [Касевич 1979b], что бóльшая «близость к фонологии» для написания малограмотных обусловлена низкой автоматизированностью их письма, которая предполагает сознательный анализ; ясно, что этот анализ должен быть фонологическим.

Итак, объяснить орфографические ошибки малограмотных можно чаще всего путем предположения, что малограмотный отражает своим написанием фонологический (фонемный) облик соответствующей языковой единицы — вопреки стандартной орфографии, которая отражает «как фонемные, так и морфемные структуры ... относясь не только к фонологии, но также к морфологии и синтаксису» [Weir 1967: 172–173].

В свете сказанного следует признать, что типичные орфографические ошибки русских малограмотных типа лоп, муш, сат (равно как и вада, малако) нельзя объяснить иначе, кроме как с позиций фонологического анализа, признающего глухие фонемы в исходе указанных слов (а в безударном положении — фонему /a/), что и фиксируется в написании малограмотных.

(3) Э. Пальгрэм пишет: «Мы говорим, что звуки, находящиеся в отношении дополнительной дистрибуции, являются аллофонами некоторой фонемы, а не отдельными фонемами. Кроме того, — и это, по-моему, имеет самое большое значение — носитель языка, если его спросить, тождественны ли начальный и конечный звуки слова lull, всегда ответит, что они тождественны» [Pulgram 1959: 21]. Очень важна здесь квалификация ответа носителя языка как последней инстанции для решения теоретической проблемы. Следует, однако, добавить, что, отвечая на вопрос такого рода, носитель языка может руководствоваться не только фонологическими, но также морфонологическим и орфографическим представлениями слова. Следовательно, влияние орфографии необходимо снять, например, путем привлечения неграмотных носителей языка. Кроме того, ответы, которые можно интерпретировать как «морфонологические» и «фонологические», неравноценны; если мы выясняем фонологический статус конечных шумных русского языка, то ответ в пользу их звонкости еще ни о чем не говорит: он может быть интерпретирован как обращение к основному варианту той же морфемы^³⁵, т. е. как «морфонологический» по своей природе ответ; но ответ в пользу глухости должен быть признан решающим, поскольку «фонетической» реакции не может быть в принципе, и реакция, которая не является ни «морфонологической», ни «орфографической», есть «фонологическая». _/50//51/

Но как должно выглядеть такое обращение к интуиции носителя языка? Прямой вопрос «одинаковы ли звуки?», о котором говорит Э. Пальгрэм, смущает уже тем, что с необходимостью провоцирует сознательный анализ со стороны носителя языка, а у грамотного, тем более образованного испытуемого такой анализ вряд ли будет отражать его реальную «фонологическую компетенцию».

Мы провели небольшой опыт, целью которого было, избегая прямого обращения к метаязыковым высказываниям информантов, выяснить их интуитивную оценку фонологического качества конечных шумных согласных по отношению к сходным начальным согласным. Испытуемыми были дети предшкольного и раннего школьного возраста (5–7 лет). Перед испытуемыми ставилась задача устно «переворачивать» однослоги — осмысленные слова, в основном входящие в активный словарь детей — по принципу сон → нос, нам → ман. Исходные образцы давались без конечных шумных, причем испытуемые предупреждались, что в результате такого «переворачивания» может получиться бессмысленное слово («такое, какого нет»). В качестве экспериментального материала использовались слова сад, муж, лоб, яд, дед и т. п. вместе с «балластом» типа сам, дал.

Прежде всего было обнаружено, что совершенно неграмотные дети не в состоянии осуществить «переворачивание» слов. В дальнейшем мы установили, что это распространяется и на неграмотных взрослых^³⁶. В то же время дети, уже в достаточной степени овладевшие не только графикой, но и орфографией, регулярно «переворачивали» слова, пользуясь их орфографическим, а отнюдь не фонологическим представлением, ср. яд → дя, где, вне всякого сомнения, «перевертыш» получен обращением к орфографии^³⁷. Разумеется, именно такую же «орфографическую реакцию» дают и все без исключения взрослые информанты.

Лишь в двух случаях нам удалось «застать» испытуемых на такой стадии языкового развития, когда дети (6 лет) были в состоянии «переворачивать» однослоги, но не обращались при этом к орфографии. Такие испытуемые, переводя конечный согласный в позицию начального, оставляют его глухим, ср. сад → тас, яд → тай^³⁸.

Такой результат невозможно истолковать, не признавая того факта, что для носителя русского языка глухость конечных шумных фонологически эквивалентна глухости коррелятивных им начальных шумных.

Аналогичные свидетельства могут дать речевые ошибки. Здесь мы приведем материал американского английского, где есть ситуация, в принципе близкая той, которую мы рассматриваем применительно к русскому языку. В английском языке после /s/ не может быть звонких. Исследователи отождествляют фонетически глухие после /s/ с коррелятивными им звонкими _/51//52/ или же постулируют для них соответствующие архифонемы. Д. Стемп обнаружил, что в оговорках, например, слова whisper /hwisp_˚r/ возможен в результате изменения порядка фонем вариант /hwips_˚r/, но не */hwibs_˚r/, см. об этом [Linnel 1979: 126]. Это, конечно, доказывает, что фонетически глухой согласный [p] в позиции после /s/ является фонологически глухим же. Здесь, таким образом, в принципе могло бы быть доказано и обратное — фонологическая звонкость [p] в случае варианта /hwibs_˚r/, но опять-таки демонстрируется адекватность фонологической трактовки типа щербовской.

(4) Целесообразно обратиться и к закономерностям рифмы которые не раз привлекались для исследования фонологических проблем. Рифма, вне всякого сомнения, фонологична: если исходя из «показаний» рифмы, отождествляются те или иные звуковые сегменты, то это тождество не может быть фонетическим^³⁹.

В. Б. Шкловский приводит любопытную выдержку из книги В. В. Тренина «В мастерской стиха Маяковского» (М., 1937): «В заготовках и черновиках Маяковского можно найти множество таких записей рифм: нево — Невой; плеска — желеска; как те — кагтей; самак — дама; апарат — пара. И т. д. и т. п. ... Характерная их особенность в том, что Маяковский решительно отбрасывает традиционную орфографическую форму слова и пытается зафиксировать его приблизительно так как оно произносится (т. е. создает некое подобие научной фонетической транскрипции)» [Шкловский 1974: 87–88].

Для нас в приведенном материале ценно, конечно, то, что в этом «подобии научной фонетической транскрипции» в слове железка фиксируется с, в слове самок — а в безударном слоге и т. п.^⁴⁰.

Итак, хотя чисто логически в решении вопросов фонологического отождествления фонов нередко возникают объективно неоднозначные ситуации^⁴¹, более тщательный учет фактов, обращение к данным речевого поведения носителей языка способствуют снятию или, во всяком случае, существенному уменьшению неоднозначности, позволяя получить достаточно надежное решение проблем. В наших примерах, как можно видеть, решение совпадает с тем, которое предлагает фонологическая школа Л. В. Щербы.

Мы полагаем, что одновременно — косвенно и опосредованно — оправдывается понятие универсально-автоматического алломорфа.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 36

	План лекции. Введение. История развития трансплантации. Проблема... Тема 11: Этические проблемы трансплантации органов и тканей человека. Этические проблемы ксенотрансплантации		А. В. Маловичко, В. Г. Козырский, В. В. Учанейшвили В наше время нельзя сказать о каких-то оптимистических перспективах в решении проблемы этрусского языка, а значит и проблемы происхождения...
	И мировое экологическое развитие Глобальные проблемы и политические аспекты глобализации. Глобальные проблемы: определение, классификация, причины появления		1. История проблемы искусственного аборта Абортом называется всякое прерывание беременности; основные моральные проблемы связаны с искусственно вызванным абортом
	Проблемы, опыт, перспективы П18 Профессиональная подготовка будущих учителей: проблемы, опыт, перспективы: Сб науч ст. Саратов: иц «Наука», 2012. 224 с		Автоматизация складского учета торговой организации: задачи, этапы, проблемы Выявлены проблемы, встающие при автоматизации складского хозяйства. Рассмотрены современные автоматизированные системы управления...
	Актуальность проблемы борьбы с проявлениями экстремизма обусловлена... Целью моего исследования является изучение понятия экстремизма и проблемы противодействия и предупреждения его органами внутренних...		Проблемы языкознания и лингводидактики Общетеоретические и практические проблемы языкознания и лингводидактики: Материалы Междун науч практ конф., Екатеринбург, 27–28...
	Проблемы языкознания и лингводидактики Общетеоретические и практические проблемы языкознания и лингводидактики: Материалы Междун науч практ конф., Екатеринбург, 27–28...		1. Политика как общественное явление Политика это такая область деятельности... Решение этих проблем осуществляется при помощи политических институтов, в совокупности представляющих собой определенное государственное...
	Чака Паланика «Бойцовский клуб» «Никогда не говори о бойцовском клубе». Лучше читай! Тем более что роман Ч. Паланика еще глубже высвечивает филосовские проблемы,...		Лаак Я. тер Л01 Психодиагностика: проблемы содержания и методов Л01 Психодиагностика: проблемы содержания и методов.— М.: Издательство «Институт практической психологии», Воронеж: нпо «модэк»,...
	Проблемы теории и практики М 75 Молодежь и предпринимательство: проблемы теории и практики: Материалы II научно-практической студенческой конференции (Нижний...		План Введение. Постановка проблемы. Жизнь к смерти. Реанимирование: проблемы и соблазны Кроме того, в штате Орегон (сша) не подвергается уголовному преследованию медицинские консультации пациенту, намеревающемуся совершить...
	Ли Болмэн, Торренс Дил. Рефрейминг организации Большинство современных... Именно поэтому рассмотрение любой проблемы, стратегии, инициативы лишь с одной точки зрения не только непродуктивно, но и опасно,...		Образовательные и экзистенциальные проблемы Д35 Депрессивные расстройства (фундаментальные, клинические, образовательные и экзистенциальные проблемы): Сборник материалов международной...

В. Б. Касевич Фонологические проблемы

Похожие: