Л.В. Величкова (Воронеж)
Психолингвистическая основа исследования
эмоциональности звучащей речи
Начавшийся этап интенсивного исследования звучащей речи поставил ряд проблем, относящихся к механизмам исследования «звучащего материала». При этом обнаружился интересный факт: эти механизмы неизбежно выходят за границы тех областей науки, в которых традиционно исследовались явления звучащей речи: звуки, интонация.
Если проследить возникновение методов исследования звучащей речи, можно убедиться в том, что они открывают собой появление точных методов исследования в лингвистике в целом. Это закономерное явление, так как материальная сущность явлений речи, прежде всего это касалось звуков, способствовала обращению к точным методам. Эти методы складывались в экспериментальной фонетике. Интенсивный период развития акустической техники и методов исследования с её применением привел к накоплению обширных данных о параметрах звуков и супрасегментных признаках в акустических измерениях. Одним из значимых выводов из обработки этих данных явился следующий: объективные (инструментальные) данные о параметрах звучащей речи не равны данным об этих параметрах в восприятии речи и, следовательно, не имеют лингвистического значения. Иными словами, необходимо их «переосмысление» через субъективный фактор восприятия и порождения речи человеком.
Сегодня в качестве комментария к этим явлениям можно использовать высказывания Ф. де Соссюра: «Только акустическое впечатление имеет ценность» [Соссюр 2000: 133]. Сами материальные явления речи, существующие реально, независимо от воспринимающего, не могут служить объектами науки, изучающей язык. «Лингвист, который является только лингвистом, и никем более, по моему мнению, не в состоянии найти верный путь классификации фактов» [Соссюр 2000: 152]. «Если бы кто-нибудь из лингвистов, разбирающихся в сути дела, доказал нам, что в языке можно заранее найти реальный объект, неважно какой, но предшествующий анализу, а не вытекающий из него, тогда мы не только перестали бы писать что- либо, но это (означало бы конец лингвистики)» [Соссюр 2000: 118].
Данная мысль Ф. де Соссюра получает свое подтверждение: в настоящее время, вместе с возрастающим вниманием к материалу звучащей речи, все яснее обозначается психолингвистический поворот в методах её исследования. Он заключается в экспериментальных попытках выявить механизмы восприятия речи и использовать эти данные при анализе параметров звучащей речи. Эти процессы во многом изменяют наши представления об элементах звучащей речи и их взаимосвязи.
В основе психолингвистического подхода к явлениям речи лежат два тезиса. Первый относится к факту акустической природы языка. Из него вытекает, что единицы порождения и восприятия речи, отличаясь между собой, имеют общую акустическую природу. Именно признаки звучащей речи маркируют в восприятии все то, что мы различаем в потоке речи и описываем в лингвистических единицах, начиная с процесса переложения речи на буквенный код, и кончая лингвистическим анализом текста.
Вторым тезисом является признание эмоционального характера функционирования языка, или эмоционального базиса речи. Модели порождения речи в представлении известных психолингвистов исходят из наличия мотива коммуникации, или стимула порождения высказывания, имеющего эмоциональную основу. В различных терминах эта мысль присутствует в моделях Н.И. Жинкина [Жинкина 1958], И.Н. Горелова [Горелова 1987], А.А. Леонтьева [Леонтьева 1969] и др.
С позиции говорящего процесс порождения речи имеет эмоциональную основу, и субъективно высказывание не может не быть соотнесенным с неким эмоциональным состоянием, т.е. являться нейтральным. Е.Н. Винарская [Винарская 2003: 11-17] с позиций нейролингвистики анализирует современное состояние исследования эмоциональности и констатирует отсутствие концепции эмоций, убедительной в равной мере для различных областей науки. «Одностороннее преимущественно психологическое или преимущественно физиологическое рассмотрение проблемы эмоций, конечно, создает известные предпосылки для разработки теории, но само по себе еще не ведет к ней» [Винарская 2003: 11-17]. Необходимая теория эмоций должна содержать в себе оба эти плана рассмотрения проблемы. Проблема классификации эмоций, зависящая от позиции рассмотрения, может быть, по мнению Е.Н. Винарской, решена только в рамках синтетической психофизиологической теории эмоций.
В лингвистике исследование эмоционального фактора происходило на базе письменного материала, что обусловило сам характер подхода к анализу выраженных средствами языка эмоциональных состояний. Описание системы языка и его единиц происходило с позиций, в которые не входили и не могли найти место психолингвистические данные. Структурное описание языка длительное время рассматривалось как далекое от речевых процессов и позиции говорящего. Речь воспринималась как реализация системы языка, данные процесса порождения речи не рассматривались в интересующем нас аспекте. В поле зрения исследования эмоциональности могла закономерно попасть только эмоционально окрашенная лексика. Само выделение такой лексики составляет отдельную проблему, сущность которой становится понятной с переменой позиции рассмотрения.
Несомненно, в языке можно выделить лексемы с ярко оценочным характером. Однако системное описание экспрессивных средств возможно не на основе рассмотрения системы языка, а на речевом материале, анализируемом с психолингвистической точки зрения, то есть с позиции говорящего и слушающего. Такая позиция рассмотрения убеждает в том, что средства звучащей речи способны придавать эмоциональный характер любой лексеме, при этом возможно функционирование в речи лексем с эмоциональным значением, контрастирующем с их коннотатом.
Наблюдения за речью убеждает в первичности экспрессивной функции средств звучащей речи. Эти наблюдения не могли быть использованы для создания некоего системного анализа экспрессивных средств звучащей речи. Систему средств выражения эмоциональных состояний, имеющую значение для речевой деятельности в целом, можно обнаружить именно на этом уровне. При этом необходимо изменить традиционную для лингвистики точку рассмотрения, согласно которой средства звучащей речи являются материей для выражения готовых речевых произведений- высказываний, порожденных по лингвистическим правилам. Выше мы останавливались на тезисе об акустической природе языка. Следует подчеркнуть, что классические, не опровергнутые до сих пор модели речепорождения [Леонтьева 1969; Горелов 1987; Жинкин 1958] включают наличие ритмико- тонических представлений уже на уровне интенции речи.
Причина отсутствия методики анализа экспрессивных средств речи, на наш взгляд, кроется в неперспективной точке отсчета от языка как системы и языковых средств выражения эмоций. Лексические средства называют эмоциональные состояния. Перенос точки зрения при рассмотрении экспрессивных средств с языка и его единиц на речь в психолингвистическом аспекте, то есть на процессы ее порождения и восприятия и тем самым на говорящего и воспринимающего речевое сообщение субъекта, позволяет выработать систему механизмов исследования.
Предметом настоящего рассмотрения является эмоциональность звучащей речи, универсальный и национально- специфический характер ее экспрессивных средств. В психолингвистическом плане нам представляется, что наибольшую объяснительную силу имеет сегодня концепция Е.Н. Винарской, изложенная в одной из ее недавних работ – «Выразительные средства текста (на материале русской поэзии)». Эта концепция исходит из наличия универсальной биологической основы человеческих эмоций, которые в дальнейшем получают социальное развитие. Интересно, что предлагаемая концепция строится с учетом категорий, универсальных для всех живых организмов. Эмоции имеют общебиологические корни. Когнитивный аспект поведения человека неотделим от оценочного (эмоционального).
Е.Н. Винарская подчеркивает ритмический характер физиологических и социальных явлений. У взрослого человека складывается функциональная иерархия регуляционных (управляющих) механизмов его мозга. При этом для регулирования деятельности человека значимым является интенсивность мотивации. Согласно закону мотивационно-активационного оптимума, средние значения мотивации наилучшим образом способствуют выполнению необходимой психологической задачи. Общие закономерности динамики мотивационно-активационных состояний человека Е.Н. Винарская представляет в виде некоей оси, на которой расположены три переходящие друг в друга зоны: зона эмоционально индифферентных реакций, зона мотивационного оптимума, или зона положительных эмоций, и выше неё – зона оборонительных реакций, или зона отрицательных эмоций.
Зона мотивационного оптимума делится, в свою очередь, на четыре зоны: низкой субъективной ценности, прогрессивной субъективной ценности, высокой субъективной ценности и регрессивной субъективной ценности. Для исследователя – лингвиста эта схема позволяет сделать интересный вывод, разрушающий традиционное представление о двух полярных центрах: положительных и отрицательных эмоций. Представленная схема связывает положительные и отрицательные эмоции по степени интенсивности проявлений мотивационно-активационных состояний по одной вертикали». Чрезвычайно важно уяснить, – считает Е.Н. Винарская, – «что в зоне мотивационно-активационного оптимума функциональные состояния организма получают положительную субъективную оценку. Выше этой зоны они становятся субъективно отрицательными, а ниже её... они в силу своей незначительности вообще лишены качественно определенной оценки» [Винарская 2003: 17].
Е.Н. Винарская основывает свои выводы на наблюдениях над процессами речевого онтогенеза, экспериментальными исследованиями ситуаций речевой патологии и исследованиями тестов русской поэзии.
Следующим важным для нашего рассмотрения психолингвистическим выводом является наличие трех основных эмоциональных модальностей: 1) радость; 2) горе; 3) гнев\страх. Из этого можно сделать заключение о том, что на уровне средств звучащей речи в экспрессивной функции можно говорить о системном изменении некоего набора средств в определенных направлениях, что создает в восприятии впечатление этих базовых эмоций. Концепция Е.Н. Винарской позволяет автору выделить паралингвистические средства эмоциональной выразительности для русского языка. К таким средствам относятся тембровые характеристики русских гласных. Те из них, которые связаны с ростом эмоционального напряжения, называются мажорными (гласные переднего ряда), связанные с падением напряжения (гласные заднего ряда) – минорные. Таким образом складывается «тембровая специфика эмоциональных значений русской речи, в которой И-тембры выражают нарастание эмоционального напряжения, а У – тембры его спад.» [Винарская 2003: 17]. Неударные русские гласные относятся к зоне низкой субъективной ценности. Тембровый характер говорящего определяет в русском языке его функциональное состояние (усталость, тревогу, тоску и пр.). При этом ведущую роль играют ударные гласные важнейших по смыслу слов.
Универсальные биологические эмоции, получая социальное развитие, становятся культурно-специфическими знаковыми комплексами. Этот процесс преобразует компоненты врожденных эмоционально-экспрессивных комплексов в паралингвистические знаки: вокализации, сегменты восходящей звучности, псевдослова, псевдосинтагмы. Все эти знаки сохраняют свои ценностные характеристики в речи взрослого. Они становятся социально значимыми элементами сегментного и супрасегментного уровня родного языка: гласными, согласными, компонентами фонетических слов и ритмических структур.
Говорящие на русском языке как родном «воспринимают и подсознательно различают такие диезные посветления и бемольные потемнения вокализаций – ведь это условие понимания эмоциональных оттенков русской речи» [Винарская 2003: 17].
Звучащие тексты с преимущественно восходящей мелодией создают впечатление эмоционального напряжения. Тексты с преимущественно нисходящей мелодией имеют характер убывающего эмоционального напряжения.
В нейролингвистической концепции Е.Н. Винарской исследователь звучащей речи находит информацию, позволяющую подойти к механизмам исследования звучащей речи. Существенным представляется проблема определения национально – специфических признаков экспрессивных средств звучащей речи в нескольких языках (мы исходим из сопоставительного исследования русского и немецкого языков).
В сегодняшней ситуации интереса исследователей различных областей гуманитарных наук к проблемам межкультурной коммуникации эффект первостепенного интереса к речевым (текстовым) произведениям не звучащего характера укладывается в тенденции лингвистических исследований прошлых этапов. При рассмотрении проблемы адекватности восприятия и, соответственно, коммуникации, средства звучащей речи выносятся обычно за скобку. При этом имеется в виду, что говорящие общаются без нарушения признаков звучащей речи, а если они имеют место, то не влияют на процесс коммуникации даже в эмоциональном смысле. Это говорит о том, что языковой материал абстрагируется исследователями от реальной ситуации общения. В этой ситуации, как и в родном языке, средства звучащей речи являются канвой, по которой протекает общение и в когнитивном и, прежде всего, в эмоциональном аспекте. Эти параметры не выходят на уровень сознания говорящих, но в случае их нарушения существенно влияют на ситуацию общения, окрашивая ее в иной тон, нежели этого желают участники коммуникации. Направление исследований способствует сегодня тому, чтобы эти средства вышли на уровень сознания исследователей речи.
Восприятие звучащей речи представляет собой сложнейший объект исследования. В настоящем рассмотрении мы касаемся нескольких ее аспектов. Прежде всего, в экспериментальном подтверждении нуждается идея ведущей роли средств звучащей речи при эмоциональной оценке высказывания (текста), а также вопрос о степени адекватности эмоционального восприятия иноязычной речи.
Остановимся более подробно на эксперименте, проведенном с этими целями. Мы обратились к звучащим текстам в реализации их «наивными» носителями языка – как русского, так и немецкого. При этом все этапы эксперимента проводились с экспертами примерно одного возраста (среднего и молодого) и схожего уровня и характера образования. Текст из художественной литературы (немецкой), имеющий самостоятельное значение как в смысловом, так и в эмоциональном плане, не обладающий, однако, яркой эмоциональной окраской, был начитан носителями немецкого языка в трех вариантах: 1) «нейтрально»; 2) «положительно»; 3) «отрицательно».
Задания были сформулированы (непрофессиональному) диктору, не знакомому с целями эксперимента, следующим образом:
в первом случае: Прочитайте текст «естественно», «обычно».
Во втором случае: Прочитайте текст так, как если бы он очень нравился Вам, или представьте себе, что у Вас хорошее настроение и Вы читаете этот текст. (Был выбран первый вариант).
В последнем случае задание было сформулировано следующим образом: Представьте себе, что у Вас плохое настроение и Вы должны читать этот текст, или что текст не нравится Вам. (Был выбран интегративный вариант).
Аудиозаписи всех трех вариантов были предложены для эмоциональной оценки 20 экспертам, «наивным» носителям русского языка, не говорящими по-немецки, но тем или иным образом имевшими контакт с этим языком, так что его звучание не было им совершенно чуждым. Им было объяснено, что один и тот же текст был начитан в трех эмоциональных вариантах (нейтральном, положительном, отрицательном). Эксперты должны были поставить под порядковым номером прослушанного текста (они следовали в описанном порядке) значок эмоционального характера текста (0, +, -).
Анализ полученных результатов дал следующую картину. «Нейтральный» вариант был оценен в 50% ответов как «положительный», в 40% ответов как «нейтральный», в 10% ответов как «отрицательный» «Положительный» вариант прочтения текста был оценен в 75% ответов как «отрицательный», в 15% ответов как «нейтральный», в 10% ответов как «положительный». «Отрицательный» вариант прочтения был оценен в 80% ответов как «нейтральный», в 5% ответов как «отрицательный». В 15% ответов как «положительный».
Общие выводы по результатам полученных данных следующие: «нейтральный» характер иноязычной, в данном случае немецкой речи не опознаваем однозначно. Эмоционально маркированные тексты были восприняты частично с противоположным знаком, это относится прежде всего к «позитивным» текстам. Эксперты сообщили, что они могли воспринять «эмоционально беспокойную» речь, но внутри нее затруднялись различать «положительную» и « отрицательную».
О характере восприятия неродной (немецкой) речи носителями русского языка, не говорящими по-немецки, по данным эксперимента можно сделать вывод, что речь воспринимается с готовностью в некоем эмоциональном ключе, при этом маркеры положительности и отрицательности не совпадают с исходными.
Как полученные результаты, так и наблюдения за всем ходом эксперимента, в том числе поведением его участников, явились поводом для проведения следующих этапов эксперимента. Процесс получения (начитывания) текстов и их оценка поставили вопрос о характере сознательного управления экспрессивными средствами звучащей речи на родном языке. Аналогичный эксперимент был проведен с целью наблюдения за поведением дикторов – носителей языка и оценкой экспертами текстов на родном языке. Оригинальный художественный текст на русском языке с учетом всех условий первого эксперимента относительно его характера был в аналогичных условиях предложен для оценки сходной по составу группе экспертов- носителей русского языка.
Анализ полученных данных дал следующие результаты. «Нейтральный» вариант русского текста был только в 35% случаях оценен как таковой. В 60% ответов он был оценен как «отрицательный», в остальных 5% как «положительный». «Положительный» вариант прочтения текста был оценен в 95% ответов адекватно, т.е. как положительный, иные интерпретации этого варианта текста были следующими: 5% как «нейтральный». «Отрицательный» вариант прочтения был оценен в 55% ответов как «нейтральный», в 40% ответов адекватно, т.е. как отрицательный.
Кроме характера восприятия звучащего текста, проделанный эксперимент дал информацию о характере полученных текстов и, таким образом, о способности носителей языка, не связанными по роду своей профессии с декламацией и риторикой, выполнить задание по сознательной и целенаправленной эмоциональной окраске текста при почтении его.
Можно без сомнений предположить, что все 20 экспертов смогли бы адекватно распознать эмоциональный характер текста, реализованного профессиональным актером / чтецом. В этом случае эксперимент выявил бы степень его мастерства. Нет никакого сомнения в том, что выполняющие роль экспертов носители русского языка адекватно распознают эмоциональный характер фраз в окружающей их реальной ситуации общения на родном языке. Так же нет сомнений в том, что они, включая тех, кто выступил в роли диктора, владеют экспрессивными средствами родной речи в нужной степени в зависимости от их темперамента и прочих факторов, но в целом они отражали реальное функционирование русской речи в норме, т.е. в отсутствие речевой патологии.
Были произведены записи четырьмя дикторами, двумя мужчинами и двумя женщинами. Записи обнаружили преобладание типичных признаков реализации текста, для оценки всем экспертам предъявлялся один текст. Процесс начитывания текстов и полученные результаты свидетельствуют о бессознательном характере реализации экспрессивных средств звучащей речи. Это относится прежде всего к параметрам супрасегментного уровня речи. Во время эксперимента высказывания участников (экспертов) фиксировались. Несколько экспертов захотели прослушать записи еще раз, чтобы «лучше оценить». Этот подход к оценке привел к тому, что идентификация текстов была произведена ими почти адекватно задуманной эмоциональной маркировке.
Следует заметить, что, если бы оценка эмоциональной окраски высказывания была произведена с обращением к лексическим средствам текста, вопросы, направленные на языковые средства были бы уместны. В экспериментах со звучащей речью вопросы тщательно продумываются. В данном случае, ни дикторы, ни эксперты не смогли бы дать какого-либо рода ответ на вопрос, направленный на определение средств, при помощи которых текст получал эмоциональную окраску. Эта задача стоит перед исследователями.
В последующем этот эксперимент на русском материале был повторен с значительным увеличением числа экспертов, что привело к уточнению данных: «нейтральные» тексты воспринимались нейтрально и негативно примерно в одинаковых пропорциях (50% : 50%). «Положительно» начитанные тексты в 95% ответов были оценены адекватно. «Отрицательные» тексты оценивались также в равных пропорциях нейтрально и отрицательно (50% : 50%). Различия в восприятии текстов в женском и мужском исполнении не обнаружено.
В отношении инвентаря эмоциональных стилей речи эксперимент свидетельствует о том, что носителям языка не свойствен стиль нейтральной речи в целевой реализации. Он также дает в половине случаев отрицательную оценку, что может зависеть и от степени «нейтральности» при реализации текста. Определенная неуверенность прослеживалась у дикторов и экспертов при реализации задания, при этом сама установка воспринималась как весьма понятная. Все носители языка – участники эксперимента лучше справлялись с заданием и реализации, и оценки «положительных» текстов.
Иная картина наблюдалась с выражением и – в связи с этим- с оценкой «отрицательных» текстов. Экспрессивные средства с этой маркировкой значительно труднее поддаются сознательной реализации, их «пласт залегания» расположен глубже. Естественно, эти средства готовы к бессознательной, ситуативной реализации. Пласт же экспрессивных средств речи с положительной маркировкой более доступен и более подвержен сознательному управлению. Одной из «бытовых» причин этого может являться более частотное использование этих средств в культурной традиции, что может происходить без непременного участия соответствующих эмоций. Существование эмоциональной основы речемыслительной деятельности убедительно подтверждается таким экспериментом. «Нейтральной» установке не находится места в восприятии и реализации. С фоностилистической точки зрения она должна представлять собой условный набор средств для обслуживания отдельных ситуаций коммуникации (тексты новостей и др.)
В целом можно предполагать наличие национально – специфических признаков эмоциональной речи в двух языках, в данном случае русского и немецкого. Это обуславливает проблему эмоциональной оценки речи даже при условии адекватного восприятия семантической информации. Восприятие экспрессивных средств требует навыка, а его характер – исследования.
В дальнейшем мы исходим из представления о наличии (наряду с универсальными) национально – специфических средств звучащей речи для выражения базовых эмоций. В речевом онтогенезе они являются первым уровнем средств эмоциональной коммуникации ребенка со взрослым [Винарская 1987]. В речи взрослого они представляют собой наименее подвластный сознанию говорящего пласт средств, окрашивающих воспринимаемую информацию в эмоциональном ключе функционирующих в родном языке выразительных средств речи.
В свете такого представления сопоставительные исследования оттенков эмоциональных восприятий в их формальном виде не представляются перспективными. Значимым является восприятие этих средств, которое имеет системную организацию в том плане, что экспрессивные средства соотносимы с базовыми эмоциями. В каждом языке ведущими могут быть различные параметры этих средств, которые сами по себе имеют физиологически и акустически универсальную природу. Важным является, с нашей точки зрения, представление, согласно которому палитра эмоций на уровне звучащей речи создается интенсивностью «порции» реализуемых средств, относящихся к базовым эмоциям. Таким образом, инвентарь экспрессивных средств звучащей речи значительно меньше по объему, чем количество обозначений эмоций. Экспериментально подтверждается, что носители языка, воспринимая эмоционально окрашенную речь (на материале звучащей немецкой рекламы), затруднялись соотнести слышимое со списком эмоциональных состояний, принятом в современных исследований эмоциональности. При этом тексты содержали лексемы, соотносимые с оттенками эмоций [Кириченко 2007].
В механизме сопоставительного исследования экспрессивных средств звучащей речи в двух языках следует исходить из сопоставления средств, входящих в инвентари. Кроме того, важным является учет следующих данных, полученных в исследованиях Научно-методического фонетического центра ВГУ. Восприятие дифференциальных признаков интонации неродного языка происходит в эмоциональном ключе во всех тех моментах, где эти признаки расходятся в двух языках. Иначе говоря, если на уровне дифференциальных признаков фонем происходит – при их нарушении – изменение семантики информации или её искажение до неузнаваемости, а восприятие этих искажений происходит в семантическом ключе, при восприятии неверной реализации дифференциальных признаков супрасегментного уровня включается эмоциональный фактор, т.е. искажения признаков супрасегментного уровня воспринимается в эмоциональном ключе.
Исследования Е.В. Лукъянчиковой о восприятии дифференциальных признаков интонации немецкого и русского языков экспериментально подтверждают это положение на материале этих двух языков. Немецкие фразы с интонацией завершения (терминальности) в экспериментах на восприятие их носителями русского языка (в привлечением большого количества испытуемых) почти без исключений были восприняты как категоричные [Лукъянчикова 1999]. Перенос интонационных признаков завершения из русского языка в немецкий как факт интерференции придавал этим фразам с точки зрения носителей немецкого языка эмоциональный оттенок неуверенности, сомнение в содержании высказываний.
Механизм эмоционального восприятия признака завершенности в этой паре языков можно проследить и объяснить следующим образом: дифференциальный признак коммуникативного типа высказывания «завершенность» в немецком и русском языках различны. В немецком языке этот признак выражается в падении высоты тона голоса до нижней границы голосового диапазона (Lösungstiefe) и, согласно фонологическому описанию интонации Г. Майнгольда и Э. Штока [Meinhold, Stock 1982], является ведущим признаком системы интонем немецкого языка. По наличию/отсутствию этого признака характеризуются основные коммуникативные типы высказываний в немецком языке.
В интонационной системе русского языка ни одна из единиц, представляющих основные коммуникативные типы высказываний, не реализуется с признаком такого интенсивного падения тона голоса. Мелодические признаки с такой направленностью в русском языке сопряжены с экспрессивными средствами «отрицательных» эмоций, относящихся к базовой эмоции «гнев». Эти данные объясняют не только механизм эмоционального восприятия дифференциального признака «терминальность» (завершенность) немецкой речи в восприятии из русского языка как родного, но и в целом картину восприятия на этом уровне. Представляется, что компоненты интонации, а для многих языков ведущим считается мелодический компонент, составляют механизм для выражения основных коммуникативных типов высказываний, обладающих национальной спецификой на фоне универсалий, природа которых обусловлена физиологической общностью реализаций супрасегментых средств человеком [Величкова 2004: 311].
Система экспрессивных средств речи сопряжена с системой интонем определенным образом. По нашей гипотезе, усиление при этом дифференциальных для этой системы признаков маркирует положительные эмоциональные состояния, интенсификация интегральных признаков означает проявление отрицательных эмоциональных состояний. Иначе говоря, система интонем сопряжена с системой выражения базовых эмоций на основе дифференциальных признаков. В речевом онтогенезе правильнее дать описание, исходя из эмоционально – экспрессивных средств речи, на базе которых складывается система интонем.
В психолингвистических исследованиях звучащей речи, проводимых в Научно- методическом фонетическом центре Воронежского государственного университета, создается база данных в области экспрессивных средств немецкой и русской речи, направленная на описание средств выражения базовых эмоций. Экспериментальным материалом служат поэтические тексты, телевизионная звучащая речь, художественные фильмы, записи детской речи и (условно) спонтанной речи.
Основной проблемой исследования звучащей речи является разработка методики ее анализа. При этом в комплексе средств, которые принято объединять в интонацию, необходимо выделить функцию отдельных ее компонентов. Длительное время в интонацию включалось все многообразие супрасегментных средств, составляющих как бы неразрывное единство. При этом складывалось впечатление, что все функции интонации реализуются этим комплексом в целом. Такое понимание интонации соответствовало отводимому ей месту в ряду неязыковых средств, т.е. средств незнакового характера, играющих и с психолингвистической точки зрения «оформительскую» роль для уже сформированного единицами других уровней языка высказывания.
Постепенно происходило становление системного взгляда на интонацию и, вследствие этого, функциональное разделение ее компонентов. Прежде всего, это касалось признаков реализации коммуникативных типов высказываний, при этом выделилась ведущая роль мелодического компонента. Точнее говоря, мелодическая составляющая всегда находилась в поле зрения описания интонации, но исследователей как с перцептивной, так и с акустической точки зрения интересовала конфигурация мелодической кривой. Постепенно были описаны модели, соответствующие определенным типам высказывания, но им соответствовали и определенные синтаксические конструкции, что препятствовало взгляду на интонацию как область самостоятельных единиц, т.е. структурному ее описанию.
Выделение интонем способствовало функциональному выделению других компонентов интонации, прежде всего ритма. Ритмические параметры, обладающие важными функциями в процессе порождения и восприятия речи, являются маркерами напряженности речи. Такая функция параметров речевого ритма прослеживается на материале различных типов текста [Stock, Velickova 2002]. Напряженность речи связана с выражением базовых эмоций не напрямую, а находится в сложных соотношениях с этим процессом. Она может разрушать привычную ритмическую канву. Непосредственно за выражение базовых эмоций отвечают мелодические признаки, а также тембровые характеристики вокализма и дифференциальные признаки фонем в целом.
Кроме несомненных универсалий, в этом процессе выявляются национально- специфические черты, образующую систему экспрессивных средств речи в каждом языке. Воспринимаемое богатство эмоциональных оттенков создается различной интенсивностью реализации экспрессивных средств базовых эмоций.
С точки зрения экспрессивной роли супрасегментных средств ритмические параметры, обладающие важными психолингвистическими функциями в процессе порождения и восприятия речи, являются маркерами функционального стиля речи и напряженности речи. Мелодические и тембровые признаки ответственны за выражение базовых эмоций и их производных. Рассмотрим комплекс этих средств в оппозиции базовых эмоций «радость» и «гнев» в сопоставительном плане на примере русского и немецкого языков. Исследованию подверглись 16 русских и столько же немецких диалогов из художественных фильмов с ярко выраженными признаками базовых эмоций.
Радость
русский язык: восходящая мелодия, «расширение» звучности ударных гласных в важных по смыслу словах;
немецкий язык: нисходящая мелодия, активизация дифференциальных признаков согласных.
Горе
русский язык: использование более высокого уровня диапазона голоса в рамках всего высказывания.
немецкий язык: использование более высокого уровня диапазона голоса в рамках всего высказывания, нечеткость ритмических параметров, вогнутая мелодическая дуга.
гнев
русский язык: повышенная четкость артикуляционных движений, уменьшение ударных слогов, усиление признаков согласных фонем, «сужение» звучности гласных в ударных слогах важных по смыслу слов;
немецкий язык: увеличение количества ударных слогов, повышение мелодики на ударных слогах, увеличение темпа.
Наблюдаемый в перцептивном анализе признак ударных гласных в значимых по смыслу словах играет особую роль в комплексе экспрессивных средств русской речи. Вслед за Е.В. Винарской мы обозначаем его «звучность гласного». В наших экспериментах этот признак был определен как расширяющееся звучание (в артикуляционном плане за счет увеличивающегося резонатора), сопровождающееся повышением тона голоса на ведущих слогах при выражении эмоции радости. Этот признак имеет тембральный характер. При эмоциональном состоянии, образующим оппозицию к рассматриваемому, т.е. при эмоции гнева, происходит сужение «звучности гласного», т.е. перцептивно воспринимаемое уменьшение диапазона звучания, артикуляционно восходящее к уменьшению резонатора полости рта. В комплексе экспрессивных средств немецкой речи этот признак не присутствует, передача соответствующих эмоций происходит с участием мелодических параметров.
Ритмические параметры не ответственны за выражение определенных эмоций, они сигнализируют общее эмоциональное напряжение речи. В отношении немецкой речи можно в общем сделать вывод о том, что частота ударных слогов, превосходящая средние показатели, сигнализирует о повышении эмоционального напряжения и в целом о негативном характере этого напряжения. Эти данные по ударностям разрушают ритмическую канву привычной, «нейтральной» речи и этим создают некое неспокойное, отрицательное напряжение.
Для спокойной русской речи характерно равномерное распределение ударных слогов с дистанцией в 2-3 слога. Нарушение этих закономерностей, которое происходит скорее в сторону увеличения дистанций, создает впечатление раздражения, угрозы и иных негативных впечатлений.
При нарастании напряжения русской речи увеличивается темп речи. Негативные эмоциональные состояния выражаются с участием нисходящих мелодий. Все согласные реализуют свои признаки более интенсивно.
Общие выводы по экспрессивным средствам немецкой речи в отношении ритмических параметров: частота ударностей, превосходящая средние показатели, свидетельствует о нарастающем негативном напряжении.
В немецкой экспрессивной речи нарастание напряженности сопровождается убыстрением темпа речи, в ударных слогах с эмоциональной кульминацией напряжение маркируется преимущественно восходящей мелодией. Гласные получают более светлую окраску.
Дифференциальный признак немецкого консонантизма «lenis» получает интенсивную реализацию, признак «fortis» может в некоторых случаях не реализоваться. Высокая напряженность речи маркируется повышением числа ударных слогов, ослабление напряжения – уменьшением числа ударных слогов, безударные начало и конец фраз.
В русском языке в менее напряжённой речи ударность, как правило, приходится на слоги, стоящие в середине фразы, а кульминационное ударение стоит на последнем слоге.
В немецком языке наблюдается тенденция в расположении ударности на первые, либо на последние слоги. При возрастающем напряжении количество ударностей в строке распределяется таким образом, что расстояние между акцентами в среднем колеблется от 2 до 6 слогов.
Исходя из психолингвистической концепции о наличии эмоционального базиса речи, можно подойти к представлению, согласно которому экспрессивные средства языка проявляются с различной степенью интенсивности в различных речевых стилях. Степень их реализации относится к характеристике стиля.
Восприятие иноязычной речи происходит через эмоциональную призму родной речи. При этом нужно исходить из наличия универсальных и национально-специфических признаков экспрессивных средств.
Даже в так называемых нейтральных стилях речи, где экспрессивные средства должны быть представлены минимально, можно наблюдать негативное восприятие такой речи как пассивной, безучастной, независимо от содержания высказывания или в противоречии к нему.
Анализ соотношения средств выражения базовых эмоций в разных языках представляет актуальную проблему исследования. Наряду с универсальными средствами, которые должны относиться к сильной степени появления базовых эмоций (ликование, горе, агрессию), наблюдаются комплексы национально-специфических экспрессивных средств. При несовпадении реализации экспрессивных средств в процессе межкультурного общения наблюдается эмоциональная интерференция.
ЛИТЕРАТУРА
Винарская Е.Н. Выразительные средства текста (на материале русской поэзии). Изд- во ВГУ. Воронеж, 2003.
Винарская Е.Н. Раннее речевое развитие ребенка и проблемы дефектологии. Москва, 1987.
Горелов И.Н. Вопросы теории речевой деятельности. Таллинн, 1987.
Жинкин Н.И. Механизмы речи. Москва, 1958.
Кириченко Н.В.Экспрессивные средства звучащего рекламного текста (на материале немецкого языка). Автореферат …кандидата филологических наук. Воронеж, 2007.
Леонтьев А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. Москва, 1969.
Соссюр Фердинанд де. Заметки по общей лингвистике. 2-е издание. Изд-во «Прогресс», Москва, 2000.
Lukjancikova, E. Das Merkmal der intonatorischen Abgeschlossenheit im Deutschen und im Russischen.// Klangsprache im Fremdsprachenunterricht. (2) Forschung und Lehre. Staatliche Universität Woronesh. 1999.
Meinhold, G. und Stock, E.Phonologie der deutschen Gegenwartssprache.2. Auflage.Leipzig 1982.
Stock, Eberhard und Velickova, Ludmila. Sprechrhythmus im Deutschen und Russischen.-Frankfurt am Main; Berlin; Bern; Bruxelles; New York; Oxford; Wien: Lang, 2002.
Velickova, L. Psycholinguistische und phonetische Basis der Störungen bei dr interkulturellen sprechsprachlichen Kommunikation.// Klangsprache im Fremdsprachenunterricht (3) Forschung und Praxis. Staatliche Universität Woronesh. 2004.
|
