C.В. Власенко, Ю.А. Сорокин (Москва)
Текст как плотно лакунизированное пространство
Цель статьи состоит в аналитическом описании в терминах психолингвистики, в частности, с позиции теории лакун, определенных проблем восприятия и понимания английского текста русскоязычными реципиентами.
Исходя из установки Ю.М. Лотмана на то, что «текст рассматривается как манифестация языка» и что, «поскольку язык выступает в качестве устройства, кодирующего текст, то само собой разумеющимся полагается, что все релевантные элементы текста даны в языке <...>, поэтому текст всегда есть текст на данном языке (курсив – Ю.М.Л.)» [Лотман 1986: 104], представляется целесообразным рассматривать проблему понимания текста с точки зрения понятности и прочитываемости манифестаций языка/речи в тексте.
Показательно также и мнение Р.У. Лангаккера, утверждавшего, что грамматика языка не есть порождающий или алгоритмизированный механизм и что «она не строит выражений и не выдает их на выходе», представляя «просто реестр символических ресурсов», которым распоряжаются пользователи языка. При этом, «эксплуатируя эти ресурсы, пользователи языка осуществляют деятельность, связанную с категоризирующими суждениями. Результаты этих действий опираются на весь массив знаний говорящего и его когнитивную способность" [Лангаккер 1992: 16]. С такой позицией нельзя не согласиться.
Таким образом, можно сделать чрезвычайно важный для нас вывод о том, что корреляция представленных текстовых манифестаций с соответствующими единицами/категориями языка обязательна и непреложна. В том случае, если текстовые фрагменты непонятны реципиентам, то есть лакунизированы, необходимо прежде всего апеллировать к тем или иным явлениям языка, восприятие которых представляет трудность, и детально их анализировать. Однако независимо от детальности и тщательности анализ может оказаться бесплодным и не дать желаемой ясности.
Заметим в этой связи, что нас преимущественно интересуют лакунизированные фрагменты текста, ибо, в нашем понимании, лакуны маркируют непосредственный обрыв смыслового контура текста в сознании реципиента-интерпретатора. Факт неизбежной смысловой непрозрачности текста, представляющего другую локальную культуру, подробно рассматривался в основополагающей работе по лакунам [Марковина, Сорокин 1989: 71-162]. По мнению названных авторов, речевые и текстовые лакуны отражают объективные различия в строении контактирующих языков, вследствие чего уместно предположить прямую корреляцию лакун с механизмами интерпретации и понимания текстов [там же, 103; Сорокин 1977]. Именно лакуны как маркеры культурологической маргинальности сигнализируют о появлении проблемного поля (появлении иного/чужого) корпуса того или иного текста [Этнопсихолингвистика 1988]. Следовательно, лакунизированность текста или его фрагментов препятствует поиску адекватных средств его осмысления, являясь тем барьером, «взятие» которого характеризует языковую компетентность реципиента-интерпретатора, а также сформированность его перцептивной парадигмы.
Анализ большого корпуса текстов дает основание утверждать, что текстовая лакуна маркирует либо (1) отсутствие связей текста с фрагментами описываемой действительности (реальной, гипотетической, виртуальной), представляя неопределенный, незнакомый дейксис и/или отсутствие какого-то одного или нескольких типов знаний у коммуникантов (общих или частных) и/или (2) нарушение текстовой когезии. В последнем случае речь должна идти о смысловом разрыве внутритекстовых связей. Однако, основными препятствиями при интерпретации знаний в ходе коммуникации (о типах знаний см. подробнее исследование О.Т. Йокоямы [Yokoyama 1986]) являются не столько лакуны, сколько их «знаки», лакунизаторы, расшифровка которых предполагает использование ситуационного анализа, или анализа прототипической ситуации, актуализированной в тексте [Власенко 1996а, 1996: 7, 11, 14, 21, 26, 40].
Предложение использовать понятие лакунизатор в парадигме психолингвистики основано на необходимости – прямо или косвенно стоящей перед реципиентом – управлять процессами восприятия и понимания иноязычных текстов [Власенко 1994]. Под лакунизатором, или оператором лакун, понимается актуализатор лакун, основной носитель смысловой и контекстуальной неопределенности текста, маркирующий разрыв его смыслового контура либо на уровне внутритекстовой, либо на уровне внетекстовой референции. Лакунизаторы представляют языковые/речевые1 факторы, которые детерминируют степень и плотность лакунизации пространства иноязычного текста [Власенко 1995, 1996].
Будем считать основными лакунизаторами текстового пространства – вне зависимости от конкретной пары контактирующих языков – следующие языковые средства:
дейктические средства языка;
слова широкой семантики, которые не имеют явной референтной соотнесенности, означая «все и ничего» в предметной зоне определенной понятийной области;
реалии, включая не только социо-культурные, страноведческие или географические, но и отраслевые: профессионализмы и профессиональные жаргонизмы, а также иную безэквивалентную лексику;
языковые единицы (лексические, грамматические, синтаксические), выражающие пространственно-временные и модальные отношения, которые закодированы на уровне глубинных языковых структур: модальность, времена, наклонения.
Учитывая мнение ранее названных авторов, утверждавших способность лакун различаться по мощности, или глубине, [Марковина, Сорокин 1989: 97-98], попробуем конкретизировать феномен лакунизации, предложив понятие плотности лакунизации текстового пространства. Плотно лакунизированное пространство текста является результатом наложения лакунизаторов.
Описание факта явления наложения лакун в рамках одной или нескольких текстовых последовательностей возможно на основе дифференциации степени и плотности лакунизации текста, что, по нашему мнению позволяет различать двойную и тройную лакунизацию.
Свойственные речи отношения «между словоформами в речевой цепи и системой наслаивающихся на них грамматических значений» свидетельствуют о «наложении» грамматических значений словоформ на их лексические значения [Адмони 1988: 136]. Некоторые лингвисты рассматривают такое взаимодействие значений, используя понятие семантической интегрированности. В то же время значительно реже обсуждается факт наслаивания (наложения) грамматических значений отдельных категорий языка в рамках словоформы (см., например: [Готлиб 1984]).
Представляется, что темпоральная лакунизация относится к одной из сложнейших форм лакунизации, так как обычно сочетается с залоговыми (или видовыми) характеристиками глаголов, что делает правомерным рассмотрение темпорально-залоговых характеристик в качестве феномена двойной лакунизации. В частности, рассматривая формы прогрессива английских глаголов, Е.С. Кубрякова отмечает несогласованность воззрений англистов на их статус и на нерешенность вопроса о том, что выражают эти формы – видовые, временные или же видо-временные значения, а также каково соотношение отдельных значений, передаваемых формами прогрессива [Кубрякова 1980: 340].
Интересно мнение Е.С. Кубряковой о том, что форма английского прогрессива (ранее традиционно называемого Continuous) передает грамматическое значение, образуемое такой иерархической структурой, в которой доминирующую роль играет представление времени, обозначенного вспомогательным глаголом, указывающим на протяженность, и представление признака, обозначенного смысловым глаголом или другим признаковым словом (например, прилагательным) как преходящего и непостоянного. Взаимодействие этих значений, одно из которых связано со спрягаемым глаголом, а другое – с атрибутивной (причастной) формой смыслового глагола, создает уникальное интегрированное грамматическое значение видо-временного характера, т.е. выражающее одновременно отношение говорящего и к фактору времени, и к способу протекания действия [там же, 343-344].
Небезынтересно ее замечание о том, что, приобретая форму Continuous, английский глагол становится носителем нового грамматического значения и какой бы ни была его лексическая семантика, он становится выразителем значения, «заимствованного» из смысловой структуры данной формы. Из этого следует, что «наблюдаемые сдвиги в значениях глаголов при их использовании в форме Соntinuous всегда можно объяснить взаимодействием конкретной семантики глагола и общей грамматической семантики его формы» [там же, 343]. Вероятно, именно взаимодействие значений, одно из которых трудно прочитываемо, лежит в основе явления лакунизации. Явление тройной лакунизации возникает при сочетании темпорально-залоговой лакунизации глагольных форм с признаками модальности. Например, в английском языке модальность характеризуется более тонкой, чем в русском, разграниченностью отношений на оси координат вероятность-невероятность [Баранов 1993]. Вполне правомерно ожидать, что присущая английскому языку тонкая разграниченность хронометрирования времени [Хайруллин 1992, 1995] вкупе с тонким дроблением континуума отношений на оси координат вероятность-невероятность способны обусловить плотную лакунизацию текстового пространства для русскоязычного реципиента.
Рис. 1 – Упрощенная схема гипотетического восприятия русскоязычным реципиентом плотно лакунизированных текстовых фрагментов английского текста с учетом системных расхождений английского и русского языков и неизбежности «зависания» процесса распредмечивания смысла
Другими словами, когда пространственно-временные отношения английского текстового фрагмента с внетекстовой действительностью скоординированы с категорией модальности в широком смысле, то это приводит к образованию национально-специфических глагольных форм, таких, например, как: might have been done, сould have spoken, would be using или is likely to be developing.
Следующий пример иллюстрирует двойную лакунизацию английской фразы с точки зрения русскоязычного реципиента-интерпретатора, для которого реализация средств передачи модальности в английском связана, в частности, с изменением синтаксического статуса высказывания вследствие разноуровневости передачи модального значения:
Perhaps less obviously, his offer led to a furor within the faculty [Brigham 1989: 251]. Возможно, менее очевидным был тот факт, что его предложение вызвало толки среди профессорско-преподавательского состава [Бригхэм 1998: 223].
Приведем следующий пример плотной – двойной – лакунизации текстового фрагмента, подтверждая мнение В.Г. Адмони о наложении значений друг на друга в рамках одной формы, в котором особенности передачи предикативно выраженного модального значения сочетаются с формой прогрессива, относящегося к будущему:
Investors in the stock market tend to look into the future in order to justify the purchase of sale of stock. If their perception of the future is changing, stock prices will most likely also be changing [Gitman et al. 1987: 275]. Инвесторы на фондовом рынке склонны заглядывать в будущее c тем, чтобы оправдать приобретение или продажу акций. Если их восприятие будущего меняется, то можно с большой вероятностью ожидать и изменения курсов акций [Гитман, др. 1996: 325].
Этот пример иллюстрирует переструктурирование внутритекстовых референтных связей, вплетенных в передачу модальности. Предикативно маркированное модальное значение в английской фразе трансформируется в русской фразе в безличный предикативный комплекс с квантификатором «больший». Наряду с этим, важно отметить, что представление смысла английской фразы на русском языке сопряжено с изменением залоговых характеристик глагольной группы, а также с изменением синтаксического статуса фразы: личного в английском на безличный в русском (о тенденции английского к персонификации см. подробнее в: [Швейцер 1980]).
Кроме того, яркая хроносическая лакунизированность английского языка/речи усложняет средства передачи сослагательного наклонения, структура которого имеет две формы в зависимости от точки отсчета на временном континууме – относительно настоящего момента речи или относительно момента совершения действия, зафиксированного в прошлом (о точке отсчета подробнее см. [Иоанесян 1990]). Из этого можно заключить, что в любом типе текста, в котором представлена вторая форма Subjunctive II, обозначающая условность описываемых действий, событий, состояний в контексте прошлого времени и отсутствующая в русском, сослагательное наклонение переплетается с хроносическими лакунами, приобретая характерную временную направленность и способствуя возникновению феномена двойной лакунизации текстового пространства. В этом случае она представляет гипотетическую для русскоязычной аудитории схему ориентации во времени. Приведем пример, иллюстрирующий отнесенность описываемого действия к настоящему моменту посредством формы Subjunctive I:
If Blacksburg had a pronounced seasonal sales pattern, or if it grew rapidly during the year, how might that affect the validity of your ratio analysis? How might you correct for such potential problems? [Brigham 1989: 293]. Если бы структура продаж «Блэксберг ферниче кампени» имела ярко выраженный сезонный характер или если бы объем продаж этой компании стремительно вырос за один год, то как это повлияло бы на обоснованность вашего анализа коэффициентов? Каким образом вы смогли бы учесть и соответствующим образом скорректировать свой подход в случае возникновения такого рода потенциальных проблем? [Бригхэм 1998: 269].
Этот пример свидетельствует о разноуровневости передачи условного действия в двух языках, а также связанную с этим неизбежную экспликацию референционного пространства гипотетического действия (состояния). Однако эта условность не связана с контекстом прошлого, т.е. не соотносится с действием, совершенным в прошлом.
Наряду с этим, данный пример указывает и на внутритекстовую лакунизацию английской фразы, обусловленную дейктическим средством – местоимением it. Означивание it через «объем продаж» достаточно условно, поскольку не исключен вариант «рост компании». Следует заметить, что дейктическое значение that также может толковаться несколькими путями: ...как эти условия могли бы повлиять на..., или ...как каждое из названных условий могло бы сказаться на..., или ...как каждое из возможных условий смогло бы повлиять на... Иными словами, приведенный пример убедительно свидетельствует о наличии нескольких лакунизаторов в небольшом фрагменте текста и позволяет говорить о большой плотности его лакунизации для русскоязычного реципиента.
Что касается толкования высказывания, содержащего форму Subjunctive II, которая выражает условное (желаемое, ожидаемое, предвкушаемое и т.п.) действие через гипотетические референтные связи высказывания с действительностью и поэтому диктует активную тактику интерпретации, то оно должно проводиться с обязательным учетом точки временного отсчета в английском тексте (известной или предполагаемой).
Рассмотрим пример, вновь иллюстрирующий разноуровневость средств передачи грамматического значения условности и гипотетичности действия (события, состояния) в английском и русском языках:
Ten years ago she would have said, “We don’t take Negroes,” if any had had the courage or spunk to inquire [Hudges 1973: 109].
Десять лет назад она объявила бы: «Мы не размещаем у себя негров», – если бы у кого-либо из негров вообще хватило мужества или дерзости спрашивать о наличии свободных мест [Хьюз 1995].
Выделенные в примере формы глаголов to say и to have в форме Subjunctive II, фиксирующей событие в прошлом относительно иных событий в прошлом, исчерпывающе передают значение условности (гипотетичности) описываемого действия. Квантор «десять лет назад», несомненно, фиксирует точку отсчета в прошлом относительно момента речи, что и служит главной причиной употребления данной формы. Однако в русской фразе значение условности передано частицей бы, которая в сочетании с формой прошедшего времени обычно является необходимым и достаточным средством передачи значения условности. Подтверждением этому служит мнение В.Г. Адмони, который, рассматривая синтаксический статус частицы бы, утверждал, что «непосредственно относясь (альтернативно) к одному из компонентов предложения» частица бы нередко способна «окрасить семантику предложения в целом, внося в него момент условности1 [Адмони 1988: 149]. Вместе с тем В.Г. Адмони констатировал, что «подключаясь к тому или иному неглагольному слову», частица бы получает сложное грамматическое значение, придавая «модальное – гипотетическое в самом широком смысле слова – значение всему высказыванию в целом и соответственно окрашивая его предикативные компоненты», она также «характеризует неглагольное слово», к которому непосредственно подключена [там же: 151].
Этот пример позволяет говорить о принципиальной разноуровневости средств передачи значений условности-гипотетичности в английском и русском языках. В английском для этого, как правило, используется предикативный комплекс и преимущественно глагольные формы, а в русском – коммуникативно значимые частицы модально-эмоционального характера, модальные слова [там же: 149-152; СРЯ 1989: 521-522] и дискурсивные слова [Путеводитель по дискурсивным словам... 1993]).
Две схемы позволяют кратко суммировать сказанное:
Рис. 2. – Плотно лакунизированный текстовый фрагмент: упрощенная схема областей лакунизации2
Рис. 3. – Плотность лакунизации: упрощенная схема наложения областей лакунизации
Таким образом, можно утверждать, что гипотетическая (или телеологическая) установка английского текста указывает на сложные внетекстовые референтные связи, которые могут рассматриваться русскоязычным реципиентом в качестве лакунизаторов текста [Власенко 1995]. По всей видимости, плотно лакунизированными могут быть признаны и такие текстовые фрагменты, в которых интегрированы внутритекстовые и внетекстовые смысловые связи и которые, вероятно, лежат в основе «ментального обрыва» смыслового контура текста в сознании либо русскоязычных, либо англоязычных реципиентов.
Наличие степеней лакунизации знаменует высокую плотность лакунизации текстового фрагмента. Поскольку лакунизация характерна и для внетекстовых связей, традиционно рассматриваемых как референтные, и для внутритекстовых связей, традиционно относящихся к сугубо лингвистическим, в частности, к когезии, текст способен выступать как плотно лакунизированное пространство. Предложенные понятия позволяют детализировать форму существования языковых/речевых структур, кодирующих иноязычные импликатуры, понимание которых и составляет основной лингво-когнитивный барьер для реципиента-интерпретатора
ЛИТЕРАТУРА
Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики. Л.: Наука, Ленинградское отд-е, 1988.
Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13: Логика и лингвистика (Проблемы референции). М., 1982.
Баранов А.Г. Модальности текста // Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов н/Дон, 1993.
Бригхэм Ю.Ф. Энциклопедия финансового менеджмента: Сокр. пер. с англ. С.В. Власенко, др. – 5-е изд. – М.: РАГС–Экономика, 1998.
Власенко С.В. Управление пониманием дискурса: стратегические и тактические уровни целеполагания // Язык, сознание, культура, этнос: теория и прагматика. Материалы XI Всероссийского симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1994.
Власенко С.В. Интерпретация социального контекста: гипотетическая референция как проблема перевода // Problems of Sociolinguistics. Language and Social Contacts. Proceedings of the Fifth International Sociolinguistic Conference, Sofia: INSOLICO, Bulgaria. 1995.
Власенко С.В. Лакунизаторы ментального и текстового пространства // Социально-психологические проблемы ментальности. Материалы 2-й общероссийской научной конференции. Смоленск, 1996а.
Власенко С.В. Факторы лакунизации текста (на основе анализа англо-американских и русских текстов разного коммуникативного статуса). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Москва: ИЯ РАН, 1996.
Гитман Л., Джонк М. Основы инвестирования. Изд. 4-е / Пер. с англ. М.: Дело Лтд, 1997.
Готлиб О.М. О соотношении категории модальности и категории времени и о функциональной нагрузке суффиксов -ла и –го//Лингвистические исследования. Типология. Диалектология. Этимология. Компаративистика. Сб. ст. Ч.1. М., 1984.
Иоанесян Е.Р. Противоречивость и точка отсчета // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста. М., 1990.
Кубрякова Е.С. О грамматической семантике форм Continuous в современном английском языке // Zeitschrift fur Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. Berlin: Akademie-Verlag, 1980, Bd. 33, N 3.
Кубрякова Е.С. Проблемы представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем // Язык и структуры представления знаний. М., 1992.
Лангаккер Р.У. Когнитивная грамматика // Пер. с англ. М., 1992.
Лотман Ю.М. К современному понятию текста // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 736. Тарту, 1986.
Лотман Ю.М. Текстовые и внетекстовые структуры // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994.
Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Лакуны как инструмент исследования понимание инокультурного текста: постановка проблемы // Антипов Г.А., др. Текст как явление культуры. Новосибирск, 1989.
Путеводитель по дискурсивным словам русского языка / Сост. А.Н. Баранов, В.А. Плунгян, Е.В. Рахилина. М.: 1993.
Сорокин Ю.А. Метод установления лакун как один из способов выявления специфики культур // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977.
СРЯ: Современный русский язык / Под ред. В.А. Белошапковой. Изд-е 2. М., 1989.
Хайруллин В.И. Перевод научного текста (Лингвокультурный аспект). М., 1992.
Хайруллин В.И. Лингвокультурологические и когнитивные аспекты перевода. Автореф. дис. ... докт. филол. наук. М., 1995.
Хьюз Д. Человек на один раз / Пер. с англ. С. Власенко. М., 2007. (в печ.)
Швейцер А.Д. О взаимодействии разноуровневых средств выделения темы и ремы высказывания // Zeitschrift fur Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. Berlin: Akademie-Verlag, 1980, Bd. 33, N 3.
Этнопсихолингвистика. М.: Наука, 1988.
Brigham E.F. Fundamentals of Financial Management. 5th ed. Chicago etc.: The Dryden Press. 1989.
Gitman L. J., Joehnk M.D. Fundamentals of Investing. 4th ed., Harper Coffins Publ., USA, 1987.
Hudges D. The Expandable Man. London, 1973.
Yokoyama O.T. Discourse and Word Order. Amsterdam, Philadelphia: John Benjamin Publ. Comp., 1986.
|
