Янина Маркулан Детектив. Что это такое? Морфология жанра Главы из книги “Зарубежный кинодетектив” Детектив. Что это такое?
|
Скачать 0.68 Mb.
|
7. Великий детектив. Французский ученый, уже упоминавшийся Роже Кайуа, написавший одну из интереснейших работ по данной теме — эссе “Детективная повесть”, утверждает, что этот жанр “возник благодаря новым жизненным обстоятельствам, которые стали господствовать в начале XIX века. Фуше, создавая политическую полицию, заменил тем самым силу и быстроту — хитростью и секретностью. До этого времени представителя власти выдавал мундир. Полицейский бросался в погоню за преступником и старался его схватить. Тайный агент заменил погоню расследованием, быстроту — интеллигентностью, насилие — скрытностью”. Этот тайный агент менял обличье, он растворялся в толпе, но мог в любую минуту снять с себя маску и предстать перед преследуемым как возмездие, посланник власти. Таинственность романтизировала его вполне прозаические функции, способность маскироваться изумляла, пугала. Даже великий Бальзак использовал жгучий интерес к “тайным агентам”, в частности к знаменитому Видоку, и немало черт последнего он передал своему герою — Вотрену. Он видел в них своеобразный мистицизм, позволяющий отгадывать самые запутанные тайны, он верил в дар “внутреннего голоса” у знаменитых сыщиков, почти божественную интуицию, с помощью которой они проникали в глубины скрытого. Не случайно апокрифические “Дневники” Видока имели невиданный читательский успех, что побудило Эжена Сю (“Тайны Парижа”), Александра Дюма (“Парижские могикане”) и Понсона дю Терайля (“Рокамболь”) широко использовать их материал. Отсюда уже был один шаг до господина Лекока в романах Эмиля Габорио — первого профессионального сыщика, полицейского, ведущего следствие по всем законам не жизни, а жанра. Господин Лекок, в отличие от героя Эдгара По Огюста Дюпена, не “потомок знатного и даже прославленного рода”, из прихоти и от избытка интеллекта занимающегося разгадкой головоломных криминальных задач, а профессионал-полицейский, мастер своего ремесла. Надо сказать, что и после не исчезнет сыщик-любитель типа Дюпена. В романах английской писательницы Дороти Сайерс мы встретимся с лордом Питером Уимси, у Агаты Кристи — с миссис Марпл, у Честертона — с патером Брауном, сыском будут заниматься врачи, журналисты, адвокаты, хорошенькие женщины, дети и сами авторы детективных романов. Правда, сыщик-профессионал со временем не только перестал служить в полиции, ушел с государственной службы и открыл частную контору, но и стал в оппозицию к официальному правосудию, превратился в антагониста государственного полицейского. А если и оставался в штатах Сюрте или Скотленд-Ярда, то занимал там особое положение, как комиссар Мегрэ или инспектор Морган. В первых опытах детективного жанра в кино появился новый герой, отличный от героев других жанров не только своей композиционной функцией, но и жизненным содержанием. Определились две тенденции в способе характеристики этого героя, выработался набор правил и схем, в пределах которых и создаются по сей день варианты Великого детектива. Выработался и стандарт ВД — супермена, типа Джеймса Бонда. Эту разновидность героя остроумно охарактеризовал писатель Борис Васильев: “Мне трудно сейчас припомнить, как звали каждого из них — это были красивые мужчины, но главное их достоинство заключалось в бессмертии. Из любых передряг они неизменно выбирались здравы и невредимы, и зрителю полагалось волноваться ровно на длину фильма: увидев слово “конец”, он шел пить чай уже без всякого волнения. Он многолик и поразительно интернационален, этот чудо-герой. Для меня он олицетворяет целое направление не только теле-или кинопродукции, но и вообще совершенно “особое искусство”, основной задачей которого является сведение зрительских, а равно и читательских переживаний к нулю. Упакованная в сюжет эмоциональная валерьянка глотается потребителем с особым удовольствием: кончается сюжет, кончаются и все вызванные им треволнения. С героем, естественно, ничего не стряслось, можно спокойно ложиться спать”. [Борис Васильев. И зачем он убил Егора Полушкина... — “Литературная газета”, 1974, 16 января.] Тип ВД в значительной мере определяет тип повествования. В современном политическом кинодетективе ВД, например, не только сыщик, но и человек определенных взглядов. Профессия помогает ему отстаивать, реализовывать их, чаще всего на свой страх и риск осуществлять правосудие. 8. Каталог приемов и персонажей. Пожалуй, ни один литературный жанр не имеет столь точно и подробно разработанного свода законов, определяющего “правила игры”, устанавливающего рамки допустимого и т. д. [Кроме сказки, но об этом речь пойдет ниже.] И чем больше детектив превращался в игру-головоломку, тем чаще и настойчивей предлагались правила-ограничители, правила-руководства и т. д. Знаковая природа новеллы-загадки укладывалась в устойчивую систему, в которой знаками становились не только ситуации, способы дедукции, но и персонажи. Серьезную революцию претерпела, к примеру, жертва преступления. Она превратилась в нейтральный реквизит, труп стал просто первичным условием начала игры. Особенно ярко это выражено в английском варианте детектива. Некоторые авторы пытались “компрометировать” убитого, как бы снимая тем морально-нравственную проблему: оправдывая авторское равнодушие к “трупу”. Кроме того, многие писатели сознательно боролись против садистской жестокости, мрачно-кровавых картин, которые предлагались читателю детективно-авантюрными сериями о Нате Пинкертоне, Нике Картере, прародителях современного супермена Джеймса Бонда или же аморального героя романов Мики Спиллейна — Майка Хеммера. Позже мы остановимся на эволюции социального содержания детектива, характере реализма, дидактических и психологических функциях жанра и рассмотрим эти вопросы на материале детективного кинематографа. Но вся эта проблематика будет малопонятна и недостаточно убедительна, если сначала не изучить “элементарные частицы”, какими являются его внутренние структуры. К ним, естественно, относятся и знаки, имеющие не только формальное, но и смысловое значение. Теоретические размышления над спецификой и законами жанра заставили уже Конан Дойля искать формулы их. В более развернутом виде “правила игры” предложил Остин Фримен в упоминавшейся уже статье “Мастерство детективного рассказа”. Он устанавливает четыре композиционные стадии — постановка проблемы, следствие, разгадка, доказательства — и дает характеристику каждой из них. К этим же вопросам обращается через два года и Честертон в предисловии к роману Вальтера Мастермана “Письмо не тому адресату” (“The wrong Letter”). Он перечисляет, чего не должен делать автор детективных историй (изображать тайные общества, имеющие своих представителей по всему свету; работу дипломатов-политиков; не вводить под конец в действие “брата-близнеца из Новой Зеландии”; не прятать преступника до самого конца, выводя его на сцену лишь в последней главе; избегать персонажей, не связанных с интригой и т. д.). Еще более номенклатурный характер носили “20 правил при сочинении детективов” С. Ван Дайна (под этим псевдонимом скрывался популярный американский автор детективных романов, литературный критик и очеркист Уилард Райт). Наиболее интересные из этих правил: 1) читатель должен иметь равные шансы с детективом в решении загадки; 2) любовь должна играть самую незначительную роль. Цель — посадить преступника за решетку, а не привести пару влюбленных к алтарю; 3) детектив или же другой представитель официального следствия не может быть преступником; 4) преступник может быть обнаружен только путем логически-дедуктивным, но не благодаря случайности; 5) в детективе обязательно должен быть труп. Преступление меньшее, чем убийство, не имеет права занимать внимание читателя. Триста страниц для этого слишком много; 6) методы следствия должны иметь реальную основу, детектив не имеет права прибегать к помощи духов, спиритизма, чтению мыслей на расстоянии; 7) должен быть один сыщик — Великий детектив; 8) преступник должен быть тем человеком, который в нормальных условиях не может быть на подозрении. Поэтому не рекомендуется обнаруживать злодея в среде слуг; 9) не допускать фантазии а 1а Жюль Верн; 10) все литературные красоты, отступления, не связанные с расследованием, должны быть опущены; 11) международная дипломатия, а также политическая борьба относятся к другим прозаическим жанрам и т. д. Члены английского “The Detection Club” (“Клуб любителей детективов”) обязались придерживаться выработанных ими строгих правил и даже написали общими усилиями роман “Дрейфующий адмирал”. Свои параграфы выработали и члены американского клуба “Mystery Writers of America” (“Клуб американских авторов детективов”). [Этот клуб ежегодно присуждает лучшей детективной книге премию Эдгара (в память об Эдгаре По).] Варианты детективных правил предложили Рональд Нокс, Джон Диксон Карр, Раймонд Чендлер, Дороти Сайерс и многие другие. Все они не теоретики, а практики — авторы многочисленных повестей и романов. Чендлер и Дороти Сайерс пытались не только расширить, обогатить номенклатуру предписаний, но и повысить авторитет жанра. Если кодекс Ван Дайна сильно напоминал самоучитель игры в крокет и сводился к тому, что можно и что нельзя, то у Чендлера, например, идет речь о реалистической ситуации и атмосфере, жизнеподобии, психологической достоверности образов. Он советует ориентироваться на интеллигентного читателя и культурный контекст времени. [В главе об американском “черном детективе” в кино мы проследили, как Чандлер успешно реализовывал на практике свои правила.] Дороти Сайерс сделала попытку приблизить детектив к психологическому роману, насытить его социальной проблематикой. Она резко выступала против канонизации правил, против превращения детектива в нечто похожее на спортивную игру. Для нее важным было описание среды, характеристика событий. Стремление к рафинированности формы, виртуозности в пользовании правилами привели к тому, что многие сочинения стали напоминать алгебраическую задачу. Отсюда стремление к ограничению в единстве места, действия и времени, принципиальная герметичность событий, очищенность от общественного содержания и т. д. Американский “черный детектив” попробовал сломать перегородки, отделяющие детектив от близких ему жанров. Он не только предложил серьезное и современное, общественно острое содержание, но и покусился на такие незыблемые законы, как установленный каталог персонажей, по которому Великому детективу придан условный диалогист (Дюпен — автор, Шерлок Холмс — Уотсон, патер Браун — Фламбо и т. д.). Этот партнер ВД исполняет три функции — он имитирует читателя (вернее, ограниченность его), создает торможение, дает возможность главному герою вслух произносить необходимые сентенции, помогающие нам следить за ходом его мысли. По правилам в детективе все остальные персонажи должны быть подозреваемыми, наименьшее подозрение падает на подлинного преступника. Из этой среды может выделиться помощник ВД, который из разряда подозреваемого перейдет в разряд партнеров. Однако, как мы увидим, нормативность даже в такой малоподвижной и замкнутой структуре, как детектив, на практике не оправдывает себя. 9. Амбивалентность. Еще одну особенность детектива следует вычленить, чтобы понять его особое место в литературном ряду. Речь идет об амбивалентности, композиционно-смысловой двойственности, цель которой — двойная специфика восприятия. Мы уже говорили о двухфабульном построении детектива, характерном именно для этого жанра. В данном случае для нас важно отметить, что одна из фабул — фабула преступления — строится по законам драматического повествования, в центре которого событие — убийство. Оно имеет своих действующих лиц, действие его обусловлено обычной причинно-следственной связью. Это — криминальная новелла. Фабула следствия — сыск конструируется как ребус, задача, головоломка, математическое уравнение и имеет явно игровой характер. Все, что связано с преступлением, отличается яркой эмоциональной окраской, материал этот апеллирует к нашей психике, органам чувств. Волны тайны, излучаемой повествованием, воздействуют на человека системой эмоциональных сигналов, которыми является сообщение об убийстве (окруженном, как правило, чрезвычайными обстоятельствами), таинственно-экзотический декорум, атмосфера причастности всех героев к убийству, недосказанность, мистическая непонятность происходящего, страх перед опасностью и т. д. Обычно в центре преступления — убийца, в центре расследования — сыщик, БД. Это распределение рождает свои дилеммы. Убийца — начало аморальное, и воспринимается он прежде всего эмоционально. Сыщик — аналитик, совершенный механизм интуиции и дедукции. Он — представитель морали и права, наше восприятие его преимущественно логического характера. Интерес к убийце сенсационный, импульсивный. Интерес к ВД, даже восхищение им, объясняется сознательной реакцией на чудодейственное (ибо функции ВД подчеркнуто сверхъестественны, они похожи на выступление фокусника в цирке). Но так как обе фабулы проникают друг в друга, детектив одновременно рассказ и задача, сказка и исследование, дидактика и развлечение. В этой амбивалентности детектива объяснение того, что им могут зачитываться самые неразвитые люди, но им же может восхищаться и Норберт Винер. Каждый находит в детективе свое и с его помощью удовлетворяет свои психические и интеллектуальные потребности. Для одних убийство и все, что с ним связано, лишь абстракция, неизбежный элемент уравнения, для других — самое главное наркотик, острое ощущение, третьих увлекает процесс сотворчества. Первые равнодушно пробегают глазами страницы, не относящиеся непосредственно к анализу, исследованию; вторые, не напрягаясь в догадках и целиком доверяясь Великому детективу, смакуют не то, как Мегрэ решает загадку, а то, как Сименон описывает героев, их отношения, обстановку жизни, психологию. Одни испытывают удовольствие математика, азарт игрока, вдохновение аналитика. Другие — переживают страх, острое эмоциональное напряжение, они сопереживают героям и т. д. С позиции первых — литературное совершенство, психология, разработка характеров, подробности описания, не только не обязательные качества жанра, но и вредящие ему. Для других помехой служат очищенность от психологии, запутанность интриги, фабульные усложнения. Амбивалентностью детектива объясняется и популярность жанра, и традиционное отношение к нему как баловству, и извечный спор о том, каким ему быть, какие функции выполнять (дидактические или развлекательные) и чего больше содержится в нем — вреда или пользы. Отсюда традиционная путаница взглядов, точек зрения, требований. И не будем торопиться соглашаться с Роже Кайуа, который утверждает, что эволюция детектива привела к тому, что в настоящее время он не имеет ничего общего с литературой, что его истинная природа — игровая, что он берет от жизни только обрамление, в психологии видит лишь метод следствия или точку опоры для анализа, страстями и переживаниями занимается постольку, поскольку этого требует сила, приводящая в движение механизм, который он выстроил. Кайуа утверждает, что детектив — абстракция, он не стремится волновать, потрясать или льстить душе, отражая ее беспокойство, страдания и надежды, он бесплоден и холоден, идеально головной. Не будит никаких чувств, ввергает в мечтательность и т. д. Все это и правда и ложь одновременно. В кажущейся простоте явления мы еще увидим немало сложностей. 10. Детектив и сказка. Не существует еще серьезной работы, посвященной родственной близости сказки и детектива, а ведь именно здесь кроется много любопытных возможностей для понимания исследуемого жанра. В некоторых работах содержатся интересные догадки о морфологической сложности волшебной сказки [Речь будет идти в основном об этой разновидности сказочного повествования.] и детектива, о взаимоотношениях реального и нереального, о мифическом характере героев и “богатом однообразии” его функций. В справедливости этих догадок легко убедиться с помощью сравнительного анализа двух жанров. Генезис и история волшебной сказки и детектива разные, как разное у них и время возникновения. Сказка родилась из мифа, корни ее происхождения в древних обрядах, в практике, которая давно уже утеряла свое бытовое наполнение. История сказки, ее эволюция тесно связаны с исторической эволюцией человечества, с общественно-социальным контекстом ее бытования. Детектив, возникший в середине XIX века, был порожден конкретными реальными обстоятельствами жизни, он — производное капиталистического строя — отражает буржуазные отношения, типичные конфигурации добра и зла в определенной общественной формации. Быт большого капиталистического города, образование новых социальных групп, создание охранительного аппарата буржуазной власти и собственности — вот координаты и почва возникновения детектива. Но, возникнув из реальности, детектив стал мифом, как бы пройдя наоборот путь развития сказки. Несмотря на столь различную историю и генезис, оба жанра имеют много сходных черт. Главная из них — психическая функция. Несомненна педагогическая, морализаторская сущность сказки. С ее помощью родители пытаются помочь юному слушателю создать нравственно-социальную модель мира, преподать первые уроки необходимости борьбы добра со злом, защиты слабого, благородство героического деяния. Это составляет высший ряд сказки. За ним следует слой семейно-бытовых представлений (бабушка - внучка, мачеха - падчерица, брат - сестра, муж - жена и т. д.), в мифическую основу которых вкраплены бытовые подробности, уже знакомые ребенку (подарок, сходить в гости, прогулка и т. д). Вся эта дидактика направлена на то, чтобы выстроить в сознании ребенка систему нравственных представлений и ценностей, дать ему схему мира и общества, жизни и смерти. Сказка, таким образом, первичный урок жизни, преподанный взрослым — ребенку. |
Похожие:
 |
Что такое экология? Что такое экология? Экология – это наука о взаимодействиях организмов друг с другом и с окружающей средой. Мы считаем, что экология... |
|
Нашего семинара «Что такое хорошо и что такое плохо». Это скорее... Этикет – это то, что регламентирует нашу внешнюю жизнь, поведение. Разные вещи, которые очень важны и имеют под собой реальную основу... |
 |
Faq для планирующих беременность Не смотря на то, что современные женщины в подавляющем большинстве осведомлены о том, что это такое, затронуть этот вопрос все же... |
|
Что же такое детское желание? Загадываем желания под бой часов! Что такое Новый год? |
|
А. А. Потебня и его философия языка (А. Борушко) Что такое хорошо и что такое плохо? – о варваризмах и заимствованиях в русском языке (Е. Коновалова) |
|
Безусловно, приятнее читать легкий любовный роман со страстными переживаниями,... Эта книга на это и не претендует. Она серьезна, и это обусловлено тем, что повествует о нелегких моментах в жизни героя, связанных... |
|
Мини-атс. Что это такое и для чего они нужны? |
|
Сегодня трудно найти человека, который не слышал бы этих слов. Оказывается,... Оказывается, не менее трудно найти человека, который до конца понимает, что же это собственно, такое -сетевой маркетинг. И это касается... |
|
Сегодня трудно найти человека, который не слышал бы этих слов. Оказывается,... Оказывается, не менее трудно найти человека, который до конца понимает, что же это собственно, такое -сетевой маркетинг. И это касается... |
|
Анкета для оценки школьной мотивации (Н. Лусканова) (1-5 класс) Адаптированный... Мониторинга комплексной программы реабилитации обучающихся с овз коу «Излучинская школа интернат» |
|
Терапия Элвуд Кэсвел быстро шагал по Бродвею с заряженным револьвером в кармане пиджака. Он не имел намерения пускать его в ход, но опасался,... |
|
Модели неустойчивого исторического развития Основные понятия математической теории хаоса формулируются на с помощью т н дифференциальных уравнений. Что это такое и как лучше... |
|
Говоря простым языком, это означает, что ребенка укачало. Как можно помочь? Кинетоз или болезнь движения – так называют врачи такое состояние, когда тошнит в дороге. Говоря простым языком, это означает, что... |
|
Что такое спид? Вич до развития спида может пройти от 2—3 до 10—15 и более лет. Пока это не произошло, человек может не подозревать о том, что инфицирован,... |
|
Никаких лекарств с доказанной профилактической эффективностью не существует Это грипп сезонный, свиной, слоновий, пандемический, это вообще не грипп это не важно. Важно лишь то, что это вирус, что он передается... |
|
Книга выходила в издательстве «ксп+» Популярность нлп растет, но вместе с нею растут и множатся слухи, домыслы и даже страхи. Что ж, все это весьма характерно для периода... |