Самарский государственный университет
|
Скачать 5.36 Mb.
|
III. Осведомление красное и осведомление белое В предыдущей части нашего исследования мы рассматривали становление системы надзора лонгитюдно, следуя за хронологическим потоком русской истории. Но феномен надзора можно также рассмотреть в рамках компаративного анализа. Вначале следует выявить, какую роль играло осведомление в практике противоборствующих политических движений в России в ходе революции и гражданской войны. Если оно было по своей природе чисто большевистским феноменом (пусть даже истоки этой системы можно проследить в более ранний период), можно ожидать, что противники большевизма не прибегали к осведомлению или, по крайней мере, не использовали его столь же широко. Здесь, однако, нас ждет крупный сюрприз. Помня недвусмысленное заявление Сталина, что большевики должны быть инженерами человеческих душ, ученые готовы к тому, что советский режим всегда должен был настойчиво собирать информацию о внутренней жизни людей. Но как тогда объяснить тот факт, что соответствующие органы, созданные антисоветскими движениями, накапливали целые потайные склады донесений о настроениях населения [46]? Можно утверждать, что белые просто пытались противодействовать мероприятиям советского режима в области надзора за населением. Несомненно, такое соображение имело место. Но белые начали свою деятельность по организации надзора за настроениями населения еще до того, как Советы создали и привели в действие свой аппарат надзора. На Дону, к примеру, даже во время локальных антисоветских восстаний их лидеры считали необходимым создать свои собственные органы надзора [47]. Белые проявляли аналогичную заинтересованность в том, чтобы иметь представление об уровне сознательности масс населения (а не об «общественном мнении» или о «массовой поддержке») и развивать эту сознательность в нужном им направлении. Именно это, в конце концов, было главной целью: нельзя воздействовать на сознательность людей (как бы ни определять понятие «сознательности»), если вначале не установить, на каком уровне она находится. Все политические движения прошли через опыт первой мировой войны, и все они вышли из нее с мыслью, что для эффективного управления людьми необходим надзор за их настроениями. Ибо хотя бесчисленные движения, возникавшие в годы гражданской войны, искали опору в различных слоях общества и стремились воплотить в жизнь несхожие мировоззрения, все они действовали в рамках правительственной парадигмы. Это означает, что все они практиковали ту форму политики, которая основана на теории социального представительства и идее народного суверенитета как обоснования дегитимности власти. И хотя движения эти значительно различались в своих взглядах на то, каким конкретно должен быть окружающий мир, все они рассматривали политику как орудие формирования общества и как инструмент воздействия на население с тем, чтобы сделать свой идеал реальностью [48]. Для антисоветских движений осведомление о настроениях населения было такой же упорядоченной и организованной процедурой, как и для большевиков. Среди самых первых законодательных актов антисоветского Донского правительства был акт о создании «Донского осведомительного отдела» (ДОО). Сообщая населению о создании нового органа, власти характеризовали его задачи как двойственные. Во-первых, это было «осведомление жителей области о положении военном, политическом», а также о деятельности правительства; во-вторых, «осведомление правительственных органов о жизни, событиях и настроениях в области» [49]. В ведении нового отдела было приблизительно двести подотделов, шестьдесят отделов и девять уездных отделов - в дополнение к центральной администрации [50]. Таким образом, сеть органов ДОО, охватывавшая всего одну губернию, по численности и масштабам своей деятельности могла бы дать фору царской тайной полиции, действовавшей на территории целой империи. И вызвано это было не тем, что белые располагали большими ресурсами, чем царский режим, а тем, что осведомительные органы белых преследовали совершенно иные цели, чем царские охранные отделения. «Осведомление» - понятие, созданное новой политикой, - должно было циркулировать в двух направлениях: от власти к населению и от населения (или, скорее, «про население») - к властям. Выполнение первой задачи - информирования населения - должно было способствовать вовлечению граждан в мероприятия властей и, в конечном итоге, трансформации их сознания. С этой целью ДОО выпускало несколько собственных газет, контролировало содержание всех остальных сообщений прессы и создало по всему краю сеть информационных подцентров [51]. Наиболее любопытно для нас, однако, другое орудие, направленное на своевременное ознакомление населения с деятельностью правительства: речь идет об избе-читальне - скромном Деревянном доме в какой-нибудь глухой деревушке, где имелись газеты и политические брошюры [52]. Создание подобного оплота политических знаний в отсталой деревенской среде до сих пор ассоциировалось только с большевиками [53]. Как мы, однако, уже видели, земские активисты перед первой мировой войной - и белые в ходе гражданской войны - также создавали информационные сети для просветительской работы среди населения. И, что очень важно, и красные, и белые характеризовали стоявшую перед ними задачу не как «пропаганду», а как «просвещение» [54]. Пропагандистское - или, точнее, просветительское - государство не было исключительно большевистским идеалом. Но поток информации должен был двигаться и в другом направлении, предоставляя правительству сведения о «настроениях» населения. Для выполнения этой задачи ДОО создало целую сеть тайных осведомителей и организовало специальные курсы для их подготовки. По окончании курсов эти агенты тайно перемещались по всему Донскому краю под видом актеров, беженцев, учащихся, железнодорожников, учителей и даже акушеров. Именно на основе регулярных донесений этих агентов и работников подотделов ДОО руководство отделов составляло собственные ежедневные сводки [55]. Сводки эти группировали по тематическому принципу; каждой теме соответствовала определенная буква алфавита. Не случайно, что литерой «А» обозначали донесения о «настроении населения». Но белых роднила с красными не только практика надзора за населением. Технократов надзора объединяла друг с другом также заинтересованность в повышении человеческой «сознательности» (того самого качества, о повышении которого в народных массах в последние годы империи все активнее заботились царские чиновники). Таким образом, проект превращения невежественных подданных в эмансипированных и просвещенных граждан был выдвинут не только в рамках социалистической системы; он был вызван к жизни значительно более мощным тектоническим сдвигом в политической сфере (сущность политики определялась теперь не территориальной, а правительственной концепцией); социализм просто оказался наиболее действенным и успешным воплощением произошедших перемен. С точки зрения белых, как и с точки зрения красных, надзор должен был охватывать сферу не только поступков, но и мыслей населения. Например, одно донесение, касающееся недавно освобожденной белыми местности, гласит: «Круги сельского населения в большинстве своем вполне искренно подчинились и присоединились законной русской власти [орфография подлинника. - Прим. авт.], но пребывает все же в положении только признающих и сочувствующих. Широкие массы деревни, вполне искренно встречающие добровольческие и казачьи части, т.к. с приходом их избавлялись от произвола и насилия большевиков..., но теперь относятся к освободившим их совершенно пассивно, не чувствуя духовной потребности принять участие в этой борьбе... Нередко можно слышать в разговоре крестьян, что "Ваши (т.е. казаки) там-то или делали то-то, а большевики то-то". Он не скажет "Наши"» [56]. Составивший это донесение чиновник выражает неудовлетворение тем, что население проявляет сочувственную покорность - именно те настроения, которые совершенно удовлетворили бы чаяния чиновников ушедшего в прошлое царского режима. Но теперь власть волнуют убеждения людей, а не только их поведение. В другом донесении содержатся жалобы осведомителя на то, что «отношение к мобилизации разное: одни сознают необходимость борьбы до полной победы, другие... идут неохотно на призыв... В общем, процент уклоняющихся не велик, 2-3%» [57]. Агент описывает регион, где степень явки на воинскую службу (с учетом того, что речь идет о гражданской войне) невероятно высока: на приказ о мобилизации откликнулось 97-98% призывников (такого высокого показателя не мог добиться даже царский режим в 1914 году). Однако наш технократ-наблюдатель не удовлетворен успехом в снабжении войск «пушечным мясом»: его больше интересует сердечное и душевное состояние призывников. И, конечно, люди ощущали тот интерес, который власти стали проявлять к их мыслям, чувствам и высказываниям. Надо отметить, что не все обрадовались, когда новые властные структуры устремили на них свое недреманое око. В одном из донесений ДОО отмечалось, что в станице Чернышевской «мобилизовано все население»; что «настроение - твердое»; что «отношения с иногородними обостренные»; и, среди прочего. - что «отношение к организации Осведомительного] отдела, как станичного атамана, так и станичников - отрицательное» [58]. Многие постепенно стали выражать свое мнение более сдержанно. ДОО (а позже - и ОГПУ-НКВД), конечно же, придавало значение даже тому. как неохотно люди раскрывали свои мысли и настроения, и вследствие этого должным образом докладывало, что население боится «свободно выражать свои мысли», «вступает в политические дискуссии крайне неохотно»; «высказываются... неохотно, сдержанно, осторожно» [59]. Подобные формулировки не означают, что люди перестали говорить о политике: они просто знали, что теперь им надо быть более сдержанными в выражении своих мыслей, поскольку их высказывания внимательно слушают представители власти - как красной, так и белой. Хотя практика осведомления о настроениях населения у белых и у красных была во многом схожей, следует отметить и важные различия. Без сомнения, советский режим вкладывал в понятие «политической сферы» гораздо более широкое содержание, и, следовательно, созданная им система надзора была всеобъемлющей. Тем не менее стремление к созданию такой системы и конкретное институциональное воплощение этого стремления были свойственны не только большевикам. Специфика большевизма гораздо ярче проявилась в формулировке тех целей, ради достижения которых следовало практиковать надзор и содержать осведомителей. IV. Осведомление в России и Европе Таким образом, надзор за настроениями населения нельзя считать присущим исключительно социализму или большевистской идеологии. Однако мои оппоненты все же могут настаивать на том, что склонность к такому надзору была типично русской особенностью: просто в данном случае традиционный для России авторитаризм принял новую, более действенную форму [60]. Именно поэтому я хочу еще раз прибегнуть к компаративному методу и сопоставить проводившиеся в России мероприятия по надзору за населением с такими же мероприятиями, практиковавшимися в тот период другими великими державами. С самого начала необходимо заметить, что, хотя царскую охранку часто изображают как характерный институт русского самодержавия, находившиеся в ее ведении «черные кабинеты» были созданы по образцу французских «cabinets noirs», учрежденных Наполеоном и усовершенствованных в течение XIX века французским государством (мы видим, что в России воспользовались даже французским названием данных учреждений) [61]. Составление государственной картотеки противников существующего строя, включавшей в себя фотографии смутьянов - те самые фотографии, которые сегодня используются для «украшения» биографий ведущих революционеров, - также стало применяться в России далеко не спонтанно. Эта усовершенствованная форма «человеческого архива» появилась только после того, как российское государство решило упорядочить поток поступающей к нему информации при помощи введения системы каталогизации, предложенной французом А.Бертильоном [62]. (Между прочим, бертильоновс-кая система каталогизации была еще одной формой практики, не совсем четко вписывавшейся в определенные хронологические или идеологические границы, она также начала свое существование еще при царском режиме и продолжала применяться в советский период). Итак, полицейский надзор за населением - сбор индивидуальной информации о противниках существующего строя как превентивная мера - не был чем-то уникальным, присущим только российскому самодержавию. Но как же обстоит дело с правительственным надзором - сбором информации с целью ознакомления с настроениями населения и управления ими? Граница здесь пролегает не столько между Россией и Европой, сколько между Европой до мировой катастрофы 1914 года и Европой после начала катастрофы - включая сюда и Россию. В ходе войны все державы приступили к широкомасштабной, строго упорядоченной перлюстрации внутренней почты; все они практиковали перлюстрацию в целях надзора за настроениями населения. С развитием военных действий немецкие военные власти, подобно своим русским коллегам, «занимались активным чтением солдатских писем с фронта, [и] зачастую были глубоко обеспокоены их содержанием». Немецкие власти также перехватывали и анализировали письма, отправлявшиеся на фронт и с фронта для составления регулярных донесений о настроениях (Stimmung) и моральном духе (Geist) [63]. В течение десятидневного отчетного периода один армейский отдел почтовой цензуры тщательно просматривал более 54 тысяч писем - и все для того, чтобы составить требовавшийся раз в два месяца обзор морального духа армии [64]. Необходимо отметить, что донесения немецкой цензуры были почти идентичны по форме тем донесениям, которые составляли цензурные отделения русской армии. Французское командование начало активно использовать надзор за настроениями людей лишь в начале 1917 года, когда оно стало проявлять глубокий интерес к моральному духу и настроению как в войсках, так и среди мирного населения. Чтобы более эффективно предугадывать и направлять opinion publique (французский эквивалент русскому «настроению» и немецкому Stimmung), французская армия учредила свои собственные отделения почтовой цензуры, «специальной Целью которых были чтение и анализ почты, проходившей через руки их сотрудников» [65]. А с середины 1917 года главный разведывательный отдел Генерального штаба французской армии начал составлять Регулярные «конфиденциальные бюллетени о моральном духе внутри страны», используя в основном материалы, поставлявшиеся отделениями почтовой цензуры, действовавшими на фронте и по всей стране [66]. Британская армия прибегла к аналогичным мерам, хотя и несколько позже, чем другие державы (эта задержка была вызвана не столько неким прирожденным либерализмом англичан, сколько тем фактом. что всеобщая воинская повинность была введена в Великобритании только в ходе войны: именно для армии, комплектующейся на основе гражданского населения, моральный дух как в тылу, так и на фронте. становится предметом особой заботы). Здесь четко выявляется различие между цензурой как таковой и надзором за настроениями населения. Почти с самого начала войны, напоминает нам Пол Фасселл офицеры подвергали цензуре письма рядового состава вверенных им воинских частей (солдатам было хорошо известно о том внимании, которое привлекали их письма) [67]. Количество сотрудников почтовой цензуры росло в Британии, как грибы после дождя: со 170 человек в конце 1914 года до 1453 человек в 1915 году и до 4861 человека к ноябрю 1918 года, то есть достигло примерно 50% того количества сотрудников, которое в начале 20-х годов использовал для аналогичных целей советский режим (при значительно большей численности населения) [68]. Но только в начале 1918 года британская армия приступила к подлинному надзору, основанному на правительственной концепции: именно тогда цензурный отдел Генерального штаба начал составлять трехмесячные сводки о солдатских настроениях, основанные на выдержках из перехваченных писем [69]. По всей Европе, так же как и в Российской Империи, а позже - в СССР, первая мировая война вызвала к жизни занимавшиеся надзором за настроениями бюрократические системы, подобные созданному Донским правительством ДОО и учрежденным советским режимом информационным отделам ЧК и ГПУ. И, как и в СССР, целью сбора такой информации было использование ее для построения общества определенного типа. Французы, как и русские, вступили в войну, не располагая стройной системой осведомления. В нашем распоряжении имеются некоторые материалы о настроениях людей в первые месяцы войны; но они появились только потому, что министр образования потребовал от всех подчиняющихся ему преподавателей собирать сведения о реакции населения на начало войны и мобилизации [70]. Некоторое время, однако, в официальных донесениях о настроениях населения внимание концентрировалось только на рабочем классе - причем преимущественно в Париже. Но к 1916 году некоторые префекты (эпизодически и по собственной инициативе) начали следить за общими настроениями населения, а с середины 1917 года министр внутренних дел стал требовать от всех префектов донесений о настроениях населения во вверенных им округах [71]. Одновременно командующие военных округов по всей стране начали составление ежемесячных бюллетеней о моральном духе населения, основанных на донесениях их подчиненных из рядов военной и гражданской иерархии. С этого времени различные гражданские и военные органы власти неустанно «прощупывали» французское общественное мнение; именно это стремление привело к возникновению (к концу 30-х годов) Отдела Методов Контроля (Service du controle technique) [72]. В Англии, как и во Франции, 1917 год стал годом возникновения «сложной системы сбора данных в целях наблюдения за общественным мнением и контроля над ним». Службы безопасности перенесли центр своего внимания с контрразведки как таковой на составление политических донесений. С конца 1917 года до начала 1920 года штабные офицеры разведки занимались составлением «еженедельных разведывательных сводок», которые затем отправлялись в разведотделы Генерального штаба. Еженедельные сводки состояли из трех разделов. Первый из них касался выполнения Законов о защите королевства (DORA), а третий был посвящен исключительно беспорядкам в промышленности. Второй раздел имел аналитический характер; содержавшаяся в нем информация была распределена, в свою очередь, по восьми рубрикам. Как и в сводках ДОО или в сводках, составлявшихся немецкими военными (см. ниже), первая рубрика была следующей: «Преобладающее общественное мнение в отношении войны» (а после войны - «Преобладающее общественное мнение в отношении демобилизации»). По окончании войны масштабы надзора за настроениями населения не только не сократились, а, наоборот, увеличились: на деле демобилизация «расширила сферу наблюдения» [73]. Собранная таким образом информация применялась затем для управления рабочей силой, для борьбы с «антиправительственной агитацией» и вообще для направленного воздействия на настроения масс. К 1918 году британское Министерство информации начинает вести активную пропагандистскую работу в тылу - до этого правительство никогда еще не уделяло внимания подобным задачам (деятельность Бюро прессы до сих пор была ограничена чисто негативной функцией запрещения тех сообщений, которые могли оказаться полезными для врага) [74]. В Германии политическая полиция время от времени, начиная с 1850-х годов, собирала комплексную информацию о политических настроениях, но и здесь качественные перемены принесла первая мировая война [75]. В ноябре 1915 года Военное министерство приказало командующим всех военных округов Германии докладывать об общей обстановке в подчиненных им округах. Три месяца спустя, в марте 1916 года, немецкое командование дополнило свои инструкции, дав указание командующим составлять подробные донесения о настроениях или моральном духе населения. Первая рубрика регулярных докладов, которые должны были составлять военные губернаторы, касалась «настроений гражданского населения» [76]. (Вспомним, что правительство Российской Империи дало указание гражданским должностным лицам начать сбор такой информации в октябре 1915 года, опередив, таким образом, немецкие власти всего на несколько месяцев). Не случайно вскоре после этого немецкое командование обратилось к новой форме воздействия на солдат и на гражданских лиц; знаменательно, что новые мероприятия были названы «просветительная деятельность» (Aufklarungtatigskeit), а позже переименованы в «патриотическое воспитание». Они были задуманы как нечто, в корне отличающееся от пропаганды (то есть от ознакомления иностранной аудитории со своей собственной версией происходящих событий и от противодействия вражеской пропаганде), которой Германия занималась с начала войны. В отличие от пропаганды, «просветительная деятельность» была направлена на то, чтобы в полной мере использовать духовные ресурсы своих солдат и гражданского населения и превратить их из подданных, исполняющих отведенную им роль в рамках установленного порядка, в лучших, более сознательных деятелей [77]. В общем и целом «просветительная деятельность» преследовала цели, не слишком отличающиеся от целей «политически-просветительной работы» Красной Армии [78]. Показательно, что оба государства определили стоявшую перед ними задачу как «просвещение» (Aufklarung) граждан. И немецкая «просветительная деятельность», и советская «политически-просветительная работа» были продолжением мероприятий по осведомлению. Осведомление это было направлено не только на изучение «общественного мнения»; оно ставило своей целью описание духовного состояния людей с тем, чтобы изменить его в нужном направлении посредством подобной просветительной практики, осуществляющейся под эгидой государства. |
Похожие:
 |
Отчет государственного образовательного учреждения высшего профессионального... «Самарский государственный аэрокосмический университет имени академика С. П. Королева» (сгау) в 2006 году по выполнению инновационной... |
 |
Самарский государственный университет Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Советский период: Антология / Сост. М. Дэвид-Фокс. Самара: Изд-во «Самарский... |
|
Совет ректоров вузов самарской области самарский областной совет по научной работе студентов Российской Федерации, председатель Совета ректоров вузов Самарской области, фгбоу во «Самарский государственный медицинский университет»... |
|
Совет ректоров вузов самарской области самарский областной совет по научной работе студентов Российской Федерации, председатель Совета ректоров вузов Самарской области, ректор гбоу впо «Самарский государственный медицинский... |
|
Самарский государственный технический университет Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования |
|
Г илязов айрат зулхатович Куйбышевский Авиационный Институт (ныне Самарский Государственный Аэрокосмический Университет) г. Самара |
|
«Самарский государственный социально-педагогический университет» Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования |
|
На объектах вычислительной техники утверждено «Самарский государственный экономический университет» (далее Университет) только лицензионных программных продуктов. Настоящая Инструкция... |
|
Информационные технологии обучения в электротехнике ... |
|
Семья и современный социум Бакшутова Екатерина Валерьевна, доктор философских наук, заведующая кафедрой "Психология и педагогика" фгбоу во «Самарский государственный... |
|
Инструкция администратора информационной безопасности Настоящий документ определяет основные обязанности, права и ответственность администратора информационной безопасности (далее иб)... |
|
О корпоративной компьютерной сети Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Самарский государственный экономический университет»... |
|
Филиал федерального государственного бюджетного образовательного... Министерство транспорта российской федерации федеральное агентство железнодорожного транспорта |
|
Атопический дерматит взрослых: клинико-иммунологические показатели... Работа выполнена в гоу впо «Самарский государственный медицинский университет Федерального агентства по здравоохранению и социальному... |
|
О проведении запроса котировок Наименование заказчика: Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Самарский государственный... |
|
Фгбоу впо «Самарский государственный технический университет» Вестник... А. П. Амосов, В. И. Батищев, Н. В. Дилигенский, М. А. Евдокимов, А. Ф. Заусаев, Л. С. Зимин, Я. М. Клебанов, М. Л. Костырев, В. А.... |