119 То, что профессиональная деформация существует в рядах УИС знали и без челябинского коллектива учёных-психологов. Ещё бывший заместитель директора ФСИН С.Х. Шамсунов отмечал в своё время, что «пока не изжиты факты бездушного отношения к осужденным, упоения властью, пренебрежения нормами служебной этики, бескультурья в речи и поведении. Имеют место случаи унижения человеческого достоинства осужденных, лишения их законных прав, необоснованного применения спецсредств, вступления в запрещённые связи со спецконтингентом, взяточничество, предательство сотрудниками интересов службы и другое».
Все это, несомненно, свидетельствует о существовании проблемы деформаций правосознания сотрудников пенитенциарной системы, существование которой связано со многими обстоятельствами. Не последнее место среди них занимает и инерция правосознания, наличие «синдрома ГУЛАГА», выражающегося в широко распространенных стереотипах: «органы не ошибаются», «ни за что не сажают», «заключенный не человек, а преступник» и т. п. Её преодоление – дело непростое и не одномоментное. По справедливому замечанию С.А. Миклина, «нужно долго и упорно работать, ибо полностью искоренить методы ГУЛАГА, даже поменяв большинство сотрудников, за несколько лет невозможно», что, между прочим, отмечают и некоторые сотрудники УИС, непосредственно работающие с осуждёнными.120 Хотя до недавнего времени никто и не догадывался, что корень зла и всех бед персонала УИС – это его личностная беспомощность. Если пройтись по терминологии, то личностная беспомощность – это качество субъекта, представляющее собой единство определённых личностных особенностей, возникающих в результате взаимодействия внутренних условий с внешними, определяющее низкий уровень субъектности, то есть низкую способность человека преобразовывать действительность, управлять событиями собственной жизни, ставить и достигать целей, преодолевая различного рода трудности. Личностная беспомощность проявляется в деятельности, обусловливая снижение её успешности, и в поведении субъекта. Личностная беспомощность проявляется в жизнедеятельности субъекта пассивностью в поведении, неспособностью использовать имеющиеся возможности желаемого преобразования ситуации, непродуктивном совладающем поведении, трудностями во взаимоотношениях с окружающими, в том числе со сверстниками (вследствие того, что человек с личностной беспомощностью чрезмерно сосредоточен на себе, своих проблемах, фрустрирован, замкнут, неуверен в себе, тревожен, полон мрачных предчувствий, эмоционально неуравновешен, ему сложно выстраивать полноценные взаимоотношения, он испытывает неудовлетворённость своими отношениями с окружающими и имеет неблагоприятный статус в группе).121 Пессимистический стиль атрибуции также является одной из составляющих когнитивного компонента личностной беспомощности (он выступает как один из основных диагностических показателей личностной беспомощности, характеризующий специфические особенности мышления субъекта с личностной беспомощностью). Беспомощные испытуемые имеют склонность объяснять причины происходящих с ними событий с негативной, пессимистической точки зрения, в то время как их самостоятельные сверстники находят более оптимистичные, позитивные объяснения случившегося. Таким образом, когнитивная составляющая личностной беспомощности включает в себя пессимистический атрибутивный стиль, ригидность мышления, специфические особенности дивергентного мышления: меньшую дивергентную продуктивность и меньшую креативность, включающую в себя хуже развитые оригинальность, гибкость мышления и его разработанность.122 Вот такие они – сотрудники УИС, по мнению заказчиков выше указанных исследователей, имеющих, похоже, подобные комплексы.
Но, надо отметить, что работали над улучшением личностных качеств людей, пришедших служить в систему исполнения наказаний. В определённые годы более эффективно, в другие – менее. Ослабление позитивного процесса, впрочем, как и в других силовых структурах, началось после введения системы поощрительных ежемесячных выплат. Цели, вероятно, преследовались самые благие, однако перекос в распределении этих денежных потоков быстро расслоил коллективы, как сотрудников правоохранительных органов, так и военнослужащих.
Вместе с тем, в тон А. Коновалову на вопрос одного из читателей «Российской газеты» высказался и А. Реймер: «Когда меня назначали на эту должность, самая главная задача, которую передо мной поставило руководство страны, – провести реформу, чтобы такого больше не было. В местах лишения свободы должен править закон государства, что мы и пытаемся сделать».123
28.11.2011 стало окончательно ясно, что реформаторы озвучивают мысли Президента РФ Д.А. Медведева. Так, на встрече с представителями средств массовой информации Уральского федерального округа Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев ответил на вопрос о реформе уголовно-исполнительной системы России.
На вопрос руководителя медиа-холдинга «Уральский рабочий» Льва Кащеева «Недавно началась и продолжается реформа правоохранительных органов, как,
по-Вашему, не нужна ли, не назрела ли подобная реформа исправительной системы?» Дмитрий Анатольевич ответил: «Я такую, может, сейчас скажу экстремистскую мысль, но я скажу. Они вообще никогда не работают на исправление. И дело не в том, что они у нас сами по себе не самого высокого качества, мягко говоря. У нас действительно исправительно-трудовая система, она на 95 процентов советская. А вообще подобного рода наказания редко кого исправляют.
Именно поэтому за последние несколько лет я всё-таки старался проводить несколько иную уголовную политику, когда суровым должно быть наказание за тяжкие и особо тяжкие преступления.
Но в этом случае, когда мы осуждаем людей, расчёт идёт не на исправление, а, скажем честно, на их изоляцию от общества. На то, чтобы они не совершали преступлений, находясь в обычной среде.
Что же касается исправления, то эта конструкция может применяться только к тем, кто совершил не тяжкие преступления, а, как правило, преступления по неосторожности.
И именно туда и должен быть обращён государственный взор.
О чём я говорю? Во-первых, наша уголовно-исполнительная система, она действительно советская, и она действительно очень консервативная, и мы знаем все её недостатки. Во-вторых, эта система должна быть реформирована, но не за полгода – это невозможно, а за достаточно продолжительный срок. Какой срок?
У нас есть специальная программа реформирования, она рассчитана на период, условно говоря, до 2020 года.
В-третьих, эта система должна стать принципиально другой. Я когда ещё учился в университете, то по действовавшему тогда исправительно-трудовому кодексу было, по-моему, пять режимов лишения свободы, начиная от тюремного режима и заканчивая колониями-поселениями, и масса самых разных лагерных режимов, оставшихся ещё с известного периода.
Строго говоря, практически все эти режимы исключительно жёсткие и направлены на то, чтобы изолировать людей от общества. Тогда возникает вопрос: зачем они нам все нужны в таком виде? И поэтому в качестве ориентира для развития уголовно-исполнительной системы были взяты две крайние позиции, так, кстати, как это во всём мире.
Тот, кого очень трудно исправить, я сказал, что невозможно, но очень трудно исправить, и где воспитательная функция почти невозможна, тот должен сидеть в тюрьме, просто сидеть в тюрьме и быть изолированным от общества на тот срок, который установлен вступившим в законную силу приговором суда.
А тот, кто совершил преступление по неосторожности, первое
преступление, – из него не надо все жилы тянуть, он может находиться в
колонии-поселении с весьма мягким режимом содержания, чтобы эта система его не подавляла окончательно, а чтобы он всё-таки и о жизни поразмышлял, и чтобы не заниматься потом его социализацией, чтобы он был адаптирован к нормальной жизни, чтобы он мог в магазин ходить, чтобы он с людьми встречался. Мне кажется, выбор должен быть между одним и другим, и это та модель, по которой мы должны пойти.
Следующая тема. Есть наказания, которые не связаны с лишением свободы, а также надзор за теми, кто совершил преступление и отбыл наказание. Эта сфера у нас вообще не развита. Раньше она существовала, а сейчас эти службы почти не работают. Нам нужно создать свою службу пробации, такую, как есть в других государствах.
И, наконец, последнее (но не по значимости). К сожалению, по количеству заключённых мы всегда были действительно на одном из самых первых мест на планете, хотя считать, что у нас их больше всего, тоже неправильно, это не так сейчас. Насколько я знаю, в Соединённых Штатах Америки, например, заключённых больше, чем у нас, и страна, правда, больше, чем наша, но тем не менее…».124 Действительно, в США заключённых больше, несмотря на меньшую территорию, ибо там вопрос борьбы и с наказанием преступности решается на уровне бывшего СССР времён Сталина И.В.125 Если же брать за образец тюрьмы Европы, особенно, Нидерландов, то они скорее, похожи на 3-х звёздочные курортные отели, нежели на места отбывания наказаний за уголовные преступления.126 С одной стороны – забота о человеке (ведь несомненно, что преступник тоже является таковым, несмотря на различного рода генетические исследования127), с другой – для России с амбициозными и, порой, популистскими проектами в сфере тотального и одномоментного реформирования всех сфер жизнедеятельности при ограниченном бюджете, – это достаточно затратное мероприятие.
Опять же, если говорить о существующей системе ГУЛАГа с его принудительным трудом в постсоветский период, следует вспомнить, что статья 103 УИК РФ сформулировала основные принципы привлечения к труду осужденных к лишению свободы, к которым, прежде всего, относятся: а) обязательность труда осужденных; б) подчинение производственной деятельности ИУ их основной
задаче – исправлению осужденных. Принцип обязательности труда лиц, лишенных свободы, также не противоречит международным нормам. В Минимальных стандартных правилах обращения с заключенными подчёркивается, что «все осужденные заключенные обязаны трудиться в соответствии с их физическими способностями» (кроме лиц, полностью утративших трудоспособность, либо ограниченно годных к труду: осужденные, достигшие пенсионного возраста, инвалиды I и II группы; беременные женщины, а также женщины, имеющие детей в домах ребенка). Соответственно, исходя из статьи 103 УИК РФ, пенитенциарная система в полном объёме пыталась реализовать рабочий потенциал осуждённых, содержащихся в исправительных учреждениях России. При этом, как правило, рабочий цикл был замкнут на внутренней системе УИС. Новое руководство ФСИН России, к примеру, предлагает собственные «новеллы», которые, почему то, должны в корне изменить представления людей в плане организации труда в системе наказаний, к которым относятся: а) принудительные работы, известные со времён СССР, в их новой интерпретации,128 б) взыскивание денежных средств с лиц, отказывающихся работать,129 в) идея создания частных тюрем, озвученная в 2009 году в Совете Федерации (изначально подобная мысль прозвучала из уст Г. Грефа в 2004 году).130 В своё время нечто подобное планировал и Ю.И. Калинин, но, так сказать, не потянул.131 Однако, как видно, принудительно-трудовой характер системы исполнения наказаний не меняется. Более того он принимает совершенно новые формы, направленные на максимальное извлечение прибыли, как из производственных мощностей УИС, так и из человеческого потенциала, попавшего в исправительные учреждения. Именно поэтому Глава министерства юстиции РФ А. Коновалов «предложил удешевить реализацию реформы уголовно-исполнительной системы за счёт самих заключённых. С таким заявлением министр выступил во время правительственного часа в Совете федерации 3 февраля (2011 года). Коновалова цитирует «Интерфакс».
«Эта реформа может быть существенно удешевлена за счёт привлечения к труду самих осуждённых. Можно наладить выпуск строительных материалов, необходимых конструкций и элементов», – заявил глава Минюста. Он отметил, что среди прочего заключенные могут заниматься изготовлением электронных браслетов для тех нарушителей закона, которые приговорены к ограничению свободы – мере наказания, получившей неформальное название «домашний арест».
По словам Коновалова, производственные мощности в российских тюрьмах позволяют наладить выпуск подобных браслетов. Стоит отметить, что введение в эксплуатацию этих устройств также является частью реформы УИС.
Какое количество бюджетных средств удастся сэкономить за счёт заключенных, Коновалов не уточнил».132 Тем не менее, и в СССР к повсеместному использованию труда осуждённых тоже пришли не сразу.133 Тем не менее, если верить заявлениям главы Роспотребнадзора Г. Онищенко, предлагавшего временно запретить трудовую миграцию из Таджикистана по медицинским соображениям, так как у мигрантов из среднеазиатской страны выявляется множество случаев заболевания ВИЧ, туберкулезом и полиомиелитом, стоит опасаться и продукции, выпускаемой в исправительных учреждениях. Осуждённые давно признаны носителями всевозможных болезней, из-за которых, к примеру, часто уничтожают китайские товары широкого потребления.134 Тем не менее, получается, что УИС сознательно навязывает обществу опасную, противоречащую санитарным нормам продукцию.
О реформировании системы крайне беспокоятся и руководители территориальных органов ФСИН России. Многие из них осознали необходимость проведения реформ. Чем старше руководитель, тем сильнее степень осознания и деятельнее работа в плане модернизации карательной системы. Мудрость наверно просыпается, разбуженная очередным ветром перемен. Однако слова о проводимой реформе УИС пугают своей неоднозначностью. Так, в своей интернет-приёмной начальник ГУФСИН России по Красноярскому краю В.К. Шаешников 17.11.2010 на вопрос читателя: «По всей видимости началась очередная реформа уголовно-исполнительной системы... Что изменится в ней самой, и что ждёт сотрудников ФСИН России в ближайшем будущем? // Андрей, 17.11.2010», ответил следующее: «Изменения нас ждут колоссальные – система должна уйти от советской модели лагерей и приблизиться к европейской пенитенциарной системе. Меняется сам подход к исполнению наказания – мы уходим от такого понятия, как «исправительная колония». Реформа предусматривает создание тюрем для тех лиц, которые заслуживают жесткой изоляции исходя из их поведения и социальной опасности. Будут созданы тюрьмы трех видов режима – общего, особого и усиленного. Осужденные будут содержаться в камерах, а не в общежитиях отрядов, как сейчас. Кроме тюрем, будут созданы два вида колоний поселений – обычного типа и с усиленным наблюдением. Многие говорят, что в результате реформирования уголовно-исполнительная система станет более гуманной, это не так. Система исполнения наказаний должна быть либеральной к тем, кто случайно оказался в местах лишения свободы, и достаточно жесткой к тем осужденным, которые опасны для общества».135 То есть, в принципе, реформа идёт (что само по себе, несомненно, хорошо), и про тюрьмы понятно (от колоний ГУЛАГа Россия отказывается, ибо негуманно и дорого охранять), но… «система исполнения наказаний должна быть либеральной к тем, кто случайно оказался в местах лишения свободы…»…Это как, извините?...Неужели реформа УИС началась только ради людей, которые вдруг оказались в местах лишения свободы случайно? Даже в теории трудно представить, что пенитенциарная система РФ изобилует подобными личностями. Обычно в СИЗО и исправительные учреждения попадают по приговору суда, за конкретные преступления, санкции за которые установлены УК РФ… Есть, конечно, и оговоры, и ошибки следствия, но в понимании
обывателя – случайный человек в тюрьме – это тот, кто шёл-шёл, вдруг упал, потерял сознание, очнулся…и…кругом стены и решётки, за которыми колючая проволока.
Хотя, если следовать определённой этимологии, то аббревиатура ГУЛАГ, всё же, хоть и не одномоментно, останется достоянием истории, ибо лагеря должны смениться тюрьмами.
Тем не менее, распоряжением Правительства РФ от 14.10.2010 №1772-р была утверждена Концепция развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года. Как видно, что с момента назначения А.А. Реймера до утверждения выше указанного документа прошло чуть более года. За это время и были выработаны основные положения Концепции.
Несомненно, над Концепцией развития УИС до 2020 года работали специалисты различных структур и ведомств государственного аппарата. Документ предусматривает переход от коллективного содержания заключенных (колоний) к новым видам исправительных учреждений (тюрьмам), раздельному содержанию осужденных в зависимости от тяжести совершенных преступлений, а также расширение применения мер наказаний, не связанных с лишением свободы. Учреждения ФСИН должны будут обеспечить международные стандарты обращения с заключенными, а также их социализацию после освобождения. Об утверждении Концепции в Общественной палате сообщил заместитель министра юстиции РФ А. Смирнов. Правозащитники в ходе обсуждений выявили ряд слабых мест в предстоящем реформировании. «Реформа уголовно-исполнительной системы вообще будет идти медленно, признали участники слушаний. В ближайшие два года планируется реформировать законодательство, серьезные изменения будут внесены в Уголовно-исполнительный кодекс (УИК). Замена колоний общего и строгого режима на тюрьмы общего, усиленного и строгого режима, а также создание колоний-поселений нового типа запланированы на 2013-2016 годы. К 2015 году тюрьмы начнут получать новое вещевое довольствие: изменится список разрешённых для использования в камере вещей, одежда и обувь заключенных.
К 2017 году, обещает концепция, условия содержания в следственных изоляторах будут соответствовать европейским стандартам.
Впрочем, каких именно показателей должны будут достичь сотрудники ФСИН, в концепции не говорится. Известно только, что в 2017 году в России будет 26 СИЗО нового типа, в которых увеличится жилплощадь из расчёта на одного арестанта, а питание станет лучше.136 Проблему «старения» СИЗО
до 2011 года публично признавали и в ФСИН России.137 Этого не скрывал и
Ю.И. Калинин.138 Что касается медицинского обслуживания осужденных, то его уровень Минюст за эти десять лет собирается довести до уровня подушевого финансирования обычных граждан, пользующихся услугами муниципальных больниц. Согласно документу, в ближайшие годы заключенных и осужденных будут продолжать лечить в ведомственных больницах ФСИН, постепенно улучшая их оснащение и подготовку персонала.
До 2013 года планируется только «проработать вопрос» о лечении всех заключенных в гражданских больницах. Когда их действительно начнут там
лечить – неизвестно.
Отдельно в документе говорится о сокращении штата сотрудников ФСИН: охранников понадобится меньше благодаря оснащению СИЗО и тюрем видеокамерами, а на находящихся в колониях-поселениях наденут электронные браслеты. «Вы пишете о сокращении кадров в ведомстве. Но в наших колониях и сейчас на одного сотрудника приходится пять заключенных, а по международным стандартам это соотношение должно быть один к трем», – заметил глава общественного наблюдательного комитета по соблюдению прав человека в местах лишения свободы Валерий Борщев.
Но главное, за что критикуют Концепцию правозащитники, – это отсутствие в ней главы о правах человека – как заключенных, так и сотрудников ФСИН.
«Отсутствует раздел о правах человека. Нет раздела о правах женщин и других уязвимых групп осужденных», – перечисляла член ОП Мария Каннабих. «В сегодняшнем виде складывается впечатление, что это реформа ведомства, а не развитие уголовно-исполнительной системы», – заявил член ОП Олег Зыков. По его мнению, в основу концепции легла будущая судьба ведомства – штатное расписание, социальные гарантии, повышение престижа службы во ФСИН, ротация кадров, – а не судьба человека, заключенного или осужденного. Нет и главы о гарантиях для рядовых сотрудников, которые защитят их от произвола начальства.
Отдельно Зыков раскритиковал реформирование воспитательных колоний. Их превратят в воспитательные центры, а количество мест лишения свободы несовершеннолетних сократят. В проекте концепции, который обсуждался весной этого года, были конкретные цифры – 33 центра вместо 62 существующих колоний для несовершеннолетних. Из итогового документа цифры исчезли, но
сокращение все равно планируется. «Мы охраняем воздух», – говорят во ФСИН, объясняя, что число отправленных за решетку несовершеннолетних уменьшается. «Так вы создадите гигантские зоны детского насилия, фабрики для создания бандитов», – считает Зыков».139
Сей документ, также, рассматривался и в Совете при Президенте РФ, который дал ему следующую оценку: «Хотя Концепция реформирования УИС, представленная Минюстом России, содержит многочисленные ссылки на международно-правовые акты, однако некоторые предлагаемые новшества не соответствуют, а иногда и прямо противоречат требованиям международного права в сфере обращения с заключенными.
Предполагаемые в Концепции запреты на занятие спортом, участие в культурных мероприятиях, пользования телевизором и прессой, литературой развлекательного характера за допущенные осужденным нарушения, противоречит принципу социализации осужденных, поддержания здорового образа жизни, подготовки осужденного к освобождению, поддержанию психического и физического здоровья осужденных. Вопреки ожиданиям разработчиков Концепции, данные меры приведут к возникновению дополнительных ниш для проникновения и развития криминальной субкультуры.
Концепция предполагает ухудшение положения несовершеннолетних, связанное с сокращением количества воспитательных колоний (переименованных в воспитательные центры) до 33, что приведет к отдалению мест отбытия ими наказания от дома. Работа ГУИН МЮ РФ и ФСИН РФ, позволившая за 20 лет увеличить количество ВТК /ВК на 20, окажется перечеркнутой.
Концепция не содержит ни механизмов соблюдения прав заключенных, ни механизмов защиты прав сотрудников УИС, ни механизмов обеспечения открытости и прозрачности самой УИС. В то же время принцип открытости и механизмы его обеспечения должны рассматриваться, как основные требования взаимоотношения УИС с гражданским обществом.
В тот же время Концепция содержит требование возврата к условно-досрочному освобождению осужденного исключительно на основании позиции администрации учреждения.
Идея повсеместного отказа от отрядного содержания осужденных не обеспечивает достижение тех целей, ради которых разработана Концепция реформирования.
Фактически смысл Концепции состоит в получении гигантских финансовых ресурсов, ужесточение изоляции осужденных, переименование современных исправительных колоний в колонии – поселения, отказ от ряда успешных методик, разработанных российской пенитенциарной мыслью 20 века при одновременном закреплении тех практик, которые влекут нарушение прав человека и снижение эффективности достижения целей наказания. Предоставляется, что смыслом ряда нововведений является ожидание роста финансирования. Характерными особенностями Концепции является популизм и дилетантизм ряда её положений».140
Из выше сказанного видно, что оценки Концепции развития УИС до 2020 года являются отнюдь не лестными. Наверно именно поэтому тюремное ведомство России в создании своего положительного образа и реалистичности объявленной реформы УИС ориентировано больше всего на собственные силы. Так, А.А. Реймер рассчитывает, что в этом поможет общественный совет при ФСИН России. «Роль общественного совета – донести до общества объективную информацию об уголовно-исполнительной системе России», – сказал Реймер на встрече с членами общественного совета...
Как в свою очередь отметил председатель совета Владимир Меньшов, различные мифы о тюремном ведомстве появляются в обществе из-за большого количества непонятных, нерешенных вопросов.141
Тем не менее, несмотря на поспешность принятия Концепции реформирования УИС, представители общественных организаций успели провести жаркую полемику на указанную тему,142 что, в принципе, не очень улучшило обстановку.143 05.02.2011 на заседании Союза криминалистов и криминологов в Московской государственной юридической академии был сделан доклад профессора, бывшего начальника НИИ ФСИН России Вячеслава Ивановича Селиверстова о Концепции развития уголовно-исполнительной системы в РФ. В докладе данная Концепция и её научное обоснование были подвергнуты серьезной критике. В соответствии с указанным докладом прозвучали реалии российской действительности в плане криминальной составляющей российского общества. «Важным направлением научных исследований является разработка комплекса проблем, связанных с оценкой эффективности деятельности действующей системы исправительных учреждений по исполнению наказания в виде лишения свободы.
На первом этапе необходима научная разработка критериев и показателей эффективности. Речь идет о таких критериях и показателях, которые характеризуют не внутриведомственные успехи и достижения, а вклад уголовно-исполнительной системы в обеспечение правопорядка в стране, защиту прав и законных интересов личности. При решении этой проблемы основным будет являться вопрос об отслеживании на постоянной мониторинговой основе уровня постпенитенциарного рецидива. В настоящее время по официальной статистике об уровне рецидива можно косвенно судить по показателям совершенных повторных преступлений в расчете на общий массив лиц, совершивших преступление. В среднем, этот уровень колеблется около 26%. Однако данный показатель не позволяет судить об эффективности деятельности системы исправительных учреждений и (или) ее отдельных звеньев. Согласно выборочным научным исследованиям в течении трех лет после освобождения совершает новое преступление в среднем 55,0% освобожденных их колонии общего режима и 29,6% – из колонии строгого режима (данные приведены на основе деятельности колоний общего и строгого режимов Томской и Кемеровской областей). На основе этого же исследования выявлены очень интересные и значимые различия в постпенитенциарном рецидиве в зависимости от вида преступлений, оснований освобождения от отбывания наказания, возраста преступника, его образования, семейного положения и т. д.
Так, например, постпенитенциарный рецидив среди условно-досрочно освобожденных из колонии общего режима составил 68%, а по отбытию срока этот рецидив равен 47%, из колонии строгого режима соответственно – 39% и 21%.
Все это актуализирует реализацию предложений о создании научно-теоретической модели учёта постпенитенциарного рецидива с последующей ее апробацией и внедрением в систему статистического учета результатов борьбы с преступностью. Похожая система учёта существовала в СССР, нет каких-либо значимых препятствий в том, что бы эта система на новом уровне была внедрена и в России.
На втором этапе необходимо научная разработка системы факторов, влияющих на постпенитенциарный рецидив, а также механизма их действия.
В этой системе факторов можно было бы выделить тот вклад (негативный или позитивный), который вносит в рецидив система исполнения уголовных наказаний.
На третьем этапе следует разработать комплекс мер, направленных на усиление позитивных факторов и ослабления факторов, провоцирующих рост постпенитенциарного рецидива.
К сожалению, в Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года создание системы учета постпенитенциарного рецидива не предусмотрено. Более того, она без достаточных научно-обоснованных оснований исходит из оценки действующей системы исправительных учреждений как неэффективной. Поэтому в качестве стратегической задачи в Концепции определено совершенствование системы исправительных учреждений путём открытия тюрем общего, усиленного и особого режимов, а также колоний-поселений с обычным и усиленным наблюдением. Концепцией предусматривается открыть новые тюрьмы в 2013-2016 годах, согласно предварительным расчетам для содержания осужденных к лишению свободы потребуется открыть 246 тюрем общего режима, в том числе 58 тюрем для женщин, 161 тюрьму усиленного режима и 21 тюрьму особого режима, всего 428 тюрем.
Реалистичность данного положения Концепции вызывает большие сомнения. Разрешить их будет возможно после подготовки основанной на стандартах Европейских пенитенциарных правил (2006 года) модели тюрьмы. Данная задача, а именно разработка модели тюрьмы, закреплена в Концепции, ее решение является приоритетным для пенитенциарной науки. Предварительно такая модель была создана в 2009-2010 годах в НИИ ФСИН России. Она показала, что для создания тюрем, отвечающим европейским требованиям, потребуются значительные материальные средства. В 2008 году строительство одного следственного изолятора, отвечающего европейским стандартам, обходилось федеральному бюджету в 100 млн. рублей в расчете за одно место для содержания подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений. Строительство тюрем для отбывания наказания будет стоить дороже, поскольку для отбывания наказания в соответствии с европейскими стандартами необходимо дополнительная инфраструктура. В частности при блоковой системе размещения осужденных (до 50 осужденных) требуется наличие комнаты разогрева и приема пищи, спортивного зала (комнаты), комплекса душевых кабин, комната проведения культурно-воспитательной работы, ряда служебных кабинетов для работы психолога и социального работника, службы надзора и конвоирования и т. д. Существенно увеличится расходы на администрацию тюрем. Так, согласно научно-обоснованным нормативам штатной численности учреждений тюремного типа, подготовленным НИИ ФСИН России в 2009 году, в тюрьме общего режима потребуется 56,4% единиц персонала от общего числа осужденных, в тюрьме усиленного режима – 60,3%, а в тюрьме особого режима – 101%. В настоящее время для действующих исправительных колоний этот коэффициент составляет не более 30% в зависимости от вида исправительного учреждения. Иными словами, реализация Концепции потребует многократного увеличения персонала системы ФСИН!
Между тем, в распоряжении Правительства Российской Федерации
от 10 октября 2010 года предусмотрено, что финансовое обеспечение расходных обязательств, связанных с реализацией Концепцией осуществляется в пределах бюджетных ассигнований на очередной финансовый год и плановый период на указанные цели. Это означает, что необходимые средства не запланированы в бюджете, их необходимо будет на каждый год истребовать из бюджета. Как известно, в числе приоритетных задач в России модернизация её экономики, пенсионная реформа, реформа здравоохранения, проведение в 2014 году зимних Олимпийских игр, а в 2018 году – Чемпионата мира по футболу и т. д.».144 И не только в число приоритетных задач входит выше сказанное. Также есть ещё реформы Вооружённых Сил и полиции, которые требуют огромных денежных ресурсов. К приоритетным направлениям развития науки, технологий и техники глава государства отнес безопасность и противодействие терроризму; индустрию наносистем; информационно-телекоммуникационные системы; науки о жизни; перспективные виды вооружения, военной и специальной техники; рациональное природопользование; транспортные и космические системы; энергоэффективность, энергосбережение, ядерную энергетику.145 Правда, А.А. Реймер, уповая на внутренние производственные мощности, полагает, что: «На первом этапе дополнительных средств у государства мы запрашивать не станем. В дальнейшем, если такая необходимость возникнет, будем решать этот вопрос с правительством страны».146 То есть, простым языком – деньги на начальном этапе не нужны. Конечно «не нужны» ибо, к примеру, подрядчики из сугубо идейных соображений оформят проектно-сметную документацию, или проведут все необходимые изыскательские работы, которые позволят обосновать целесообразность и местоположение строительства (реконструкции) и проектирования тюрем и охраняемых периметров.
Об отсутствии анализа при подготовке Концепции развития УИС до 2020 года ясно высказался и В. Овчинский, доводы которого выглядят достаточно убедительно. «В Концепции развития уголовно-исполнительной системы в Российской Федерации до 2020 года, представленной руководством Минюста и ФСИН Президенту России Дмитрию Медведеву, предлагается кардинально изменить учреждения исполнения наказания, шире использовать условно-досрочное освобождение, перевести часть преступлений небольшой тяжести в административные правонарушения, а тяжких – в преступления средней тяжести, шире использовать такие виды наказания, как условное осуждение, краткосрочные аресты, домашние аресты и штрафы вместо лишения свободы. По всем этим вопросам готовятся законопроекты.
Давайте попытаемся разобраться, что мы можем получиить в итоге от реализации предложений, содержащихся в концепции.
Начнем с последних: более широкое применение условного осуждения, штрафов и арестов как видов уголовного наказания, а также домашнего ареста. С кого мы собираемся брать штрафы: с будущих безработных, воров и грабителей? Где реализовывать краткосрочные аресты? Нужны арестные дома. Нужна их охрана, другой персонал. Но на какие средства предполагается все это делать?
Что означает домашний арест? Ведь многие осужденные в быту пьянствовали, хулиганили, употребляли наркотики, избивали соседей. И что, предлагается их вернуть в ту же среду, которая помогла им стать преступниками, и назвать это мерой наказания? Чтобы они, не испытав на себе реального наказания, вновь продолжали отравлять жизнь окружающим?
Если говорить о «гуманизации» наказания, то в последние годы у нас основной мерой наказания стало условное осуждение к лишению свободы.
В 2009г. – 45% всех осужденных. Собственно лишение свободы применялось
в 2009 г. только к 32% всех осужденных. Остальные преступники были вообще осуждены либо к штрафам, либо к исправительным работам.
Предлагается также «декриминализация» наказания – перевод преступлений небольшой тяжести в разряд административных правонарушений, а тяжких – в преступления средней тяжести. В декабре 2003 г. уже декриминализировали все, что можно. После этого нельзя привлечь к уголовной ответственности большинство хулиганов, если они издевались над людьми без оружия. Нельзя привлечь и лиц, которые незаконно носят холодное, охотничье или травматическое оружие. Что еще предлагается декриминализировать? И по каким преступлениям предлагается понизить их тяжесть?
О расширении практики условно-досрочного освобождения. Действительно, тюрьмы и колонии – это не лучшие места для «перевоспитания» преступников. Но кто в них сейчас сидит?
Вот какие данные приводятся в документах самой ФСИН:
«Криминогенный состав осужденных продолжает ухудшаться. Растет количество лиц, осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления. Несколько лет назад их численность составляла 30-35%. Сегодня она превысила 70 процентов (!). Каждый четвертый отбывает наказание за убийство и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, каждый пятый – за разбой или грабеж. 46% осужденных отбывают наказание второй раз и более. Наметилась тенденция к омоложению состава осужденных. Около одной трети лиц, отбывающих наказание, не старше
25 лет.
Увеличивается количество лиц с повышенной агрессивностью и возбудимостью, с психическими отклонениями. Сегодня в местах лишения свободы содержится более 600 тысяч человек, склонных к различных формам деструктивного поведения – агрессии, конфликтам, членовредительству, суициду, в том числе: 78 тыс. человек с признаками психических отклонений; 127 тыс. человек с повышенной агрессивностью и импульсивностью;54 тыс. человек – наркоманы; 28 тысяч человек – алкоголики; 88 тыс. человек, склонных к суициду и членовредительству; 210 тыс. человек, склонных к другим формам деструктивного поведения; 51 тыс. человек с лидерскими качествами и отрицательной направленность».
Остановимся на последней категории. Свыше 51 тыс. осужденных – это лидеры преступной среды («воры в законе», «смотрящие», криминальные авторитеты, главари банд и ОПГ). Возраст двух третей таких лидеров составляет
30-50 лет, то есть, это в основном зрелые люди, имеющие устойчивые жизненные установки, достаточный опыт противоправной деятельности. Национальный
состав лидеров разнообразен. Например, 33% «воров в законе», находящихся в местах лишения свободы, составляют грузины, 32% – русские, 8% – армяне,
5% – азербайджанцы; остальные являются представителями других национальностей.
Лидеры криминальной среды пытаются осуществлять в местах лишения свободы властные, идеологические, экономические, координационные и контрразведывательные функции. Нередко они организуют беспорядки, голодовки, сбор средств в «общаки», дискредитируют соперников, проводят «коронацию» союзников, дезорганизуют работу общественных формирований осужденных, осуществляют подкуп представителей администрации, выявляют агентов и через низ дезинформируют администрацию, предпринимают усилия по вербовке лиц из числа персонала учреждения, в том числе и за счёт своих связей на свободе. Для манипулирования волей осужденных они используют различные возможности, способы и средства: угрозы, насилие, вовлечение в азартные игры и т. д».
Используя процессы «гуманизации», лидеры зачастую избирают тактику давления на администрацию колоний путём массового написания необоснованных жалоб, групповых эксцессов в жилых и производственных зонах, клеветнические публикаций в СМИ и т. п.
Теперь представим, что произойдет в обществе, если будет значительно расширена практика условно-досрочного освобождения. Возникнут «встречные потоки». С одной стороны, масса амнистированных и условно-досрочно освобожденных преступников, которые никогда не работали и ничего кроме совершения преступлений делать не умели, попадет в обстановку растущей безработицы и безденежья. А, с другой, масса тех, кто совершил преступления из-за безработицы и безденежья, попадет в места лишения свободы – под контроль оставшихся там сидеть лидеров преступной среды.
В складывающейся кризисной ситуации надо говорить не о «гуманизации наказания», а об «экономии репрессий». Это не замена слов. Это – разнопорядковые явления.
При «экономии репрессий» речь должна идти не о массовом условно-досрочном освобождении по формальным признакам. Допустим, при амнистии и условно-досрочном освобождении лиц, совершивших преступления небольшой и средней тяжести, на свободу выходят все педофилы, большинство воров и хулиганов, значительная часть грабителей и вымогателей. Но лица, которые совершили тяжкие преступления в сфере экономики, продолжат оставаться в местах лишения свободы.
Не разумнее ли было бы в условиях кризиса восстановить конфискацию имущества как вид наказания, и именно с её помощью наказывать экономических преступников, не сажая их в тюрьму?
Это, конечно, для теоретиков уголовного права весьма спорный вопрос. Но мы живем в кризисе. А кризис диктует свои правила игры.
|
