Л.П. Егорова, П.К. Чекалов
История русской литературы ХХ века
Учебное пособие
Выпуск второй
Советская классика. Новый взгляд
Введение
Социалистический реализм в контексте литературной эпохи
Современные дискуссии о социалистическом реализме
Генезис социалистического реализма
«Социалистический реализм» и «реализм»
Литературные группы 20-х гг
скифы
леф
имажинизм
конструктивизм
серапионовы братья
перевал
пролеткульт
«кузница» и вапп
другие группы вапп
рапп
судьба вокп
обэриу
Литературные объединения и журналы русского зарубежья
Ликвидация литературных групп и дальнейшая судьба социалистического реализма
Вопросы и задания
Максим Горький
Горький в исследованиях последних лет
Первый период творчества
«На дне»
дискуссии вокруг образа луки
роль луки в развитии сюжета
лука и сатин
Человек и окружающий мир в произведениях Горького
«Несвоевременные мысли»
Горький и революция
Рассказы 1922-1924гг.
Рассказ о необыкновенном
«Дело Артамоновых»: от замысла к воплощению
Роман об Артамоновых и «Фома Гордеев»
судьбы поколений
тема революции в романе
«Жизнь Клима Самгина»
Вопросы и задания
Владимир Маяковский
Маяковский в дискуссиях разных лет
Маяковский и футуристы
Раннее творчество. Образ лирического героя
Жанровое и стилевое своеобразие
Художественное новаторство
Рифма Маяковского
Поэтический словарь
«Облако в штанах»
«долой вашу любовь»
«долой ваше искусство»
«долой ваш строй»
«долой вашу религию»
Маяковский после октября
Сатира Маяковского
Вопросы и задания
Сергей Есенин
Раннее творчество
Песнь о «братьях наших меньших»
Путь к признанию
Образ лирического героя. поэтизация общечеловеческого
Есенин и новокрестьянские поэты
Есенин и революция
«Москва кабацкая»
«Любовь хулигана»
Образ России
«Анна Снегина»
«Персидские мотивы»: реалистические картины инонационального мира
Последние дни
Смерть поэта
Судьба наследия Сергея Есенина
Вопросы и задания
Александр Фадеев
«Разгром»
образы партизан
критика о Павле Мечике
Мечик - alter ego автора
традиции л. толстого
противоречия авторской позиции
объективный смысл романа
«Последний из удэге»
образ елены костенецкой
интеллигенция и революция
гуманистический пафос романа
тема удэге
мастерство раскрытия инонационального характера
«Молодая гвардия»
Предсмертное письмо А.А. Фадеева
Вопросы и задания
Михаил Шолохов
Донские рассказы
«Продкомиссар»
От «родинки» к «чужой крови»
«Тихий дон»: историческая основа романа
оценка гражданской войны с общечеловеческих позиций
Григорий Мелехов как трагический характер
Особенности жанра и поэтики
Проблема авторства «Тихого дона»
«Поднятая целина»
отношение Шолохова к коллективизации
к интерпретации образа Щукаря
«Судьба человека»
композиция и жанр
Вопросы и задания
Леонид Леонов
Леонов как творческая индивидуальность
«Дорога на океан». философская проблематика
социальная проблематика
особенности сюжета и мастерство психологического анализа
своеобразие инонационального характера
«Нашествие». Пафос сопротивления врагу
скрытый смысл трагедии семьи Талановых
философский аспект образа Фёдора
«нашествие» как социально-психологическая драма
Своеобразие соцреализма Леонова
Итоговый роман «Пирамида»
Вопросы и задания
Библиография
ВВЕДЕНИЕ
За последнее десятилетие история русской литературы ХХ века значительно обогатилась. Вышли в свет статьи и монографии по поэзии "серебряного века", литературе русского зарубежья, по творчеству Е. Замятина, М. Булгакова, А.Платонова, М.Цветаевой и др. Гораздо хуже обстоит дело с изучением творчества писателей, которые еще недавно составляли основу данного учебного курса. Волна нигилизма накатывается прежде всего со страниц прессы, где кричащие заголовки статей в упор расстреливают недавно высокочтимых классиков советской литературы. Так, "великий художник" М. Горький, трактуемый как эталон для всех писателей прошлого и настоящего, в одночасье превращается в "горького Горького", в "белое пятно", в интересную историческую личность, публициста, но не более. "Лучший, талантливейший поэт нашей эпохи" В.Маяковский теперь выглядит пособником сталинского террора и автором стихотворений весьма сомнительной художественной ценности. Создатель "Тихого Дона" обвиняется в плагиате. Авторы любимого многими поколениями романа "Двенадцать стульев" - в шельмовании старой русской интеллигенции. К "вриолитературе" отнесены Леонов и Фадеев. Безудержный нигилизм в своем стремлении к "демифологизации" советской литературы замахивается уже и на имена "возвращенные" - на Булгакова, Цветаеву, Ахматову, Мандельштама. Нигилисты глухи к увещеваниям зарубежных славистов - среди них: Ж. Нива, В. Страда, Э.Симмонс, Г. Хьетсо, М. Агурский, Э.Браун и др, - настаивающих на объективной характеристике советских писателей.
Нигилистическое отношение к советской классике, вытеснение ее на глухую периферию общественного сознания - зло в наши дни не меньшее, чем запрещение в прошлом ряда дореволюционных писателей. Разумеется, мы не на стороне тех, кто еще понимает защиту наследия как отстаивание "чистоты" прежних догм и стереотипов, но нам не надо повторять трагической ошибки первых послеоктябрьских десятилетий, когда были насильственно прерваны многие культурные традиции на том основании, что те или иные писатели не разделяли оптимизма победившей революции. Сейчас происходит обратный процесс: предаются анафеме те, кто утверждал революционные идеалы. Им не дается никаких скидок на искренность, права на заблуждение, ибо их взгляды расцениваются как "разрешенные" и, следовательно, как конъюнктурные. Не отрицая наличия в литературном потоке того и другого, мы не можем игнорировать искреннюю веру в социализм и возможность преобразования общества у таких писателей, как Горький, Маяковский, Шолохов, Фадеев. При этом надо видеть принципиальную разницу между их художественным сознанием, находившем опору в видимых успехах, а главное - надеждах на перспективы социалистического строительства, и современным сознанием, которое в 90-е годы, возможно, окончательно постигло, что путь к социализму - историческое заблуждение, утопия, прекрасная сама по себе, но обернувшаяся трагедией при ее реальном воплощении. Современное сознание питается идеями не Маркса и Ленина, а, например, автора книги "Пагубная самонадеянность" А.Хайека, размышляющего над причинами, которые делали неизбежным крах всех и всяческих проектов практического построения социализма.
Отдавая дань признания тем, кто прозорливо предвидел это, - А.Платонову, М.Булгакову, Е.Замятину, М.Пришвину, автору недавно пришедших к читателю "Дневников", - не бросим камень в тех, кто убежденно произносил: "...Я знаю - город будет, Я знаю - саду цвесть". Мы можем не соглашаться (полностью или частично) с их авторской позицией, можем с ними полемизировать, предлагать свое решение раскрываемых автором социально-нравственных проблем, но мы не имеем права подменять авторскую концепцию своей и либо приписывать художнику наше сегодняшнее миропонимание, либо уничтожать его за социалистические убеждения. И дело здесь не только в самом писателе, но и в тех слоях общества, миросозерцание которых они и их герои выражали.
Помнится, как на заре перестройки вышла книга, где под одной обложкой оказались "Железный поток" Серафимовича и "Белая гвардия" Булгакова. На недоуменный вопрос журналиста о столь необычном сочетании редактор ответил: чтоб читатель понимал - белые тоже люди и тоже сражаются за Россию: "Ведь каждый видел тогда будущее Родины по-своему. Зачастую мы недооцениваем это обстоятельство" (17) В наши дни приходится доказывать истинность и другого хода рассуждений: красные тоже люди, и негоже в эпоху, когда утверждаются общечеловеческие ценности, отказывать в праве на существование героям революционной прозы и ее создателям. Нужна мудрость, чтоб видеть в таких героях (и реальных людях) не исчадие ада, а человека с его болью, жестокостью, надеждой. Историческая "вина" таких людей, втянутых вождями в жестокий водоворот событий, не более, чем миф, подобный тому, каким многие десятилетия отлучали от человечности и гуманизма всех участников белого движения или рисовали отщепенцами мятущихся и взыскующих истины мелеховых.
Kонечно, представление о классовом характере морали, убеждение в нравственности всего того, что служит построению коммунизма (все средства были хороши для достижения высокой цели) несомненно привело к искажению нравственного чувства. В сознании поколений действительно утверждалась мысль, что "будь жесток к противнику" входит в подлинный канон коммуниста, и ему не к лицу жалость и сострадание к врагу. Это наложило отпечаток на пореволюционную литературу, на миропонимание ее создателей, и с этим нужно полемизировать. Мы совершаем резкую переоценку того, чему поклонялись, прозреваем, обнаруживая оборотную сторону революционного героизма - жестокость, насилие, кровь. Но всегда ли, будучи вырванным из общего контекста образ, получивший прочную негативную репутацию, соответствует авторской позиции и объективному смыслу всего произведения? Права была Марина Новикова в своем стремлении переосмыслить советское наследие - "не самиздатское, не тамиздатское, не из ящиков стола, а легальное, до "Поднятой целины" включительно". И сколько же там отыскивается другой литературы. Других смыслов, других оттенков, других оценок событий, чем привычно программно нами вычитываемых"(37; 253). Но процесс этот сложен, и не только для тех, кто сам разделяет пафос нуворишей от литературной критики,- таких среди историков литературы немного. Мы надеемся на то, что скоро сбудутся слова известного литератора, эмигранта первой волны Михаила Осоргина, который еще в 1924г. писал:
"...Пора политических оценок пройдет, и художественная критика снова попробует быть беспристрастным, тогда... в числе оставшихся окажутся на равной степени признания и "белогвардейка" Марина Цветаева, и "коммунист" Владимир Маяковский" (34а; 78).
Сложности проблем современного прочтения советской классики и посвящены главы данного пособия.
Введение, главы "Социалистический реализм в контексте литературной эпохи", о А.Фадееве, М.Шолохове, Л.Леонове написаны Л.П.Егоровой, главы о М.Горьком, В.Маяковском, С.Есенине - П.К.Чекаловым.
Социалистический реализм в контексте литературной эпохи
Как уже говорилось в предыдущем выпуске, для русской литературы первой трети ХХ в. характерно функционирование разных художественных систем и тенденций. В их ряду должен быть рассмотрен и творческий метод пролетарской литературы, который в 30-е г.г. получил название "социалистический реализм". Потребность в новом определении ощущалось многими писателями и критиками, о чем свидетельствовали поиски вариантов: "новый реализм" (А.Воронский), "новая реалистическая школа" (А.Луначарский), "тенденциозный реализм" (В.Маяковский), "монументальный реализм" (А.Толстой), а также "пролетарский реализм", "социалистический романтизм" и т.д. Принятое определение - "социалистический реализм" - было ретроспективно перенесено на характеристику горьковских "Мещан", "Матери", "Врагов". Тема "Горький - основоположник социалистического реализма" стала ведущей в советском литературоведении. К тому же направлению относили рассказы Серафимовича периода первой русской революции, поэзию Д.Бедного, а также революционную литературу 20-х г.г.: "Железный поток" Серафимовича, "Чапаев" Фурманова и др.
СОВРЕМЕННЫЕ ДИСКУССИИ О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ РЕАЛИЗМЕ
В разгар перестройки - в мае 1988г. - на страницах "Литературной газеты" были опубликованы материалы "Круглого стола" под названием "Отказываться ли нам от социалистического реализма?", положившие начало продолжительной дискуссии. Как отмечал В.Ковский, за "Круглым столом" была впервые предпринята попытка назвать вещи своими именами, обозначить возможные ответы и альтернативы. Продолжая дискуссию, в статье "Культ метода: причины и следствие" он говорил:
"Следует ли нам "отказываться от социалистического реализма"? Помилуйте, зачем же. Можно ли отказываться от того, что существовало и существует (...) За социалистическим реализмом стояли и все еще стоят некоторые объективные закономерности развития литературы в советскую эпоху. На основе этого метода в 20-е годы были созданы, во всяком случае, сильные произведения".
Появились и продолжают появляться статьи в других изданиях, но чаще нигилистического характера. В них отчетливо просматриваются две тенденции: первая ставит соцреализм вне художественности и на этом основании перечеркивает всех причастных к нему писателей, в том числе и Горького (А. Генис, Б.Парамонов). Вторая - трактует его как "творение Сталина 1930 г.г.", как "теоретический фантом". По сути дела к этой тенденции близка и точка зрения и Л.Смирновой, автора стабильного учебного пособия для пединститутов и университетов по данному курсу (М.: Просвещение, 1993). Сказав о мифическом "социалистическом реализме" (49; 16), она далее пишет об ошибочных утверждениях, будто Горький открыл некий творческий метод, характерный и для внутренне чуждых Горькому А.Серафимовича, Д.Бедного, И.Вольнова, пролетарских поэтов. Горький был оригинален, неповторим" (49; 189). С такой позицией, естественно, согласиться нельзя. Своеобразие идиостиля Горького не исключает наличия в определенной части его творчества более общих принципов изображения мира и человека, которые роднят его, по крайней мере с Серафимовичем, с прозаиками советского времени, опиравшимися на соцреалистического Горького и на его теоретические выступления. И если ранее Серафимович перешел к теме первой русской революции не без влияния Горького, то его рассказ "Бомбы" писался одновременно с "Матерью", давая вариацию жизненного пути женщины, подобной Ниловне. Делать вид, что никакого соцреализма не было означает повторение ошибки прошлого, когда для "спасения" Маяковского его отлучали от футуризма. Вопреки нигилистическим тенденциям в науке зреет потребность объективного исследования соцреализма. "Именно сейчас, когда социалистический реализм перестал быть гнетущей реальностью и ушел в область исторических воспоминаний, необходимо подвергнуть феномен соцреализма тщательному изучению, чтобы выявить его истоки и подвергнуть анализу его структуру" (51; 96),- писал известный итальянский славист В.Страда. И примеры такого объективного подхода уже имеются. Так, в книге М.Голубкова "Утраченные альтернативы" (1992) социалистический реализм трактуется как определенная эстетическая реальность, без учета которой не будет полным общий литературный контекст, представляющий собой систему альтернативных течений.
О реальности соцреализма как определенной художественной системы пишут Б.Гройс (13), И.Смирнов (50). К этой мысли приходят и современные писатели, склонные относить к соцреализму даже антисоветские произведения, например, роман "Жизнь и судьба" В.Гроссмана, произведения А.Солженицына, Г.Владимова. При всей дискуссионности этого тезиса мы бы назвали здесь и экранизацию повести "Овраги" С.Антонова, где дочь раскулачиваемого встает в позу, вызывающую ассоциации с Павликом Морозовым. Это свидетельствует о том, что и вне социалистической идеологии "литературная философия, эстетика этой соцреалистической прозы, принципы этой литературы могут быть сохранены" (45а; 107). Возникает также потребность выяснить генезис соцреализма, как в теории, так и в практике, и на этом пути оказываются полезными некоторые наблюдения и факты, приводимые А.Гангусом (25а) и Б.Парамоновым (37).
|
