Искренность респондентов в массовых опросах
|
Скачать 6.86 Mb.
|
Адекватные ответы
Ответ искренний
вопрос
Ж
ВОСПРИЯТИЕ И ПОНИМАНИЕ ВОПРОСА
Ж.
~ж~
поиск релн-вантной информации, ее извлечение и формулирова ние ответа во внутренней речи
~Ж~
оценка информации с точки зрения ее точности и релевантности вопросу
1 Ж~
Ж.
оценка ответа на предмет его соответствия личным
мотивам респондента
Ж
адекватный и искренний ответ
неискрен. и неадекватн. ответ
—ж
Неадекватные ответы Ответ неискренний
Рис. 3. Процесс формирования ответа респондентом
Если на первых четырех этапах не произошло никаких искажений, то респондент даст адекватный и искренний ответ. Однако на каждой из этих ступеней (даже с учетом возможных итераций) опрашиваемый может отклониться от идеальной схемы и в итоге ответить неискренне. Например, он может не понять вопрос, не иметь (или не найти) нужной информации или стойких мотивов к ее поиску и извлечению из долговременной памяти, решить, что ответ, который он счел точным и релевантным на третьей ступени, не соответствует его идеальному образу «Я» и идет вразрез с потребностью в самопрезентации и т.д. Но даже если респондент успешно преодолел три первых этапа, но на четвертом привнес в ответ личные мотивы и соображения, то его окончательный (вербализованный) ответ будет без сомнений деформированным (социально желательным, конформным и т.д.). Следовательно, неискренность - это результат коррекции респондентам своих «истинных» ответов с учетом идеального образа «Я», жизненных целей, мотивов и интересов.
|
Глава II СИТУАТИВНАЯ ЛОЖЬ В СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ОПРОСАХ: ИСТОЧНИКИ И ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ § 1. Психологические механизмы возникновения ситуативной лжи Обычно в процессе социологического опроса исследователям приходится иметь дело не с «фундаментальной», а с «ситуативной ложью» (неискренностью), поскольку подлинная, «глубинная» правда респондентов вообще не поддается фиксации посредством традиционных опросных методов и не доступна социологу. С другой стороны, как считают психологи, не существует абсолютно лживых и совершенно правдивых людей. Человек может быть искренним в одних ситуациях и неискренним в других. То, что респондент лжет в эксперименте, неискренне отвечая на вопросы теста или интервью, еще не означает, что он является неисправимым лгуном в жизни. «Ситуативная ложь, -пишет В.В. Знаков, - никак не сказывается на общей правдивости субъекта» [81, с. 16; 223, с. 223]. Результаты специальных экспериментов, проведенных на Западе, показали, что честность не детерминирована каким-то определенным свойством личности; как «характерная черта» она «...оказывается настолько включенной в ситуативный контекст, что возможности ее измерения являются ограниченными» [354, р. 411]. Ситуативная ложь - это такая форма лжи, которая «возникает кратковременно под воздействием различных негативных для респондента ситуативных факторов опроса ...» [62, с. 7]. Существует большое количество факторов, вызывающих неискренность в социологическом исследовании. Однако наиболее существенное влияние на характер и содержание ответов респондентов оказывает ситуация опроса, представляющая собой «совокупность всех условий и обстоятельств, в которых осуществляется вопросно-ответное общение» [132, с. 355]. Многие методические исследования свидетельствуют, что находясь в предопрос-ной или в опросной ситуации, практически все люди в той или иной мере испытывают состояние микростресса. По сообщениям интервьюеров службы «VP» Б. Грушина, у 10-17% респондентов при приглашении к интервью наблюдались выраженные признаки скованности и сильного беспокойства (см.: [188, с. 8]). Судя по данным Н.А. Романович, до трети всех отказов от участия в исследованиях сегодня мотивированы неуверенностью, страхом и опасениями людей за возможные негативные последствия откровенных ответов [154]. Аналогичная мотивация отмечена и в исследовании И.Б. Назаровой [133]. На стрессогенный характер интервью указывают также С. Садман и Н. Брэдбери. «В некоторых ситуациях, - пишут они, - беспокойство респондента может вызвать сам факт участия в опросе» [162, с. 23]. Интервью с интервьюерами, проведенное нами в январе-феврале 2000 г., показали, что около 15% всех опрошенных в г. Иваново (N=602) в качестве первой реакции на приглашение к участию в исследовании по проблемам политики демонстрировали недоброжелательность или неприязнь. В ходе самого опроса до трети респондентов (31,6%) обнаружили трудно скрываемую тревогу и нервозность. При этом данные реакции значительно чаще наблюдались у мужчин (р=0,009 и р=0,027, соответственно), а также у людей среднего и старшего возраста (р=0,043 и р=0,024). Эта ситуация объясняется, на наш взгляд, тем, что опрос, особенно в стандартизированной форме, воспринимается многими как сложная и негативная по знаку процедура, неизбежно затрагивающая психику человека и оставляющая в ней свой след. Во-первых, опрос - внешне мотивированное взаимодействие, навязанное респонденту «извне» (анкетером, интервьюером). Цель общения здесь задается не интересами обеих сторон, а задачами исследования [30, с. 12-13]. При этом респондент, как правило, не понимает замысла и целей, которые преследуют социолог или автор-составитель вопросника. П. Бурдье называет это явление «навязыванием проблематики» [27, с. 166]. Во-вторых, опрос характеризуется явной коммуникативной асимметрией, он ставит респондентов в подчиненную социальную роль и снижает их субъективный статус [224, р. 242]. Опрашиваемый здесь сводится к «информанту», интервьюер - к «оператору», а само общение обретает искусственный характер [76, с. 98]. В-третьих, любой вопрос, обращенный к респонденту, представляет собой «неожиданное сообщение, ... мотивационно окрашенное, имеющее побудительную силу по отношению к его ответу» [61, с. 24]. И, наконец, в-четвертых, опрос выступает как случайный, неподконтрольный респондентам процесс с непредсказуемыми последствиями. Индивиды, как правило, не могут контролировать ни содержание задаваемых вопросов, ни порядок и последовательность их предъявления, ни, тем более, формы и способы использования результатов исследования [373, р. 233]. К тому же эмоциональное напряжение возрастает при предъявлении респондентам сенситивных вопросов и тем [358, р. 38-39]. Таким образом, социологический опрос - это стрессовая ситуация, связанная с известной неопределенностью и риском для респондентов, а потому вызывающая у них состояние психологического дискомфорта. В этих условиях респондент вынужден планировать свое поведение с тем, чтобы выработать определенную стратегию, которая позволила бы ему перевести негативную для него ситуацию в позитивную, снизить опасность получения отрицательных результатов, ослабить неопределенность и непредсказуемость возможных последствий [62, с. 24]. Иначе говоря, опрашиваемые вынуждены приспосабливаться к условиям «недружественной» внешней среды, задействуя при этом различные механизмы психологической защиты. Ситуативная ложь, таким образом, - это вполне естественная защитная реакция приспособительного типа, возникающая у респондентов в связи с реальной или потенциальной угрозой утраты «идеального образа Я» и необходимостью его защиты от разрушения извне в условиях стрессогенного воздействия опросной ситуации. Из психологии известно, что личность всегда осознает себя с помощью образа «Я», совокупность которых образует «Я-концепцию». Образ «Я» - это «сумма всех представлений индивида о своих собственных характеристиках», сопряженная с их оценкой [225, р. 48; 8, с. 181]. Он определяет не просто то, что собой представляет индивид, но и то, что он о себе думает, как смотрит на свое деятельное начало и возможности развития в будущем [23, с. 30-31]. В структуре социального «Я» можно выделить три основных аспекта: когнитивный, аффективный и поведенческий [225, р. АЬ-М, 90-92; 23, с. 32-38]. Когнитивный аспект (или «я-концепция») включает всю совокупность знаний человека о самом себе, его самоописание, констатацию собственного потенциала [225, р. 90]. Любой индивид обладает множеством различных черт и характеристик. Все они входят в «я-концепцию» с разным удельным весом - одни представляются индивиду более значимыми, другие - менее. Причем значимость элементов самоописания и, соответственно, их иерархия могут меняться в зависимости от контекста, жизненного опыта индивида или просто под влиянием момента. Аффективный компонент (или самооценка) представляет собой целостную систему частных оценок индивидом своих собственных характеристик (например, роста, возраста, возможностей, способностей и т.д.), входящих в «я-концепцию», и связанных с ними переживаний. Поскольку конкретные черты образа «Я» могут вызывать у людей разные по силе эмоции, то и самооценка может обладать различной интенсивностью [339]. Даже такие, казалось бы объективные, показатели, как рост или возраст для разных людей могут иметь разное значение, обусловленное общей структурой их «я-концепции». Достижение сорокалетнего возраста одни люди считают порой расцвета, а другие - началом старения [23, с. 33]. Интересно также, что чем яснее индивиды осознают свою «я-концепцию», тем выше их самооценка [228]. Самооценка скрыто или явно присутствует в любом самоописании. Любая попытка описать себя содержит оценочный момент, определяемый общепризнанными нормами, целями и моральными принципами. Вместе с тем, по мнению ряда исследователей, образ «Я», самооценка и отношение к себе не тождественны и представляют собой разные подструктуры личности [26, с. 99]. Самооценка - это не констатация человеком имеющегося у него потенциала, а именно оценка с точки зрения определенной системы ценностей. Следовательно, она обязательно предполагает наличие у индивида критической позиции по отношению к тому, чем он обладает. «.. .Самооценка, - пишет в этой связи А.А. Давыдов, - отвечает на вопрос: не что Я имею, а чего это стоит, что это значит?» [61, с. 20-21]. Поведенческий компонент (или самопрезентация) - это «бихевиориальная манифестация собственного Я» [225, р. 45, 84], т.е. те конкретные действия, которые могут быть вызваны «образом Я» и самооценкой индивида. Следовательно, есть основания полагать, что поведение респондента в ходе опроса и характер его ответов в значительной степени определяются тем, какой образ «Я» он актуализирует в данной ситуации и как он его оценивает. Психологи считают, что в сознании личности существует целостный, генерализированный образ «Я» и множество частных образов, среди которых наиболее часто выделяют следующие диады и триады: «Я-реальное» (какой я есть) и «Я-идеальное» (каким я хотел бы стать); «прошлое Я», «настоящее Я», «будущее Я»; «Я своими глазами»: «собственное Я» (как я вижу и оцениваю сам себя) и «Я глазами других» (как, с моей точки зрения, меня видят и оценивают окружающие); «Я для себя»: «внутреннее Я» (что я сам думаю о себе) и «Я для других»: «внешнее Я» (как я хочу казаться другим людям). В свою очередь «идеальное Я» подразделяется на «социальное Я», «семейное Я» и т.д. [175, с. 65-66; 61, с. 20; 225, р. 46]. «Я-концепция» во многом предопределяет поведение индивида в ситуациях выбора и контакта с другими людьми. Поскольку социологический опрос есть частный случай социального взаимодействия, то сказанное относится и к процессу общения социолога (интервьюера) с респондентами. В ходе интервью респондент не просто сообщает то, что он о себе думает, «но активно подает себя, стараясь произвести впечатление, которое сообразуется с его интегральным образом «Я», с ситуацией и интервьюером» [61, с. 21]. Специальные исследования показывают, что в ситуациях неопределенности и повышенного социального риска, к числу которых несомненно относится и опрос, респонденты наиболее часто актуализируют в сознании именно образ «настоящего - социального - идеального Я для других» [137, с. 83-84; 62, с. 7]. Когда же возникает угроза разрушения этого «Я», то опрашиваемые пытаются активизировать механизмы психологической защиты в виде различных вариантов «ситуативной лжи». Информант лжет для того, отмечает Ф. Саламон, «чтобы быть принятым своим партнером по взаимодействию как личность, к которой следует относиться особым образом» [352, р. 122]. § 2. Защитные стратегии респондентов В социологическом опросе «ситуативная ложь» обычно проявляется в четырех основных формах, или поведенческих стратегиях респондентов: социальная желательность, конформность, негативизм и регрессия поведения [99, с. 333, 153-154, 204-205, 299-300; 62, с. 7]. В широком смысле слова социальная желательность, как установка на ответ и продукт самопрезентации, - это тенденция людей отрицать социально нежелательные черты и признавать за собой социально желательные характеристики, т.е. изображать себя в приукрашенной манере [336, р. 95]. Применительно к социологическому опросу она означает склонность респондентов давать не те ответы, которые соответствуют их действительному мнению, а такие, которые кажутся им наиболее привлекательными, социально приемлемыми и одобряемыми [99, с. 333]. Иногда социально желательные ответы справедливо называют «нормативными», подчеркивая тем самым, что респонденты в процессе их формирования или выбора ориентируются на социальные нормы и ценности, а также на требования и ожидания «других» (интервьюеров, наблюдателей, экспериментаторов и т.д.). Главная причина отказа от правдивых ответов на вопросы тестов или интервью, пишет Д. Смит, «состоит в стремлении опрашиваемых казаться другим лучше, чем они есть на самом деле или нежелании признавать за собой негативно оцениваемые факты» [369, р. 91]. В специальной литературе иногда различают два «компонента», или две формы социальной желательности: «потребность в одобрении» и «желательность черт» [343, р. 923]. Первая из них обычно рассматривается как «личностный конструкт», характеризующий совокупность определенных качеств индивидов и обусловленный стремлением людей к личностной гармонии, согласию со средой и психологическому комфорту. Вторая считается в большей степени социально детерминированным феноменом, вызываемым особенностями социальных ситуаций, репрезентируемых в вопросах интервью. Выбирая ответ, опрашиваемые ориентируются скорее на скрытый (имплицитный) смысл, заложенный в вопросе, связанный с социальной желательностью и интуитивно ощущаемый респондентами, а не на его очевидное (эксплицитное) содержание [343, р. 924]. Д. Краун и Д. Марлоу определяли нуждаемость в одобрении как «потребность субъектов отвечать культурно санкционированным образом» [240, р. 354]. Они показали, что люди, набирающие высокие баллы по шкале потребности в одобрении, - это те, «кто принимают такие социальные стереотипы, которые им выгодно признавать, чтобы получить одобрение со стороны других» [240, р. 27]. В ряде своих исследований они нашли подтверждение этому положению. Например, субъекты с высокими оценками по шкале выражали благосклонное отношение к крайне скучным экспериментальным задачам, давали популярные словесные ассоциации, ставили осторожные цели в ситуациях, связанных с риском, легко поддавались убеждению [240, р. 27]. Что же касается второй разновидности социальной желательности («привлекательности черт»), то она характеризует склонность субъектов приписывать себе такие социальные качества, которые выставляют их в наиболее благоприятном, выигрышном свете. В этом смысле данную стратегию удачнее было бы назвать «самоотрибуцией». Первоначально А. Эдварде [255-257], а позднее Б. Доренвенд [253], а также Д. Филипс и К. Клэнси [342; 343] в своих исследованиях показали, что в ситуации опроса респонденты, как правило, стремятся представить себя в качестве счастливых, благополучных, не имеющих предрассудков, рациональных, открыто мыслящих и демократичных людей. Эти авторы обнаружили также прямую зависимость между оценками степени привлекательности различных социальных характеристик для индивидов (счастье, удачный брак, много друзей и т.п.) и их самооценками. Оказалось, что чем более желаемыми являются оцениваемые качества для респондентов, тем выше вероятность того, что они отметят их существование у самих себя. Если потребность в одобрении, как личностный конструкт, обычно измеряется с помощью специальных шкал, например, посредством 33-ггунктной шкалы Марлоу-Крауна [240, р. 23], то техника выявления и фиксации «желательности черт» более громоздка и складывается из нескольких процедур. Сначала задаются вопросы, направленные на выяснение оценок привлекательности для респондентов различных интересующих социолога и изучаемых в исследовании характеристик. Д. Филипс и К. Клэнси, в частности, предлагали своим испытуемым следующие вопросы [343, р. 925-927]: «Насколько желательны для Вас следующие качества: 1) Быть счастливым; 2) Быть верующим; 3) Быть счастливым в браке; 4) Иметь много друзей; 5) Систематически посещать врача; 6) Не иметь расовых/национальных предрассудков». При этом каждая характеристика оценивалась с помощью 9-пунктной количественной шкалы. Затем респондентов просили оценить наличие/отсутствие соответствующих характеристик у них самих: - «Как бы Вы описали свой брак? Могли бы Вы сказать, что он очень счастливый; довольно счастливый, не очень счастливый?» -«В какой мере Вы религиозны? Очень религиозен; в некоторой степени; не религиозен». - «Я посещаю своего врача не реже, чем раз в год»: «Да» - «Нет». И, наконец, ответы на оба вопроса по каждой из характеристик в отдельности коррелируются. При обнаружении высоких корреляций делается вывод о склонности респондентов к социальной желательности. В основе первой разновидности социальной желательности («потребности в одобрении») лежит т.н. «ингратиация», обусловленная желанием опрашиваемых завоевать расположение окружающих, вызвать у них симпатии и получить вознаграждение [225, р. 85]. В нашей литературе ее часто называют «ублажающей стратегией», или «работой на аудиторию» [137, с. 247; 61, с. 21]. Как отмечает А. Анастази, поведение этого рода психологически связано с универсальной, «более общей потребностью индивида в самозащите, уклонении от критики, социальном согласии и социальном подтверждении» [6, с. 144; 7, с. 410]. Вторая разновидность («желательность черт») имеет целью «самовозвышение» («selfpromotion») [225, р. 85]. Это «самоконструирующая» поведенческая стратегия, направленная на поддержание и укрепление «идеального Я» и вытекающая из желания произвести впечатление на других теми качествами, которые входят в «идеальное Я» субъекта [137, с. 247; 61, с. 21]. Несмотря на внешнее сходство указанных видов социальной желательности, они часто выступают как относительно самостоятельные переменные. Этот факт впервые был эмпирически зафиксирован в исследовании Д. Филипса и К. Клэнси, которые не обнаружили статистически значимой взаимосвязи между потребностью испытуемых в одобрении и самоатрибуцией социально значимых черт. На первый взгляд, отмечают авторы, этот факт кажется весьма неожиданным, но это так; он указывает на то, что «желательность черт» не детерминируется личностной характеристикой «потребности в одобрении» [343, р. 930]. Вместе с тем, как показывают исследования этих авторов, стремление респондентов к «самовозвышению» значительно сильнее влияет на характер их ответов, а потому обладает более мощным искажающим потенциалом, чем «потребность в одобрении» [343, р. 930]. Следовательно, «самоатрибуция» является более опасной формой социальной желательности. С другой стороны, исследователи часто выделяют еще две разновидности социальной желательности, получившие в западной литературе названия «недосообще-ний» («underreporting» - преуменьшение) и «избыточных сообщений» («overreporting» - преувеличение) [212, р. 34; 332, р. 231-232, 237-238; 317, р. 561-564]. Терминологически эти формы весьма жестко «привязаны» к количественным вопросам, поскольку преувеличивать или преуменьшать можно лишь частоту (например, посещения театров), число прочитанных книг, дозы употребляемых наркотиков и т.п., в то время как факты, в том числе и поведенческие, мнения, оценки и установки можно только отрицать или признавать. Однако фактически эти определения вполне применимы и к ответам респондентов на качественные (фактологические, поведенческие, оценочные, установочные и пр.) вопросы. В первом случае (с количественными вопросами) социальная желательность в форме «преуменьшений» или «преувеличений» обнаруживается как на индивидуальном, так и на групповом уровне и может быть зафиксирована для каждого респондента в отдельности. Во втором - исключительно на уровне выборки в целом или отдельных подвыборок (отрицание фактов употребления наркотиков или ответы об участии в президентских выборах). Когда индивид не сообщает о каких-то неблаговидных фактах из своей жизни или биографии, прошлых или нынешних действиях или поступках, скрывая их от интервьюера (ответ «нет» на вопрос о социально осуждаемом поведении), то он тем самым демонстрирует социальную желательность, пытаясь произвести впечатление нравственного и/или законопослушного гражданина, всегда неукоснительно следующего нормативным предписаниям. То же самое можно сказать и о тех случаях, когда респондент неправомерно приписывает себе несвойственные ему качества, черты и/или образцы поведения (ответы «да» о социально одобряемых мыслях, действиях, установках, ориентациях и т.д.). Конформность - это склонность людей изменять свои мнения, оценки и / или поведение в соответствии с групповыми нормами. Г. Тайсон и С. Капловиц определяют эту стратегию как выражение людьми «согласия с большинством группы в результате группового влияния» [383, р. 226]. В.Э. Шляпентох называет конформностью стремление респондентов приспосабливать свои оценки «к мнению, которое они считают общепринятым» [186, с. 232; 187, с. 96]. По сути дела конформные реакции - это вынужденное согласие, принятие мнений большинства под воздействием групповых ценностей и норм. Наиболее распространенными примерами этой формы ситуативной лжи можно считать т.н. «ложную скромность», «нежелание выделяться», «стремление быть как все», «солидаризацию с массовым мнением» и др. Первые исследования, посвященные изучению конформности, относятся к 30-50-м годам XX в. В 1936 г. американский психолог М. Шериф поставил лабораторный эксперимент [360], в ходе которого испытуемым, находившимся в полностью затемненной комнате, предлагалось визуально оценить меру пространственного смещения световой точки, время от времени появлявшейся на очень короткое время (2 секунды) в зоне непосредственного восприятия. Точка света всегда оставалась неподвижной, хотя субъекты не осознавали этого. Движение, которое, по их мнению, они наблюдали, на самом деле было лишь оптическим обманом, известным под названием «аутокинетического эффекта». В темноте свет кажется движущимся, иногда хаотично, в разных направлениях. После проведения нескольких опытов М. Шериф установил, что испытуемые, наблюдая этот эффект в одиночестве, значимо различались в своих оценках светового смещения. У каждого из них было свое собственное, относительно стабильное восприятие движения. Когда же субъекты работали в малых группах и поочередно оглашали свои оценки, их мнения становились все более консистентными. При этом, как оказалось, каждая группа самостоятельно вырабатывала единую точку зрения и устанавливала свой нормативный стандарт. Пятнадцать лет спустя (в 1951 г.) С. Эш разработал иной сценарий для выяснения того, как мнения людей влияют друг на друга [208; 209]. Он попросил испытуемых определить, какая из трех нарисованных на бумаге линий идентична по длине стандартной полоске, и высказать вслух свое суждение в соответствии с заранее определенной очередностью. Шестеро из семи участников эксперимента (т.н. «конфедераты») были проинструктированы давать заведомо неверные ответы. Задача, поставленная перед испытуемыми, была чрезвычайно простой, а предмет оценки — совершенно очевидным. Поэтому у экспериментаторов не оставалось никаких сомнений, что субъекты на самом деле безошибочно определяли истинный ответ. К тому же в контрольной группе, где люди отвечали в конфиденциальной обстановке, неверных суждений зафиксировано не было. И тем не менее, как показали результаты эксперимента, 37% респондентов во всех без исключения случаях следовали в своих ответах за неправым большинством, около 50% испытуемых высказали ошибочные суждения приблизительно в половине всех тестов. И лишь очень немногие отказались согласиться с неверными высказываниями группы (см.: [225, р. 399^400] ). Столь же высокие уровни конформности были обнаружены и в повторных экспериментах, проведенных К. Ларсеном по тому же сценарию, более чем через тридцать лет [310]. Сравнение экспериментального замысла и результатов этих исследований обнаруживает несколько очень важных различий между ними. В исследовании М. Шерифа субъекты находились в буквальном смысле «в темноте»: они не имели определенного мнения, общей, согласованной позиции, предмет оценивания был чрезвычайно зыбким. Именно поэтому они обращались друг к другу за помощью. «Когда физическая реальность является сомнительной, - пишут по этому поводу Ш. Брэм и С. Кассин, - и мы не уверены в наших собственных суждениях, как в случае с аутокинетическим эффектом, другие люди могут стать ценным источником информации... Субъекты Эша находились в более затруднительном положении. Их задача была относительно простой и они могли видеть своими собственными глазами, какие ответы были правильными. И все же они часто следовали за ошибающимся большинством» [225, р. 401]. Вместе с тем в постэкспериментальных интервью многие испытуемые сообщали, что они шли за группой несмотря на то, что не были убеждены в ее правоте. Те, кто не принимали мнение большинства, говорили, что они чувствовали себя «выделяющимися» из общей массы или вовсе «сумасшедшими» [208, р. 31]. Благодаря классическим исследованиям М. Шерифа и С. Эша, в современной социальной психологии принято выделять два разных источника конформного поведения (информационный и нормативный) [229] и, соответственно, две разновидности конформности: «личную» (private) и «публичную» (public)1 [201; 304]. Считается, что люди проявляют конформность по двум причинам: информационной и нормативной. Испытывая информационное воздействие, они соглашаются с чужими мнениями потому, что хотят быть верными в своих суждениях и при этом полагают, что другие соглашающиеся члены группы, по-видимому, правы. Нормативное влияние заставляет индивидов солидаризироваться с групповым мнением, поскольку они боятся негативных последствий своих девиантных ответов. Желая быть принятыми в группе, люди избегают таких видов поведения, которые могли бы выставить их в глазах общественности в качестве «инакомыслящих». Они хотели бы думать о себе как о необычных, уникальных личностях, но несогласие и фозящий межличностный конфликт могут оказаться потенциальными источниками стресса. Обычно информационное и нормативное влияние сопутствуют друг другу и действуют одновременно. Однако два этих типа воздействия формируют разные виды конформности: «частную» и «публичную». «Личная» конформность, часто именуемая также истинным принятием или конверсией, характеризует ситуации, когда окружающие побуждают индивидов изменять не только внешнее поведение, но и установки. Выражение согласия в данном случае означает убежденность человека в том, что другие действительно правы. «Публичная» конформность, иногда называемая податливостью или угодливостью, напротив, относится к формальному изменению поведения. В этом случае люди отвечают на нормативное давление притворным согласием, даже если они сами не принимают чужого мнения и по-прежнему придерживаются своего собственного. М. Шериф через год после первого своего эксперимента вновь протестировал тех же самых субъектов, но теперь уже поодиночке, и обнаружил, что их оценки даже по прошествии столь длительного времени по-прежнему отражали норму, предварительно выработанную в их экспериментальной группе. С другой стороны, когда С. Эш обратился к своим испытуемым с просьбой написать ответы конфиденциально, уровень конформности резко упал (см.: [225, р. 403]. Следовательно, «приватная» конформность имеет место тогда, когда человек сам изменяет свое мнение, добровольно принимая позицию других. «Публичная» же конформность представляет собой искусственное изменение поведения, вызываемое реальным или воображаемым групповым давлением, при сохранении личного мнения неизменным (см.: [225, р. 402]. Экспериментальные исследования, проведенные в более поздний период, позволили выявить целый ряд условий и факторов, способствующих возникновению и усилению конформности. 1. Окружение. Испытуемые значительно чаще демонстрируют тенденцию к согласию, находясь в окружении членов группы, нежели в тех случаях, когда они отвечают наедине с экспериментатором. При этом, по мнению некоторых исследователей, прямое физическое присутствие группы вовсе не обязательно. Для появления конформных ответов значительно важнее, чтобы респондент думал, что его мнения находятся под групповым контролем. Существенную роль здесь играют ожидания испытуемых, связанные с тем, что принятие в группу зависит от выражаемого ими согласия [383, р. 227- 228, 233; 225, p. 403].
7. Социокультурные факторы. В западных обществах, базирующихся на таких ценностях, как индивидуализм и личная автономия, люди меньше склонны к конформности. Во многих культурах Азии, Африки и Латинской Америки, где, напротив культивируется покорность, а нонконформизм наказывается, наблюдается противоположная тенденция. Кроскультурное исследование Дж. Уайтэйкера и Р. Мида показало, что в Зимбабве, например, склонность к конформному поведению продемонстрировали 51% испытуемых, в то время как в западных странах - в среднем лишь около 30% участников эксперимента [225, р. 408]. Внешне у конформности немало общего с социальной желательностью, однако различия между ними также очевидны. Конформные реакции могут носить и социально неприемлемый характер в тех случаях, когда респонденты солидаризируются с мнениями, оценками или поведенческими образцами, принятыми в их референтных группах, но не одобряемыми в обществе в целом и идущими вразрез с общесоциальными нормами. Некоторые образцы т.н. «юношеской бравады», столь часто встречающейся в опросах молодежи по проблемам девиантного поведения (наркопотребления, сексуального насилия и др.), - весьма яркий пример такого рода конформности, вызываемой деформированными ценностями и нормами, доминирующими в молодежных (делинквентных и пр.) суб - и контркультурах. Негативизм - еще одна форма ситуативной лжи в социологических опросах. Это стратегия респондента давать намеренно противоположные принятым социальным нормам, требованиям и ожиданиям других людей или групп ответы, характеризующие его в менее благоприятном свете, чем это есть на самом деле [62, с. 7]; стремление индивида казаться хуже, чем в действительности, отвечать «назло», «наперекор». Как ситуативная реакция, негативизм обусловлен потребностью человека в самоутверждении, защите своего «Я», помощи и внимании со стороны других людей. Иногда он является следствием эгоизма и отчуждения. Психологической основой негативизма является установка субъекта на несогласие, отрицание определенных требований, ожиданий и форм общения членов той или иной социальной группы на протест по отношению к окружающим [99, с. 204]. И, наконец, регрессия поведения, в самом общем виде означающая сведение всего комплекса сложных поведенческих реакций к простым (низшим). В социологическом опросе регрессия поведения выражается в замене респондентом истинного или значимого для него ответа на более легкий. Чаще всего она проявляется в следующих формах: отказ от участия в исследовании, пропуск ответа, уход от содержательного ответа и связанный с этим выбор неопределенных вариантов, типа «не знаю», «затрудняюсь ответить», принятие ответов, отражающих штампы и массовые стереотипы и т.д. [99, с. 299-300; 62, с. 8; 61, с. 21]. С точки зрения формальных механизмов неискренние ответы возникают следующим образом. Согласно Ч. Кэннелу, П. Миллеру и Л. Оксенбергу [231], процесс выработки ответа респондентом складывается из пяти основных этапов (рис. 3): 1) восприятие и понимание вопроса; 2) поиск и извлечение соответствующей информации, формулирование ответа во внутренней речи; 3) оценка ответа с точки зрения его точности и релевантности вопросу; 4) оценка предварительного ответа на предмет соответствия личным целям и мотивам респондента и его последующая коррекция; 5) вербализация окончательного ответа. |
Похожие:
 |
Анкета по опросу респондентов 199 приложение 2 202 Косвенные теоретические руб аспекты составленный комплексного входящих себестоимость туризма 9 |
 |
Я. Н. Ермолович кандидат юридических наук Как известно под статистикой понимается совокупность сведений о массовых явлениях в обществе и природе, процесс собирания и обработки... |
|
Инструкция по технике безопасности при проведении массовых мероприятий... К проведению массовых мероприятий допускаются лица в возрасте не моложе 18 лет, прошедшие медицинский осмотр и инструктаж по охране... |
|
Инструкция №2 по пожарной безопасности во время проведения массовых мероприятий Правила поведения, пожарной безопасности, сохранения материально- технической базы школы при проведении массовых мероприятий |
|
Инструкция №10 по охране труда при проведении массовых мероприятий... К проведению массовых мероприятий допускаются лица в возрасте не моложе 18 лет, прошедшие медицинский осмотр и инструктаж по охране... |
|
Приказ от 28 июля 2006 г. N 377 об инструкции по делопроизводству... В целях совершенствования документационного обеспечения и организации работы с документами в Министерстве культуры и массовых коммуникаций... |
|
6. освоение новых направлений деятельности образовательных учреждений... ... |
|
Инструкция по организации массовых мероприятий с детьми Настоящая Инструкция определяет порядок организации массовых мероприятий в государственном автономном образовательном учреждении... |
|
Должностная инструкция режиссера массовых представлений муниципального... Режиссер массовых представлений мук «мрдк» кмр ск назначается и освобождается от должности приказом директора мук «мрдк» кмр ск |
|
Всемирная Конфедерация Карате Обновленные Правила Соревнований от... Все участники соревнований будь то спортсмены (включая тренеров, менеджеров и любых лиц, связанных со спортсменами), судьи, рефери... |
|
Инструкция интервьюеру по заполнению анкеты Уважаемый интервьюер, опрос респондентов в данной части анкеты проводится методом интервью, то есть вы должны сами задавать вопросы... |
|
Факультет журналистики Кафедра рекламы и связей с общественностью... Настоящая дипломная работа посвящена анализу коммуникаций массовых брендов в интернет среде. Объектом исследования являются товары... |
|
Типовая инструкция сопровождающего организованной группы детей, выезжающей... Сопровождающим группы детей (далее – сопровождающий), выезжающей до места проведения спортивных, оздоровительных, культурно-массовых... |
|
Руководство проведением спортивно-массовых мероприятий Общее руководство... Администрации муниципального образования Яр-Салинское от 30. 12. 2014 года №99, в целях пропаганды физической культуры, спорта и... |
|
Страновой отчет содержание Основные положения VII Введение 1 1 Показатели... Ежедневные курильщики, изредка курящие люди и некурящие люди среди взрослых респондентов в возрасте от 15 лет и старше 20 |
|
Инструкция по проведению социологического исследования Для обеспечения... Пнп «Здоровье», выявления негативных факторов, влияющих на качество медицинских услуг в хмао-югре и оценке данных в динамике, отделом... |