Международная научная конференция
|
Скачать 5.73 Mb.
|
|
Положение немецкой школы в пореформенный период 1860-1890-е гг. Реформа в области образования империи, начавшаяся в 1860-е гг., привела к изменению ведомственной подчиненности колонистских школ и положила начало изменению внутреннего устройства школ на общих государственных основаниях. В начале XIX в. школы находились в распоряжении МВД, а непосредственное заведование ими было возложено на конторы опекунства иностранных поселенцев. В 1837 г. колонии, а вместе с ними и учебные заведения перешли в подчинении МГИ. Поскольку школы были за пределами компетенции МНП, то реформы в области народного образования, проходившие в первой половине XIX в., не коснулись немецких школ. В 1871 г. иностранные колонии были переданы из МГИ в ведение общих губернских, уездных и местных по крестьянским делам учреждений. Однако решение вопроса об управлении школами затянулось почти на 20 лет. Проект о реформировании немецких школ был разработан специальной комиссией, в состав которой вошли представители МГИ и МНП, уже в 1870 г. Согласно проекту, контроль над всеми школами осуществляло МНП, школам придавался общеобразовательный характер, а не конфессиональный, как это было до сих пор. Против таких планов решительно выступили Генеральная и местные евангелическо-лютеранские консистории. Начался длительный этап реформирования школ и постепенная передача их в ведение МНП. После 1871 г. в обязанности МГИ осталось заведование учащимися и сельскими школами немецких и болгарских колонистов, а также главное церковное попечительство над евангелическо-лютеранскими приходами, взимание с католиков самарских и саратовских губерний 4-х-копеечного на содержание римско-католических духовных семинарий16. Центральные училища и сельские школы меннонитов оставались в ведение МГИ до 1881 г. Согласно высочайшему повелению от 2 мая 1881 г. они были переданы в ведение МНП. Церковные школы лютеран и католиков оставались в ведомстве МВД, в ведении которого были лютеранские и католические главные церковные управления, до начала 1890-х годов. 22 ноября 1890 г. в распоряжение МНП перешли протестантские школы в округах Петербургской и Московской лютеранских консисторий, а 10 декабря 1892 г. и католические церковные школы. Реформа административного управления немецкими школами тем самым завершилась. Реформирование же внутреннего устройства немецких школ не было завершено до революции, школы так и не получили собственного статуса. Одним из важнейших вопросов, вокруг которого строилась политика правительства в отношении немецкой школы в пореформенный период, был вопрос владения колонистами русским языком. Для самих колонистов это тоже был немаловажный вопрос. Переселение в Россию, в чуждое по языку государство, расселение их компактными и изолированными округами – все это с неизбежностью порождало взаимосвязанные проблемы: необходимость знания нового языка и одновременно сохранения материнского языка и культуры. Это были важнейшие составляющие культурной и духовной жизни немецкого населения на протяжении всего времени проживания в России. До начала 1880-х гг. обе тенденции развивались эволюционным путем, без очевидных конфликтов между населением и властями. Пока колонии находились в изоляции, в которой, кстати, были заинтересованы сами власти, стремясь сделать колонии образцовыми хозяйствами, вопрос государственного языка практически не возникал. Однако постепенная интеграция колоний в общий хозяйственный уклад страны сделала этот вопрос насущным. Хотя колонисты со временем начали осознавать необходимость изучения русского языка, все же главную роль в его распространении играло государство. Предпосылки для целенаправленного изучения русского языка должностными лицами появились после введения в начале XIX в. в колониях должностей приказного головы, его помощников и писаря. Согласно инструкции по управлению новороссийскими колониями, принятой в 1801 г., писарь должен был «ясно и вразумительно излагать на бумаге» суть просьб, жалоб, запросов. В первый период пребывания на новой земле проблема взаимопонимания поселенцев с властями решалась за счет знания немецкого языка русскими чиновниками, а вся административная переписка велась по-немецки. Однако усовершенствование системы управления колониями повлекло за собой необходимость изучения русского языка хотя бы должностными лицами. Ревизия саратовских колоний К. И. Габлицем в 1802 г. обнаружила безрадостную картину: ни в одном из 12-ти округов не нашлось писаря, умевшего писать по-русски17. Одним из результатов проверки стало предписание Саратовской конторы от 27 августа 1802 г. о направлении в Саратовское главное народное училище по одному мальчику из каждого округа для обучения русскому языку. По окончании учебы они должны были исполнять должность писаря и обучать русскому языку других детей. На деле же в 1809 г. только четверо юношей, окончивших учебу, были приставлены на должность писарей, а обучение других детей русской грамоте уже не требовалось от них. Отдав распоряжение в том же году о новом наборе мальчиков-сирот для обучения, Саратовская контора надолго замолчала о русской грамоте. С 1830-х гг. по инициативе государства в немецких колониях начала формироваться сеть учебных заведений для приготовления должностных лиц и учителей со знанием русского языка. В это же время стали возникать первые школы среди государственных и удельных крестьян, и эти школы также были призваны готовить специалистов: писарей, землемеров, фельдшеров. Таким образом решалась одна из практических задач государства – подготовка нужных для местных властей специалистов. В 1833 г. появился проект создания окружных (позже центральных) школ в саратовских колониях, было решено учредить две школы по 25 учеников в каждой18. Хотя их задача состояла в подготовке специалистов со знанием государственного языка, языком преподавания оставался немецкий язык. В 1834 г. открылись Лесно-Карамышское и Екатериненштадтское училища. По мнению Я. Дитца, в Поволжье было открыто «два жалких училища» и вплоть до подчинения колоний в 1871 г. Общему положению о крестьянах не было налажено сколько-нибудь удовлетворительного обучения в школах19. В 1835 г. появились предложения об учреждении подобных школ и для южной России20. Первыми были училища в Гальбштадте (1835), Хортице (1842), Сарате (1844), Пришибе (1846). Учреждение центральных школ положило начало систематическому изучению русского языка в немецких колониях, хотя в первые годы их существования темпы подготовки учителей, уровень их знаний русского языка были слабыми, а население не спешило отдавать своих детей в эти школы, предпочитая направлять туда сирот. Усилиями МГИ подобная практика внедрялась и в татарских поселениях. Издавна в татарские школы, существовавшие при мечетях, в помощь мулле определялись в качестве помощников волостные и сельские писари, которые должны были обучать детей русскому языку. В Таврической губ., при учреждении МГИ, татарских мальчиков отдавали в уездные училища для приготовления в писари. В начале 1840-е гг. для приготовления писарей и переводчиков, необходимых при сношениях между татарами-поселянами и управлением государственных имуществ, было открыто несколько волостных училищ на 150 человек21. При организации центральных школ в немецких колониях проявились различные подходы властей к представителям разных конфессий. Прослеживается очевидное стремление установить больший контроль над лютеранами и католиками, чем над меннонитами. Если для Саратского и Пришибского училищ, которые возникли на капиталы отдельных завещателей, были разработаны отдельные уставы (соответственно в 1842 и 1846 гг.), а для Лесно-Карамышского и Екатериненштадтского училищ существовала инструкция 29 октября 1858 г., то о специальных документах для меннонитских училищ нет сведений, возможно, их не было вообще. Все центральные училища Юга России существовали на основании предложений и распоряжений управления южными колониями. Видимо, здесь проявилось большее доверие правительства к меннонитам и их самоуправлению, чем к другим колонистам. Даже приказ смотрителя колоний Х. Пелеха об организации новых училищ в молочанских колониях, изданный в 1835 г., напоминает скорее просьбу, чем строгое предписание. Чиновник писал, что ему поручено убедить общества, чтобы они учредили по одной школе в меннонитских и колонистских колониях, по примеру саратовских колоний. Это «будет для начальства приятно и для общества полезно, и сии верноподданные подадут повод Монарху мыслить, что они Его Волю исполняют охотно, без принятых со стороны начальства надлежащих и настоятельных к тому мер; без сего же поселенцы явно окажут себя, что они ничего полезного сами не желают учредить, пока начальство не предпримет для того законных мер»22. Появление центральных училищ и начавшаяся подготовка учителей не снимали с повестки дня приглашение педагогов из-за границы, что часто практиковалось на юге России по инициативе самих колонистов. Например, в 1836 г. в молочанские колонии прибыл прусский учитель И. Фаст и привез с собой книги из Пруссии, а в 1838 г. в колонию Гофнунгсталь проповедником и учителем был назначен подданный Саксонии Ф. Пешель23. Прием на работу учителей из германских земель свидетельствует о том, что связь колонистами с родными краями не прерывалась. С другой стороны, это объясняется высоким уровнем школьного и педагогического дела в Германии и отсутствием в России системы подготовки народных учителей. В начале XIX в. в протестантских землях Германии уже существовало около 30 учительских семинарий,24 а в 1837 г. только в Пруссии их было 4525. В России же первые семинарии появились лишь в 1860-е гг. Центральные немецкие училища еще были слабо развиты, малочисленны, к тому же нужны были грамотные педагоги, которые могли бы работать в центральных училищах и готовить учителей для начальных школ. Поэтому некоторые колонии находили средства для приглашения специалистов из-за рубежа. Эта традиция существовала долго. Еще в 1864 г. руководители Одесского учебного округа отмечали, что среди учителей колонистских школ есть приглашенные воспитанники европейских семинарий26. Попечитель Киевского учебного округа С. П. Голубцов в 1887 г. в специальной записке на имя министра народного просвещения о положении немецких школ Юго-Западного края, что многие шульмейстеры, работающие на Волыни, прибыли из Царства Польского27. Позже, когда центральные училища достаточно развились, и уже не было необходимости в иностранных специалистах, связь с педагогическим миром Германии и Европы продолжалась, например, через использование учебной литературы, подписку на педагогические журналы из Германии, а букварь Г. Шлимбаха вообще бытовал в немецких школах даже в первые годы советской власти. Реформы Александра II ускорили темпы внедрения русского языка в немецкие школы. Важнейшим документом школьной реформы было «Положение о начальных народных училищах», принятое в 1864 г. Хотя национальные школы по-прежнему не подчинялись МНП, в ходе дискуссий при подготовке проекта в поле зрения властей и общественности все чаще попадали школы нерусского населения. Назревала необходимость ослабить или вообще вывести школы из-под влияния духовенства, поэтому общий тон всех выступлений 1860-х гг. был антиклерикальным, предлагалось подчинить училищным властям все школы, невзирая на их национальную и конфессиональную принадлежность. Все настойчивее обсуждался вопрос о слабом знании государственного языка нерусскими народами. Либерально настроенные авторы обвиняли в этом непоследовательное правительство: его действия на протяжении многих десятилетий по бесконечному реформированию школьного дела не способствовали распространению русского языка среди иноверцев и инородцев. Например, по мнению Н. Весселя, многие действия МНП «имели совершенно антирусский характер»28. Так, заботясь о просвещении татар, министерство сосредоточило главное внимание на чистоте ислама и допустило его распространение на восточные кочевые народы, а в Прибалтике стремление распространить русский язык привело к противоположным результатам: коренное население активно осваивало немецкий язык. Очередная реформа народного образования совпала со столетним юбилеем переселения немцев на Волгу. За прошедшее время русский язык слабо внедрился в жизнь колонистов. Но плохое знание языка немецкими колонистами не было исключением, так же обстояли дела в татарских и еврейских поселениях Юга России. Во всеподданнейшем отчете МНП за 1867 г. говорилось, что «крымские татары не только плохо или даже вовсе не говорят по-русски, но иногда и не понимают нашего языка. Это происходит оттого, что русских школ для крымских татар нет, а в татарских школах по-русски не учат»29. О еврейских конфессиональных школах еще в 1900 г. В. Фармаковский писал, что в них русский язык «преподается без каких-либо серьезных результатов, при чем общее направление образования остается вполне враждебным русскому образованию…»30. Деятельность немецких школ вызывала противоречивые отзывы современников 1860-х гг. В школах юга России отмечались бóльшие успехи, чем в других колониях, но подготовка по русскому языку везде оценивалась как неудовлетворительная. Так, выпускник университета А. Метлинский, посетивший Молочную в 1859 г., в записке на имя инспектора Одесского округа князя В. Д. Дабижа дал высокую оценку Гальбштадтской окружной школе31. Директор училищ Одесского учебного округа Е. Марков писал в 1864 г. следующее: «Школы немецких колонистов бесспорно выше наших по педагогическому устройству, но зато эти школы большею частью исключительно немецкие, ни чем не отличающиеся от баварских или саксонских, их ученики не выносят из школы ни малейшего знакомства с русским языком и этнографией. Еврейские и караимские школы, при этом же недостатке, страдают еще полным отсутствием самых насущных педагогических и гигиенических условий. Татарские школы едва ли могут носить это имя по нелепости своего устройства; в них не только не подготовляются граждане России, но может беспрепятственно воспитываться даже систематическая враждебность к России, как христианской державе»32. На съезде директоров и учителей гимназий, проходившем в Одессе 25 июня – 14 июля 1865 г. говорилось о слабой постановке школьного дела у немцев Саратовской и Самарской губерний. Окружной инспектор В. Г. Варенцов отмечал, что школы остаются неизменными на протяжении десятилетий, как по уровню подготовки детей, так и по приемам обучения. Зависимость школ от пасторов тормозит развитие образования, она приводит к тому, что духовенство само враждебно относится ко всяким нововведениям и настраивает сельское общество против прогрессивных учителей33. Александр Клаус в 1869 г. также остро критиковал зависимость лютеранских школ от духовенства. В отношении центральных училищ он отмечал, что Хортицкое, Гальбштадтское и Пришибское училища «еще менее соответствуют цели правительства и желаниям лучшей части населения», чем поволжские школы34. Клаус объясняет это тем, что, с одной стороны, правительство вело себя непоследовательно, пытаясь придать центральным школам светский характер, но оставляя их в руках духовенства. С другой стороны, центральные школы до сих пор не обеспечили введения в сельских школах изучения русского языка, а потому и не достигнута основная задача государства, поставленная при учреждении центральных училищ. Противоречивость оценок отражала реальное положение школьного дела колонистов: с одной стороны, всеобщее обязательное обучение, наличие большого количества школ, с другой, зависимость учителя от духовенства, слабые знания по русскому языку. 1860-е годы стали в определенном смысле переломным этапом в жизни немецких школ – в программу школ был введен русский язык как обязательный предмет. На заседании Попечительного комитета об иностранных колонистах 27 апреля 1866 г. было принято решение: учителей сельских школ обязать под расписку незамедлительно приступись к обучению детей русскому языку, посвящать этому ежедневно один – два часа35. Стремление колонистов улучшить ситуацию в школьном деле проявилось в решениях съезда представителей всех южнорусских колоний, проходившего летом 1868 г. в Одессе. Делегаты предложили повсеместно устроить центральные училища и подтвердили их цели: распространение русского языка среди колонистов и подготовка учителей, писарей и должностных лиц. Было предложено образовать 9 учебных колонистских округов. Для учителей центральных училищ испрашивались права учителей уездных училищ МНП36. Решения одесского съезда продемонстрировали желание колонистов, их передовой части примкнуть к общегосударственным программам преобразования школьного дела, и показали, что немецкое население не стремится к самоизоляции. Действительно, с начала 1860-х гг. сеть центральных училищ в южных губерниях стала значительно расширяться. В 1885 г. было уже 14 училищ: в Херсонской губернии – 3, Бессарабской – 2, Таврической – 5, Екатеринославской – 2, Саратовской и Самарской – по одному училищу37. Однако стремление колонистов использовать центральные училища для распространения русского языка еще не означало, что они готовы перевести все преподавание на русский язык. Этот переход произошел в центральных меннонитских училищах только после передачи школ в ведение МНП. В Хортицком училище должность учителя русского языка была введена в 1871 г., но на русский язык преподавание перешло только в конце 80-х гг. В Гальбштадтском училище переход произошел в 1886 г., в Орловском – в 1888 г., 38 в Гнаденфельдском – в 1887 г.39 Начиная с 1860-х гг. с различной степенью интенсивности шла русификация западных окраин империи. В 1863 г. был запрещен украинский язык в преподавании и печати, исключение составляла художественная литература. После разгрома польского восстания 1863 г. запрет распространился на печать на белорусском и литовском языках. В 1879 г. было введено наказание за использование польского языка в стенах школы. В 1885 г. в школах на территории Польши вводилось преподавание на русском языке. В 1870 –80-е гг. стал вытесняться грузинский язык из школ, в 1880-е гг. армянские школы были переведены на русский язык. В 1874 г. в Лифляндии, а в 1878 г. в Эстляндии в программы сельских школ в качестве пожелания был введен русский язык. В 1880 г. в Эстляндской губ. русский язык преподавался уже в 221 и в эстонской части Лифляндской губ. – в 226 сельских школах (45% от общего числа сельских школ). В 1886 г. школы Прибалтики были подчинены МНП, а языком обучения стал русский язык. На родном языке преподавался лишь родной язык и закон Божий40. Введение обязательного русского языка в школах Прибалтики, даже в частных учебных заведениях, которые содержались на частные пожертвования и не дававшие ученикам никаких прав, лишило население возможности использовать один из местных языков. Поэтому часть школ закрылась из-за нежелания обществ отпускать деньги при новых порядках41. Для немецких школ переход в подчинение МНП также стал важным этапом, т.к. это значительно ускорило процесс унификации и русификации немецкого образования. Непосредственное руководство ими находилось теперь в руках инспекторов и директоров народных училищ. С 1891 г. только инспектор мог назначать учителей в школы (впервые инспектора появились в 1869 г. в 33 губерниях). Переход школ в новое подчинение усилил государственный контроль над школьной жизнью, постановкой учебного процесса. Духовенство лишилось права безгранично контролировать школы, в его компетенции остались лишь вопросы религиозно-нравственного воспитания учащихся. Ограничение прав неправославного духовенства в отношении школ в России можно рассматривать как часть общеевропейского процесса. Во многих германских землях школа стала светской в первой половине XIX в. после принятия новых училищных уставов. Лидером в этом была Пруссия. Здесь духовенству было оставлено лишь ближайшее заведование школами, а руководство перешло в руки светских правительств. Закон о прусской школе 1872 г. окончательно закрепил руководящую роль государства в школьных вопросах, которое контролировало все общественные и частные учебные заведения, назначало училищных инспекторов. Общине предоставлялось также все права участвовать в надзоре за училищами, от нее зависело – устраивать ли школу, общую для девочек и мальчиков, или отдельную. Однако если взглянуть на действия российского правительства в целом, то, очевидно, что ограничения не касались господствующей православной церкви. Более того, в 1884 г. церковно-приходские школы были выведены из подчинения МНП и перешли в полное ведение Святейшего Синода. С этого времени они получали наибольшую политическую и финансовую поддержку государства, а в начале XX в. к финансированию подключились и земства. Попытка перевести приходские школы в подчинение МНП была предпринята только в период Временного правительства. 8 мая 1917 г. было принято постановление о передаче всех школ Синода, а это более 40 тысяч школ, в ведение министерства просвещения. Синод этому решению не подчинился, а Российский церковный собор 11 октября направил к А. Ф. Керенскому делегацию с требованием отменить это решение42. Усиление государственного начала в немецкой школе привело к смене языка преподавания. С начала 1890-х гг. русский язык стал настойчиво внедряться, но уже не только как отдельный школьный предмет, а как язык преподавания. Целый ряд мероприятий МНП 1891–1893 гг. ясно указывают на новую политическую тенденцию по отношению к немецкой школе. В циркуляре от 23 августа 1891 г. министерство указало попечителю Казанского учебного округа, что шульмейстеры, не обладающие знанием русского языка, могут в течение двух лет оставаться на своих местах, а по окончании этого срока должен решаться вопрос об оставлении их или увольнении. На деле же через два года учителя так и не приобрели знаний по русскому языку, поэтому вопрос об их увольнении был отложен, т.к. отстранение их от работы был бы равносилен закрытию школ. В соответствии с распоряжением МНП от 18 марта 1892 г. во всех лютеранских школах, которые не имели прав гимназий и реальных училищ, вводилось преподавание всех предметов, кроме вероучения, на русском языке. Министерство полагало, что за два года после перехода этих школ в подчинение МНП учителя уже достаточно усвоили русский язык и поэтому смогут без труда преподавать по-русски. Попечитель Петербургского учебного округа выступил с разъяснением, что, начиная с 1893/94 уч. г., для учителей, плохо владеющих русским языком, не будет никакого снисхождения. 3 декабря 1893 г. министерство ввело в евангелическо-лютеранских школах преподавание молитвы за государя императора на русском языке. Попытки ввести преподавание на русском языке административным путем, путем нажима встретили сопротивление населения, особенно ярко это проявлялось в западных регионах империи. Поэтому после первых неудачных шагов Государственный совет утвердил 24 февраля 1897 г. закон о постепенном введении преподавания на русском языке. МНП предоставлялось право «по мере возможности, постепенно» вводить в школах поселян-собственников русский язык в качестве языка преподавания, на природном языке учащихся разрешено было вести закон Божий и собственно природный язык учащихся. Переход школ в ведение МНП сказался на замене школьных учебников и методики преподавания. До конца 1870-х гг. в немецких школах по всем предметам преобладали книги, изданные в Германии. Например, представление об используемой литературе этого периода дает изданная в 1872 г. работа П. Диля, преподавателя Гросслибентальской центральной школы. По мнению автора, в ученической библиотеке должны быть рассказы на немецком языке Шуберта, Штобера, Нирица, Ф. Шмидта, Ф. Гоффмана, а при выборе книг для юношества следует обращаться к рекомендациям педагогического союза в Берлине. Для освоения русского разговорного языка автор советует использовать настенные наглядные пособия, разработанные В. Ленцем (изданы в Висбадене) и К. Вильке (Берлин). Особенно богатый выбор учебной литературы имелся по немецкому языку и литературе. Для центральных школ Диль настойчиво рекомендовал «Книгу для чтения для городских школ» («Lesebuch für Bürgerschulen») А. Любена, грамматики Г. Шталя, Фр. Бауера, К. Гоффмана и другие. Для курса истории предлагалась книга А. Ренеберга «Взгляд на всемирную историю» («Blicke in die Weltgeschichte»), по географии – учебники А. Любена («Leitfaden zu einem methodischen Unterrichte in der Georraphie») и Г. Даниеля («Handbuch der Geographie»), по естественной истории – Г. Вагнера (Штуттгарт) («Naturgescichte, der Jugend gewidmet»), по физике – И. Крюгера («Grundzüge der Physik»). Подобный список немецких учебников и пособий рекомендовался для уроков арифметики, пения43. В связи с переходом немецких школ в ведение МНП началась активная замена учебников и пособий на русскоязычные издания отечественных авторов. Учебные книги для немецких школ, как и вообще вся учебная литература в стране, с 1865 г. рассматривались и утверждались Ученым комитетом МНП, кроме того, специально немецкую литературу утверждали особые комитеты при попечителях Рижского (с 1890 г.) и Одесского (с 1896 г.) учебных округов. В рекомендациях Ученого комитета обязательно указывалась категория школ, которые могли пользоваться одобренными книгами. В колонистских школах использовались учебники с пометками: «для школ, в которых дети при поступлении не умеют говорить по-русски», «для инородческих школ» или «для училищ, в которых обучаются не коренные русские дети». Отечественная учебная литература для немецких школ издавались в Петербурге, Москве, Одессе и Риге. Обращает на себя внимание тот факт, что в 1890-е гг. все русскоязычные учебники и учебные пособия школы Таврической губ. получали бесплатно от земства, а немецкоязычные книги население приобретало самостоятельно. В поволжских колониях земства также выделяли средства на устройство бесплатных библиотек и покупку литературы на русском языке. Процесс замены учебников в начальной школе можно проследить на примере школ Таврической губ. Факты для размышлений дают итоги обследования всех школ империи, проведенного в 1895 г. Петербургский Комитетом грамотности при Вольном экономическом обществе. По свидетельствам учителей, которые собственноручно заполняли анкеты, картина представляется такой. Русский язык начали изучать с конца 1860-х гг., сначала по книге учителя Митавской гимназии Ф. В. Голотузова «Leitfaden zum ersten Unterricht in der russischen Sprache für Deutsche». Учебник был специально переведен на немецкий язык для первоначального освоения русского языка немцами. В начале 1880-х гг. его заменило «Родное слово» К. Д. Ушинского (в 2-х ч., составлен в 1864 г.). Во второй половине 1880-х гг. в старших классах ему на смену пришла «Книга для классного чтения» А. Г. Баранова (составлена в 1882 г.). К концу 1880-х гг. для учеников первого и второго годов обучения вместо учебника К. Д. Ушинского ввели «Русскую речь» М. А. Вольпера, педагога из Вильны. При разработке орфографических правил автор использовал руководство филолога-слависта академика Я. К. Грота. Учебник был издан в 1886–1887 гг. и переиздавался около 60 раз. Он состоял из трех частей: букваря и двух книг для чтения. В дополнение к учебнику были разработаны двуязычные словари для немцев (1891), латышей (1892), эстонцев (1893). Практика сопровождения учебных книг для нерусских школ словарями продолжалась и в последующие годы. Наиболее популярными были учебники и пособия С. И. Гречушкина «Мир божий» (выдержал 17 изданий), Н. Я. Некрасова «Практический курс правописания» (более 30 изданий), В. П. Вахтерова «Мир в рассказах для детей» (около 60 изданий). Букварь В. П. Вахтерова и пособие Н. Я. Некрасова издавались еще в начале 1920-х гг. в Москве, Петрограде, Курске, Омске, Самаре, Саратове, Харькове. В начале XX в. предпринимались попытки разработки учебника русского языка для инородческих школ отечественными немецкими педагогами. Автором одного из них был Р. К. Вульф, использовавший 20-летний опыт работы в немецкой школе Поволжья44. В годы Первой мировой войны в немецких школах Сибири использовались популярные учебники: «Русское слово» Л. Григорьева и Б. Оленина, «Родной мир» И. И. Дависа (каждый из них включал азбуку, букварь и книги для чтения). Одновременно с учебниками по русскому языку шла замена учебников по другим дисциплинам. До 1890 г. в Таврической губ. арифметика преподавалась на немецком языке, а с 1891 г. на русском языке по учебнику А. И. Гольденберга. География изучалась сначала как самостоятельный предмет по учебникам Г. Ремпеля и И. Брейля, написанным на немецком языке, затем географический материал стали изучать по «Книге для чтения» А. Г. Баранова. В 1915 г. в Сибири использовали «Краткий курс географии России» А. Е. Ступеля и Е. Глова, разработанном еще в 1895 г. Данные Всероссийской переписи 1897 г. позволяют оценить роль школ в распространении грамотности среди немцев на родном и русском языках. Грамотность (умение читать и писать) протестантов империи, среди которых более 40% составляли немцы, достигала 70,37% в сельской местности и 76,43% в городах. При этом грамотность среди сельского православного населения составляла 18,99%, старообрядцев 20,24%, армяно-григорианцев 13,26%, католиков 32,14%, иудеев 38,95%, магометан 7,17%45. По национальностям количество грамотных распределилось следующим образом. На первом месте стояли немцы (59,91% грамотных мужчин и 58,57% грамотных женщин). В порядке убывания расположились литовцы и латыши (объединены в одну строку), за ними шли евреи, финны, поляки. Русские стояли на шестом месте46. Грамотность на русском языке у носителей немецкого языка значительно отставала от грамотности на родном языке, она составляла у мужчин 27,49%, у женщин 21,61%47. Для детей школьного возраста грамотность по-русски возрастала у детей старшего возраста, что определенно указывает на значение школы в распространении русского языка. Для возраста 1– 9 лет грамотных на русском языке было 17791 мальчик и 15205 девочек, что составляло соответственно 7,96% для мальчиков от общего их количества и 6,84% для девочек. Для категории 10–19 лет эти показатели возрастали до 43,8% у мальчиков (81723 мальчика) и 36% у девочек (68057 девочек)48. Таким образом, итоги переписи свидетельствуют об усилении тенденции в распространении государственного языка, ведущую роль при этом играли школы. Одним из показателей качества обучения была грамотность призывников. По итогам за 1896 г., 49 губерний распределились следующим образом. Первые три места занимали прибалтийские губернии, на первом месте стояла Эстляндская губ. (99% грамотных новобранцев). Петербургская губ. была на шестом месте (80%). Области, где проживало основное количество немецких поселенцев, отличались более низкими показателями. Таврическая губ. стояла на 19 месте (47%), Донская обл. (46%, 20-е место), Херсонская (42%, 26-е место), Екатеринославская (41%, 27-е место), Саратовская (40%, 31 –е место), Самарская (28%, 44-е место), Бессарабская (23%, 48-е место)49. Делать прямые выводы о грамотности немцев по этим данным некорректно, но некоторые косвенные итоги все же можно подвести. К сожалению, в источнике не указан язык грамотности, вероятно, речь идет о русском языке. Поэтому можно говорить, что немцы призывного возраста владели русской грамотой на 23 – 47 %, более высокие показатели давали южные колонии. Выше приведенные выводы, построенные на статистике, подкрепляются некоторыми эмпирическими наблюдениями. Так, например, влияние школ Таврической губ. сказывалось на расширении круга чтения жителей на русском языке, количестве выписываемых семьями русскоязычных изданий. Наибольшей популярностью пользовались журналы «Нива», «Родина», газеты «Сельский вестник» и «Крымский вестник». По оценке МНП, по состоянию на 1903 г., в немецких колониях Таврической губ. было самое хорошее положение школ и лучшее преподавание русского языка. В целом же сведения, собранные министерством по Киевскому, Казанскому, Кавказскому и Одесскому учебным округам, свидетельствовали о слабом уровне преподавания русского языка в немецких школах, а постановка школьного дела у немцев Саратовской и Самарской губерний была признана неудовлетворительной. В Поволжье по-прежнему действовали только две центральные школы, в Екатериненштадте и Лесном Карамыше, а это было явно недостаточно для обеспечения кадрами всех школ региона. Одной из мер правительства по улучшению преподавания русского языка в немецких колониях в начале ХХ в. было преобразование школ в одно- и двухклассные министерские училища. Соответствующий циркуляр министерство направило 30 июня 1903 г. попечителям Казанского, Кавказского и Одесского учебных округов. Новый тип школы предполагал участие государства в материальном обеспечении школы и содержании учителей, преподавание велось на русском языке, а учитель назначался по усмотрению начальства учебного округа. Обязательными предметами в таких школах были закон Божий, русский язык с чистописанием, арифметика, история, география и естествознание, церковное пение и черчение (последнее только для двухклассных школ). Немецкий язык как самостоятельный учебный предмет не предусматривался. Менее зажиточные и более многолюдные лютеранские поселения быстрее соглашались на учреждение таких школ, чем зажиточные меннониты, которые могли содержать школы на достойном уровне. В Акмолинской области первые министерские школы были открыты в крупнейших лютеранских селах Александровке (1900) и Новинке (1902). К 1917 г. в Сибири действовало 14 министерских школ, все они действовали в лютеранских и католических поселках. В Поволжье в 1904 г. были открыты двухклассные училища в больших колониях Норке и Сплавнухе. Законы, принятые в ходе революции 1905–1907 гг., способствовали общим демократическим преобразованиям, ослаблению русификаторской политики. Закон от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» утвердил положение о том, что преподавание закона Божьего инославных исповеданий ведется на природном языке учащихся. Это положение было подтверждено циркуляром МНП от 30 апреля 1905 г. «О преподавании в учебных заведениях Закона Божьего инославных исповеданий на природном языке учащихся»50. 23 марта 1907 г. было высочайше утверждено положение Совета министров «О разрешении в школах бывших немецких колонистов преподавания на немецком языке». Закон распространялся только на те начальные школы в Бессарабской, Херсонской, Таврической, Екатеринославской и Волынской губерниях и Области Войска Донского, которые содержались на средства населения. Русский язык был оставлен лишь для преподавания русского языка, истории и географии, если последние преподавались как самостоятельные предметы. 18 января 1911 г. прошла первая Всероссийская перепись начальных школ, которая позволяет проанализировать итоги более чем 150-летней истории немецкой школы в России. В 8 губерниях (Бессарабская, Волынская, Донская, Екатеринославская, Самарская, Саратовская, Таврическая, Херсонская), где находилась большая часть немецкого населения, действовало всего 1195 школ. В них обучалось 85349 учеников (44016 мальчиков и 41333 девочек). В Саратовской губ. было одно из наименьших число школ (67, меньше было только в Донской обл. – 64), но здесь обучалось самое большое число детей – 19500. В среднем в одной школе Саратовской губ. обучался 291 ребенок. Это были переполненные до отказа школы, что сказывалось на качестве обучения. Наиболее благополучной была ситуация в губерниях: Таврической (35 детей на одну школу), Донской (41), Екатеринославской (42), Волынской (43)51. Выбор данных переписи, которые использует П. Луппов в работе о немецких школах, появившейся в годы Первой мировой войны, не характеризует состояние немецкого образования в империи, тем более его качества. Таких сведений в итогах переписи практически нет, кроме одного показателя. Это распределение жителей и учащихся в школах МНП, Синода и Казачьего войска по родному языку. Он позволяет судить о количестве учащихся каждой национальности на 100 жителей своего народа и говорит о количественной стороне дела, а именно: об охвате детей школьным обучением. Немцы занимали первое место в империи: на 100 жителей приходилось 6,55 учащихся. Второе место было у греков (6,19), третье – у финнов (6,16), четвертое – у осетин (5,62). Русские занимали восьмое место (4,85)52. Если сравнивать соотношение учащихся к общему количеству немецкого населения по учебным округам, то самый большой охват обучением был у немев Оренбургского округа. Здесь показатель составлял 18,93 ученика на 100 жителей53. В Казанском округе 10, 85 учеников, Одесском – 8,67 учеников, Кавказском – 8,23 учеников. По Петербургскому округу такой подсчет не проводился. По Одесскому округу показатель должен быть выше, но сведений о меннонитских школах Бердянского и Симферопольского уездов Таврической губернии и по Херсонской губернии. Первая мировая война поставила под угрозу само существование немецкой школы в России. Были приняты законы о запрещении немецкого языка в преподавательской практике немецких школ, вынашивались планы закрытия всех школ в южных губерниях. Первыми испытали на себе запрет на родной язык училища при лютеранских и реформатских церквах Петрограда, затем Москвы. 24 декабря 1914 г. запрет на немецкий язык был распространен на школы колонистов по всей империи. 18 августа 1916 г. император утвердил положение Совета министров о воспрещении преподавания на немецком языке во всех учебных заведений, не исключая частных и содержащихся лютеранскими приходами школ. Начиная с 1916/17 учебного года немецкий язык преподавания сохранялся лишь на уроках закона Божьего и собственно немецкого языка. На русский язык переводилось преподавание и на богословском факультете Юрьевского университета. Незнание или плохое знание немецкими учителями русского языка было основанием для их увольнения. В немецких школах увеличилось число русских учителей, которых направляли взамен уволенных немецких учителей, кроме того, для русских педагогов вводили дополнительные штатные должности. В Таврической губернии к 1 октября 1915 г. из 292 немецких учителей было уволено 57 чел., в том числе 48 чел. из-за плохого знания языка. Если к декабрю 1914 г. в колонистских школах Одесского учебного округа было 22 русских учителя, то к 1 октября 1915 г. их стало 111. Увеличилось число русских учителей и в центральных училищах. Замена немецких учителей русскими проходила повсеместно, что в целом усиливало позиции русского языка в школах. Обследование начальных школ в Западно-Сибирском учебном округе в 1914/15 уч. году показало, что многие немецкие учителя слабо владеют «натуральным» методом преподавания, часто дети только читают по-русски, но не понимают смысла прочитанного, учащиеся первого года обучения не говорят и почти не понимают русскую речь. Часть школ бездействовала из-за нехватки учителей, призванных в армию. Основные выводы по истории дореволюционной немецкой школы состоят в том, что она самостоятельно развивалась вплоть до начала 1880-х гг. при минимальном вмешательстве государства. Распространение русского языка шло более или менее естественным путем. При этом уровень владения им по сравнению с другими народами не был самым низким. Население колоний было заинтересовано в распространении русского языка как средства коммуникации, но далеко не всегда соглашалось на введение его как языка преподавания. Компромиссы, уступки по введению русского языка имели свои пределы, сопротивление возникало тогда, когда затрагивались глубинные интересы духовности и культуры. Конфликты между государством и населением в вопросах образования начались в 1890-е гг., в период ярко выраженной политики русификации, своего апогея она достигла в годы войны. Несмотря на гонения военных лет, немецкая школа выжила, приспособилась, замерла, но сохранилась. Одним из парадоксов военного времени было то, что благодаря хорошему знанию русского языка педагогам удалось сберечь центральные училища от полного уничтожения. События 1917 г. одновременно спасли ее от уничтожения, но и стали началом нового, еще более драматичного периода. Дореволюционный период жизни немецкой школы насчитывает более 160 лет, советский период продолжался только 20 лет. Если царское правительство стремилось русифицировать национальную школу, сохраняя религиозно-нравственную основу образования, то советское правительство видело свою главную задачу в искоренении религии из жизни школ. В годы коллективизации это удалось сделать практически полностью. В 1920-е годы осуществлялся принцип равенства языков и наций, обучение велось на родном языке, но с установлением тоталитарного режима в стране возобладала тенденция, направленная на унификацию школ и изгнание из их стен национального духа. Окончательный запрет на национальные школы последовал в 1938 г., он был продиктован политическими причинами. Итогом всей государственной политики по отношению к немцам на протяжении послевоенного периода стало резкое сокращение их уровня грамотности. В 1939 г. немцы занимали пятое место по уровню грамотности, то в 1989 г. одно из последних. Опыт немецкой школы имеет большое значение не только для осмысления истории российских немцев или истории педагогики. Он дает богатый материал для более широких исторических обобщений, связанных с национальной политикой государства, учит уважению родного языка любой нации. Сложная проблема соотношения общегосударственного и национального в образовании должна решаться с оглядкой на исторический опыт народов. Р. Нахтигаль54 |
Похожие:
 |
Международная электронная научная конференция (26 апреля 2005 года) Физическое воспитание и спорт в высших учебных заведениях: интеграция в европейское образовательное пространство |
|
Международная научно-практическая заочная конференция «перспективы... Международная ежегодная научно-практическая заочная конференция: «Перспективы развития информационных технологий», Вязьма: филиал... |
 |
Viii международная научно-практическая конференция Кутафинские чтения «Государственный суверенитет и верховенство права: международное и национальное измерения» |
|
Международная научно-практическая конференция 23 ноября, 7 декабря 2011 г Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодежи и туризма |
|
«современные концепции экономической теории и практики: новые пути исследований и развития» Международная научно-практическая конференция для студентов, аспирантов и молодых ученых |
|
Конференция: «Что происходит на фармацевтическом рынке?» (г. Москва)... Информация с заседаний Координационного совета Минздравсоцразвития и опоры |
|
Физико-математические науки. (Ббк 22) М. Х. Салахов]. Казань : Казанский государственный университет, 2009. 310 с ил., диагр., табл. Библиогр в конце ст. На тит л также... |
|
Международная классификация расстройств, сопровождающихся головной болью Международное общество головной боли, 2005. Полная русскоязычная версия / Перевод с английского В. В. Осиповой, Т. Г. Вознесенской,... |
|
Сборник статей Часть 1 Красноярск 2016 Международный педагогический портал «Солнечный свет» Международная педагогическая дистанционная конференция «Педагогика и образование», сборник статей, часть 1 |
|
Международная научно-практическая конференция, посвящённая вопросам... Рязанского института экономики ноу впо санкт-Петербургского университета управления и экономики |
|
Российской федерации фгоу впо «белгородская государственная сельскохозяйственная... Материалы конференции «Проблемы сельскохозяйственного производства на современном этапе и пути их решения». Пятнадцатая международная... |
|
Iv корпусная Научная практическая конференция «Первые шаги в науку... В результате средние дозы облучения человека достигают удвоенного естественного фона. Поэтому в современных условиях недопустимо... |
|
Конференция: «vii ежегодная межрегиональная конференция «Актуальные... Прежде всего, хотелось бы выразить слова искренней признательности и благодарности всем участникам, благодаря которым состоялся Праздник,... |
|
Международная научно-практическая конференция «Великая забытая война»,... Учебно-методический центр профессионального образования, структурное подразделение гбоу спо нсо новосибирский профессионально-педагогический... |
|
V международная научно-практическая конференция «Михаило-Архангельские чтения» «Михаило – Архангельские чтения». Сборник материалов международной научно-практической конференции, 18 ноября 2010 г. – Рыбница,... |
|
Итоги научная деятельность Научная работа в вузе ведется по 51 научному направлению. В 2014/2015 гг научные исследования проводились в приоритетных областях... |