Список литературы
Акимова, О. Б. Семантика неизвестности и средства её выражения в русском языке [Текст] / О.Б. Акимова. – М., 1999. – 128с.
Пауль, Г. Принципы истории языка [Текст] / Г. Пауль // История языкознания ХIХ – ХХ веков в очерках и извлечениях. – М., 1964. – 206с.
Пузанова, О. В. Прагматика и семантика умолчания [Текст] : диссертация на соиск. уч. ст. к.ф.н. / О.В. Пузанова. – С.-Пб.: РГПУ им.А.И.Герцена, 1998. – 113с.
Сенечкина, Е. П. Семантика умолчания и средства её выражения в русском языке [Текст] : диссертация на соиск. уч. ст. д.ф.н. / Е.П. Сенечкина. – М.: МГУ, 2003. – 417с.
Bellebaum, A. Schweigen und Verschweigen: Bedeutungen und Ersscheinungs-vielfalt einer Kommunikationsform [Text] / A. Bellebaum. – Opladen, Westedeutscher Verlag GmbH, 1992. – S. 82 – 84
Holly, W. Einführung in die Pragmalinguistik [Text] / W. Holly. – Berlin: Universität Gesamthochschule Kassel, Druckhaus Langenscheidt, 2001. – 5s.
К.И. Белоусов, Н.Л. Зелянская
Оренбург, Россия
ЗАГЛАВИЕ ТЕКСТА КАК КАТЕГОРИЯ
ФИЛОЛОГИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ
Акт интерпретации, являющийся центральным для теории и практики филологического анализа, способствует формированию плюралистического подхода к изучению безграничного многообразия форм языка и культуры, но сейчас зачастую он становится удобной формой оправдания «бездоказательного». Мы уже настолько привыкли к принципиальному сосуществованию множества разнородных / разноприродных толкований одного и того же факта, понятия, явления, что указание на «инаковость» освещения проблемы уже считается достаточным обоснованием выводов исследования. Между тем, очевидно, что такое развитие науки – «вширь», количественно, – не прирастает качественно. Широта и многообразие охвата большей частью остается лишь видимостью «нового», поскольку само появления новой, непривычной и модной терминологии не дает еще нового знания. Обнаружение такого знания, в первую очередь, обусловлено разработкой и применением новых методов исследования, приводящих не просто к новому, а к достоверному знанию. Это задает вектор развития в сторону активного использования квантитативных методов и моделирования. Таким образом, качественный «скачок» в филологии может быть осуществлен при переходе от описательного состояния к модельным исследованиям. При этом интерпретация полученных моделей (как способов получения новой информации об объектах) остается необходимым компонентом всей деятельности исследователя.
Предметом данной статьи является модельное представление понимания термина заглавие, сложившееся в филологической литературе (лингвистической, литературоведческой, журналистской).
Материалом исследования послужили определения термина заглавие, встретившиеся нам в работах филологов (всего 52 источника), использовавших это понятие и в качестве центрального предмета изучения, и как операциональную категорию анализа произведения. Мы рассмотрели 108 контекстов, в которых осуществлялась филологическая рефлексия над определением данного термина. Реконструкция актуального для современного состояния филологии понятийного пространства термина заглавие проводилась с помощью разработанного нами метода графосемантического моделирования. Графосемантическое моделирование представляет собой метод графической экспликации структурных связей между семантическими компонентами одного множества. Основное условие, позволяющее использовать описываемый метод – наличие связей между компонентами множества. Метод графосемантического моделирования позволяет представить набор данных (выборку, целостность) в виде системы, в которой каждый из компонентов имеет четкую иерархическую и топологическую определенность по отношению к другим компонентам и всей системе в целом. Эта структурная контекстуальность, в свою очередь, позволяет интерпретировать каждый компонент системы (подробнее см. [Белоусов 2005; Зелянская 2007]).
В целом, предварительные процедуры, необходимые для построения графосемантической модели, можно представить в виде ряда шагов. Прежде всего, в каждом определении выделялся некоторый набор понятийных компонентов, принципиальных для выявления сущностных черт термина. Например, в классическом определении, принадлежащем Л.С. Выготскому: «…название… несет в себе раскрытие самой важной темы, оно намечает ту доминанту, которая определяет собой все построение рассказа» [Выготский 1998: 202], – можно выделить следующие понятийные блоки: раскрытие важной темы произведения, предопределение построения произведения. Таким образом анализировались все 108 контекстов, в результате чего было выделено 240 понятийных компонентов. Далее полученные понятийные компоненты по общим основаниям группировались в понятийные поля. Общее количество сформированных полей – 20. И на последнем этапе определилось количество связей между полями, для чего выявлялось общее количество взаимодействий, которое образует каждое поле с другими полями в рамках понятийного пространства каждого определения термина заглавие. Например, понятийное пространство упомянутого выше определения Л.С. Выготского связывает два понятийные поля – репрезентация семантики текста и композиционные функции заглавия. По итогам данных предварительных процедур была построена графосемантическая модель – см. рисунок 1.
Рисунок 1. Графосемантическая модель термина заглавие
Прим. Модель состоит из полей, у которых показатель количества связей с другими полями преодолел статистический порог значимости, т.е. именно обозначаемые ими понятийные блоки востребованы филологами при использовании термина заглавие. Пунктирными линиями отмечены связи между компонентами, частотность которых выше средней частотности для всех связей ( ), но меньше + σ; тонкими линиями – связи, частотность которых превышает + σ; жирными линиями – связи, частотность которых превышает + 2σ.
На рисунке 1 видно, что центральными компонентами (ядрами) системы являются Автономность, Композиционные функции заглавия и тесно соотнесенная с ними Связь с текстом. Автономность указывает на то, что наиболее востребованным для исследовательской практики оказалась способность заглавия функционировать отдельно от текста в силу, прежде всего, его композиционной самостоятельности (связь с Материально-графическим оформлением), суггестивной и социокультурной (с полями Заглавие как сильная позиция, Воздействие на читателя) самодостаточности. Однако настолько же сильно Автономность соотнесена с полем Связь с текстом, которое, напротив, представляет заглавие как неотъемлемую часть текста. Очевидно, что ученые рассматривают феномен заглавия, подчеркивая его двойственную природу – самостоятельность и зависимость от текста, но в качестве наиболее актуальных воспринимаются черты, обусловленные Автономностью.
Наиболее очевидной ветвью исследований, обусловленных постулатом самодостаточности заглавия, оказывается анализ его метатекстуальности и интертекстуальности: именно в метатекстуальном пространстве культуры, социума и в отношениях с другими текстами заглавие проявляется как отдельный текст. Но в рамках системы именно эта исследовательская область оказывается не достаточно разработана: ее развивают только в аспекте влияния на читательскую деятельность (Управление процессом чтения). Кроме того, только намечается рассмотрение с точки зрения проблемы автономности заглавия его дейктический потенциал (Дейктическая связь с текстом), однако, очевидно, что работы в этой сфере остается на уровне констатаций и деклараций.
Остальные следствия автономной природы заглавия тесно связаны с противоположным понятийным блоком – с тесной соотнесенностью с называемым текстом. И воздействие на читателя, и семантическая изменчивость, и (в меньшей степени) сильная позиция заглавия, и концентрация в нем категорий текста в интерпретации исследователей обусловливаются не только самодостаточностью заглавия, но и его встроенностью в произведение. Интересно, что на этом понятийном полюсе максимальной актуальностью обладают Композиционные функции заглавия, подчеркивающие участие заглавия в формировании произведения как целого (констатирующее поле Заглавие как элемент композиции играет подчиненную роль). Отталкиваясь от представления о такой внутритекстовой активности заглавия, исследователи решают, прежде всего, вопрос о способах репрезентации заглавием семантики текста, в том числе (в меньшей степени востребовано), собственно авторских проекций.
Из проблемных блоков, отмеченных в заглавии, но не находящихся в центре внимания исследователей и, соответственно, на современном этапе не имеющих концептуальных приращений, бросается в глаза Компрессия содержания, т.е. способность к концентрации смысла произведения, что позволяет даже стать его эквивалентом. Признание значимости этой характеристики заглавия очевидна (она образует сильную связь), но невостребованность данного компонента свидетельствует об отсутствии стремления переосмыслить его в соответствии с новыми методами и знанием, полученным о заглавии. Функции заглавия, Связь с языковой системой также являются компонентами, которые пока можно определить как периферийные для понимания термина заглавие.
Итак, рассмотренная модель выполняет ряд функций: 1) позволяет рассмотреть анализируемое понятие в виде сложной иерархичной системы, компонентами которой служат другие научные понятия, раскрывающие (в единстве их связей) искомое понятие; 2) репрезентирует характер и качество проводимых с феноменом заглавия исследований. Это обстоятельство, в свою очередь, позволяет оценить проработанность отдельных сторон общего проблемного поля, а также наметить перспективные направления исследований. Таким образом, данная модель выполняет гносеологическую (получение нового знания), прогностическую (прогнозирование перспективных разработок) и аксиологическую (оценка проводимых исследований и их актуальность) функции.
Список литературы
1. Белоусов, К. И. Применение метода графосемантического моделирования в лингвомаркетологических исследованиях [Текст] / К.И. Белоусов, Н.Л. Зелянская // Вестник Оренбургского государственного университета. – 2005. – № 8. – С. 40-46.
2. Выготский, Л. С. Психология искусства [Текст] / Л.С. Выготский. – Ростов н/Д.: Феникс, 1998. – 480с.
3. Зелянская, Н. Л. Основные семиотические тенденции прозы 40-х годов XIX века [Текст] / Н.Л. Зелянская // Сибирский филологический журнал. – 2007. – № 4. – С. 36-48.
М.А. Битнер
Красноярск, Россия
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ МОДАЛИЗАЦИЯ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ
СО ЗНАЧЕНИЕМ СЛУЧАЙНОСТИ
Язык как репрезентативная система [Бюлер 2000: 34] располагает широкими возможностями представления значения посредством номинации или формализации. Так, признаки [возможно], [невозможно], [необходимо] и [случайно] могут выражаться как лексически, так и грамматически. При этом необходимо различать модальное и немодальное значение прилагательных с указанной семантикой и их метаязыковое и атрибутивное использование.
Так, безличное предложение с названными прилагательными в функции предикатива часто представляет соответствующий оператор перед модальным суждением: “It is necessary, possible, contingent that p” (модальность de dicto) или “S is necessarily p” (модальность de re). Например, в предложении, построенном по модели ‘It is necessary that S should do’, прилагательное эксплицирует модальную характеристику. Происходит «сдвиг» значения с глагола на синтаксическую модель. Актуализационный контекст детерминирует значение модального глагола, точнее, лишает его значения долженствования, и модальный глагол should обретает в данном контексте черты вспомогательного.
Как значение формы оказывается зависимым от модели употребления, так и модальная нагрузка лексической единицы зависит от актуализационного контекста. В том случае, когда прилагательное necessary занимает позицию предикатива или атрибута как в предложении Their meeting is necessary, признак [необходимо] именуется. Он носит описательный характер и не несет модальной нагрузки. В случае формализованного представления признака (They must meet) признак индицируется, выражается посредством языковой категории модальности.
Рассмотрим вопрос о модальной нагруженности прилагательных со значением случайности в разных моделях вхождения признака, а именно атрибутивной (1) и предикативной (2).
(1) Apart from accidental injury at birth, accidents can occur at any time in life which may cause mental handicap [BNC (el.res.)].
(2) Furthermore, the public is told that ail similarities to dolphins are purely coincidental [BNC (el.res.)].
При анализе будем исходить из концепции, согласно которой модальная характеристика в предложении надпропозициональна, и ее идентификация производится при помощи принятого в логике приема вынесения модального оператора за скобки пропозиционального содержания предложения [Степанов 2002: 238].
Рассмотрим следующий пример:
(3) Their chance meeting brought them back together after seven years apart [Longman 2001].
Поскольку в качестве показателя грамматизированного выражения модального значения случайного принимается возможность его «надстроечного» функционирования, первым приемом анализа является попытка проведения этой процедуры в данном предложении:
(3') It was a chance (that) [their meeting brought them back together].*
Такая перестановка очевидно изменяет смысл предложения, а потому не может считаться правомерной.
Проведем пробу на элиминацию, предполагающую опущение единицы с исследуемой семантикой.
(3'') Their [ ] meeting brought them back together.
Опущение прилагательного ‘chance’ меняет общую смысловую конфигурацию предложения, поскольку этот признак является значимым для понимания ситуации.
Используем прием подстановки или замещения:
(3''') Their
|
chance meeting brought them back together
|
|
[regular] meeting
[happy] meeting
[lucky] meeting
[strange] meeting
|
Указанные и многие другие прилагательные вполне способны занимать атрибутивную позицию, конкретизируя характер объекта, или, как в данном случае, именной репрезентации события.
На этом основании можно заключить, что прилагательное ‘chance’ в сочетании ‘chance meeting’ является дескриптивным, передающим специфику объекта (события), относящим его к разряду объектов (событий) определенного характера (chance fall, chance mistake, chance question // strange fall, strange mistake, strange question).
В качестве верифицирующей процедуры используем возможность замены расчлененной номинации события и его признака единицей нерасчлененной номинации:
(3'''') Their encounter brought them back together,
где encounter = ‘chance meeting’ не разложимо на составляющие «модальный» – «пропозициональный».
Рассмотрим другой пример:
(4) Any resemblance to actual events, organizations, or persons, living or dead, is entirely coincidental [H. Fielding (el.res.)].
Прилагательное coincidental занимает позицию предикатива в структуре составного именного сказуемого после глагола-связки «be». Глагол-связка, как известно, осуществляет функцию передачи отношения «предмет – признак». Таким образом в данном случае меняется структура и характер связи в отношениях «объект-признак»: в атрибуции это модель Adjcontingent-N, в предикации N-Vlink-Adjcontingent. Разница атрибуции и предикации признака (coincidental resemblance // resemblance is coincidental) обусловлена характером когнитивного процесса. В первом случае объект и признак воспринимаются целостно. В языке это передается расчлененной номинацией (атрибутивное сочетание). Во втором случае признак является возведенным в абстракцию и приписывается объекту предикативно. Вхождение прилагательного, передающего семантику случайного, в нексус (подлежащее-сказуемое) не меняет модальности предложения.
Рассмотрим другую модель, где прилагательное употребляется в рамках структуры с пропозициональным актантом.
(5) It is perhaps fortuitous that Healing appeared when he did, his milling business helping to fill the void [BNC (el.res.)].
Очевидно, что данный пример значительно отличается от примеров выше, где посредством прилагательного называется признак объекта. В данном случае характеристика ‘fortuitous’ относится к целой ситуации, представленной в придаточном ‘Healing appeared when he did, his milling business helping to fill the void’. Такой способ представления модальных признаков в предложении может считаться синтаксическим средством выражения модальности, так как модальная характеристика, вынесенная за пределы пропозиции, подчиняет себе ее содержание. Функция представления модальной характеристики смещается с предиката на внешнее синтаксически главное предложение. Положение прилагательного в позиции модуса позволяет говорить о его комментативном смысле, имеющим надпропозициональное представление.
Однако, в примере (5) имеется еще один модальный показатель ‘perhaps’, который, как и все вводные модальные слова, эксплицирует субъективную модальность возможности и представляет внешнюю модальную рамку. Так, предложение имеет следующую структуру: «Возможно это случайно, что p».
Применяя рамочную запись, покажем характер распределения модальных операторов в предложении:
Perhaps
It is fortuitous (that)
Healing appeared
 
субъективная модальность de dicto
|
|
объективная модальность de dicto
|
|
объективная модальность de re
|
Таким образом, структуры с прилагательным в предложениях с формальным подлежащим it являются средством выражения надпропозициональной объективной модальности. Это случай функциональной модализации языковых единиц (как, например, модализация эпистемических глаголов в однопорядковых синтаксических позициях). Надпропозициональный характер признака, выраженного посредством ‘it is fortuitous’, обосновывается зависимым положением придаточного с союзом ‘that’, а также возможностью перифраза с номинализацией ‘Healing’s appearance’:
(5') [Healing’s appearance] is fortuitous.
Надстроечный характер модальности случайного можно продемонстрировать в другом структурном типе предложения:
(6) [That she was present that afternoon] was fortuitous [BNC (el.res.)].
В примере (6) естественным образом целая пропозиция, выполняющая функцию подлежащего, подчинена сказуемому. Так как прилагательное с семантикой случайного является сказуемым к целой пропозиции, то следовательно, правомерно заключить, что данная модель является грамматизированным способом передачи модального значения и допускает перифраз:
(6') It was fortuitous that [she was present that afternoon].
Таким образом, в предложениях, построенных по модели ‘it is [модальная характеристика] that …' имеет место процесс функциональной модализации, выраженный в способности названных структур передавать значение объективной модальности в структурах de dicto. Подобные структуры можно отнести к синтаксическим средствам выражения надпропозициональной объективной модальности.
|
