Сборник статей участников
|
Скачать 9.06 Mb.
|
Mi accorsi allora che... (Levi) / Тут я понял, что…Non vedo perché la cosa interessi al maresciallo (Cervi) / Не понимаю, почему этот вопрос интересует старшину… Размывание границ между группами предикатов мысли и речи происходит прежде всего в ситуации «внутренней речи» которая передается в итальянском тексте, как правило, глаголами dicendi, тогда как в русском предпочтение отдается глаголам putandi. Ср.: Ты лучше подумай, почему это ты вдруг с мертвецом разговариваешь? (Пелевин) ... Ma tu domandati perché stai parlando con un cadavere.” Я – технический переводчик. Вы, наверное, подумали, что я сумасшедший, - догадался я (Токарева) “Sono un traduttore tecnico. Lei, probabilmente, si è chiesto se sono matto,” dissi. “Mi domando” disse, “se non avresti fatto meglio a portare la bicicletta addirittura dentro... ” (Bassani) - Я вот думаю, сказал он, может быть, тебе лучше было бы занести велосипед в дом… При имперсонализации модуса с помощью некоторых безличных модальных операторов с глаголами мнения, такие глаголы, как в русском, так и в итальянском тексте, конвенционально воспринимаются как выражающие мнение автора высказывания [Арутюнова 1999: 412]. В то же время само наличие / отсутствие модального оператора можно отнести к внутриязыковым конвенциям. Так, в итальянском тексте модусные элементы в целом встречаются значительно чаще [см. Говорухо 2006]. В русском тексте эпистемическая модальность может не получать поверхностного воплощения, тем самым устраняется указание на конкретный субъект пропозициональной установки и высказывание приобретает обобщенный характер: E poi, ho sempre pensato che si può sempre cambiare idea, magari... invecchiando... (Lunari) / В конце концов, убеждения можно менять - например, с возрастом, когда стареешь. E perché mai, ho pensato, non dovrei fare anch’io qualche bel viaggio? (Malerba) / А почему бы Ø и мне не совершить какое-нибудь приятное путешествие? Компрессии подлежат как собственно эксплицитный модус, управляющий диктальным придаточным (пример 1), так и модальные элементы вводного типа (пример 2), не имеющие собственного места в составе грамматической схемы сложного предложения. В обоих примерах лишь итальянской вариант однозначно указывает на субъект модальной оценки. Подобная редукция модуса в русском тексте характерна прежде всего для диалогических контекстов, причем невыраженный модус может быть обращен как на первое, так и на второе лицо. В случае экспликации эпистемического модуса в русском тексте он может быть представлен не полнозначыми предикатами, а частицами и другими незнаменательными словами. Ср.: Ho capito che devo essere più prudente altrimenti Eumeo si insospettisce (Malerba) / Да, мне следует быть осторожнее, не то Эвмей заподозрит подвох. Ah, vedo che anche lei si è fatto influenzare dal nostro amico! (Lunari) /… Значит, подцепили заразу от нашего друга! Белый как бы и не чувствовал ничего (Зайцев) / Pareva che Belyj non si fosse accorto di nulla. В последнем примере модальной частице как бы соответствует итальянский глагол перцептивного модуса parere (казаться) в эпистемическом значении. Незанятость позиции Экспериента в дат. падеже (ср.: ci/ mi pareva – нам/ мне казалось) указывает на генерализованный характер конструкции. Подобный генерализованный модус, при котором субъектом восприятия и оценки может быть как повествователь, так и герой повествования, часто также не получать поверхностного выражения в русском тексте. Ср.: Teresa guarda dal vetro … gli enormi casoni dove pare che i mutuati amino abitare (D’Agata) Тереза смотрит сквозь стекло на… огромные домища, в которых Ø любят жить члены больничной кассы. Però si studiava seriamente, mentre pareva che a Parigi gli studenti facessero di tutto, meno che studiare (Eco) / К ученью относились уважительно, не то что в Париже, где студенты интересовались любыми вещами помимо науки. Таким образом, в сфере модально-диктальных отношений для речевой нормы итальянского языка более характерно эксплицитное выражение зависимости диктума от модуса, тогда как в русском тексте чаще встречается компрессия модальной составляющей, либо её преобразование во вводные модальные слова, наречия, частицы, которые не находятся в отношениях синтаксической зависимости с диктумом. Подобные конвенции употребления, с одной стороны, связаны с когнитивными установками и коммуникативными факторами, а с другой – эти внешне разрозненные явления во многом определяются структурно-типологической характеристикой каждого конкретного языка. Список литературы
И.А. Голованов Челябинск, Россия ФОЛЬКЛОРНЫЙ ТЕКСТ В КОММУНИКАТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ Функционирование любого фольклорного текста как устного словесного произведения осуществляется в условиях коммуникативного акта, является частью коммуникативного события. Как отмечает К.В. Чистов, в фольклорном тексте «реализуется процесс общения говорящего и воспринимающего, их взаимная активность» [Чистов 2005: 157]. Для осуществления фольклорной коммуникации необходимо не только наличие говорящего и слушающего, но и их взаимная ориентированность, «настроенность» друг на друга, а также – что особенно важно – владение традицией. Последнее означает сформированное естественным путем знание элементов обрядовой и необрядовой деятельности, опыт взаимодействия в процессе ее осуществления. Это то, что может быть обозначено термином «фольклорная компетенция». К фольклорной компетенции следует отнести понимание правил воспроизведения фольклорных текстов, последовательности их исполнения в условиях обряда, умение воспринимать, переживать их смысловое и эмоциональное наполнение, устанавливать связь с ритуальными и бытовыми обстоятельствами народной жизни. Среди фольклорных текстов, сгруппированных в жанры, можно выделить те, которые предполагают наличие определенных коммуникативных ожиданий (это, как правило, тексты обрядового характера, например, календарно-обрядовые или семейно-обрядовые песни), и те, которые не связаны с ожиданиями слушателей. В этом отношении весьма показательно противопоставление стихотворных и прозаических текстов. Стихотворные жанры (и прежде всего песни) уже самим своим ритмизованным характером выводятся за пределы обычной, обыденной речи. Прозаические жанры оказываются в этом отношении весьма дифференцированными. По нашим наблюдениям, четко противопоставляются тексты сказочного и несказочного фольклора. Первые объединяет установка на вымысел, вторые – установка на достоверность информации. У одних преобладает эстетическая функция, у вторых – информативная. Начнем с того, что наличие традиционного зачина и других композиционных элементов в фольклорной сказке маркирует факт наличия определенных коммуникативных ожиданий при ее воспроизведении. Вместе с тем исполнение сказки не носит жестко предписанного характера, можно лишь говорить о ситуациях, благоприятствующих воспроизведению данных текстов, например, ситуации коллективного ожидания, корпоративного общения и др. О наличии благоприятных и неблагоприятных ситуаций для воспроизведения сказки свидетельствуют наблюдения собирателей фольклора. Так, известный уральский филолог-краевед В.П. Тимофеев в книге «Сказки-складки» (Челябинск, 1996) описывает одну из типичных ситуаций слушания сказки в 50-е годы ХХ века: «Изба Захара Афанасьевича была полной горницей людей. <...> на полу, ступить некуда, была навалена ребятня. Кто сидел, кто – лежал. Все слушали долгие сказки». Тут же собиратель обращает внимание на непостоянный характер спроса на сказку, а в некоторых случаях ее неуместность: «…иногда его просят прийти или приехать порассказывать, а иногда, наоборот, велят не ходить никуда, где народу много». Сам рассказчик по этому поводу замечает: «Раньше жизнь неторопная была: на мельницу уедешь – по неделе в помельной сидишь, зима придет, ночи темные да длинные, вот и сокращается сказкой долгое ожидание». Наш опыт многолетнего исследования сказочной традиции на Урале позволяет судить об изменении статуса фольклорной сказки: из явления массового, востребованного во всей полноте устнопоэтической традиции, она превращается в явление редкое, исключительное – с точки зрения сохранения художественной ценности. Чаще сказочные тексты существуют в виде некой сюжетной схемы, в связи с чем сказка оказывается лишена своей функции удивить, увлечь вымыслом, фантазией и лишь отдаленно напоминает традиционный текст. Это обусловлено как изменившимися коммуникативными условиями, так и новыми прагматическими установками в сознании рассказчиков и слушателей. Прагматический аспект изучения народной сказки предполагает анализ ее жанрового состава и сюжетно-образного наполнения. В.П. Федорова в предисловии к сборнику зауральских сказок «У кота-Баюна» (Челябинск, 1992) отмечает: «...еще совсем недавно их было много: длинных, занимательных. Теперь рассказываются в основном сказки о животных, птицах, колобке». В данном случае речь идет об актуализации дидактических функций произведений. Этим, однако, прагматика современного сказочного текста не исчерпывается. Анализ уральских записей сказок показывает, что наиболее воспроизводимыми являются тексты, связанные с семейными коллизиями, что, по-видимому, отвечает потребностям «простого» человека. Эти сказки обслуживают сферу чувственно-эмоционального мира носителей фольклорного сознания. Семейная тема в волшебных сказках раскрывается с привлечением древнейших, мифологических образов и мотивов, которые позволяют найти ответы на самые сокровенные, но в то же время «житейские» вопросы: жизнь и смерть, замужество, рождение ребенка, отношения детей и родителей, таинство взросления и другие. Трансформация бытующего сегодня сказочного текста связана с наполнением его бытовыми реалиями. Перед сказочным героем часто стоят узкопрагматические проблемы. В отличие от архаической, традиционной сказки, где многое предопределено судьбой, роком в сказке современной часто дается прямое указание на мотивацию героем своего выбора. Финал современной сказки часто имеет реалистическое переосмысление. Насыщение сказочного хронотопа бытовой стихией происходит не только благодаря характеристикам поступков героев, но и благодаря используемой в текстах лексике. Словарный состав русских сказок, судя по новейшим записям, стал более «прозаическим», бытовым, пестрым [см.: Голованов 2005]. Хотя общая коммуникативная установка сказочного текста и обусловленные ею художественные характеристики сказки остаются прежними, сказка претерпевает трансформацию. Неспешность повествования, членимость текста на коммуникативные сегменты разной степени напряженности, разноуровневые повторы (лексические, грамматические, синтаксические, смысловые) – свидетельство определенности коммуникативной ситуации и наличия коммуникативных ожиданий. Текст сказки обращен не только к разуму, но и к воображению слушателя. Воспринимающий должен активно следить за динамикой повествования, «заполняя» обобщенные сказочные метафоры как необходимый элемент эстетически организованного текста содержанием собственного опыта. Противоположный по коммуникативным особенностям разряд прозаических текстов представляют собой предания – самый сложный и многообразно востребованный из жанров несказочной прозы. Типичная ситуация воспроизведения преданий – обыденный разговор, бытовая речевая коммуникация. Предания воспроизводятся при трансляции информации от представителей одного поколения к другому, от местного жителя к приезжему или в коммуникации местных жителей, когда требуется дать уточнение, продемонстрировать осведомленность в знании каких-либо фактов местной истории. У преданий нет устойчивых форм повествования (с определенными зачинами, концовками, приемами развития действия), они имеют свободную форму. Однако при этом через частное, конкретное предания изображают общее, типическое. Предания реализуют разные интенции носителей фольклора. В одних случаях рассказчик стремится поделиться лично значимым для него, вводит собеседника в свой «ближний» мир, использует доверительные интонации. В других – ему необходимо рассказать о фактах, проливающих свет на местную историю, составляющую общий интерес для всех жителей данной местности. Иногда рассказчику требуется обращение к событиям далекого прошлого, которые помогают объяснить настоящее. Они не входят в круг ближнего мира конкретного человека, но переживаются им и «связывают» в некий значимый узел информацию о прошлом, настоящем и будущем. В основе каждого предания лежит исторический факт. В топонимических преданиях этот факт «вспоминается» носителем фольклорного сознания в связи с географическим обозначением. Данная группа преданий организуется художественно-эмоциональным вопросом: откуда пошло то или иное название? Отталкиваясь от фактов языка, рассказчик обращается к конкретным историческим фактам, образно переосмысливает их, придает им социальную, эмоционально-эстетическую, художественную окраску. Текст топонимического предания позволяет создавать и фиксировать языковыми средствами, и следовательно, сохранять, транслировать целостный образ, который связан с определенным локусом, значимым для носителей фольклорного сознания. Героями исторических преданий выступают знаковые с позиций народного сознания личности (например, Ермак, Емельян Пугачев, Петр I), деятельность которых описывается при помощи мифологических мотивов и схем. Наиболее типичное содержание генеалогических преданий – начальный этап заселения и освоения той или иной территории (деревни, села), информация о том, откуда пришли предки местных жителей, как происходило заселение, кем были первожители-первопоселенцы, кто стоял у истоков отдельной семьи, рода. В текстах преданий можно выделить формулы, которые представляют собой сверхтекстовые включения, объединяющие в некий единый гипертекст все предания как переживаемые повествования о минувшем. Как правило, это инициальные формулы («давно это было»; «эту историю рассказал мой дед» и др.). Но в отличие от сказки текст предания не отделен от обычной обиходно-практической речевой деятельности, он менее стабилен, имеет четкие связи с внетекстовой информацией. Таким образом, коммуникативно-прагматические характеристики фольклорного текста определяют его содержательные, структурные и функциональные особенности. В фольклоре важно не только то, что рассказывается, но и как рассказывается, кем и для кого. |
Похожие:
 |
Сборник научных статей и докладов участников Поволжской научно-практической... Сборник научных статей и докладов участников Поволжской научно-практической конференции. Самара, 12 13 ноября 2009 г. Самара:... |
|
Сборник статей Часть 1 Красноярск 2016 Международный педагогический портал «Солнечный свет» Международная педагогическая дистанционная конференция «Педагогика и образование», сборник статей, часть 1 |
 |
Сборник статей москва издательство «изобразительное искусство» «Н. К. Рерих. Жизнь и творчество». Сборник статей М., «Изобразительное искусство», 1978, 372 с с ил |
|
Сборник статей Часть 1 Красноярск Май 2017 г. Международный педагогический... Международная педагогическая дистанционная конференция «Педагогика и образование», сборник статей, часть 1, май 2017 г |
|
Турция история и современность (сборник статей) Предлагаемый читателю сборник статей преследует цель рассмотреть ряд важных проблем экономического, социально-политического, идеологического... |
|
Сборник статей под ред. О. А. Голубковой, к ф. н,- спб.; Издательств «ом-пресс» Технологии коммуникации в транзактном анализе. //Сборник статей под ред. О. А. Голубковой, к ф н,– спб.; Издательств «ом-пресс»,... |
|
Zarlit современнаяпоэзия : русскаяизарубежная краснодар 2011 удк... С современная поэзия: русская и зарубежная (сборник статей) / Под ред. А. В. Татаринова. Краснодар: zarlit, 2011 |
|
Итоги и перспективы энциклопедических исследований сборник статей... России и Татарстана: Итоги и перспективы энциклопедических исследований: сборник статей итоговой научно-практической конференции... |
|
Сборник статей итоговой научно-практической конференции научных сотрудников... России и Татарстана: проблемы энциклопедических и науковедческих исследований : сборник статей итоговой научно-практической конференции... |
|
Итоги и перспективы энциклопедических исследований сборник статей... История России и Татарстана: Итоги и перспективы энциклопедических исследований: сборник статей итоговой научно-практической конференции... |
|
Сборник статей Новокузнецк Инновационные процессы в системе начального и среднего профессионального образования |
|
Сборник статей выпускников Оценка эффективности управления финансированием крупных судостроительных контрактов |
|
"Решение уравнений" с применением технологии ркмчп 59 Международная педагогическая дистанционная конференция «Педагогика и образование», сборник статей, часть 4 |
|
Сборник статей Омск 2015 Омское региональное отделение общероссийской общественной организации «Российский комитет защиты мира» |
|
Сборник статей педагогов дополнительного образования гбу до центр творчества «На Вадковском» Мастерство педагога как показатель результативности педагогической деятельности |
|
Содержание Сборник составлен из докладов и статей, которые выходили отдельными брошюрами. Они касаются различных сторон культуры — от техники... |