Клуба «Свободное слово»: «Перестройка: двадцать лет спустя»
|
Скачать 1.24 Mb.
|
| № 81. Из материалов дискуссии Клуба «Свободное слово»: «Перестройка: двадцать лет спустя» [2005 г., 25 октября] Валентин Толстых ПРИГЛАШЕНИЕ К ДИСКУССИИ <...> Разумеется, Горбачев не безгрешен и вполне подвластен критике. Ему можно задать немало жестких и жестоких вопросов. Но столь же очевидно и бесспорно, что это одна из самых трагических фигур и автор самого «поворотного события» конца ХХ века, не поддающаяся однозначным определениям и оценкам. В свое время я заметил и отметил такую особенность Горбачева: он никогда не пытался снять с себя или взвалить на кого-то другого бремя ответственности за начатую им перестройку. Лишь однажды у него вырвалось: «Получается, все были правы и всё понимали, один я ошибался». В этом отношении он заметно и выгодно отличается от многих своих бывших соратников и помощников, которые, погружаясь в «омут» воспоминаний о перестроечных временах и событиях, легко находят там «ошибки Горбачева», чувствуя лично себя совершенно безгрешными. И совсем уж плохо, когда некоторые из них, не желая признаться в собственном недомыслии или просчетах, корят и винят во всем «не тот» народ, «не ту» нацию и «не ту» страну. Поскольку лично я никогда в Горбачева не влюблялся, не восхвалял его и вообще обходился без эпитетов, когда писал и говорил о перестройке, повторю и добавлю к тому, что сказал тогда, нижеследующее. Горбачев в полной мере почувствовал на себе и осознал, что быть реформатором в России-это тяжкая доля и неблагодарная привилегия. Он ведь мог, ничего не меняя, пробыть «генсеком» энное количество лет, эксплуатируя все ту же нефтегазовую «трубу», на которой удобно устроились и нынешние властители России. Сейчас, по прошествии многих лет, самое время задать себе такой неудобный, каверзный вопрос: а мог бы просуществовать Советский Союз до нынешнего октября 2004 года? Надо ли проводить социологический опрос, чтобы узнать ответ подавляющего большинства россиян, так и не осознавших еще, чем нынешняя Россия лучше СССР, а советский «застой» хуже постсоветского, который обрел устойчивую форму «роста без развития»? А ведь перестройка начиналась с идеи ускорения, которую мы провалили, а китайцы, без шума и гвалта взяв ее на вооружение, реализовали, сохранив страну и добившись ощутимых успехов в модернизации. По моему убеждению, мы более всего пострадали не от «ошибок» Горбачева, а от его наивной веры в то, что его сограждане более всего желают именно свободы, которой готовы с умом и толком распорядиться. Он не учел того, что в России издавна и сызмальства свободу понимают и толкуют как «волю», т.е. свободу без ответственности, а права без обязанностей. Это желание дать свободу, как говорит сам Горбачев, «открыть кислород» для деятельной и инициативной жизни он и осуществил, сняв со страны и намордник, и ошейник. В этом его несомненная и великая заслуга, которую нельзя ни умалить, ни забыть. Беда, однако, в том, что в России свободу испокон веков «дают сверху», а не «добывают снизу», надеются не на себя, а на «доброго царя» или «президента-гаранта», якобы способного навести порядок и добиться стабильности своими «подручными» средствами. Вот и сейчас страна застыла в ожидании «судьбоносных» решений и мероприятий, которые примет и предпримет Владимир Путин. А президент-перед искушением еще раз попробовать подменить нормальную трансформацию очередной «пертурбацией». Ведь что надо доказать? Что России вполне посильна задача создать нормальный демократический порядок и нормальный рынок, а не превращаться в рыночное общество, где деньги, как выразился экономический советник президента,-это наше всё. Что необходимо организовать, наладить нормальное правовое общежитие, где царит равно обязательный для всех закон, и власть являет собой образец законопослушания и законособлюдения, заразительный для всех граждан. Меня тоже волнует «откат», но не от демократии, которая у нас еще и не ночевала, а от элементарных условий человеческого бытия и быта, простых норм нравственности и справедливости, которые были двадцать лет назад провозглашены целью перестройки, а затем забыты и растоптаны. Нам надо разобраться, возвращаясь к ее истокам, почему столь очевидные и желанные всем цели действительно человеческого существования до сих пор не реализованы, и мы вместо одного государства-монстра обрели другого, не менее бесчеловечного и несправедливого. В интервью, взятом у М. С.Горбачева накануне его 70-летия, я задал такой вопрос: «Вас называют романтиком и идеалистом в политике. Одни с похвалой, имея в виду высокий духовный и нравственный посыл начатой вами перестройки, а другие-с осуждением, желая подчеркнуть иллюзорность, утопичность ваших благих желаний и намерений. Молодой китайский философ Чжан Шаохуа сказал мне в беседе, что Горбачев совершил немало тактических ошибок, но в стратегическом, долгосрочном плане он оказал огромное воздействие на Россию и весь мир, что по достоинству люди смогут оценить лишь спустя много лет, и он поставил вас в один ряд с Лениным. Вы согласны с такой оценкой вашей политической и реформаторской деятельности?». И получил такой ответ: «Не мне судить о том, насколько верна и справедлива такая оценка моей деятельности. Ведь я знаю, что высказываются и прямо противоположные мнения. Например, некоторые отечественные интеллектуалы всю перестройку оценивают как «акт предательства», имея в виду не только меня, Горбачева, или партийную и интеллектуальную элиту, но и весь народ, который якобы капитулировал перед врагами коммунизма и «совершил предательство в отношении самого себя». Не слишком ли много предателей? Этим людям почему-то в голову не придет подумать, а с чего это миллионы людей с энтузиазмом восприняли идею обновления и переустройства. И потом, это самое последнее дело-обвинять целый народ в «измене». Этак придется переписывать многие страницы мировой истории. Что же касается идеализма и романтики, то без идеала и мечты, без страстей и порывов души не может обойтись и политик. Уверяю вас, прекраснодушием и наивной мечтательностью Горбачев не страдает. Весь мой «идеализм» заключается в том, что я верю в достоинство человека, в свободу и прогресс как основополагающие, путеводные ценности человеческого бытия. Не больше, но и не меньше…». Давайте всерьез, по существу и без ругани обсудим, что дала и чем обернулась перестройка для России и всего остального мира, почему, несмотря на все катаклизмы и метаморфозы, она и сегодня выступает катализатором многих общественно-исторических процессов. А закончить свое вступление к дискуссии, сохраняя личную интонацию, позволю себе финальными словами моей первой статьи о перестройке «Суть дела, или чего не надо упрощать», опубликованной «Советской культурой» 16 октября 1986 года, которые и сейчас я полностью разделяю. Провозгласить цель, даже самую высокую и возвышенную, мало. Когда-то один умный идеалист (из тех, на кого В. И. Ленин был готов обменять десять глупых материалистов) сказал, что суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением. Перестройка только еще набирает силу, и надо понять, что она надолго, если иметь в виду масштаб и основательность исторического дела, общественного преобразования, именуемого этим емким и популярным (тогда!) словом. Борис Славин ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА И ЕЕ МЕСТО В ИСТОРИИ Прошлое всегда было основой понимания настоящего и будущего. Это относится и к перестройке, от которой многие политики, историки и идеологи ведут сегодня отсчет современности и ее проблем. Например, вот как оценивает сегодня перестройку бывший министр обороны России Игорь Родионов: «Нынешние теракты и захваты заложников — порождение «перестройки» и развала Советского Союза, войны за «самостийность» и «незалежность», которую начали национал-сепаратисты и поощряли Ельцин с Горбачевым». Ему вторят авторы программы недавно отколовшейся от КПРФ Всероссийской коммунистической партии будущего (ВКПБ): «Все, что происходит с Россией, является прямым следствием возврата на путь капиталистического развития, превращения ее в сырьевой придаток высокоразвитых стран Запада. Это закономерный результат контрреволюции, которая произошла под флагом обновления советского общества и совершенствования социализма». Похожие мысли развивает в своей книге бывший руководитель КГБ Крючков и многочисленные сторонники современного национал-патриотического направления. По их мнению, только реализация «мобилизационного проекта» развития страны, подобного сталинскому державному проекту, может спасти современную Россию, как пишет Александр Проханов: «позволит выиграть войну с терроризмом и приступить к послевоенному восстановлению разрушенного народного хозяйства». Смыкаясь с национал-патриотами в оценке перестройки, наши неолиберальные фундаменталисты и радикал-демократы именуют ее «концом коммунизма», по аналогии с тезисом Фукуямы, «концом истории». Известный либеральный политолог Лилия Шевцова поясняет: Горбачев «разрушил русскую цивилизационную модель как альтернативу либеральной демократии». Ей вторит бывший помощник Ельцина, ныне руководитель исследовательского центра «Индем» Георгий Сатаров: «Мы пережили, а может быть, еще и переживаем революцию, которую начали Вы, Михаил Сергеевич. Это некий факт. Она по форме отличается от Октябрьской и Великой Французской, но это была революция со всеми ее идеологическими и экономическими закономерностями». В оценке перестройки правые и левые радикалы полностью совпадают, различаясь в том, что одни называют ее «революцией», а другие-«контрреволюцией», как, например, А. Зиновьев. А многие трактуют перестройку сугубо позитивно, как возвращение «заблудшей страны» в спасительное лоно мировой капиталистической цивилизации. Но все сходятся в том, что перестройка Горбачева и «шоковые» реформы Гайдара-Ельцина есть один единый процесс «преодоления» или «разрушения» социализма. Такие же оценки бытуют среди левых и правых деятелей на Западе, в том числе и принадлежащая отдельным консервативным политикам, которые считают перестройку прямым следствием внешнего давления Запада, в частности США, на Советский Союз, который якобы не мог выдержать гонку вооружений с Западом. Генри Киссинджер считает, что перестройка есть «результат победы Запада в «холодной войне». Аналогичной позиции придерживается и Збигнев Бжезинский1. На мой взгляд, роль внешних факторов в развитии советского общества, конечно, нельзя сбрасывать со счета, но их историческое значение не следует преувеличивать. СССР как военная ядерная держава в 1980-е годы был намного сильнее, чем после мировой войны. И хотя бремя гонки вооружений было на самом деле тяжелым для советского народа, считать его непосредственной причиной перестройки есть заблуждение, основанное на абсолютизации роли военной силы в международных отношениях. Чем же на самом деле была перестройка в истории СССР и для мира в целом? Среди политологов существует мнение, что политика есть сфера весьма тонких отношений сугубо властвующих субъектов, и массы простых людей в ней не играют никакой роли. Версия «квантовой теории» в политике. Но на деле политика есть сфера взаимодействия как раз больших групп людей и их интересов, и если политики этого не делают, то такую политику называют политиканством. Существует легенда о том, что в одном из разговоров Наполеон сказал, что, будь Лейбниц жив, он бы его никогда не принял. На вопрос: почему и за что? он ответил: «За то, что он занимался бесконечно малыми величинами, которые в политике играют ничтожную роль и ими всегда можно пренебречь». <...> Как известно, после Октябрьской революции 1917 года и затем острейшей Гражданской войны в стране продолжали действовать две характерные тенденции: демократическая и антидемократическая. Демократическая тенденция выражала интересы большинства народа, и я связываю ее с ленинским пониманием ситуации в стране, с переходом к политике НЭПа и осуществлением идей его политического завещания, где были намечены пути демократического реформирования Советского государства. Другая тенденция-антидемократическая, бюрократическая, тоталитарная, диктаторская (называйте, как хотите)-базировалась на выражении запросов советской бюрократии и маргинальных групп из бывших рабочих, крестьян и интеллигенции. Сталинизм стал представителем и рупором этих слоев, во многом уставших от войны и революции. В борьбе этих двух социально противоположных тенденций и осуществлялась вся советская история. В итоге, бюрократическая тенденция в форме сталинизма взяла верх над демократической тенденцией, и в стране, начиная с конца 1920-х гг., утвердился тоталитарный режим власти. Несколько слов о понятии «тоталитаризм». Обычно им характеризуют не режим политической власти, а социально-экономический строй общества. На мой взгляд, это не верно, и правы американские историки Роберт Такер и Стив Коэн2, специализирующиеся на изучении таких исторических фигур, как И. Сталин и Н. Бухарин, считающие теорию тоталитаризма вообще малоэффективным методом исторического познания. Она слишком груба, чтобы на ее основе понять сложную и противоречивую картину советской истории. Те, кто рассматривает советскую историю в ее русле, как правило, оказываются в положении исследователей, которые подгоняют факты истории под заранее заданную априорную концепцию и не в состоянии увидеть принципиальное различие, например, ленинского и сталинского методов управления обществом или отличить брежневский авторитаризм от хрущевской «оттепели», а горбачевскую «перестройку»-от ельцинских «радикальных реформ». Политические режимы могут быть одинаковы, а их социальные основы различны, как, впрочем, верно и обратное: одинаковая социальная основа может иметь разную политическую надстройку, разные политические режимы. Сталинский тоталитаризм был явлением сугубо политическим, хотя и охватывал своим влиянием все сферы советского общества. Не случайно «левая оппозиция», выступая против сталинизма, говорила о необходимости свержения сталинизма, а не советского строя, ставя целью восстановить ленинские демократические ценности и политику Октября. Вот эту потребность и выразила перестройка, которую некоторые исследователи назвали «вторым этапом» социалистической революции. Заслуга Горбачева и его окружения состояла в том, что они раньше других осознали потребность освободиться от тоталитарного режима власти, начав обновление советского общества на принципах демократии и гуманизма, пытаясь трансформировать авторитарную модель «развитого социализма» брежневской эпохи в демократический социализм, или «социализм с человеческим лицом». Отсюда и знаменитый лозунг той поры: «Больше демократии, больше социализма!». И это был не только лозунг: демократии в стране стало гораздо больше, чем было до и после перестройки. В то время многие стали активными сторонниками этого подлинно демократического периода в развитии нашей страны, своеобразной политической весны, и поэт Евтушенко не случайно тогда сказал: «Мы все в партии «Перестройка». Жаль, что сегодня многие из энтузиастов перестройки, поддаваясь влиянию политической конъюнктуры, от нее отказываются. Нередко говорят о перестройке как о времени упущенных возможностей. Да, в те годы были и упущения, и даже ошибки, но при этом удалось и многое сделать: реформаторы фактически возродили многие элементы политики НЭПа в экономике, начали последовательно двигаться к рынку; удалось добиться свободы слова, отменить цензуру, внедрить плюрализм в политической и духовной сферах, провести альтернативные выборы, разрешить свободный выезд граждан за границу, отодвинуть угрозу ядерной войны, начать процесс всеобщего разоружения и т.д. Все эти факты полностью опровергают не только теорию «упущенных возможностей», но и известную неолиберальную догму о том, что якобы советская система была, в принципе, нереформируема. Напротив, оказалось, что советское общество можно реформировать и возможна его демократизация. Перестройка была прорывом советского общества к свободе, она фактически продолжила демократические и социалистические преобразования, начатые Октябрьской революцией и прерванные сталинизмом. Перестройка доказала на практике принципиальную и реальную возможность существования модели демократического социализма. В этом и состоит ее историческое значение. Это была революция, направленная против тоталитарного режима власти: не «буржуазная» и не «антисоциалистическая», а антитоталитарная политическая революция, совершаемая во имя социалистических идеалов. Ее конечной целью была социал-демократизация страны, о чем достаточно определенно говорилось в проекте новой Программы КПСС, которую должен был принять ХХIХ съезд, чему, как известно, помешал путч и последующие за ним политические события в стране. Перестройка развязала инициативу людей, проявив при этом различные социально политические тенденции. Они наиболее наглядно проявились как раз в дни августовского путча 1991 года, когда была совершена попытка вернуть общество к доперестроечным временам и порядкам. Однако большинство сторонников перестройки верили в возможность осуществления модели «социализма с человеческим лицом», в то время как сторонники неолиберального фундаментализма стремились покончить с «социалистическим экспериментом» и предлагали двигаться к капитализму как якобы «высшему проявлению мировой цивилизации». За три дня августовского путча все эти три тенденции проявились особенно наглядно, и я назвал их «тремя поворотами истории за три дня». Первый поворот истории был связан со взятием власти ГКЧП и отстранением от власти Президента СССР М. Горбачева. Второй поворот связан с активным сопротивлением ГКЧП различных демократических сил, куда входили представители почти всех политических партий и движений, начиная с анархистов и коммунистов и кончая радикал-демократами и национал-патриотами. Это их представители охраняли Белый дом и требовали возвращения к власти президента СССР. Если помните, большинство советских людей тогда пассивно отнеслись и к призывам ГКЧП, и к призывам Ельцина начать всеобщую забастовку. Сегодня некоторые ангажированные идеологи и историки это замалчивают. Последний поворот истории связан с приходом к власти Ельцина и его окружения, сумевших на волне массового демократического отпора ГКЧП буквально подобрать никому не принадлежащую в то время политическую власть. После краха путча и возвращения из форосского пленения Горбачева на некоторое время устанавливается двоевластие: власть Президента СССР Горбачева и власть Президента России Ельцина, а с роспуском СССР двоевластие исчезает и начинается десятилетний период радикальных реформ, справедливо названный потом «потерянным десятилетием». Когда Горбачев после возвращения из Фороса понял, что он приехал в «другую страну», то это было жесткой исторической правдой. В конце августа 1991-го года сменился не только политический режим власти, но и социальная основа общества, заложенные Октябрем 1917-го года. Поэтому правы те, кто считает это время (в зависимости от точки зрения) либо революцией, либо контрреволюцией. Но не правы те, кто пытается отождествить перестройку с ельцинскими реформами, а Горбачева-с Ельциным. Ведь Ельцин и Горбачев противостоят друг другу как в понимании существа реформирования российского общества, так и в методах его реформирования. Помимо того, что эти люди резко отличаются друг от друга в личностном плане (один авторитарен, другой демократичен, один считается только с собой, другой прислушивается к мнению других, один злопамятен до мелочей и не прощает ошибок даже своим прежним единомышленникам, другой готов простить ошибки не только своих друзей, но своих бывших противников), они различны и как политики. В реформировании советского общества Горбачев исходил не из личных амбиций, а из общественных интересов, исповедуя на деле ценности справедливости, свободы и демократии. В то время как Бориса Ельцина, как показали одобренные им «шоковая терапия» и затем «дефолт» 1998-го года, интересы простых людей мало волновали. Он озаботился прежде всего интересами своей «семьи» и связанных с ней кланов. Что бы ни говорили сегодня критики перестройки о недостаточности развития демократии в те годы, она не идет ни в какое сравнение с построенной Ельциным системой олигархического капитализма, нарушениями прав человека, особенно в экономической сфере (право на труд и его своевременное вознаграждение). В стране, по сути дела, утвердился новый авторитаризм, прикрытый демократической риторикой. К сожалению, не ослабели, а даже усилились эти тенденции и при Путине. История России ХХ века многому может нас научить. Например, мы попытались создать социализм с нечеловеческим лицом, и массы его отвергли; мы создали дикий или варварский капитализм, и он тоже не принимается большинством народа. Следовательно, остается «третий путь», перед выбором которого сегодня стоит Президент Владимир Путин. Либо он пойдет по старой колее неолиберального фундаментализма (о чем свидетельствуют его социальные реформы), либо он, в конце концов, встанет на этот «третий путь», где интересы большинства будут главным ориентиром его политики. В первом случае его ждет незавидная судьба Бориса Ельцина. И лишь во втором случае он сможет претендовать на имя реформатора России. Прошло 20 лет с начала перестройки. Многие считают, что она и ее идеи навсегда остались в прошлом и уже никогда не будут востребованы. На мой взгляд, это неверно. Еще не вечер: история не сразу делается. То, что не дали доделать перестройке, рано или поздно история доделает. Владлен Логинов |
Похожие:
 |
Правила фитнес клуба «Бифит» Введение Добро пожаловать в фитнес клуб «Бифит» Правила Клуба Вы всегда можете ознакомиться на рецепции Вашего Клуба. В случае необходимости правила Клуба могут быть пересмотрены... |
 |
Слово живое и мертвое Автор этой книжки не лингвист и отнюдь не теоретик. Но когда десятки лет работаешь там, где главный материал и инструмент – слово,... |
|
Содержание Введение Теория модернизации Сенат просуществовал с 1711 по декабрь 1917 г., то есть 206 лет. Синод действовал с 1721 по 1918 г., то есть в течение 197 лет. Система... |
|
Правила Клуба «verso m» В фитнес-клубе «verso m» (Клуб) установлены правила («Клубные правила»), обязательны для всех Клиентов Клуба (Членов Клуба). Просим... |
|
Магические слова. К. Бессер-Зигмунд В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Евангелие от Иоанна, 1: 1) |
|
Автор исследования-центона «За чертой двадцать первого…» Алексей... «Слова о полку Игореве», затрагивая исторические, литературные и иные реалии Автора «Слова», «Бояна», «Ярославны», «Всеслава», «Соколича»... |
|
Инструкция по технике безопасности для посетителей Клуба «Вента-Арена»... На территории конной части Клуба (конюшни, манежи, места для выгула и тренинга лошадей) можно находиться только в сопровождении сотрудников... |
|
1. Организация авиационного страхового пула Первый полис страхования гражданской ответственности в этой сфере был оформлен в Лондоне корпорацией Ллойда лишь в 1912 г. А страхование... |
|
До второго курса регулярно посещал капустники клуба. Завидовал квантовцам,... Го, она много и интересно рассказывала про своего брата, раскрутила незадачливого студента на бутылку ликера и два сникерса. Выпив... |
|
Исследовательская работа «за» и«против» Лишь в тридцатые годы нашего столетия были синтезированы сульфаниламидные препараты, а спустя десять лет антибиотики. Появление этих... |
|
Пояснительная записка Свободное программное обеспечение широкий спектр... «свободы») на неограниченные установку, запуск, а также свободное использование, изучение, распространение и изменение (совершенствование)[1]... |
|
Треваньян Шибуми Оригинал: “Shibumi”, 1979 Автор, о котором практически ничего кроме слухов не известно, оказался если не пророком, то уж точно обладающим неслабыми аналитическими... |
|
Психосоматическая Йога практическое руководство йога Я пересек полмира, чтобы встретить вас”, — были первые слова Джона Мамфорда, когда мы познакомились двадцать лет назад в вестибюле... |
|
Предисловие редактора русского перевода При жизни автора вышло в свет пять изданий "Органона". Автором было подготовлено к публикации и шестое издание, но оно увидело свет... |
|
Николай Панков «Крестьянские Ведомости» Международного клуба агробизнеса президент Международной промышленной академии Вячеслав Бутковский представил нового президента клуба... |
|
Происхождение слов. Названия животных Многие знают, что слово "помидор"... Многие знают, что слово "помидор" в переводе означает "золотое яблоко", "одеколон" "кельнская вода", а слово "крестьянин" видоизмененное... |