Деятельность русской православной церкви в рабочей среде московского промышленного округа в конце XIX начале XX вв
|
Скачать 3.54 Mb.
|
|
Определить же количество рабочих-прихожан в большинстве крупных городских приходов без специальных пометок не представляется возможным. 2.2. Церковная жизнь «рабочего прихода»: молебны, крестные ходы, паломничества. Формы церковной жизни «рабочих приходов» не отличались от традиционной практики организации православного прихода. Однако можно говорить о формировании некоторых традиций и особенностей, характерных для храмов с преимущественно рабочей паствой. Прихожане-рабочие полноценно участвовали в церковной жизни своего храма: прислуживали во время богослужений, пели в церковном хоре, помогали в крестных ходах носить иконы и хоругви, жертвовали на благоустройство храмов365. На многих фабриках появлялись свои собственные традиции совершения молебнов и крестных ходов в честь определенных праздников и событий. Сельские приходы отличались особой активностью в устройстве крестных ходов, «установленных рабочими по особому усердию и религиозному своему расположению»366. Так, в селе Купавна Богородского уезда, где располагался Докторовский химический завод, крестные ходы совершались 11 раз в году в честь особо почитаемых местных святых (св. Сергия Радонежского, св. Стефана Махришского, св. Саввы Звенигородского и др.), икон (например, Тихвинской Божией Матери), Двунадесятых праздников, полевых работ («насаждение древ»), а также в память об избавлении от французов и холеры367. Нередко традиционные поводы устройства крестных ходов дополнялись случаями бездорожья, безведрия и эпидемий. Около 20 % всех крестных ходов, разрешенных в Московской епархии, приходились на торжества, устроенные по инициативе крупных фабрик, таких как: Садковская фабрика Демина (1500 рабочих), фабрика Рабенек (450 рабочих), Ляминская мануфатура (1800 рабочих) и др.368 Практически каждая фабрика устраивала церковные торжества в день памяти святителя Николая, который считался покровителем заводского дела. Обязательным церковным событием для сельских и городских фабрик был молебен, традиционно устраиваемый в начале сезонных сельскохозяйственных работ369, что являлось показателем сохранения связи с деревней большинства рабочих, крестьян-отходников. каждом цехе или мастерской находилась своя икона, перед которой горела неугасимая лампада. Поддержание огня возлагалось на специально назначенного рабочего, он же покупал и подливал масло. Выбирался специальный человек, «знающий богослужение настолько, чтобы уметь вовремя подавать кадило диакону при молебнах»370. Городские фабрики, наряду с расположенными в сельской местности, также имели свои традиции паломничества и крестных ходов. Крупнейшая в Москве Даниловская мануфактура (5 400 рабочих)371 устраивала паломничество во Владимирскую женскую общину, находившуюся в 30 верстах от фабрики в с. Филимоновка. Шествие обычно составляло несколько тысяч человек. Рабочими по подписке покупалась жертвуемая в общину церковная утварь: подсвечники, лампады, восковые свечи и украшения для икон372. Сами владельцы фабрик устраивали молебны по различным поводам: «молебен при паровике», «поновление икон на ситцевой фабрике»373, «при этом кропили и людей, и станки, и товар, и даже лошадей из конного парка»374. Особой торжественностью отличались молебны, приуроченные к запуску фабричных станков: «на эти молебны приглашались певчие, давался гудок. В тех отделах, где нужно было пускать машины, последние подготовлялись, но не пускались до тех пор, пока не пройдет священник и не окропит святой водой. Как только певчие запоют “Спаси, Господи, люди твоя”, поп опускает крест в воду; в этот момент снова дается гудок, и машины пускают на холостой ход. После этого поп кропит святой водой машины и всех рабочих. И лишь затем пускают товар…»375. Во время Пасхальных каникул на фабриках проводилась остановка техники и профилактические осмотры станков. Запуск машин свидетельствовал об окончании Пасхальной седмицы и начале летнего периода работ, что всегда особо праздновалось на предприятиях376. В церковной традиции начала ХХ века существовала практика «хождений по приходу», подразумевавшая обход церковнослужителями своей паствы с праздничными поздравлениями, во время которых кропились святой водой дома и собирались добровольные пожертвования по случаю праздника. Традиция посещения прихожан в праздничные дни приходским клиром нередко воспринималась либеральным духовенством как унизительная обязанность377. «Церковные ведомости» в 1905 году опубликовали статью с предложением упразднить этот обычай. На специально устроенном пастырском собрании вопрос был вынесен на обсуждение, в результате чего «явились батюшки, даже с самых дальних окраин Москвы, никогда прежде не появлявшиеся на заседаниях. Целой массой поднялись против докладчика, громко заявляя о том, что предложенная реформа уморит их с голода… После провала проекта они опять надолго исчезли»378. Священнослужители рабочих районов, получившие специальное постановление Св. Синода 1900 года о желательности посещения промышленных заведения, понимая реальную необходимость подобных посещений, также делали обход своей паствы в заводских бараках379. Религиозная инициатива рабочих распространялась на возможность устройства молебнов по собственному желанию, но при согласовании с администрацией. Фабричные служащие собирали добровольные пожертвования, а выбранный староста с разрешения начальства приглашал священника и диакона380. На молебен допускались также рабочие других фабрик и заводов381. О церковных требах через полицейского пристава заранее уведомлялось Охранное отделение, как, например, сообщалось в одном из донесений пристава: «Завтра 7 июля в 9 часов утра на заводе Дютруа по примеру прошлых лет по случаю престольного заводского праздника по инициативе рабочих будет молебствие с крестным ходом вокруг завода»382. Уже на следующий день после убийства великого князя Сергея Александровича рабочие завода Металлического завода Гужон выразили желание отслужить панихиду, что и было исполнено в присутствии всей заводской администрации383. Одним из наиболее отмечаемых в фабрично-заводской среде был день 19 февраля, который праздновался как «славная годовщина» упразднения крепостного права. Правда, стоит отметить, что его празднование рабочим было впервые разрешено в 1902 году в рамках деятельности зубатовского «Союза рабочих» «при условии, что они (рабочие. – М. Г.) не примкнут к студенческим беспорядкам, и при этом было обещано предоставление различных льгот и облегчений»384. Администрация ситцевой мануфактуры Гюбнер в этом же году получила прошение от шестисот рабочих о внесении 19 февраля в число праздников, для того чтобы можно было «возносить горячие молитвы к Престолу Всевышнего Создателя за Царя-мученика, даровавшего своей царственной волей свободу»385. Повсеместно по желанию рабочих служили панихиды по императору Александру II с кружечным сбором на постройку школы «для самих же себя»386. В 1903 году этот день, 19 февраля, по определению Священного Синода стал официальным праздником387. Отчеты полицейских приставов, присутствовавших при совершении молебнов, указывают на довольно высокий уровень посещаемости рабочих. Так, на заводе «Шварцкопф» по официальному донесению на такой молебен пришло 125 человек из 197388. На территории цеха гильзовой фабрики «Бостанжогло» 12 марта 1905 года из 1550 рабочих собралось 1200 человек для панихиды по павшим в войне с Японией и на молебен о даровании победы. Революционные события 1905 года нашли отражение в самостоятельных религиозных инициативах фабричных тружеников. Так, 15 из 352 рабочих московской фабрики жестяных изделий «Банакер» отправились к священнику Лефортовской церкви с просьбой отслужить панихиду по рабочим, погибшим в Санкт-Петербурге в ходе Кровавого воскресенья, в чем им было отказано389. «Московский листок» в 1905 году разместил информацию о том, что рабочие Прохоровской фабрики через пристава Пресненской части обратились к московскому градоначальнику с ходатайством разрешить им молебствие по случаю окончания мятежных беспорядков. Ответ был следующим: «Молебен на Прохоровской фабрике не только разрешаю, но от сердца приветствую прохоровцев с добрым их намерением и хочу верить, что это будет началом их мирной, трудовой, честной жизни»390. Размещенные в официальной печати сведения о подобных пожеланиях рабочих должны были стать положительным, в каком-то смысле пропагандистским примером для работников других заводов. Практика окончания стачки благодарственным молебном по инициативе рабочих была, в некоторой степени, церковным новшеством, знаком времени, в котором молебны «все еще оставались… символом стабильности и благоустроенности, завершали вспыхнувшие конфликты, знаменуя переход к привычной трудовой жизни и надежды на разрешение их (рабочих. – М. Г.) нужд»391. В заводских храмах практиковалось всенародное богослужебное пение, в котором участвовали все присутствовавшие на службе392. В попытке духовно-нравственной поддержки фабричных служащих администрация крупных промышленных предприятий способствовала рабочим, не имевшим времени для свободного передвижения, в поклонении чудотворным иконам393. Так, на Даниловскую мануфактуру привозили Боголюбскую и Афонскую иконы Богородицы394. А московские рабочие Металлического завода «Гужон» могли помолиться перед святынями Новоспасского монастыря: чудотворной иконой «Спаса нерукотворного» и «Утоли моя печали». Богослужение в этом случае было очень торжественным и совершалось епископом в присутствии местного духовенства395. По приглашению рабочих Путиловского завода их храм в 1913 году посетил Антиохийский патриарх Григорий IV, совершив для служащих молебен, о чем была сделана мемориальная мраморная доска на храмовой стене396. Религиозная активность самих рабочих в рамках церковно-приходских отношений реализовывалась в деятельности трезвеннических союзов и обществ хоругвеносцев. Церковное руководство с осторожностью относилось к таким инициативам, исходившим именно от рабочих, опасаясь возможного негативного влияния фабричных работников на приходские дела. При ближайшем рассмотрении подобных прошений, поступавших в Московскую консисторию, в некоторых случаях оказывалось, что не все из подписавшихся под прошением об организации самостоятельного союза лица безупречного поведения, а «пребывание их на фабрике временное и едва ли прочное»397. Так, будущий священномученик Константин Голубев, занимавший должность Богородского благочинного, установил, что в условиях крупнейшей Богородско-Глуховской мануфактуры «местные крестные ходы и без общества совершаются весьма стройно и чинно», объясняя инициативу создания общества желанием рабочих «освободиться от влияния и контроля церковного старосты, сдерживающего инстинкты … и хозяйничать в делах церковных»398. Священнослужители в таком случае оказывались в сложной ситуации, решаемой в частном порядке епархиальным руководством: рабочие привлекались к приходской деятельности, однако их участие в церковных союзах строго контролировалось во избежание самовольных действий399. Стоит отметить, что учреждение общества хоругвеносцев по инициативе фабричного начальства, наоборот, пользовалось большой поддержкой со стороны церковного руководства. Так, при участии правления завода «Гужон» и «Перенуд» в 1913 г. было официально зарегистрировано общество хоругвеносцев при церкви святого Василия Исповедника, что в Новой деревне, у Рогожской заставы. В почетные члены правления входил митрополит Московский и Коломенский Макарий, московский епархиальный миссионер, а также настоятель Николо-Угрешского монастыря. В распоряжение общества были переданы две хоругви под общим наименованием «Гужоновские», по четыре пуда весом каждая и общей стоимостью в 1200 рублей400, сделанные на средства рабочих и служащих завода Гужон в 1908 г.401 Общество при активной вовлеченности рабочих в церковные инициативы устраивало крестные ходы «для освящения работ на заводах и учреждениях, расположенных в приходе»402. Активной деятельностью было известно общество хоругвеносцев при другом российском промышленном гиганте – Путиловском заводе в Санкт-Петербурге. Трудами общества в год проводилось 11 больших крестных ходов с участием всех членов со всеми хоругвями, 11 малых и 4 исключительных, в зависимости от юбилейных дат: так, 14 сентября 1913 года общество приняло участие в грандиозном столичном крестном ходе по случаю 1600-летия Миланского эдикта403. Говоря о составе духовенства, служащего в промышленных районах Московской губернии, довольно сложно вывести какую-либо закономерность в назначении священника на приход. Священнослужители происходили из духовного сословия Московской губернии, были выпускниками Московской или Вифанской духовных семинарий, неизменно занимали должность законоучителя в учебных заведениях при промышленных предприятиях, устраивали чтения для рабочих, состояли членами просветительских обществ, преимущественно уездных отделений Кирилло-Мефодиевского братства404. Несомненная специфика служения на «рабочем» приходе признавалась епархиальными духовными следователями, которые указывали в своих отчетах, что «положение священнослужителей при фабричной церкви совсем не то, что на приходе»405. Общение с фабричными служащими происходило лишь во время треб и в храме на богослужении, состав рабочих, особенно в крупных городах, постоянно менялся, что лишало приход некоторой замкнутости и семейственности. Внебогослужебное общение священника с «рабочей» паствой приходилось в основном на воскресные и праздничные дни – все остальное время рабочие были заняты на фабрике. По данным советской историографии, общая продолжительность времени, проводимого рабочими на производстве, вместе с дорогой и обедом, в начале ХХ века составляла примерно 14 часов406. В этих условиях увеличивалось значение богослужения, проповеди и собеседований, во время которых священнослужителю нужно было выйти за рамки «требоисправителя» и, учитывая специфику своей паствы, быть живым примером, возвышающим души рабочих над неприглядной повседневностью. 2.3. Проблема воскресного отдыха. Ежедневный изнуряющий труд и ненормированное распределение рабочего времени на фабрике часто вовсе не оставляли рабочим возможности к посещению храма даже при его наличии в заводском комплексе. Московский фабричный инспектор из отчета в отчет сообщал о воскресной работе как об обычном произволе хозяев407. «Непрекращающиеся в некоторых производствах работы даже в воскресные и праздничные дни не дают рабочему возможности к посещению церковной службы», – отмечал в своем докладе С. Ю. Витте408. «Фабрика при существующем рабочем времени отнимает у человека все его силы и ничего не оставляет ему для личной жизни»409. – Писал фабричный инспектор С. Гвоздев. Если же работать в выходной день не надо было, то «в праздник им (рабочим. – М. Г.) всецело овладевало измученное тело для своего отдыха… Просыпает он обедню и, таким образом, единственное благоприятное для молитвы и духовного назидания время для него потеряно»410. Таким образом, рабочий оказывался «с Богом все реже и реже, а к злу мира все ближе и ближе»411. Епархиальные отчеты указывают на введение фабрикантами практики выдачи жалования в воскресные и праздничные дни для увеличения объема рабочего времени накануне: «В некоторых заводах по воскресным дням во время богослужений выдается рабочим недельный заработок, вследствие чего рабочий люд вместо храма спешит на завод за получением платы и по необходимости отвлекается от богослужения»412. В итоге, рабочие систематически нарушали правила «христианского провождения праздников»413. На некоторых заводах существовал порядок ночных смен, сохранявшийся на протяжении всего года, при котором работа заканчивалась в воскресный день в 6 часов утра, после чего до 9 часов рабочие производили чистку машин. Нехристианам заставлять работать в праздники своих служащих было законодательно запрещено. Однако ст. 430 «Устава о промышленности» 1897 года гласила, что в воскресение не должно работать без необходимой нужды («необходимость» работы определялась фабрикантами), а что делать в случае принуждения к работе христиан христианами закон не оговаривал. Вопрос обязательного воскресного отдыха рабочих широко обсуждался представителями фабричной инспекции и инженерами-технологами на торгово-промышленных съездах. «Субботнее и утреннее воскресное богослужение он (рабочий. – М. Г.) пропустил. К самостоятельному чтению чаще всего не подготовлен, да для него нужно иметь свежую голову. Публичные чтения, легкие, доступные – явление, к сожалению, еще редкие… Понятно, что чаще всего свободное время проводится или в простой болтовне в фабричной спальне или в трактире»414. «Праздничные дни рабочие отдают отдыху и развлечениям, причем в качестве источника веселья на первом плане стоят трактиры, пивные и тому подобные учреждения»415, – справедливо отмечалось на страницах «Русской мысли». Вышеприведенные мнения министра финансов С. Ю. Витте, фабричного инспектора С. Гвоздева, фабричных служащих и общественности на проблему чрезмерной рабочей занятности совпадали. Вопрос воскресного отдыха рассматривался с двух позиций: в первую очередь, с точки зрения людей, принадлежавших к религии, «которая требовала, чтоб в известные установленные дни все христиане присутствовали на церковных богослужениях»416. Во-вторых, с точки зрения отдыха. Осмысление воскресного дня с христианских позиций как времени участия в церковной жизни и трудового покоя преобладало в воззрениях участников промышленного процесса, собиравшихся на обсуждения. Путь качественного решения проблемы воскресного отдыха представлялся в виде трех необходимых мер, а именно: 1) заканчивать работу в субботу и накануне праздников не позднее 5 часов вечера, чтобы рабочие могли попасть ко всенощной; 2) кабаки и вообще всякого рода питейные заведения должны быть закрыты, начиная с вечернего времени и на весь день в самый праздник; 3) для разумного препровождения рабочими праздничного времени после богослужения следует устраивать музыкальные хоры или общества пения417. И тем не менее вопрос праздников, при которых «рабочий хотя и часто празднует, но мало отдыхает»418, решался сложно. В Петербурге из пяти значимых столкновений рабочих с работодателями в 1870-е годы два были связаны с необходимостью работать по праздникам, а нежелание грешить в день св. архистратига Михаила (8 ноября) привело к массовой стачке 1878 года на Ново-Ткацкой фабрике419. Все нерабочие дни в Российской империи делились на три группы: 1) воскресенья; 2) официальные государственные и церковные праздники420; 3) народные, так называемые храмовые или бытовые (время проведения и количество этих праздников изменялись в зависимости от местности). В общей сложности рабочие проводили на фабрике порядка 220–270 дней в году421, что составляло меньше, чем общая продолжительность труда у рабочих на Западе422. Закон 1890 года официально признал воскресные дни, а также двунадесятые праздники нерабочими днями, однако из-за трудовых нарушений этого постановления Государственный совет еще дважды, в 1897 г. и 1904 г., подтверждал закон о праздниках423. В 1897 г. под действием стачечного движения в Российской империи впервые было введено законодательное ограничение рабочего дня 11,5 часами в будние дни, и 10 часами – в субботу. Женщины и малолетние дети могли работать до 10 часов при шести рабочих днях в неделю. Данный закон, однако, не вводил ограничений для сверхурочного труда, что приводило к вольной трактовке постановления. В итоге законодательное ограничение рабочего дня практически не решило вопрос воскресного отдыха. После принятия закона 1897 года забастовки рабочих по поводу несоблюдения праздничных дней продолжались. Так, на сахарорафинадном заводе Даниловского товарищества и бумаго-ткацкой фабрике Щаповых в Москве рабочие отказались работать на масленице в 1898 году. Столкновения с администрацией из-за религиозных праздников происходили во многих городах Российской империи: Москве, Санкт-Петербурге, Одессе, Нижнем Новогороде424. Была и другая категория рабочих, продолжавшая пользоваться возможностью дополнительного заработка в воскресный день в ущерб присутствию в церкви. Несмотря на то, что законодательство точно оговаривало отдых от трудовой деятельности в церковные праздники, рабочий все же лишался посещения храма. Данное обстоятельство вызывало беспокойство Церкви. Не имея возможности влиять на экономическую составляющую труда рабочих, священник сохранял право заботиться о церковной жизни и религиозном облике своей паствы. По донесению священника, в приходе которого происходило нарушение воскресного дня, Московская консистория устраивала дознание, обращаясь за разъяснениями к фабриканту. Владелец предприятия соглашался изменить заведенный порядок по распоряжению светского начальства, которое, как правило, поступало в виде письма от московского генерал-губернатора425. Фактически воскресные и праздничные дни были единственной возможностью для рабочих вырваться из своего заводского мирка. Бытовые условия существования рабочих в массе своей представляли неприглядную картину. Фабричный инспектор московского округа С. Гвоздев так описывал жизненное пространство городских пролетариев: «Большую часть дня рабочий проводит в изнурительной работе, едва поддерживающей его существование, без всякой надежды на будущее», «длинные ряды маленьких избушек, без всяких признаков хозяйственных построек, утопающие в убийственной грязи и нечистотах»426. Московские окраины изобиловали так называемыми коечно-каморочными квартирами, которые славились ужасающей многочисленностью жильцов и антисанитарным состоянием. Обитателями таких «углов» были промышленные чернорабочие, которые вследствие каких-то причин оказались вне фабричных бараков. В отчете статистического исследования о состоянии быта московских коечно-каморочных квартир говорится следующее: «Жилец, снимающий койку, получает три голых доски, положенных на кирпичи, на поленья или козелки... Спит на снятом с себя платье. Из пола и сквозь тонкую перегородку из погреба сильно дует. Грязь, вонь и теснота не поддаются описанию… стены покрыты плесенью, на подоконниках вода»427. По данным советской историографии в конце XIX в. на одну кровать приходилось 2,4 человека. В начале нового столетия эта цифра сократилась до 1,8 человека428, что говорило о некотором улучшении бытовых условий. «Грязь, духота, скученность, пьянки и драки» – такова характеристика условий своего существования самих рабочих429. Отсутствие санитарных условий приводило к скученности людей в помещении, что, в свою очередь, создавало «атмосферу пьянства и разгула»430. «Пьяный богомольный быт»431 рабочих казарм, безрадостность будней, физическая усталость – все это должно было смягчаться в разумных развлечениях праздничных дней. Проведению времени в кабаках, драках и бесцельному шатанию интеллигенция и духовенство противопоставляли народные читальни, театры, общеобразовательные лекции, духовно-нравственные чтения и чайные. Церковное восприятие проблемы воскресного отдыха нашло отражение в определении Святейшего Синода от 23–30 июня 1904 г., которое было направлено на «истолкование для народа истинного смысла и нравственного значения» закона о праздничных днях. Рабочее население страны, проводившее свободное время в пьянстве и разгуле, призывалось к достойному отдыху. Ответственность за благопристойное времяпрепровождение воскресных дней православного населения страны возлагалось на духовенство: пастыри должны были «разъяснить народу истинный смысл праздничного покоя и научить народ пользоваться этим покоем по-христиански»432. Праздничный отдых на предприятиях, основанных благодаря иностранному капиталу, также входил в сферу заботы Православной Церкви. Развитие промышленности на территории Российской империи проходило при активном участии иностранных граждан: немцев, французов, швейцарцев, англичан. Москва же была «главным центром скопления иностранцев»433. Крупнейшими производствами с участием иностранного капитала в области машиностроительной и металлообрабатывающей были: Товарищество Московского металлического завода (4 500 рабочих), завод Бромлей (1 500 рабочих); в текстильной промышленности – мануфактура Эмиль Циндель (2 500 рабочих), фабрика Гюбнера (1 650 рабочих), Рабенека, Кноппа434. Иностранцы, рассматривавшиеся государственной властью как лица, «стоящие вне духовной связи с государством»435, должны были предоставлять выходные дни рабочим в соответствии с православными праздниками436. Инославные фабриканты также были обязаны подчиняться особым указаниям Святейшего Синода об освобождении рабочих для участия в Литургии в случае чрезвычайных ситуаций с сохранением им дневной платы437. Инославное руководство, как правило, поддерживало просветительские инициативы православного духовенства (религиозные чтения и воскресные школы) в рамках разумного проведения досуга, выделяя для их реализации средства и помещения. 3.4. Церковь и рабочие старообрядческих предприятий. Особая специфика религиозной жизни сложилась в крупных промышленных районах, населенных старообрядцами, где рабочие представляли смешанный в религиозном отношении коллектив. Больше половины старообрядцев Московской епархии проживало на территории Богородского уезда: из 159 279 человек, проживавшего в уезде населения старообрядцы составляли 42 939 человек, то есть 27 %, – оставшаяся же часть распределялась по Бронницкому, Московскому и Коломенскому уездам438. При крупных городах со старообрядческимн населением, таких как Богородск и Орехово-Зуево, действовали епархиальные миссионеры, проводя активные противораскольнические собеседования и диспуты. Наиболее ярко характеризует религиозную напряженность в подобных промышленных районах случай, произошедший в 1895 году на Богородско-Глуховской мануфактуре, расположенной в самом крупном старообрядческом уезде. На традиционном ежегодном крестном ходе после Пасхи вокруг фабрики благочинный, яркий миссионер и будущий священномученик Константин Голубев, остановился перед домом хозяина мануфактуры и правления для совершения ектении. По мнению руководства компании Богородско-Глуховской мануфактуры, выраженному в донесении московскому митрополиту, при совершении молебна, осеняя крестом здание правления, часть сотрудников которого исповедовала Православие, а часть – старообрядчество, благочинный произнес перед тысячной толпой: «Да сокрушатся под знамением креста вся сопротивныя силы»439. «Отец благочинный дал толпе понять, что отныне хозяйский дом стал вместилищем вражьей силы, подлежащей сокрушению, и, таким образом, дал толпе повод делать самые разнообразные выводы, весьма враждебные, относительно администрации фабрики». Сам о. Константин от подобных слов отказывался, указывая на громкое исполнение церковных песнопений хором, которое не позволяло никому услышать подобные слова в адрес правления. Донесение о якобы имевшем место оскорблении было отправлено митрополиту за подписью директоров Давида и Константина Морозовых дважды, но оба раза оставлены без последствия по отсутствию свидетельских подтверждений. Фабриканты-старообрядцы (поповцы белокриницкой иерархии) также осуществляли религиозную поддержку своих рабочих, сооружая при своих фабриках храмы и молитвенные дома. (Богородско-Глуховская мануфактура, фабрика торгового дома Рыбаковых в Коломне) как для православных-рабочих, так и для старообрядцев. Уездные исправники должны были, руководствуясь секретным циркуляром, «иметь постоянное бдительное наблюдение за отправлением во вверенных им в полицейском отношении уездах раскольниками общественных молитв, духовных треб и вообще богослужения»440. На священнослужителях «старообрядческих» уездов лежала особая ответственность за поддержание религиозной жизни и организацию противораскольнической работы при храме. Высота личного примера православного духовенства также должна была соответствовать его миссии в населенной раскольниками местности. Так, у одного из священников с. Зуева Богородского уезда, района фабричного и старообрядческого, супруга была однажды замечена играющей на фортепиано во время сеанса в кинематографе (1914 г.). Анонимный автор письма, адресованного митрополиту, отмечал: «хотя такой труд и не составляет позора, но для кого? Батюшка служит Всенощную, а матушка в это время играет и увеселяет публику… У нас ведь много раскольников, а ведь они тоже не молчат»441. В исповедной ведомости церкви, расположенной вблизи крупной фабрики, все прихожане делились на постоянных жителей села (исчисляемых несколькими десятками) и «сторонних», проживавших временно, общее количество которых в разные годы варьировалось442. Конфессиональное соотношение рабочих на фабрике, принадлежавшей старообрядцам, можно проследить на основании данных следующей таблицы, относящейся к крупнейшей мануфактуре Центрального промышленного региона – Богородско-Глуховской443: рабочие православного вероисповедания составляли 87,7%, 11% были старообрядцами, 1,2 % приходилось на представителей других конфессий.
В самом с. Глухове располагалось всего девять дворов – церковь же была построена в 1891 году «тщанием и усердием» владельца мануфактуры А. И. Морозова и первые два года своего существования была приписной к Тихвинской церкви г. Богородска. К 1895 году причт состоял из двух священников, диакона и двух псаломщиков – все проживали на квартирах от компании мануфактуры, особого обеспечения причта не было, поскольку «содержание причта ввиду большого количества рабочих, проживающих на глуховской фабрике, достаточно»445. Изменения численности паствы, связанные с переходом раскольников в Православие находили выражение в периодических отчетах приходского духовенства, служившего в населенных старообрядцами промышленных поселениях. В графике (См.: график 1) представлен процесс количественного изменения присоединенных к Православной Церкви рабочих с. Зуево Богородского уезда, где располагалась крупнейшая мануфактура, принадлежавшая старообрядческой династии Морозовых (1 000 рабочих)446. График показывает отсутствие стабильного роста числа обращенных – резкие же скачки в численности присоединенных связаны с многочисленностью семей, перешедших в Православие. График 1. Присоединенные к Православной Церкви рабочие с. Зуева Богородского уезда (1883-1901 гг.)  Прихожанами данной церкви числились 660 православных и 786 раскольников447, из которых наибольшее количество (3,5 %) было присоединено к Православию в 1895 г. Однако, стоит отметить, что данные церкви с. Зуева о количестве прихожан не соответствовали действительности: фактически к началу ХХ века в селе проживало 9908 человек, работавших на 7 крупных предприятиях: фабрики Зиминых (1186 рабочих), Компании Богородско-Глуховской мануфактуры (920 рабочих), М. Т. Новосадовой (239 рабочих) и др. Из рабочих лишь небольшая часть (10–12 %) была приписана к Московской губернии. Большинство остальных относились к близлежавшим уездам Владимирской и Рязанской губерний. Таким образом, количественный учет населения в приходских книгах не всегда соответствовал реальной численности людей. В постоянно росших фабричных поселках церковный учет жителей прихода зачастую заменялся заводскими отчетными ведомостями. Крупные предприятия, принадлежащие владельцам – старообрядцам, положительно характеризовались в отчетах фабричных инспекторов, указывавших на строгое соблюдение правил, отсутствие самоуправства администрации и хорошие бытовые условия в фабричных казармах. Автор сочинения «Историко-статистическое и археологическое описание г. Богородска» писал: «…Рабочие Богородска и окрестностей резко отличаются благообразием и степенностью, пьяных в городе мало, несмотря на соседство фабрик, в городе распространена грамотность, а также разумные кабацкие развлечения. Объясняется такое положение дел тем, что в Богородске рабочие живут семьями оседло и давно, тогда как на других фабриках рабочие разлучены с семьями, а это и есть главное зло…Рабочий вопрос в г. Богородске и его районе столь важный в этой местности, не совсем забыт, – правда больше с точки зрения частной благотворительности»448. Таким образом, организация церковно-приходской жизни в условиях развивавшихся промышленных регионов осуществлялась на основании повсеместно распространенной практики прикрепления фабрики к ближайшему храму. Общее расширение фабричного производства и увеличение рабочих на предприятии сказывалось на всем социально-бытовом комплексе имевшихся построек, в число которых входило специально выделенное место для совершения богослужения в виде отдельно стоявшей церкви, больничного храма, часовни, молельной комнаты. Храмоздательство русских промышленников явилось следствием религиозно-нравственного попечения о своих подчиненных. Необходимость церковного присутствия и организация богослужебной жизни в фабричных районах признавались как светской, так и церковной властями, а также промышленниками, сотрудниками фабричной инспекции и самими рабочими. Особая ответственность духовенства, соприкасавшегося с миром рабочих, нашла осмысление в трудах современников, отмечавших неуклонное развитие индифферентизма пролетариата. Патерналистская политика российских предпринимателей способствовала церковной активности на предприятии, что также представлялось средством к смягчению трудовых конфликтов. Социокультурный разрыв между городом и деревней в условиях промышленных окраин смягчался обустройством традиционной церковной жизни, сопровождавшейся проведением молебнов, крестных ходов, объединением в общества хоругвеносцев. Вопрос воскресного отдыха на российских предприятиях конца XIX – начала XX веков имел религиозно-нравственную специфику и представлялся одной из самых актуальных проблем фабрично-заводского быта, которые обсуждались на страницах церковных изданий и в трудах торгово-промышленных съездов. Владельцы крупных предприятий иностранного происхождения подчинялись обязательным для всех промышленников постановлениям фабричного законодательства Российской империи, предоставляя своим рабочим свободные дни в церковные праздники, а также выделяя и обустраивая помещения для проведения богослужений. Промышленные районы, населенные преимущественно старообрядцами, также подлежали ведению Православной Церкви, действовавшей там через подготовленных миссионеров-проповедников, поддерживая на крупных фабричных предприятиях свой высокий авторитет. |
Похожие:
 |
Позиция Русской Православной Церкви по реформе семейного права и проблемам ювенальной юстиции Документ принят Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 4 февраля 2013 года. 13 |
 |
Вселенской Православной Церкви Предисловие Российского Православного Университета. Поскольку автор не преподавал историю Русской Церкви, ее изложение отсутствует в данной книге.... |
|
Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви Кой деятельности Русской Православной Церкви в значительной мере выполнила свое назначение. В новом документе, первое рассмотрение... |
|
И сотворил Бог мужчину и женщину: Комментарии к Социальной концепции Русской Православной Церкви Отец Николай! Прежде, чем мы начнем говорить о проблемах современной семьи, хотелось бы пояснить читателям зачем понадобился этот... |
|
Петербургской Епархии Русской Православной Церкви Российский государственный... Константино-Еленинский женский монастырь Санкт-Петербургской Епархии Русской Православной Церкви |
|
Отчет о результатах самообследования деятельности Частного общеобразовательного... «Православная гимназия Калининградской Епархии Русской Православной Церкви» составлен во исполнение приказа Министерства образования... |
|
Руководство по истории Русской Церкви Руководство по истории Русской... Христианство в пределах России до начала Русского государства. Крещение великой княгини Ольги. Обстоятельства крещения святого Владимира.... |
|
Положение о научно-методическом совете Православной гимназии г. Калининграда «Православная гимназия Калининградской Епархии Русской Православной Церкви» (далее – Гимназия) разработано в соответствии с Федеральным... |
|
Русской православной церкви I. Основные стандарты оформления и редакционной подготовки печатных изданий |
|
Xviii–xix веков Под редакцией проф. А. В. Западова. Третье, исправленное... I. Возникновение русской периодической печати и развитие ее в XVIII – начале XIX в |
|
Отчет о результатах самообследования деятельности Частного общеобразовательного... |
|
Кафедра церковно-практических дисциплин «проблемы современной литургической... Часто, или редко? |
|
Курс русской риторики Рекомендовано Учебным комитетом при Священном... Риторика классическая наука о целесообразном и уместном слове востребована в наши дни как инструмент управления и благоустройства... |
|
Основная образовательная программа бакалавриата по направлению подготовки 040100 «Социология» См. Кучинов А. М. Влияние Русской Православной Церкви на политический процесс в России. 2011. № С. 145–155 3 |
|
Образовательная программа магистратуры «Музейное кураторство» Роль музеев в формировании американской национальной идентичнности в конце XIX – начале XX века |
|
Очерки церковной смуты Русской Православной Церкви в 20 — 30-х годах нынешнего столетия. Своим появлением он во многом обязан ныне усопшему владыке Мануилу,... |