А. Яковлев Взаимодействие групп интересов и их влияние на экономические реформы в современной России
|
Скачать 0.89 Mb.
|
|
А.Яковлев Взаимодействие групп интересов и их влияние на экономические реформы в современной России* Логика данной статьи основывается на тезисе о том, что ключевыми для сегодняшней экономической политики в России являются ответы на вопрос, КТО может поддержать реформы и способен обеспечить устойчивый экономический рост, а также КАК, с помощью каких механизмов можно консолидировать и мотивировать эти социальные группы. На основе критического анализа широкого спектра предшествующих исследований показано, что экономические и социально-политические деформации, накопленные в советский период, в значительной мере предопределили характер трансформации элит и выбор траектории реформ в 1990е годы. Кризис 1998 года оказал отрезвляющее влияние на элиту и на определенное время создал предпосылки для развития и экономического роста. Однако воспроизводство неконкурентных структур, типичных для сочетания «несовершенный рынок – слабое государство» и гасящих стимулы к инновациям, будет и впредь тормозить социально-экономическое развитие. При этом наблюдаемая в последнее время тенденция к все большей централизации в экономической и политической жизни, скорее всего, будет способствовать не экономическому росту, а укреплению и укоренению подобных неконкурентных структур. Тем не менее, в силу различий в уровне эффективности и в доступе к ресурсам как на стороне бизнеса, так и на стороне государства есть игроки, обладающие потенциалом инноваций и при определенных условиях способные эффективно использовать этот потенциал для развития. Задействовать этот потенциал и консолидировать интересы соответствующих игроков можно с помощью нестандартного набора инструментов и механизмов, поддерживающих инновации в неконкурентной экономической и политической среде. Такой подход, однако, требует смены акцентов в экономической политики, отказа от устоявшихся стереотипов и готовности к институциональным инновациям. Июль 2003 года Содержание: Введение 1. Кому нужны реформы: методы анализа и текущее состояние исследований. 1.1 Выигравшие и проигравшие. 1.2 Трансформация элит. 1.3 Тенденции пост-кризисного развития. 2. Социальная база реформ в России: взаимодействие интересов и их эволюция. 2.1 Стартовые межстрановые различия в социальной и институциональной структуре. 2.2 Эволюция бизнес-стратегий и влияние кризиса 1998 года. 2.3 Новое торможение и его причины. Вместо заключения: Предварительные итоги или к ответу на вопрос КТО? Литература. Введение Заканчивается первый срок пребывания у власти президента России В.В.Путина. Мало у кого есть сомнения в том, что он будет переизбран на второй срок. Вместе с тем предстоящий выборы – это хороший повод для подведения промежуточных итогов экономического развития за прошедшее четырехлетие. С 1999 года в стране однозначно произошли существенные позитивные сдвиги, особенно заметные на фоне кризисных 1990х годов. Значительный рост ВВП и стабильный профицит бюджета, погашение задолженности по социальным обязательствам и рост реальных доходов населения, регулярные выплаты по внешнему долгу – все это признаки относительной устойчивости экономической ситуации, характерные для последних лет. Однако, по признанию многих экспертов, эти успехи скорее могут рассматриваться как результат девальвации 1998 года и очень благоприятной для России нефтяной конъюнктуры, нежели как следствие осмысленных и целенаправленных усилий правительства. При этом в течение последних лет сохранялось и даже усиливалось доминирование сырьевых отраслей в ВВП и, особенно, в структуре экспорта с неизбежной высокой зависимостью экономики от цен на нефть на мировом рынке. В итоге уже в конце 2001 году постепенное ослабление эффекта девальвации, а также временное резкое падение цен на нефть привели к существенному замедлению темпов экономического роста.1 На эти негативные тенденции стало накладываться общее ощущение «пробуксовывания» институциональных реформ и надвигающейся стагнации.2 В этих условиях предпринятая со стороны правительства весной 2002 года попытка заложить упавшие темпы роста ВВП в среднесрочный прогноз экономического развития вызвала публичную критику со стороны президентской администрации и лично В.В.Путина, а также породила новую волну дискуссий среди экспертов-экономистов о перспективах развития российской экономики.3 Сам по себе факт подобных дискуссий, свидетельствующих о достаточно трезвой оценке происходящего в экспертном сообществе, можно считать позитивным сдвигом – накануне девальвации и дефолта 1998 года ничего подобного не было и в помине. Своеобразной реакцией на эти дискуссии стали выдвинутые в послании президента Федеральному собранию в мае 2003 года тезисы о необходимости удвоения ВВП в течение 10 лет и о ставке на проведение административной реформы, а также ориентация на «диверсификацию экономики», декларированная в новой среднесрочной программе правительства. Вместе с тем, на наш взгляд, проблемой как для экспертных дискуссий конца 2002 – начала 2003 года, так и для новых правительственных документов является концентрация внимания на обсуждении старых вопросов о том, какие именно реформы нужны России. Между тем, по нашему мнению, эта тема уже исчерпала себя – практически все возможные рецепты уже сформулированы.4 Опыт правления В.В.Путина убедительно свидетельствует о том, что нужны ответы не только на вопрос, что делать, но также на вопросы, кто может поддержать и будет проводить в жизнь предлагаемые реформы, а также как они могут быть реализованы. Первый из этих вопросов является центральным для нас в данной работе. Статья включает в себя два раздела. Первый раздел посвящен анализу основных результатов предшествующих исследований – с выделением вопросов, оставшихся без ответа, и тенденций, не получивших, на наш взгляд, должного объяснения. Во втором разделе обсуждается эволюция интересов влиятельных социальных групп в пореформенный период, показано позитивное влияние кризиса 1998 года на мотивацию экономических агентов и дается объяснение последующей утраты стимулов к развитию у ключевых игроков. На этой основе в заключении выделены те группы, которые в сегодняшних условиях могут поддержать политику реформ, направленных на внедрение институтов и механизмов конкуренции в экономической и политической сфере, а также сформулированы некоторые подходы к тому, как можно позитивно воздействовать на их мотивацию. 1. Кому нужны реформы: методы анализа и текущее состояние исследований Необходимо отметить, что данная тема не является новой как для российских, так и для зарубежных исследователей. Анализ социальной базы реформ – это междисциплинарная проблема, в решение которой одновременно вовлечены экономисты, политологи и социологи. В исследованиях социальной базы реформ нам представляются важными два достаточно крупных направления. В рамках первого анализируются действия и влияние на политику тех социальных групп, которые реально выигрывают или проигрывают в результате реформ. Причем здесь есть место как для политэкономических теоретических построений, так и для вполне эмпирических социологических исследований. Второе направление в большей степени обсуждает вопросы о том, кто на практике управляет процессом преобразований, как меняется состав высших социальных слоев в процессе перехода к рынку. Подобные исследования элит, как правило, ведутся на стыке политологии и социологии. В следующих двух параграфах мы по возможности кратко охарактеризуем основные результаты по каждому из этих направлений в 1990-е годы, затем в заключительном параграфе данного раздела обсудим тенденции последних лет, выделенные в российской и зарубежной литературе. 1.1 Выигравшие и проигравшие. Задача определения выигравших и проигравших в процессе реформ ставилась во многих социологических исследованиях.5 Соответствующие оценки при этом строились как на анализе ответов респондентов на прямо поставленный вопрос об их проигрышах и выигрышах, так и на рассмотрении комплекса ответов на косвенные вопросы, характеризующие изменения в уровне жизни респондентов, в их отношении к политике и т.д. В ряде случаев можно говорить даже о достаточно длинных временных рядах, посвященных данной теме. Однако при всей значимости эмпирических данных, на наш взгляд, для понимания происходящих процессов более важными являются те модели, на которых в разные периоды строились объяснения социальных взаимодействий в переходной экономике и которые подчас существенно влияли на политику реформ. Одной из наиболее распространенных в политологической литературе долгое время являлась модель так называемой J-кривой.6 Согласно этой модели (см. рис. 1), выигрыш от реформ, выраженный в низкой инфляции, большей эффективности и конкурентоспособности предприятий и т.д., оказывается отложенным во времени и рассредоточенным в пространстве. От обеспечения макроэкономический стабильности и большей эффективности экономики выигрывают все члены общества – поэтому сложно выделить тех, кто в наибольшей степени был бы заинтересован в результатах реформ. При этом сам позитивный эффект реформ становится ощутим только после преодоления трансформационного спада. Напротив, проигрыш оказывается сконцентрирован на определенных социальных группах (работники бывших государственных предприятий, чиновники из старого партийного и хозяйственного аппарата, пенсионеры, безработные) и совпадает по времени с самими реформами.  Потребление  Переходный период  Время  Рис. 1 Характеристики J-кривой. Модель J-кривой основана на предположении, что в условиях демократии социальные группы, проигрывающие от предстоящих реформ, могут воспрепятствовать их проведению и способствовать отстранению от власти правительства реформаторов. Поэтому считалось, что радикальные реформы на практике могут быть проведены лишь «автономным» правительством, не зависящим от своих избирателей в краткосрочном периоде и опирающимся на поддержку международных финансовых организаций. При этом в силу неизбежной ограниченности подобной «автономии» во времени ключевые реформы должны быть реализованы в максимально короткие сроки – чтобы обеспечить необратимость процесса при возможной последующей смене правительства. Эта концепция в значительной мере легла в основу политики «шоковой терапии», проводившейся во многих странах с переходной экономикой в начале 1990х годов. Однако, фактическое развитие существенное отличалось от предсказаний данной модели. Как было показано в известной статье Джоэла Хелмана,7 экономические реформы наиболее успешно продвигались в тех странах, где правительства сильнее зависели от избирателей. Напротив, для стран с «автономными» правительствами были характерны либо отсутствие реальных реформ, либо непоследовательные, «частичные» реформы. При этом именно в случае «частичных» реформ наблюдались высокие издержки преобразований (выраженные в ускоренном падении ВВП, снижении уровня жизни и социальном расслоении) – при отсутствии ожидавшихся позитивных результатов, способных стимулировать экономическую активность. Экономики ряда стран как бы застывали в состоянии «частичных», незавершенных реформ, и даже в странах, где реформы не проводились вообще, ситуация оказывалась относительно лучше. Данный феномен Джоэл Хелман попытался объяснить с помощью модели «частичных реформ». Согласно предложенной им логике, реформы в краткосрочном периоде могут обеспечивать не только проигрыши, но и выигрыши для определенных социальных групп. Несовпадение во времени эффектов от реализации различных реформ на начальной стадии их проведения и особенно непоследовательность в их проведении может усиливать структурные деформации, характерные для плановой экономики. В результате для ряда социальных групп (таких, как менеджеры старых госпредприятий, а также руководители новых коммерческих банков, торговых компаний и т.д.) возникает возможность проведения эффективных арбитражных операций между регулируемым и рыночным секторами экономики. Чем выше уровень диспропорций (тесно связанный с непоследовательностью и отсутствием комплексности в проведении реформ), тем большую прибыль могут извлечь влиятельные социальные группы от подобных арбитражных операций. Соответственно, тем большими ресурсами они будут располагать для того, чтобы в дальнейшем препятствовать завершению реформ, сохраняя источники своей ренты. В результате мы можем наблюдать эффект «ловушки» частичных реформ.8 Схематически сказанное изображено на рисунке 2. Потребление  Wc Wp   Уровень потребления до начала переходного периода Lc   Lp Время Wp - кривая «победителей» в условиях частичных реформ Wc - кривая «победителей» в условиях комплексных, всеобщих реформ Lc -- кривая «проигравших» в условиях комплексных, всеобщих реформ Lp -- кривая «проигравших» в условиях частичных реформ Рис. 2 Выигрыши «победителей» и потери «проигравших» в условиях частичных и комплексных, всеобщих реформ Основной вывод Дж.Хелмана сводится к тому, что проблемой является не столько обособление правительства реформаторов от влияния «проигрывающих» социальных групп, сколько ограничение воздействия на него со стороны влиятельных «выигравших» групп, стремящихся к сохранению источников получаемой ими ренты. В качестве одного из главных средств решения этой проблемы Дж.Хелман называет развитие политической демократии, обеспечивающей учет мнения «проигравших» и сдерживающей давление «выигравших» социальных групп. Логическим продолжением данной статьи Хелмана стал доклад о феномене приватизации или «захвата» государства (state capture), представленный на конференции Всемирного банка по экономике развития в апреле 2000 года.9 Под термином state capture авторами доклада понимается возможность для фирм влиять на формирование базовых правил игры, выраженных в законах, указах, постановлениях, посредством неформальных платежей чиновникам или политикам. В докладе на основе обследования 3000 предприятий в 20 странах с переходной экономикой, проведенного в 1999 году, были показаны масштабы «захвата государства», негативное влияние данного феномена на экономическое развитие, а также его тесная связь с «частичными» реформами. В целом Дж.Хелман в своих работах весьма наглядно показывает зависимость реформаторов от окружающей экономической и политической среды и тем самым убедительно критикует концепцию «автономного правительства», которая выступала важной предпосылкой реализации политики, основанной на принципах «вашингтонского консенсуса». Можно отметить, что весьма подробный критический анализ этой концепции на российских данных был проведен С.Афонцевым.10 Один из выводов его работы: необходимость выбора наиболее экономически эффективного из числа политически приемлемых вариантов проведения реформ – в отличие от ориентации на «экономически идеальный» курс преобразований. Этого реализма, на наш взгляд, не достает Дж.Хелману при формулировании политических рекомендаций. Так, развитие демократии предлагается им как одно из главных средств преодоления зависимости от влиятельных групп, выигрывающих от проведения «частичных» реформ. При всех различиях с моделью J-кривой, из аргументации Дж.Хелмана также вытекает целесообразность ускоренного и комплексного проведения реформ – так как в этом случае меньшим оказывается масштаб стартовых диспропорций и они быстрее могут быть устранены. За кадром, однако, остается вопрос о том, почему одни страны выбирают более комплексную и последовательную программу реформ, а другие изначально реализуют лишь частичные реформы (давление «выигравших» социальных групп может объяснить увязание в ловушке частичных реформ, но не попадание в нее). Кроме того, не ясно, кто и почему будет поддерживать развитие политической демократии и добиваться согласованности в проведении реформ в условиях уже состоявшейся приватизации государства. Еще одна модель, объясняющая различия в результатах, которые были достигнуты в разных странах с переходной экономикой, была предложена Тимоти Фраем.11 Отличие этой модели заключается в том, что в качестве зависимой переменной в ней рассматривается не ход и интенсивность реформ, а изменения ВВП, представляющие собой конечный результат реформаторской активности. Ключевой вывод Т.Фрая – на экономическое развитие существенное влияние оказывает степень поляризации политической элиты. Под поляризацией при этом понимается острое противостояние антикоммунистов и экс-коммунистов,12 которое не позволяет каждой из фракций в момент нахождения ее у власти в полной мере переложить издержки трансформации на своих противников и тем самым полноценно реализовать свою версию реформ на практике. Это само по себе оказывает негативное воздействие на экономическую среду. Одновременно поляризация порождает систематические ожидания смены правительства и политического курса, включая вероятный пересмотр новым правительством решений, принятых его политическими оппонентами и предшественниками в отношении распределения прав собственности. Тем самым поляризация подрывает доверие к проводимой политике и возникающим институтам, а также резко ограничивает горизонт бизнес-проектов с приемлемыми рисками. Данный подход в целом дополняет модель Хелмана, предлагая политическую поляризацию в качестве одной из причин попадания конкретной страны в плохое равновесие «частичных реформ». Кроме того, эта модель объясняет особенности политического бизнес-цикла в переходных экономиках, когда в отличие от большинства демократических стран темпы экономического роста перед выборами здесь снижаются.13 Вместе с тем, модель Т.Фрая оставляет открытыми вопрос о том, почему политическая поляризация имеет место в одних странах, но не наблюдается в других, а также вопрос о путях преодоления такой поляризации. 1.2 Трансформация элит. Повышенное внимание (особенно в первой половине 1990-х годов) к проблеме, обозначенной в названии данного параграфа, было обусловлено тем обстоятельством, что именно элиты выступают строителем новых институтов. Анализу структуры и состава элит был посвящен целый ряд эмпирических проектов, результаты которых были представлены на конференциях в Праге, Варшаве, Кембридже в 1993-1996 годах. В рамках достаточно широкого спектра исследований, проведенных в тот период, можно выделить два подхода к анализу эволюции элит в странах с переходной экономикой. Первый из них рассматривает процессы трансформации элит в терминах их «воспроизводства» или «циркуляции».14 При этом под «воспроизводством» понимается тесная взаимосвязь и преемственность между старой коммунистической элитой и новым «правящим классом». Напротив, модель «циркуляции» элит предполагает существенные социальные сдвиги и появление на вершине социальной иерархии новых людей с новыми базовыми ценностями.15 Согласно результатам широкого сравнительного исследования национальных элит, проведенного в 1990-1994 годах в шести странах и охватывавшего в каждой из стран около 7 тысяч респондентов,16 в России наблюдалась существенная преемственность элит – 51% представителей элитных групп 1993 года уже занимали номенклатурные позиции в конце 1980х годов. Напротив, в Польше и Венгрии доля представителей номенклатуры была ниже – соответственно, 41% и 33%. При более детальном рассмотрении политической элиты доля старых номенклатурных кадров в ее составе в Венгрии и Польше оказывается еще ниже – 25% и 15% – при сохранении отмеченных выше пропорций для России. Наконец, почти 80% представителей новой российской элиты в 1988 году были членами правящей коммунистической партии – в то время как в Венгрии этот показатель был ниже 30%, а в Польше чуть выше 20%.17 Все это давало основание для выводов о реализации в России модели воспроизводства элит и о тенденции к циркуляции элит в Польше и Венгрии. При этом воспроизводство элит рассматривалось как один из факторов торможения реформ в России и других государствах СНГ. Второй методический подход, представленный работой Higley, Pakulski & Weselowsky, 1998, предлагает более сложную аналитическую модель. Особенность подхода этих авторов заключается в том, что они рассматривают трансформацию элит в двух плоскостях – в зависимости от степени сплоченности (unity) и степени дифференциации (differentiation) элиты. Под сплоченностью элиты понимается наличие единых ценностей, разделяемых большинством представителей элиты данной страны. При этом сплоченность может основываться на некой идеологической, религиозной или национальной доктрине либо на принятии представителями элиты единых согласованных правил игры, в рамках которых возможно ненасильственное разрешение конфликтов между различными элитными группами. Под дифференциацией понимается степень независимости (автономности) элиты от других, более массовых социальных групп, а также степень неоднородности самой элиты, наличие в ее составе элитных подгрупп, предлагающих обществу различные ценностные ориентиры и конкурирующих между собой в процессе выработки политических решений. В зависимости от сочетание этих двух признаков в конкретных странах могут возникать разные типы элит, классификация которых представлена в таблице 1. Таблица 1. Конфигурации национальных элит и связанные с ними политические режимы (*)
(*) Данная таблица воспроизведена из работы Higley, Pakulski & Weselowsky, 1998, стр.5. В понимании Джона Хигли и его коллег, идеократическая элита в целом характерна для коммунистических, фашистских и националистических режимов. Вместе с тем она никогда не является полностью монолитной и разнообразные акции оппозиционных интеллектуальных, религиозных и политических групп подтачивают ее единство. Тем не менее, вплоть до 1980х годов «идеократическая» конфигурация элиты безусловно преобладала в СССР и странах Восточной Европы. Ослабление идеологического и политического давления со стороны Москвы после прихода к власти М.Горбачева открыли возможности для мобилизации националистической и либерально-демократической оппозиции, что стало одной из причин крушения коммунистических режимов в Восточной Европе и последующего распада СССР. Тогда же начался переход от идеократической элиты к другим типам элит. При этом в зависимости от предыстории и степени реформированности самого коммунистического режима траектория этой эволюции была различной. По мнению Дж.Хигли и его соавторов, в Венгрии, Польше и Чехии существовали предпосылки для формирования «консенсусной» элиты – на основе широкого признания демократических ценностей и стремления вернуться в Европу.18 Движение к фрагментированной элите (с выделением внутриэлитных групп без восприятия ими объединяющих новых ценностей) было характерно для Словакии и Болгарии. Феномен «разорванной» элиты – отсутствие объединяющих ценностей при слабой внутренней дифференциации элиты и ее зависимости от других социальных групп – реализовался в Румынии и на Украине. Наконец, применительно к России, по мнению Дж.Хигли и его коллег, можно говорить о сложной комбинации «разорванной» и «фрагментированной» элиты с некоторыми слабыми предпосылками для формирования «консенсусной» элиты. В целом подобный многомерный подход многим исследователям представляется весьма интересным,19 однако его достаточно трудно верифицировать на количественных данных. Поэтому анализ результатов эмпирических исследований в основном велся в рамках первого подхода, трактующего трансформацию элит в терминах их «воспроизводства» или «циркуляции». Российская ситуация в рамках данного подхода наиболее подробно была рассмотрена в работах О.Крыштановской.20 Ее точка зрения сводится к тому, что в России произошел размен власти на собственность, что позволило старой советской элите – которая в данном случае отождествляется с номенклатурой – в значительной мере сохранить свои позиции (см. рис.3).  Политическая элита Бизнес-элита Номенклатура       23% 59%     
|
|||||||||||||
Похожие:
 |
Программа государственного междисциплинарного экзамена профессиональная... Факторы внешней среды и их влияние на организацию. Влияние общеполитических факторов и государственной политики на деятельность фирмы.... |
|
1Государственные структуры, занятые разработкой и принятием в РФ... Тического механизма, способность разработать и реализовать обоснованную и взвешенную политику, учитывающую в разумной степени устремления... |
 |
Практики оценки деятельности полиции в США Материал подготовлен в рамках проекта «Поддержка реформы системы оценки работы милиции в России через исследование, адвокацию и взаимодействие... |
|
Современной россии Философы современной России. Энциклопедический словарь. Издание 5-е. Сост., вступит ст., прил. М. В. Бахтина. М.: Издательский дом... |
|
Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное... На тему: "Влияние политической активности в сети Интернет на политический процесс в современной России на примере блогосферы" |
|
Теоретическое обоснование выбранной проблемы Организация системы... Необходимо было в условиях современной России систематизировать патриотическое воспитание учащихся в нашей школе. И начала я работать... |
|
Пояснительная записка социально-экономические и социально-политические... Рабочая программа предназначена для 5 класса общеобразовательных учреждений и составлена в соответствии с требованиями федерального... |
|
Положение о порядке работы по предотвращению конфликта интересов... «Центр развития ребенка – детский сад №1 «Аист» муниципального образования город-курорт Геленджик (далее мбдоу «црр-д/с №1 «Аист»)... |
|
России Издательство «библиополис» И. Р. Шафаревич. Трёхтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России — Псков, 2002. — 366 с |
|
Данной лекции определена, исходя из понимания того обстоятельства,... ... |
|
Марков А. П. Проектирование маркетинговых коммуникаций «Человек в современной социокультурной ситуации»; «Гуманитарная культура как фактор преобразования России»; «Культура как фактор... |
|
Методическое пособие посвящено одной из самых актуальных проблем... Социальная адаптация детей раннего возраста с синдромом Дауна (Организация и методика работы адаптационных групп) |
|
Сми и Культура: задания по английскому языку к учебнику для будущих журналистов Интернет и новые технологии; звукозапись и популярная музыка, радиовещание, телевидение, кино, газеты, журналы, книги, реклама, связи... |
|
Доклад о состоянии соблюдения прав и защиты интересов ребенка на... О состоянии соблюдения прав и защиты интересов ребенка на территории республики бурятия |
|
Программа духовно-нравственного развития и воспитания обучающихся... России является ключевой задачей современной государственной политики Российской Федерации. Духовно нравственное развитие и воспитание... |
|
В современной России: проблемы и вызовы Москва, 2017 |