Кандидат юридических наук, доцент
|
Скачать 0.86 Mb.
|
|
© Виноградова Е.А. Старший научный сотрудник Института государства и права РАН, кандидат юридических наук, доцент Процессуальные сроки и истина в состязательном гражданском процессе: сравнительно-правовой аспект «Так как наука гражданского судопроизводства есть результат общечеловеческой цивилизации, жизненного опыта и взаимного влияния народов, то за историческим развитием ее надобно следить на пространстве всемирной истории». Малышев К.И. (1876 г.)1 Синопсис Введение. Принцип состязательности и истина, - в работах российских процессуалистов XIX – начала ХХ вв. и в положениях Устава Гражданского Судопроизводства 1864 года. Значение французского процессуального законодательства и положений немецкой доктрины. Истина и процессуальные сроки (сроки представления доказательств, сроки для вступления судебного решения в законную силу), - в работах российских процессуалистов XIX – начала ХХ вв. и в положениях Устава Гражданского Судопроизводства 1864 года. Объективная истина и состязательность, процессуальные сроки и «окончательность» судебного решения в советском гражданском процессе. Характеристика «состязательности» как принципа «буржуазного гражданского процесса». Принцип состязательности и истина, истина и процессуальные сроки в современном гражданском и арбитражном процессуальном законодательстве и в современной отечественной доктрине. На современном пространстве всемирной истории. Трактовка принципа состязательности и истины в гражданском процессе Англии и США. О результатах всемирных международно-правовых исследований и форумов по вопросам о цели судебного доказывания и судебного разбирательства, процессуальных сроках и истине в гражданском процессе стран, принадлежащих к разным правовым системам. Вместо заключения. Введение. Вопрос о возможности достижения истины в результате гражданского судопроизводства, на протяжении более чем полутора веков обсуждается представителями науки гражданского процесса в России. Более известна та часть этой дискуссии, которая ведется преимущественно или исключительно применительно к состязательному началу гражданского процесса. При этом центральным вопросом в дискуссии о квалификации гражданского процесса, как основанного на той или иной мере состязательного начала, часто является вопрос о соотношении инициативы сторон и суда в собирании и представлении доказательств. Автор статьи видит свою задачу в том, чтобы представить иную, не менее принципиальную часть дискуссии об установлении материальной (объективной) или формальной истины в окончательном судебном решении, принятом по имеющимся у суда доказательствам. Положения Устава Гражданского Судопроизводства 1864 года. Значение французского процессуального законодательства. Доктрина в Германии. Принцип состязательности и истина в работах российских процессуалистов XIX – начала ХХ вв. Известно, что результат выполнения задачи – составить проект УГС «на началах новых, целесообразность которых была уже признана западноевропейской наукой и законодательной практикой»2, привел составителей Устава гражданского судопроизводства Российской Империи 1864 года (далее – УГС) к тому, что «при реформе гражданского процесса взяли за образец наиболее рациональную систему – французскую…».3 Это объяснялось тем, что к середине XIX века «развитие западноевропейского законодательства в области гражданского процесса привело разными путями к одному и тому же результату: к повсеместному торжеству французской системы»,4 в основе которой было именно состязательное начало. По свидетельству современника: «Введение состязательного начала, по мнению редакторов нашего устава [УГС] должно вести к открытию материальной истины в деле»5. «С точки зрения составителей устава, проведение состязательного начала должно состоять в следующем: требования сторон и обстоятельства, подтверждающие их правильность, должны быть указаны самими сторонами, но относительно значения этого материала должно происходить перед судом состязание в словесной форме. Из состязания сторон должна обнаружиться, по выражению редакторов устава, действительная истина, так как это состязание, происходящее перед судом, дает последнему «возможность развить свое убеждение о праве тяжущихся до той степени достоверности, которая необходима для безошибочного решения дела»6. (курсив мой – Е.В.) Полагалось, что так понимаемое состязательное начало было правильно построено именно во французском процессуальном праве, где оно связывалось с обязательным ведением дел через «опытных юристов». Это обеспечивало «правильное построение требований сторон и собирание доказательств, нужных для их подтверждения», а суд занимал «пассивное положение, не вмешиваясь в деятельность сторон». При такой организации судебного разбирательства, деятельность суда «по выяснению материальной истины в деле» сводилась, главным образом, «к обсуждению того материала, который содержался в состязании сторон (proces contradictoire)»7. «Установившаяся в конце XIX в. доктрина в Германии» обосновывала «состязательное начало» диспозитивностью гражданских прав, - констатировал проф. Яблочков8. По его же свидетельству, «эта идея казалась так непоколебимо верной, что ее соблазну подпадали все представители «общего права» в Германии, она составляет господствующее учение … как на Западе, так и в России»9. «Традиционная теория, - писал ее противник Т.М. Яблочков, - ставящая состязательность во взаимную связь с диспозитивностью, приходит в конченом выводе к результату, что сущности гражданских прав соответствует исключительно состязательный строй процесса, причем всякое вмешательство судьи в интересах выяснения материальной истины есть посягательство на свободу тяжущихся в деле защиты ими частных прав. С этой точки зрения, - продолжал Т.М. Яблочков, - процесс есть борьба (Kampf) двух враждующих сторон, в коей пальму первенства («выиграет» процесс) получит тот, кто в результате состязания на глазах судьи окажется победителем. Гражданский процесс есть ни что иное, как хорошо организованная борьба в бокс, при коей судья играет роль беспартийного арбитра. … …все современные законодательства построены на принципе, что состязательный материал собирается сторонами, а не судом. А суд дает решение – «формальную истину»10. Проф. Яблочков, был не единственным, кто не разделял замысла авторов судебной реформы 1864 года о введении в России, по образцу французского, состязательного процесса, как обеспечивавшего «открытие материальной истины в деле», в ее изначальном понимании, означавшем признание возможности:
По критическому замечанию И.Е. Энгельмана, «Основными положениями» [судебной реформы 1864 г.], «положено было установить совершенно новую систему судов и новый процесс на отвлеченных теоретических основах (курсив – Е.В.). Такими основами объявлены: гласность, непосредственность и состязательность».11 Однако, практическая реализация этих основ не обеспечивала, по его мнению, «цель суда установить действительно существующие обстоятельства по спорным делам, а затем применить к ним действующий закон»12. По замечанию проф. Анненкова, «так называемый состязательный гражданский процесс (курсив – Е.В.) ни в коем случае не может быть построен на одном только состязательном начале», в нем должно отводиться известное место усмотрению суда в процессе. С этим, - полагал К. Анненков, - согласны «как все процессуалисты, так и все новейшие кодексы13, в которых гражданский процесс представляется построенным всегда на этих двух началах». Между «нашими процессуалистами», - продолжал К. Анненков, - разногласие в их взглядах по этому вопросу проистекает, главным образом, от различия взглядов на назначение суда в гражданском процессе … во взглядах их на те цели, которые должно преследовать государство посредством его органа – суда в гражданском обществе».14 Приведенное утверждение К. Анненкова указывает на самую суть, первопричину различий во взглядах ученых на возможность достижения истины в состязательном гражданском процессе. Позиция каждого из авторов зависела от его понимания конечной цели судебного разбирательства: (а) возможность установления «материальной истины» как таковой; либо (б) установление обстоятельств дела по представленным в установленной законом процессуальной форме доказательствам как основа для принятия судом обладающего свойством res judicata окончательного судебного решения. Именно, по этому критерию, К. Анненков объединил «всех наших процессуалистов» в три группы. (1) Профессора Гольмстен, Малинин, Оскольский исходили «из того положения, что государство в лице своего органа – суда, должно принимать участие в разрешении гражданских споров, только с целью охранения спокойствия среди взаимных членов общества….», «в видах достижения только формальной истины».15 На тяжущихся, по мнению этих ученых, должна быть возложена обязанность представления суду всего фактического материала (доказательств), совершения всех действий для приготовления дела к слушанию. Обязанность же суда, пределы его активной роли в процессе, главным образом, касаются постановления решения по делу. Обращает на себя внимание любопытный факт. В работах этих ученых содержится точная характеристика состязательного процесса, но, по их мнению, целью такого процесса является достижение не материальной, а формальной истины. Объяснение этого будет предложено далее, при рассмотрении вопроса об истине и процессуальных сроках в работах российских процессуалистов XIX – начала ХХ вв. и в положениях Устава Гражданского Судопроизводства 1864 года. (2) Другого взгляда на задачи суда в гражданском процессе, … придерживался, например, проф. Азаревич, считавший, что «задача гражданского процесса, как и всякого другого, заключается в достижении постановления решения, согласного с действительным положением дела, вследствие чего и в этом процессе следует стремиться к достижению не формальной, но материальной истины».16 При этом, проф. Азаревич, по-видимому, не рассматривал соотношение между возможностью установления «материальной истины» и существованием процессуальных сроков. Установления «границ совершения процессуальных действий во времени, по его же мнению требовал «как интерес тяжущихся, так и интерес публичный», ибо «срочный характер процессуальных действий, облегчая осуществление прав, вселяет вместе с тем уверенность в правоотношениях, и, следовательно, отражается благотворно на упрочении правопорядка и укреплении чувства законности в населении».17 (3) Профессора Анненков, Малышев, Васьковский и др. занимали компромиссную позицию, состоявшую в сочетании цели «раскрытия по возможности материальной истины в процессе, без нарушения при этом прав сторон на свободное распоряжение объектом спора».18 Однако, применение приведенного критерия к отдельным стадиям процесса детально разработано не было.19 Дискуссия о состязательном процессе, как это часто случается в отмеченных эмоциональным накалом спорах, велась преимущественно, в общем. Участники этой дискуссии, очевидно, не восприняли, а потому и не упоминали изначальное предназначение состязательного процесса, как состоящее в «открытии материальной (действительной) истины в деле». Тем не менее, состязательное начало в УГС не отрицалось. Не отрицалось и влияние на УГС французского гражданского процессуального кодекса, который «будучи основан на рациональных началах, целесообразность которых оправдалась на практике, … был принят целиком или с изменениями многими государствами (Бельгией, Италией, Испанией, Португалией и др.), а также служил одним из образцов при составлении нашего [Российской Империи] устава гражданского судопроизводства».20 Если это так, то следовало бы чтобы попробовать определить, существовала ли законодательная основа для такой исторической трансформации восприятия принятой за основу УГС идеи состязательного французского гражданского процесса. «Инвентаризация» положений УГС 1864 г., в которых нашло закрепление состязательное начала в этом Уставе, позволяет перевести рассмотрение в предметную плоскость. Проф. Нефедьев предложил следующий перечень таких положений УГС:
Приведенные положения по-разному оценивались учеными на предмет их соответствия состязательному началу в российском гражданском процессе. Проф. Васьковский перечисляя те же положения, что и проф. Нефедьев, писал, что составители УГС во всех, кроме одного (ст. 367 УГС) из перечисленных проф. Нефедьевым положений, «сохранили в то же время некоторую долю следственного принципа».23 Проф. Гольмстен не считал исключениями из общего правила, отклонениями от состязательного начала, и право суда ex officio привлекать экспертов для восполнения недостатков технических знаний у суда, и - производить осмотр доказательств на месте. «Экспертиза, писал он, - есть или судебное доказательство или средство пополнить недостатки технических знаний у суда, и в этой второй своей функции эксперт, следовательно, является как бы помощником судьи, почему и привлечение его должно быть предоставлено судье по его личному усмотрению». При осмотре доказательства на месте, полагал проф. Гольмстен, доказательством является не сам осмотр, а вещь, подлежащая осмотру. Суд ex officio не возбуждает вопрос о том , что данная вещь должна служить доказательством, указание на вещь всегда исходит от стороны. Суд вправе ex officio только осматривать ту вещь, на которую сторона указала24. Профессора Нефедьев и Гольмстен возражали против того, что правило ст. 368 УГС противоречит состязательному началу, поскольку:
Прямо противоположную позицию занимал А.А. Васильев, полагавший, что: «…Статья 368 – предоставляющая суду право давать по своему усмотрению отсрочку на собирание сторонами доказательств – стоит в резком и недопустимом принципиальном противоречии с основами искового права, … формулированными в статьях 366-ой и 367-ой»25. Е.В.Васьковский критиковал толкование статьи 368 УГС Сенатом26, разъяснившим эту статью как дающую суду только право… «указывать сторонам на необходимость разъяснения таких обстоятельств, которых сами стороны не приводили, но которые суд считает существенными». Такое толкование, полагал Е.В.Васьковский, не соответствовало действительному смыслу статьи 368, возлагавшей «на суд обязанность указывать сторонам на необходимость разъяснения и подтверждения доказательствами [не любых, по усмотрению суда, без ссылки на них сторон, существенных обстоятельств] некоторых из приведенных ими обстоятельств дела»27. Вопросы о том, допустимо ли в состязательном процессе право суда назначать экспертизу по собственному усмотрению, назначать осмотр доказательств на месте, содействовать сторонам в истребовании по их ходатайству доказательств, и, наконец, задавать тяжущимся вопросы в ходе судебного заседания, - были и остаются предметом дискуссии. Однако, действительно ли наличие у суда таких полномочий само по себе является ключевым моментом, наличие которого ведет к признанию гражданского процесса, с одной стороны, не в полной мере состязательным, с другой стороны – к необходимости дополнения его вышеперечисленными «следственными» полномочиями суда, обеспечивающими более полное установление материальной истины? Интересный материал для размышлений на эту тему содержится в работе К. Анненкова, которым был предпринят весьма детальный сравнительный обзор соотношения инициативы суда и сторон в положениях французского, российского и германского процессуального законов конца XIX века. Этот автор оставил нам результаты выполненного «на пространстве всемирной истории» конкретного анализа, пределы которого, в силу объективных обстоятельств того времени, были ограничены странами континентальной Европы. Уникальность исторического документа, которым является статья К. Анненкова, проявляется в ее абсолютной конкретности при сравнении полномочий судов трех стран. Обсуждение роли суда в установлении истины в гражданском процессе переводится из сферы абстрактных философских рассуждений в практическую плоскость. Полученный в результате сравнения результат не утратил актуальности и, вне сомнения, может быть полезен при проведении исследований по вопросу о роли суда в установлении истины как основы судебного решения в современном гражданском судопроизводстве. Это оправдывает, как представляется, приводимое далее весьма подробное изложение содержания не столь широко известной в наше время статьи. Сравнение проводилось применительно к стадиям гражданского процесса: (1) стадии «его открытия и предварительной подготовки»; (2) стадии «исследования дела, принятия и истребования необходимых по делу доказательств, их поверки и оценки»; (3) относительно назначения заседания и руководства ими; (4) стадии постановления решения; (5) стадии принятия жалобы на решение суда; (6) в производстве по исполнению решения. Особый интерес представляет приведенная К. Анненковым сравнительная характеристика французского российского и германского уставов гражданского судопроизводства применительно к первым четырем из названных шести стадий гражданского процесса. Именно на этих четырех стадиях, в суде первой инстанции, реализуются основные полномочия и усмотрение суда по руководству процессом, в том числе в сфере доказательственной деятельности. На стадии «открытия и предварительной подготовки» судебного разбирательства проведение начала усмотрения или инициативы суд представляло «резкий контраст, как с процессом французским, так и германским», - констатировал К.Анненков. Согласно и французскому, и германскому уставам, совершение в этой стадии всех подготовительных действий (обмен состязательными бумагами, вызов тяжущихся в суд и пр.) были отнесены к обязанностям самих сторон процесса. Суд должен был следить за правильностью совершения этих действий сторонами, но только в случаях заявления возражения самих сторон процесса о допущенных отступлениях от предписаний закона. Российский Устав (УСГ) возлагал на суд следующие обязанности:
Проф. Анненков не усматривал в приведенных положениях УГС противоречия состязательному началу процесса, понимаемому как «свободное распоряжение сторонами объектом спора». При этом он обоснованно соглашался с проф. Малышевым в том, что за сторонами ни в коем случае не может быть признаваемо право свободного распоряжения движением процесса, «так как и в состязательном процессе … движение процесса должно совершаться в законных формах и на суде должна лежать обязанность наблюдения за их законностью, не ожидая на каждом шагу указания или понуждения от тяжущихся…»29 2. На стадии «исследования дела, принятия и истребования необходимых по делу доказательств, их поверки и оценки», по свидетельству К. Анненкова, «наш устав … близко примыкает к Уставу французскому…».
(а) во Франции – о праве суда назначать допрос свидетелей только в тех случаях, когда существование тех фактов, которые стороны стремятся доказать показаниями свидетелей, во-первых, отрицаются другой стороной, во-вторых, когда они имеют существенное значение для разрешения спора, в третьих, когда по закону этот способ доказательств является допустимым; (б) в России – право суда назначать или не назначать по просьбе тяжущихся дознание через «окольных» людей. (Ст. 412 УГС). (в) в Германии – принятие доказательств было поставлено в зависимость от определения суда. Частными положениями, посредством которых раскрывалось это общее право, были, например, такие: - об обязанности суда удовлетворять просьбы об истребовании документов лишь в тех случаях, когда суд находил факты, подлежащие доказыванию такими документами, важными, то есть имеющими существенное значение для разрешения дела (пар 390); - в тех случаях, когда для представления какого-либо доказательства имело место препятствие, которое могло продолжаться неопределенное время, суд имел право назначить определенный срок для представления такого доказательства, а затем, по истечении этого срока, принимать его только в тех случаях, когда это не приведет к замедлению в движении процесса (пар. 321); - в случае «запоздалого» заявления просьбы о допросе свидетелей и истребовании документов, суд по требованию другой стороны в процессе мог отклонять такие просьбы, если он «по своему усмотрению убедился в том, что просьба о принятии доказательств не была заявлена ранее, или с целью затянуть процесс, или даже по грубой небрежности». (пар. 398). Относительно права суда требовать от сторон представления тех или иных доказательств: (а) Устав французский содержал по этому вопросу только одно положение и предоставлял суду право, ex officio, по его усмотрению предписывать допрос свидетелей в доказательство таких фактов, которые имеют существенное значение для разрешения спора, но которые недостаточно разъяснены сторонами (art. 521); (а) в российском уставе было также только одно, уже упоминавшееся, положение ст. 368 УГС, согласно которому суд был наделен правом, после выслушивания сторон, объявить тяжущимся о том, что по некоторым из приведенных обстоятельств, существенных для разрешения дела, не представлено доказательств, и назначить срок для разъяснения этих обстоятельств; (в) Устав германский предоставлял суду, в лице его председателя, общее право по его усмотрению, указывать сторонам в заседании по делу на то – какие из фактов спора сторонами недостаточно разъяснены, и в подтверждение каких из них должны быть представлены доказательства (пар. 130). В дополнение к этому общему для всех трех уставов положению, германский устав предоставлял суду следующие права: - по усмотрению суда требовать от сторон представления находящихся у них актов, на которые сделана ссылка или указание, а также находящихся у них других актов, относящихся к производству по делу, а также, в случае необходимости, переводов актов, написанных на иностранном языке. (пар. 133 и 134); - требовать от сторон принятия судебной присяги в подтверждение тех или иных фактов спора, в тех случаях, когда суд на основании или доводов сторон, или представленных ими доказательств, не может прийти к полному убеждению в истинности или неистинности тех или других фактов, существенных для разрешения спора. (пар. 437); и др. Относительно средств понуждения свидетелей к явке в суд и даче показаний
Относительно избрания способа доказательств32
- требовать от экспертов по обстоятельствам дела дачи письменного или словесного заключения; - право вызова в суд экспертов, давших письменное заключение, для дачи необходимых устных объяснений; - право, в случае признания судом произведенной экспертизы недостаточной, назначения новой экспертизы, производившейся другими экспертами. Относительно назначения судом особого проверочного производства Такое право было предоставлено российскому суду в любом процессе (ст. 534), а германскому по некоторым делам (например, по делам об отчетности, о разделах наследства и т.п.) (пар. 313). Относительно удостоверения подлинности представляемых сторонами документов Устав французский (art. 295) и УГС (ст. 541) давали суду право:
Германский Устав предоставлял суду право самому ex officio и при отсутствии каких либо заявлений сторон против подлинности документов, в случае сомнения в подлинности документа, просить о присылке суду уведомления о его подлинности то официальное лицо или учреждение, которое совершило или засвидетельствовало документ. Относительно оценки доказательств
- право определять по своему усмотрению значение и силу показаний свидетелей (ст. 411); показаний «окольных людей» (ст. 436); заключения экспертов, которые суд мог не принимать во внимание в случае их несоответствия «достоверным обстоятельствам дела» (ст. 553).
- по отношению к оценке публичных актов, совершенных и засвидетельствованных в установленном порядке (ст. 459); - в отношении присяги (ст. 498), которая должна была приниматься за безусловное доказательство подтверждаемых ею событий.
- оценивать все имеющиеся в деле доказательства: «суд, приняв во внимание всю сущность имеющихся в деле доказательств, решает по свободному убеждению – следует ли считать те или другие факты спора за истинные или нет»; - суды были связаны правилами закона о значении тех или иных доказательств только в прямо указанных в уставе случаях (пар. 259); - Исключений было немного, например, обязанность суда принимать за безусловное показание истинности фактов присягу (пар 428), а также различные письменные доказательства, как публичные, так и частные, в подтверждение тех событий, которые ими удостоверяется (пар. 480-483). Такие исключения, однако, не имели безусловного характера в случаях, когда письменные доказательства имели «внешние недостатки» (подчистки, поправки, приписки, и прочие, уменьшавшие или уничтожавшие их доказательственную силу). Относительно назначения заседания и руководства ими. Относительно назначения заседания.
Относительно руководства заседанием
- право председательствующего судьи руководить заседанием, прекратить прения во всех случаях, когда, по его мнению, дело объяснениями сторон достаточно разъяснено (ст. 338); - требовать от сторон представления объяснений особо по каждому требованию или предмету, в тех случаях, когда подлежащее рассмотрению суда дело заключает в себе несколько требований, или касается нескольких предметов (ст. 336); - право предлагать сторонам вопросы, необходимые для разъяснения дела, а также требовать от них положительных объяснений по тем или другим обстоятельствам дела (ст. 335); - право склонения сторон к миролюбивому окончанию дела (ст. 337);
- право расспроса тяжущихся об обстоятельствах дела (пар 130); - обязанность тяжущихся давать положительные объяснения о фактах спора, воспрещая им при этом отговариваться незнанием о таких фактах, которые или были последствием их собственных действий, или даже были только предметом их наблюдений, и указывая, что факты, прямо стороной не оспоренные, должны считаться за признание (пар. 129); - право председательствующего лишать слова тяжущихся каждый раз, когда кто-либо из них не исполняет его распоряжений; - право председательствующего, в случае необходимости, открывать заседание по делу вновь после прекращения состязания сторон; - право суда вообще прекращать прения сторон, если, по мнению председательствующего, дело представляется достаточно разъясненным; - обязанность председательствующего обращать внимание сторон на такие пункты в деле, за разъяснением которых суд обязан следить ex officio; - обязанность председательствующего вообще следить за надлежащей полнотой объяснений тяжущихся в суде (пар. 127 и 130). Кроме вышеперечисленных прав, по свидетельству К. Анненкова, Устав германский предоставлял суду в части руководства судебным заседанием и другие права. В статье названного автора таких прав указано семь. Некоторые из этих прав, по сути, совпадают с уже приведенными правами, принадлежавшими российскому и/или французскому суду40, другие не относятся к правам суда по руководству судебным заседанием41. Поэтому далее приводятся только права германского суда по руководству судебным заседанием, которые, действительно, представляют интерес своей уникальностью. К их числу автор настоящей статьи, полагает возможным отнести: - право суда требовать от сторон их личной явки в суд, или для дачи объяснений по обстоятельствам дела (пар 132); - право суда назначать заседание по делу вновь, после того как состязание сторон было уже объявлено законченным, - в тех случаях, когда суд находил необходимым получить от тяжущихся новые дополнительные объяснения по обстоятельствам дела (пар.142); - право суда воспрещать как поверенным, так и равно самим тяжущимся, не обладающим достаточными способностями к судоговорению, продолжать объяснения на суде, а поверенных, не принадлежавших к числу присяжных, но занимающихся судоговорением в виде ремесла, даже вовсе устранять от ведения дела (пар 143); - право суда отклонять запоздалые средства защиты в тех случаях, когда принятие их вело бы к замедлению в производстве по делу, и когда суд в тоже время усматривал, что сторона не представила этого средства защиты ранее, или умышленно, именно с целью затянуть движение процесса, или даже по грубой небрежности (пар. 225); - право суда вообще отсрочивать заседание по делу, переносить его на другой день, а также назначать другое заседание для продолжения состязаний (пар. 206); - широкие права суда соединять и разъединять исковые требования (пар. 136-138). Здесь надо заметить, что даже приверженцы состязательного процесса в России признавали необходимым и оправданным наделение суда правами по руководству судебными заседаниями и объяснениями сторон в процессе. В их числе были и такие права, как: право задавать сторонам вопросы по неясным пунктам, прекращать прения, если суд «найдет спорное отношение достаточно выяснившимся для принятия решения» (проф. Малинин),42 «… в видах раскрытия истины в процессе ... для надлежащего разъяснения их [тяжущихся] требований в споре» (проф. Окольский).43 (4) На стадии постановления решения Существовало общее признание обязанности суда по предмету постановления решения, состоящей в том, чтобы «найти подходящую статью закона, истолковать смысл и значение ее и сделать логический вывод относительно применения к рассматриваемому спору».44 Французский Устав не содержал постановлений по этому вопросу. УГС вменял суду в обязанность, во-первых, основывать решения на имеющемся в деле фактическом материале (ст. 339 УГС); во-вторых, указывать в решении те законы, на которых он основывает решение (ст. 711 УГС). Германский Устав вменял суду в обязанность принимать в соображение при постановлении решения весь фактический материал дела, а не только имеющиеся в деле документы и доводы самих сторон процесса (пар 259), а также избрание способа констатации содержания иностранных законов (пар 256). По отношению процедуры постановления решения Французский Устав предоставлял суду только право, по его усмотрению, откладывать постановление решения до другого ближайшего заседания суда, вместо постановления его в том заседании, в котором было судом заслушано дело (art. 116) УГС кроме этого предоставлял суду право, по усмотрению и в точно определенных законом случаях, разделять принятие решения по делу: (1) сначала принимать решение о самом праве на иск (ст. 702 УГС), и (2) отсылать стороны к новому «исполнительному» производству, для рассмотрения вытекающего из этого права на иск вопроса о размере взыскиваемой суммы (ст. 896 УГС). Германский Устав наряду с вышеназванными правами французского и российского судов, предусматривал и другие права. Например: постановлять «частное» [по-видимому, - частичное] решение по одному из нескольких соединенных в одном деле требований (пар 273); право, по его усмотрению, исправлять в решении описки, опечатки, ошибки и другие очевидные и незначительные неисправности (пар. 290); право откладывать постановление заочного решения (пар 302). Заключительный вывод профессора Анненкова отражал его позицию, в основе которой было понимание главной цели процесса – «раскрытие, по возможности, материальной истины в процессе гражданском». Именно поэтому, полагал он: «…устав германский, сравнительно с уставами нашим и французским, отводя более широкий простор действию начала усмотрения суда, как по отношению истребования и принятия доказательств, так равно их поверки и оценки, не впадает в то же время в противоречие с состязательным началом процесса, так как предоставляя суду те или другие права в этом отношении, он в то же время нисколько не ограничивает и право сторон на свободное распоряжение объектом спора».45 Ознакомление с приведенными характеристиками французского, российского и германского гражданского процессов в изложении профессора Анненкова дает богатую пищу для размышлений и самостоятельного анализа. Во-первых, иная систематизация приведенного выше проф. Анненковым перечня полномочий судов во Франции, в России и в Германии в XIX в., показывает, что значительная часть из перечисленных полномочий в сфере доказывания была исторически присуща и французскому, и российскому, и германскому судам.
(а) назначать осмотр на месте; (б) требовать заключения экспертов.
(а) Устав французский содержал по этому вопросу только одно положение и предоставлял суду право, ex officio, по его усмотрению предписывать допрос свидетелей в доказательство таких фактов, которые имеют существенное значение для разрешения спора, но которые недостаточно разъяснены сторонами (art. 521); (а) в российском уставе (ст. 368 УГС), суд был наделен правом, после выслушивания сторон, объявить тяжущимся о том, что по некоторым из приведенных обстоятельств, существенных для разрешения дела, не представлено доказательств, и назначить срок для разъяснения этих обстоятельств; (в) Устав германский предоставлял суду, в лице его председателя, общее право по его усмотрению, указывать сторонам в заседании по делу на то – какие из фактов спора сторонами недостаточно разъяснены, и в подтверждение каких из них должны быть представлены доказательства (пар. 130). |
Похожие:
 |
Юридический факультет интеллектуальная С. А. Чернышева (отв редактор), кандидат юридических наук, доцент З. Ф. Сафин, кандидат юридических наук А. И. Абдуллин |
 |
Актуальные вопросы менеджмента современной организации «Экономика и управление»; Т. П. Лагунова, кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры «Менеджмент»; Е. С. Чухланцев, кандидат... |
|
Российской Федерации Министерство образования и науки Республики... Егпу; Разживин А. И. – кандидат филологических наук, профессор, проректор по научной работе егпу; Гапсаламов А. Р. – кандидат экономических... |
|
Практический курс английского языка для слушателей факультета заочного обучения Рецензенты: Г. П. Белинская, кандидат филологических наук, доцент, зав кафедрой русского и иностранного языков Дальневосточной академии... |
|
Рабочая программа по учебной дисциплине «Римское право» подготовлена... Сараев Н. В. – кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин чоу во «Северо-Кавказский гуманитарный... |
|
Транспорта российской федерации Куликова Ольга Валентиновна доцент, кандидат юридических наук кафедры земельного и экологического права гоу впо "Саратовская государственная... |
|
О. В. Зеленина П. Е. Суслонов Методика выявления признаков экстремизма О. В. Зеленина, кандидат юридических наук, доцент, подполковник милиции, начальник кафедры уголовного процесса Урюи мвд россии |
|
З. Р. Танаева кадровая политика и управление персоналом в органах внутренних дел Агаджанов А. А., заведующий кафедрой государственно-правовых дисциплин Уральского филиала Российского государственного университета... |
|
Студентки 2 курса 1 потока 030919 группы очной формы обучения Прудниковой... Охватывает лиц, за которыми признано право на реабилитацию |
|
Cтудентки 2 курса магистратуры очной формы обучения Лактионовой Александры... Суд присяжных: основные тенденции развития в различных правовых системах 6 |
|
Пояснительная записка Составитель: кандидат юридических наук, доцент... Целью программы является оптимальное изложение необходимого учебного материала для его полного усвоения будущими юристами |
|
Учебно-методическое пособие министерство сельского хозяйства Российской... Пахомов С. В. – кандидат юридических наук, доцент, начальник кафедры криминалистики Краснодарского университета мвд россии |
|
Рабочая программа дисциплины (модуля) по дисциплине Программу составили: А. Б. Дерендяев, кандидат технических наук, В. Н. Сорокин, доктор физико-математических наук, доцент |
|
Учебно-методический комплекс дисциплины Рецензенты: Гафаров Р. М., кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы мгпу, Суханова О. В., к фил н., доцент кафедры... |
|
Стерлитамакский филиал федерального государственного бюджетного образовательного... Стерлитамакский филиал БашГУ); кандидат юридических наук, доцент Н. Н. Бойко ( |
|
Учебно-методические указания по самостоятельной работе студентов... Т. А. Захаренко, доцент кафедры товароведения и таможенной экспертизы, кандидат технических наук, доцент |