Россия в истории мировой цивилизации
|
Скачать 5.7 Mb.
|
|
Глава 2 Московское царство Россия в XVI-XVII вв. была далекой окраиной христианского мира, и бури, сотрясавшие Европу, отдавались здесь лишь слабым эхом. Московское государство жило в основном своими собственными проблемами и понятиями и представляло собой особый мир, во многом странный и непонятный для других христиан - даже для православных из соседних Литвы и Польши. Территория, подвластная московским государям, за эти два столетия расширилась до невиданных по европейским меркам размеров - подобное бывало в истории лишь при мощных завоевательных движениях Рима и кочевых племен (арабов, монголов, турок). Но Московское царство было не более воинственным, чем любое европейское государство той эпохи, - приращения территории доставались ему скорее из-за слабости соседей, нежели благодаря его собственной военной мощи. Возникнув как независимое государство в своеобразном “вакууме силы”, образовавшемся после развала Орды, Московия втягивалась в этот “вакуум” почти поневоле, присоединяя одну за другой бывшие ордынские территории: Казанское (1552), Астраханское (1556), а затем и Сибирское ханства. Подчинение и присоединение земель на востоке было единственным надежным способом обезопасить себя от набегов, во время которых сотни и тысячи русских людей угонялись в рабство: работорговля еще процветала и была для татар важным источником доходов. После того, как Казанское, Астраханское и Сибирское ханства пали, восточные границы Московского государства стали совершенно размытыми: власть царя простиралась до тех географических пределов, до каких были в состоянии дойти русские землепроходцы-колонисты. На юге твердой границы также не было. В XVI в. земли южнее Тулы и Рязани были малопригодны для оседлых и мирных земледельцев - слишком велика была опасность набегов крымских татар. Крымские ханы начиная с XVв. находились под защитой могущественного турецкого султана, поэтому покончить с ними так, как с Казанью и Астраханью, было сложно. Плодородные степные черноземы оставались почти невозделанными; осваивать эти территории могли только вольные, не обремененные семьей и капитальным хозяйством вооруженные люди - казаки. Лишь с конца XVI в. началось методичное продвижение русских границ на юг - одна за другой, все южнее и южнее возводились оборонительные засечные линии, строились новые города-крепости. Только на западе граница Московского государства была определенно очерченной - и именно за этой границей в XVI-XVII вв. оставалась большая часть территории бывшей Киевской Руси, вошедшая тремя веками раньше в Великое княжество Литовское (и затем в состав объединенного польско-литовского государства). Там жило не меньше православного и говорившего по-русски населения, чем в самой Московии. Однако московские цари носили титул государей “всея Руси” и считали своими “отчинами” все территории, входившие когда-то в состав древнерусского государства. В 1514 году Василию III удалось в первый раз отвоевать у Литвы пограничный Смоленск, но продолжить “собирание отчин” ни он, ни его потомки не смогли: войны с западными соседями были долгими, тяжелыми, изнурительными и до второй половины XVII века - бесплодными. В XVI веке “под высокую руку” московских царей попали многочисленные народы разных вероисповеданий - Россия стала многонациональным и многоконфессиональным государством. Знатных “инородцев” охотно принимали на царскую службу - но лишь при условии, что они примут православие. “Москва - третий Рим”. Сложившийся в новом государстве образ правления и строй жизни в начале XVI века получил соответствующее теоретическое, религиозное обоснование, придавшее ему высший смысл и целенаправленность. Пять веков Византия была для Руси наставницей в христианстве, в Константинополе находился центр восточного христианства и православной государственности. Но в 1453 году турки штурмом овладели великим городом, всегда бывшим для русских Царь-градом, и водрузили над храмом св. Софии зеленое знамя ислама. Событие это как громом поразило всю Европу, но сильнее всего отозвалось в восточной Руси, все еще бывшей частью мусульманской Орды. После того, как Московия обрела независимость, она оказалась единственным суверенным православным государством. Руководители русской церкви прониклись сознанием своей ответственности за судьбу “греческой веры”, главным оплотом которой стала Московская Русь. Церковные книжники внушали московским государям, что на них возложена высокая миссия - сохранять в первозданной чистоте истинную православную веру, которой во всех других странах грозила страшная опасность если не уничтожения от “неверных”-мусульман, то загрязнения от еретиков. Еретиками же (и даже вовсе не христианами) в Москве считали и католиков, и протестантов, и униатов (православных, признавших религиозное верховенство римского папы). Даже недавние учителя в вопросах веры - греки - вызывали сильное подозрение в “нечистоте” православия (как, впрочем, и все остальные православные христиане, не являвшиеся подданными Москвы). Так родилась официальная теория, объясняющая сокровенное значение прошлого и настоящего Московской Руси, смысл московской государственности и ее цель в будущем. Эта национально-государственно-религиозная идея окончательно оформилась в период правления сына Ивана III Василия и выразилась в краткой, но емкой формуле: “Москва - третий Рим”. Современный церковный иерарх81 раскрывает эту формулу следующим образом: 1. Богу угодно вверять сохранение истин Откровения, необходимым для спасения людей, отдельным народам и царствам, избранным Им Самим по неведомым человеческому разуму причинам. В ветхозаветные времена такое служение было вверено Израилю. В новозаветной истории оно последовательно вверялось трем царствам. Первоначально служение принял Рим - столица мира времен первохристианства. Отпав в ересь латинства, он был отстранен от служения, преемственно дарованному православному Константинополю - “второму Риму” средних веков. Покусившись из-за корыстных политических расчетов на чистоту хранимой веры, согласившись на унию с еретиками-католиками (на Флорентийском соборе 1439 года), Византия утратила дар служения, перешедший к “третьему Риму” последних времен - к Москве, столице Русского Православного царства. Русскому народу определено хранить истины православия “до скончания века” - второго и славного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. В этом смысл его существования, этому должны быть подчинены все его устремления и силы. 2. Принятое на себя русским народом служение требует соответственной организации Церкви, общества и государства. Богоучрежденной формой существования православного народа является самодержавие. Царь - Помазанник Божий. Он не ограничен в своей самодержавной власти ничем, кроме выполнения обязанностей общего всем служения. Евангелие есть “конституция” самодержавия”. Вначале взгляд на Русь, как на “третий Рим” утвердился в церкви и при дворе, а затем проник и в массовое сознание населения Московской Руси. Самым ревностным сторонником этого взгляда был царь Иван Васильевич (ИванIV), прозванный Грозным. Он попытался на практике осуществить идеал государства избранного народа, “нового Израиля”. Во времена его царствования очень сильны были ожидания “конца света”, Страшного суда, и царь чувствовал себя призванным подготовить свой народ к наступлению “последних времен”. Созданное им “опричное” войско представляло собой по сути военно-монашеский орден, целиком и абсолютно подчиненный государю - единственному ответчику перед Богом за все дела его людей. Он продолжал политику своих предшественников: добивал традиции самостоятельности князей и бояр (вместе с их носителями), затаптывал уже едва заметные остатки городских вольностей (последний и самый жуткий погром Новгорода). Но делал он это с невиданными прежде размахом и жестокостью. При этом царь глубоко страдал оттого, что его называют “кровопийцей”, что им пугают детей и никто не понимает, что он выполняет свой тяжкий долг царя избранного народа - очищает свой народ от греховной скверны накануне Страшного суда и устраивает свое государство в соответствии с Божьим замыслом (как он его понимал). После кровавых погромов и массовых казней царь Иван истово молился вместе со своими верными опричниками и рассылал по монастырям длинные списки загубленных им людей - для молитв о прощении грехов своих ослушников. При Иване IV Московское царство - бывший ордынский улус - победило и поглотило осколки Батыевой Орды82 - Казанское, Астраханское и Сибирское ханства83. Политическая карта восточной Европы и южной Сибири после Грозного очень напоминала карту двухвековой давности времен первых сарайских ханов, - но центр обширной державы был уже не в волжской степи, а в Москве! Церковь. Вера в эту эпоху не связывала Русь с остальным христианским миром, а, наоборот, отделяла чем дальше, тем больше она воспринималась как религия одной нации, одного государства, - ее так и называли: “русская вера”. Само собой разумеется, что католиков и протестантов христианами не считали84 - всякое общение с ними, даже бытовое соприкосновение запрещалось (официально считалось, что православный русский осквернится даже тогда, когда сядет за один стол с армянином, хотя Армения восприняла христианство из той же Византии задолго до Руси). Уже с XVв. московские митрополиты назначались без оглядки на константинопольских патриархов - Москва отказалась признавать их авторитет после Флорентийской унии и падения Константинополя. В конце XVI в. Борис Годунов добился от приехавшего в Москву константинопольского патриарха учреждения в России патриаршества, т.е. формальной независимости, самостоятельности отечественной церкви. Русская церковь стремилась окончательно замкнуться в национальных, государственных границах. Однако полностью осуществить это стремление мешали насущные нужды самой церкви. Христианство и образование, “ученость книжная”, были неотделимы друг от друга, а с ученостью как раз у русского духовенства той эпохи были большие проблемы. Богословия в Московском государстве практически не существовало, проповеди прихожанам не только не читались, но и вообще считались вредными. Священники вели предписанные службы наизусть, не вдаваясь в смысл произносимых слов и вообще не придавая им значения до такой степени, что часто для экономии времени несколько служб читались одновременно - так что прихожане, даже если бы и захотели, не смогли бы разобрать смысла произносимого. “Истинность” и “чистота” христианской веры для большинства даже высших священнослужителей сводилась к точному исполнению обрядов, которым фактически придавалось значение магического ритуала. Однако и в этой области церковь столкнулась с серьезными трудностями при первых же попытках ввести во вновь объединенном государстве единые обряды. Еще в XV веке выяснилось, что разноречивые традиции и богослужебные книги не дают ни малейшей возможности определенно ответить, например, на такие животрепещущие вопросы: следует ли проводить крестный ход с востока на запад (“посолонь”) или наоборот? Сколько раз в конце службы возглашать “аллилуйя” - два или три?85 Следует ли креститься двумя или сложенными в щепоть тремя пальцами? От окончательного, обязательного для всех разрешения этих вопросов тогда пришлось отказаться; когда же к этому вернулись спустя два века, результатом стал раскол русской православной церкви. “Нестяжатели” и “иосифляне”. “Рецепты” праведной жизни, которые давала верующим русская церковь, были несложными и понятными. Идеальным способом спасения души считалось полное отречение от мира и пострижение в монахи, хотя бы в последние минуты перед смертью. Те же, кто оставался “в миру”, должны были прилежно соблюдать установленные обряды и щедро жертвовать на церковные нужды. Монастыри владели гигантскими земельными угодьями, которые постоянно увеличивались в силу распространенного среди бояр обычая завещать свои вотчины “на помин души” - в надежде, что облагодетельствованные монахи смогут замолить любые грехи умершего и обеспечить его душе райское блаженство. В конце XV - начале XVI вв. такое чисто внешнее благочестие стало подвергаться критике со стороны так называемых “нестяжателей” - последователей преподобного Нила Сорского. В его проповеди самое сильное впечатление на современников произвели возражения против накопления (“стяжания”) земель монастырями.86 Идея получила широкий общественный резонанс и встретила сплоченный отпор со стороны большинства духовенства. Наиболее активно и аргументированно против “нестяжательства” возражал основатель и игумен Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий - по его имени это направление церковной мысли получило название “иосифлян”. Нил Сорский и Иосиф Волоцкий по-человечески были натурами противоположного склада, и хотя оба они еще молодыми постриглись в монахи, оба не нашли того, чего искали, в существовавших монастырях и вынуждены были прокладывать собственный путь в монашестве, но поиски их пошли в разных направлениях. Неукротимый и неутомимый Иосиф построил собственный монастырь, ввел там строгий “общежительный” устав, стал рачительным хозяином притекавших богатств и суровым начальником над братией. Иосифов Волоколамский монастырь прославился дисциплиной, отличавшей его от большинства тогдашних обителей, не блиставших чистотой и строгостью нравов. Иосиф чтил “букву” писания, не претендуя на самостоятельное истолкование его духа, а его ученики довели это отношение до крайнего “буквопочитания” и были в числе ярых противников исправления древних книг. (“Всем страстям мати - мнение. Мнение - второе падение.”) Нил же совершил паломничество на Афон и был поражен святостью тамошних старцев, которая выражалась не в типичных для средневековья монашеских “подвигах” самоистязания, а в ясности духа, отрешенности от мирской суеты, христианских взаимоотношениях. Вернувшись домой, Нил стал проповедовать и вести именно такой образ монашеской жизни - в уединенном месте, в бедности, добывая необходимое пропитание трудом рук своих и не принимая от мира ничего, кроме минимального подаяния. Он учил последовавших за ним монахов искать спасения души не в усердном “телесном делании” - битье поклонов, строгих постах и т.п., а в освобождении от дурных помыслов, внутреннем очищении. Не чувствуя себя пророком, призванным к обличению и исправлению мирских неправд, Нил Сорский лишь заботился о спасении души - своей и тех, кто желал его слушать. Однако его “внутреннее благочестие” исключало сделки с совестью, и его последователи - “нестяжатели”, (“заволжские старцы”, как их называли) и их духовные ученики - стали теми немногими, кто осмеливался в России говорить правду царям. Василий III вначале был очень расположен к “нестяжателям”: они внушали к себе почтение безупречной жизнью, начитанностью и, кроме того, проповедовали привлекательную для власти теорию о пагубности церковного землевладения. Однако, столкнувшись с неуступчивостью и принципиальностью митрополитов из “заволжских старцев”, Василий склонился на сторону “иосифлян”, которые развивали теорию божественной природы царской власти и твердо придерживались в отношениях с царями политики “чего изволите”. Подавляющее большинство духовенства в XVI в. с готовностью подчинялись царской власти во всем - царь назначал и отстранял от должности митрополитов, при желании мог активно вмешиваться во внутрицерковные дела, не терпел ни малейшего неодобрения своих действий со стороны духовной власти. Единственное право, которое дружно и сплоченно отстаивало большинство духовенства от посягательств светской власти, было право владеть накопленными церковью земельными и иными богатствами. “Иосифлянское” направление в русской церкви победило, хотя взгляды Нила Сорского и в последующие века находили последователей среди духовенства и мирян. Близок по духу к “нестяжателям” был знаменитый протопоп Сильвестр, оказавший такое сильное влияние на политику молодого Ивана IV. Он пытался внушить Ивану, что христианское поведение монарха заключается не в поездках по святым местам, а в обуздании собственных дурных страстей и служении вверенному ему Богом народу. Однако в тогдашней общественной атмосфере подобная проповедь была обречена на провал - слишком много было желающих нашептывать Ивану более приятные для царя вещи. Избавившись от Сильвестра, он всю свою жизнь посвятил укреплению собственной власти и искоренению любых потенциальных источников крамолы (истинной или мнимой - о том до сих пор спорят историки). Московское самодержавие. “Жаловать есмы своих холопов вольны, а и казнить вольны же” - эту несложную политическую идею Грозный доказал, пролив реки крови и ни разу не столкнувшись со сколько-нибудь организованным сопротивлением общества. Русские люди были уверены, что сопротивление власти законного царя - тягчайший грех перед Богом. Но далеко не только религиозными убеждениями объяснялось поражавшее заезжих иностранцев долготерпение. Присоединяя новые “землицы”, московские государи обеспечивали прочность своих приобретений отлаженным еще при Иване III методом. Знатные, богатые и влиятельные люди из каждого города вывозились в Москву, вместо отобранных у них имений царь жаловал их новыми землями, а на их место сажал своих служилых людей. При необходимости это могли проделывать не один раз (например, с Новгородом) - так, чтобы окончательно разрушить сложившиеся местные структуры самоорганизации населения и предотвратить возможные сговоры и бунты. В 1510 году умолк последний в России вечевой колокол (во Пскове). Через 13 лет Василий III обманом выманил последнего удельного князя Василия Шемячича из его Северского княжества в Москву и засадил в темницу. Вся власть надежно сосредоточилась в руках московского великого князя, и даже знатнейшие бояре стали называть себя всего лишь его холопами. Русские бояре, в отличие от крупных западноевропейских феодалов, не обладали экономическим могуществом - никто из них не мог и помыслить тягаться богатством с царем.87 В руках московских государей сконцентрировалась гигантская земельная собственность, и материальное благополучие знатных родов все больше зависело от царских пожалований. Попыток бояр играть самостоятельную политическую роль в государстве, затевать заговоры и мятежи против царской власти история не сохранила - у них не было для этого ни сил, ни авторитета в обществе. Московские великие князья еще при присоединении Новгорода и Пскова умело натравливали “меньших” людей на “сильных”; их наследники проводили ту же “демократическую” политику, укрепляя свою власть и пополняя казну. Из записок английского посла в Москве, пуританина Дж.Флетчера, (1588 г.): "О мерах к обогащению царской казны имуществом подданных. Не препятствовать поборам и всякого рода взяткам, которым князья, дьяки и другие должностные лица подвергают простой народ в областях, но дозволять им все это до окончания срока их службы, пока они совершенно насытятся; потом выставить их на правеж (или под кнут) за их действия и вымучить из них всю или большую часть добычи (как мед высасывается пчелой), награбленной ими у простого народа, и обратить ее в царскую казну, никогда, впрочем, не возвращая ничего настоящему владельцу, как бы ни была велика или очевидна нанесенная ему обида. ... Показывать иногда публичный пример строгости над должностными лицами (грабившими народ),... дабы могли думать, что царь негодует на притеснения, делаемые народу, и таким образом сваливать всю вину на дурные свойства его чиновников. Так, между прочим, поступил покойный царь Иван Васильевич с дьяком одной из своих областей, который (кроме многих других поборов и взяток) принял жареного гуся, начиненного деньгами. Его вывели на торговую площадь в Москве, где царь, находясь лично, сам сказал речь: "Вот, добрые люди, те, которые готовы съесть вас, как хлеб", потом спросил у палачей своих, кто из них умеет разрезать гуся, и приказал одному из них сначала отрубить у дьяка ноги наполовину икр, потом руки выше локтя (все спрашивая его, вкусно ли гусиное мясо), и, наконец, отсечь голову, дабы он совершенно походил на жареного гуся. Поступок этот мог бы служить достаточным примером правосудия (как понимают правосудие в России), если бы не имел в виду хитрую цель прикрыть притеснения, делаемые самим царем”. Так создавался в России миф о “добром царе”, единственной защите всех слабых и убогих от притеснителей - бояр, дворян, воевод, дьяков и прочая, и прочая. “Государевы сироты” (так называли себя в челобитных все, кроме состоящих на царской службе - “государевых холопов”) искали у царя управы на “изменников-бояр.” Бояре же могли рассчитывать только на царскую милость и свою незаменимость в деле управления государством. То, что увидели в Москве первые послы западноевропейских монархов, вызывало у них удивление. Их поражала прежде всего абсолютность, безграничность власти великого князя над имуществом, жизнью и честью любого из его подданых. Такую степень господства государя, такую силу его власти европейские путешественники могли наблюдать только в восточных, нехристианских державах. И ближний боярин, и простой крестьянин обращались в своих челобитных к великому князю одинаково: “Яз холоп твой”. Но что поражало их еще больше, так это то, что почти неограниченная, ничем не сдерживаемая власть московского монарха держалась не на грубом насилии, но на сознательной покорности подавляющего большинства самих подданых, на их убеждении, что только тем и может держаться государство, только так и может быть устроена жизнь. В Московском государстве по отношению к государю все были равны, - равны в бес-правии. Если в западнохристианском мире различные слои населения (крестьяне, горожане, рыцари, аристократы) отличались друг от друга прежде всего тем, что обладали разными правами, то в Московской Руси они различались обязанностями перед самодержавным правителем. Конечно, крестьяне, посадские люди (ремесленники, торговцы), служилые люди, бояре различных степеней имели неодинаковые права, но это проявлялось только в их взаимоотношениях и столкновениях друг с другом, а перед лицом государя они были одинаково незащищенными от его воли88. “Государевы холопы” и “государевы сироты”. Боярская дума, по древней традиции принимавшая участие в обсуждении всех государственных дел, не ограничивала царской власти: ее права не были закреплены никаким законом, и царь мог принять любое решение, не советуясь с боярами. Вообще в Московском государстве не существовало законов, защищающих чьи бы то ни было права, как не было и самого понятия прав - разные группы населения различались лишь своими обязанностями89. Все землевладельцы обязаны были нести военную и иную государственную службу, и за провинности царь мог отобрать как поместье, так и наследственную боярскую вотчину. Прочие оседлые городские и сельские жители "тянули тягло", т.е. платили государственные налоги. Вне государственной службы оставались только духовенство, холопы, разного рода "гулящие люди" и население тех земель, на которые их владельцам удавалось получить от царя льготы (т.н. "белых", в противоположность обложенным тяглом "черным" землям).90 Государственная служба была тяжела для всех. И в XVI, и в XVII в. издавались указы, запрещающие дворянам поступать в холопы (!) и тем самым уклоняться от своего сословного долга - военной службы. Однако искоренить подобное явление не удавалось - видимо, боярским холопам жить порой было легче, чем государевым. Сбор государственных повинностей с тяглого населения представлял для центральной власти нелегкую задачу. Подати повсеместно собирались посредством т.н. правежа - неплательщиков каждое утро по нескольку часов били на площади палками по ногам. Способность человека выстоять на правеже в течение установленного срока (в зависимости от суммы долга) считалась доказательством того, что денег у него действительно нет. Из “Путешествия по России голландца Стрюйса: “Как нет народа более жестокого, нежели Москвитяне, так нет страны, где суд был бы строже... За самые малые проступки наказывают батогами. ... Климат ли ожесточает нрав, или Москвитяне отличаются телосложением от других людей, но не заметно, чтобы они больше были растроганы при окончании наказания, нежели в начале.... В 1669 году я видел человека, который еще не выздоровел, а уже, как прежде, не платил пошлины. Так как я жил у него, то и напомнил ему о том, что необходимо беречь себя и повиноваться указам его величества. Вместо того, чтобы послушать меня, он сказал с гордостью: “Э, люди, подобные вам, не должны давать советов; вы принадлежите к народу трусливому, изнеженному и слабодушному, которого пугает даже тень опасности, который ищет доходов только приятным образом и легко достающихся. Наш же народ мужественнее, способнее на великие подвиги и считает за честь покупать самую малую прибыль ценою мучений, о которых вы не посмели бы и подумать”. Закрепощение крестьян. Историк С.М.Соловьев называл население России XVI века “жидким телом” - под давлением сверху оно “растекалось” из центра государства к окраинам, благо территория была огромная. О том же писал и В.О.Ключевский: Люди Московского государства ... как будто чувствовали себя пришельцами в своем государстве, случайными, временными обывателями в чужом доме; когда им становилось тяжело, они считали возможным бежать от неудобного домовладельца, но не могли освоиться с мыслью о возможности восставать против него или заводить другие порядки в его доме”. В огромном редконаселенном государстве человек - работник, плательщик податей, воин - был в постоянном дефиците. И не случайно челобитные, в которых тяглые люди просили царя о льготах, очень часто кончались одинаковой скрытой угрозой: “а не то придется нам всем разбрестись розно”91. Поместья, даваемые из казны дворянам за военную службу, часто не могли их прокормить - земли было много, но крестьян, готовых ее обрабатывать, всегда не хватало, особенно после бедствий, которые с середины XVI до середины XVII в. следовали одно за другим. Опричнина, затяжная Ливонская война, голод, эпидемии, опять голод, анархия и всеобщее разорение Смутного времени - все это вызывало резкую убыль населения, запустение целых областей, “цепную реакцию” всеобщего оскудения. Из-за крестьян часто разыгрывались настоящие баталии - землевладельцы насильно “свозили” их друг у друга, монастыри и “сильные люди” переманивали работников на свои земли льготами и ссудами. Преимущество в этой борьбе за рабочие руки было у церкви и тех бояр, чьи земли были освобождены, “обелены” от государственных повинностей. Принимая меры по жалобам служилых-помещиков (и, кроме того, блюдя свой финансовый интерес) правительство во второй половине XVI - начале XVII вв. постепенно запретило любые переходы крестьян; было запрещено также обращение крестьян в холопство - ведь холопы были свободны от государственного тягла. Так крепостное право стало “краеугольным камнем” государства, обеспечивая его и войском, и налогами. Русские города. В XVI-XVII вв. городское население росло очень медленно. Они редко насчитывали больше нескольких тысяч жителей и, в большинстве своем, были скорее военно-административными, нежели торгово-ремесленными и культурными центрами92. Посадские люди, обязанные тянуть государственное тягло, занимались, кроме ремесла и торговли, также и сельским хозяйством. По образу жизни и кругозору они мало чем отличались от крестьян. Грамотные люди в посадской среде были редки. Посадские, как и крестьяне, были объединены в общины - “миры”, связанные круговой порукой в уплате податей. Сумма повинностей зависела от числа тяглых дворов, определенного при последней переписи, и если кто-то с посада уходил, то за него должны были платить оставшиеся. Московские приказы XVII в. были завалены жалобами посадских на такую несправедливость. Правительство реагировало просто - велело сыскивать и водворять на место беглых посадских людей, чтобы “тянули” вместе с миром. Так горожане “сами себя закрепостили”. Соборное уложение 1649 г., составленное под сильным влиянием городских бунтов и с учетом многих требований горожан, грозило строгими карами за самовольный уход с посада.93 Цехов в русских городах не было, ростки (а вернее - остатки) выборного самоуправления были слабыми. У изучавших документы того времени историков складывалось впечатление, что в выборных органах самоуправления была больше заинтересована верховная власть, нежели сами жители городов. “Сверху” рассылались распоряжения мирам избирать “лучших людей” на судебные и административные должности, но работа этих выборных не оплачивалась, и ответственны они были больше перед московскими властями, чем перед своими “избирателями”94. Поэтому горожане не видели большой разницы между назначенным царем воеводой и своими выборными старостами. Самоуправление - важнейшая привилегия западноевропейских горожан - для русских людей XVI-XVII вв. было скорее обузой: оно не защищало от произвола властей, а нередко лишь добавляло к нему произвол и злоупотребления выборных начальников. Поэтому, как и закрепощение посадских, устранение выборных из судов и администрации произошло в XVII веке по инициативе самих горожан. “Бессильная деспотия”. Еще в начале XVI в. посол императора Священной Римской империи Герберштейн, посещавший Москву при Василии III, писал, что властью над своими подданными московский государь превосходит всех монархов на свете. Иван Грозный оставил отца в этом отношении далеко позади. Все иностранцы, посещавшие Россию в XVI-XVIIвв., единодушно называли власть царя деспотической, тиранской, ужасались общему бесправию всех его подданных - простых и знатных в равной мере - и крайней жестокости русских законов. Дж.Флетчер (1588 г.): "Правление у них чисто тираническое: все действия клонятся к пользе и выгодам одного царя и, сверх того, самым явным и варварским образом." Юрий Крижанич (XVIIв.): “Если бы в Турецком и Персидском королевствах не было сыноубийств и не вошло в обычай удушение властителей, то во всех остальных тяготах там меньше жестокости и меньше тиранства, нежели здесь. Из-за этого русский народ снискал себе дурную славу у иных народов, кои пишут, что у русских, де, скотский и ослиный нрав и что они не сделают ничего хорошего, если их не принудить палками и батогами, как ослов. ... Но ведь это сущая ложь. ...А то, что в нынешнее время многие русские люди ничего не делают из уважения, а все лишь под страхом наказания, то причина этому - крутое правление, из-за которого им и сама жизнь опротивела, а честь и подавно”. Но это "крутое правление" происходило не от силы, а скорее от слабости государственной власти. Огромное государство с редким, “текучим” и слабо организованным населением было почти неуправляемым - царь мог срубить любое количество голов, но не мог заставить подданных мало-мальски выполнять свои распоряжения. “Опираться можно лишь на то, что оказывает сопротивление”; сопротивление всех общественных сил, которые могли его оказывать, в XVI веке было полностью сломлено. Русским царям не приходилось бороться ни с сильной, экономически не зависимой от Москвы знатью, ни с моральным авторитетом церкви, ни с вольными городами - никто не оказывал им открытого неповиновения, но и опираться власти было не на что. Население чувствовало себя придавленным гнетом государства, но и правители отнюдь не наслаждались всемогуществом. И особенно остро это бессилие власти начало ощущаться в XVII веке - по мере того, как стоящие перед ней задачи начали все более и более усложняться. вопросы и задания
|
Похожие:
 |
Урок истории в 10 классе. Тема урока: «Древние цивилизации. Факторы формирования цивилизации» Захарова Е. Н. Методические рекомендации к изучению истории. Москва. “Владос” 2001г |
|
Вызвала большой интерес у участников. Рассмотренные вопросы полезны... Россия и россияне: особенности цивилизации: материалы Международной научной конференции, посвященной 80-летию алти-агту. – Архангельск:... |
 |
Экономическая разведка и контрразведка в истории развития цивилизации Информационно поисковая работа: использование возможностей стopoнниx организаций 53 |
|
Литература победитель обмана Российская академия наук научный совет по истории мировой культуры Комиссия по истории культуры Древней и Средневековой Руси Евразийское... |
|
Андреев станислав конюхов янгель уроки и наследие Хх век в истории земной цивилизации будет отмечен многими достижениями человеческого гения, и среди них заслуженное место займет... |
|
Конспекты лекций темы лекций Теоретико-методологические подходы к... Целью курса является формирование системных представлений у студентов об эволюционном пути развития основных исторических форм,... |
|
№4: Действия работников организаций по предупреждению аварий, катастроф... Од развития общества характеризуется все более нарастающими противоречиями между человеком и окружающей его природной средой. В результате... |
|
С. В. Кортунов ... |
|
Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное... Факультет «Мировой экономики и мировой политики» Отделение «Мировой экономики» Кафедра «Международного бизнеса» |
|
Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное... Факультет Мировой Экономики и Мировой Политики, Специальность Международные Отношения Кафедра Мировой Политики |
|
Национальный Исследовательский Университет Высшая Школа Экономики... «Факторы формирования российского и американского экспорта вооружений в начале XXI века» |
|
НортД., Уоллис Дж., ВайнгастБ. Насилие и социальные порядки. Концептуальные... Составила Иваненко М. А., доцент кафедры Мировой экономики, международных отношений и права нгуэу |
|
Книга вскрывает суть всех главных религий. Вскрыты механизмы управления... Книга вскрывает суть всех главных религий. Вскрыты механизмы управления сознанием и поведением людей. Книга написана с позиции язычества... |
|
Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное... На тему «Динамика статуса великой державы в мировой политике: Россия в сравнительной перспективе» |
|
Транскрипт выступлений и дискуссий Коллоквиум является этапом осуществления программы «Украина и Россия: история и образ истории» информация на сайте Центра украинистики... |
|
17. Недосягаемый кубок 118 >18. Олимпиады, олимпиады Операция «Парус»... ... |