Михаил Мухамеджанов Горною тропой
|
Скачать 5.62 Mb.
|
| Михаил Мухамеджанов Горною тропой Часть 2 Москва, 2008 год СНОВА МОСКВА -1- С любовью и нежностью вспоминаем мы тот период жизни, когда мир для нас был по-особенному добрым, уютным и беззаботным, а небо – удивительно светлым, безоблачным и теплым. Только с годами начинаешь понимать, что такое бывает только в детстве, которое рано или поздно кончается. Дальше и мир, и небо становятся все суровей, неприветливей. Встречаются счастливчики, у которых этот период затягивается надолго, порой до самой старости, но трудно сказать, повезло ли им в жизни и можно ли им позавидовать? Ведь может оказаться, что их жизнь протечет скучно и однообразно. Не познав зла, вряд ли можешь понять, что собой представляет настоящее, а не мнимое добро, как, не поняв несчастья, не сможешь понять, что же такое оно, это настоящее счастье. Пожаловаться на то, что жизнь протекает скучно и однообразно, Ибрагим никак не мог. Тогда бы он уж точно прогневил Аллаха. Можно было даже сказать, что ему еще очень даже повезло, по крайней мере, в том, что вообще остался живым. Правда, он не сразу и не скоро это понял. В том состоянии, в котором он пребывал, вернее приходил в себя от того потрясения, случившегося на родине, как говорили здесь, в России, действительно можно было рехнуться. С того самого момента, когда он решился бежать из дома деда по горной тропе, у него толком не было времени, подумать о серьезности и глубине своего поступка. Осознание произошедшего леденящим холодом в полной мере начало обжигать и сковывать его только здесь, в Москве. Получалось, что он очень постарался, чтобы, наконец, добиться своей долгожданной независимости, свободы, но при этом в одночасье лишился всего самого дорогого, остался совсем один, оторванный от всего того, что еще вчера было самым родным и близким на всем белом свете. Плата за самоуважение оказалась какой-то несоизмеримо высокой. Вот так неожиданно кончилось его безоблачное, светлое детство. Да, именно детство. До этого он был и считал себя хотя и не послушным, но все-таки ребенком, сыном своих родителей, воспитанником тетушки. Теперь же он с ужасом думал о том, кем его теперь можно считать? А вообще-то он уже боялся думать. Все воспоминания о родине вызывали теперь острую, нестерпимую боль в сердце. Это случилось с ним впервые. Он даже представить себе не мог, что оно может так болеть, и не знал, как с этим справиться? Чтобы как-то ее унять, он старался переключиться на что-то другое, стал глушить боль водкой и спиртом, но даже это облегчения не приносило. Наоборот, чем больше он пил и гнал от себя эти мысли, тем больше именно они, как назойливые мухи, продолжали терзать каждый уголок его памяти яркими, красочными видениями. Картины были добрые, милые. От них веяло теплотой, покоем и мирным счастьем, но от этого становилось еще тоскливее и горше. Глаза наполнялись слезами, когда перед ним проплывали любимые, родные, знакомые с детства орешники, виноградники, горы, долины, бурные реки и журчащие арыки. Еще больше его сердце сжималось, когда он видел родной дом с огромным садом в Канибадаме, тетушкин и родительский дома в Душанбе, знакомые, родные лица. Теперь все это, такое близкое и дорогое его сердцу вдруг стало далеким, недосягаемым, а может быть, и безвозвратно потерянным. Теперь он, хотя и невольно, стал изгоем. Его детство, и в правду, было добрым и беззаботным. В домах родителей и тетушки царила атмосфера любви и доброты. В ней он вырос, научился мечтать, творить, любить. Но теперь объекты его любви, как и все то, к чему была привязана душа, остались там, за шесть тысяч километров отсюда. Одним разом он неожиданно лишился и их, и самой Родины. И хотя разум твердил, что его вина только в том, что он хотел жить так, как считал нужным, и не совершил ничего такого, за что должен был быть так сурово наказан, легче не становилось. В какие-то моменты им овладевало такое отчаяние, что он уже был готов вернуться и молить о прощении. Он был уверен, что тетушка простит. Конечно же, сначала немного поупрямится, устроит «показательный суд», а потом непременно воцарится грандиозный праздник возвращения непокорного, блудного племянника. Ведь она же его любила и продолжает любить, гордиться им, своим воспитанником, можно сказать, единственной и последней любовью в жизни. Как оказалось, он не был далек от истины. Сначала тетушка пришла в ужас. Любимый, непокорный племянник исчез, и все указывало на то, что, вероятнее всего, его следует искать в этих дьявольских горах. Но где, в каком направлении – не мог предположить даже старый Мансур, излазивший вместе с другом Ниязи все потаенные места, хоженые и нехоженые тропы. Хотя и почти ослепший и посылающий на тетушкину голову самые страшные проклятья, он вместе со всеми облазил все окрестности, но поиски ничего не дали, не нашли даже следов беглеца. Он словно в воду канул. Все население поселка тоже, как наскипидаренное, носилось по горам весь день и тоже вернулось ни с чем. Нареченная невеста Ибрагима Ниссо, видевшая его последней, ничего вразумительного объяснить не могла. Тетушка страшно на нее злилась. Упустить такого парня, не побороться за него, за свое счастье. Видно, Ибрагим был прав, когда, сломя голову, унесся прочь. Она его не стоила. А ведь все было придумано, рассчитано и складывалось так хорошо. Ибрагим приехал такой счастливый и довольный. Ведь он действительно до боли в душе соскучился по дому, а это расслабляло и действовало так, как не может подействовать даже самое крепкое зелье или вино. Было видно, как он ловил каждый запах, каждый взгляд родных лиц. Даже, если у него в Москве кто-то был, его все равно можно было брать, что называется, голыми руками. Надо было всего лишь довершить то, что начала делать эта благоприятная обстановка, расслаблять его дальше, проявляя свое очарование, женскую хитрость, в конце концов, броситься к нему на шею со слезами и признанием в любви. И он бы вряд ли устоял? Да и не мог бы он бросить плачущую, несчастную, сгорающую от любви по нему девушку. По крайней мере, как честный и гордый человек, остался бы ее защищать. Это как же надо было так постараться, чтобы он вот так сиганул в окно? И она славно постаралась. Ведь ее же учили, подсказывали, предупреждали, что Ибрагим очень умный, смелый и порядочный человек, и именно на эту порядочность и следует рассчитывать, но все оказалось впустую. Эта дурочка ревела коровой и твердила, что они поговорили: он несколько раз спросил, она столько же раз ответила – нет! О, Аллах, детский сад какой-то! Он тоже хорош, видно, у него совершенно нет никакого опыта в общении с женщинами. Тоже дурачок – какая девушка сразу же, да еще в первую ночь ответит согласием? Хотя ей-то именно это и требовалось. Но кто бы мог предположить, что он найдет выход из такой неразрешимой ситуации? Ведь это же надо, проснуться после такой лошадиной доли снотворного, взять себя в руки и такое придумать?! А главное, еще и решиться? Тетушкой овладело недоумение, как же племяннику удалось вырваться из такой, неплохо придуманной западни? Это ее злило и радовало одновременно, причем, радовало намного больше. Этот несносный мальчишка остался верен себе, придумав такое, до чего не додумался и не предположил никто из ее окружения. Он действительно стоил двух своих дедов, не зря в нем текла их горячая, неуемная кровь. Таким воспитанником стоило гордиться – обуздать и сломить его оказалось не так-то просто. Она поняла, что проиграла в этом поединке, но признать это прилюдно не позволяло, то положение, которого пришлось добиваться всю жизнь. К вечеру стало очевидно, что найти его не представляется возможным. Оставалось ждать, пока он объявится сам. Потянулись часы напряженного, тягостного ожидания, прерываемые всплесками эмоций недовольных родственников и жуткими, рвущими сердце на части объяснениями с Рахимом, чуть не тронувшей умом Зейнаб, да еще с ее матерью, Нурией-апа. Через несколько дней все это переросло во всеобщее горе. Женщины во главе с тетушкой рвали на себе волосы, мужчины переживали это тихо, менее эмоционально, что называется, по-мужски. Ждать и надеяться, сил уже не оставалось. Стало понятно, что Ибрагим пропал и, скорее всего, безвозвратно. Ибрагим предполагал, что творится дома, но не объявлялся. Его израненная душа была истерзана и измучена ничуть не меньше. А кроме того путь в Москву был долгим и трудным. Памирцы, сразу же предложили ему вернуться через Афганистан, где имели сильных и влиятельных родственников. Этот путь был бы намного проще и легче, но он наотрез отказался. Он знал, чем это грозит. Покидать пределы Союза, будучи коммунистом, да еще обладая государственными тайнами, обязательно закончилось бы серьезными неприятностями, если не сказать большее. Уже в пути, видя, какие трудности приходится испытывать, его сопровождающие, двое взрослых симпатичных горца настойчиво советовали воспользоваться предложением Али-хана, рисуя сказочные перспективы. Ведь там, за границей можно было остаться навсегда, а такой смелый, сильный и умный человек обязательно нашел бы свое достойное место, и никто бы его уже не достал. А его коварные родственники могли отыскать его и в России, даже в самой Москве. Но он был непреклонен. Даже измученный и истерзанный он упрямо твердил: нет, предлагая провожатым оставить его одного. Хотя родные его страшно оскорбили, предали и унизили, он не хотел их терять, надеясь, что когда-нибудь все образуется, а кроме того он кажется уже был влюблен в Россию. Она ему столько уже дала и была к нему благосклонной, что он не желал быть таким неблагодарным. Создавалось впечатление, что он вообще помешался на этой благодарности, считая, что будет страшным негодяем, уродом, если откажется от родины, матери, отца, дедов и той же тетушки. Да, сейчас они совершили непростительную подлость, но и они дали ему практически все, что было сущностью, не говоря уже о том, они подарили ему жизнь. И несмотря даже на то, что они ее чуть не отняли, он был готов, бросится головой в пропасть, чем совершить предательство. Сопровождающим пришлось согласиться и больше недели тащиться вместе с ним через всю республику горными тропами, малолюдными дорогами, обходя все населенные пункты, поражаясь его стойкости и рискуя навлечь на себя гнев его могущего, влиятельного рода. Предателями своего рода, поручившего им сопровождать этого славного юношу, они тоже быть не желали и расстались с ним только тогда, когда достигли Термеза, посадили в поезд «Душанбе – Москва» и удостоверились, что ему уже больше ничего не угрожает. Несколько раз он порывался позвонить или дать телеграмму домой, чтобы успокоить хотя бы мать и отца, заодно и высказать все, что думает и накипело на душе. Останавливало лишь то, что таким образом он мог себя обнаружить. Его, конечно же, искали. Пока он добирался до Москвы, его могли перехватить на любой станции. Ведь тетушка могла объявить его во всесоюзный розыск, что, вероятнее всего, и сделала. Возвращенный он снова терял свою независимость, из-за которой столько выстрадал, и снова попадал зависимость от тетушкиной воли. А позвонить хотелось, и еще как. С большим трудом гасил он в себе эту слабость и не звонил. Ради родины и близких он вытерпел бы даже унижение, готов был приползти на коленях ради проформы. Он знал, что стоит мнение большинства родственников, и уже давно с ним не считался, но его волновало, хватит ли у самой тетушки доброты, мудрости и широты души, чтобы в полном объеме понять, какую обиду нанесла ему она? Еще больше волновали родители. У него появилась уверенность, что они были в курсе тетушкиных планов и специально удалились сами, чтобы ей не мешать. Думая обо всем этом, он уговаривал себя терпеть и этот холод в груди, и эту ноющую боль в сердце от леденящего душу одиночества. Ведь покорившись, он сразу же лишался всего, чем так гордился и ради чего, в сущности, жил. А отец, да и сама тетушка перестали бы его уважать первыми, не говоря уже о том, как после этого он стал бы относиться к себе сам. Родители, как он и предполагал, знали о тетушкиных кознях и особенно не возражали. Он убедился в этом, как только позвонил маме сразу же по приезду в Москву с Казанского вокзала. Во время разговора он неожиданно почувствовал какое-то странное отчуждение. Вначале она растерялась настолько, что не смогла скрыть удивления, что звонит именно он, живой и здоровый, да еще из Москвы. Только несколько раз переспросив и убедившись, что это не злой розыгрыш, она громко расплакалась, теперь уже обрадовано, но этот плач все равно прерывался упреками и обидами. В этот момент он неожиданно подумал, что ей на самом деле было бы легче, если бы он погиб. Оказывается, за эту неделю неизвестности, его уже успели похоронить, а мулла прочитал поминальную молитву. Слушая этот всплеск эмоций с настойчивыми требованиями, вернуться и просить прощения у тетушки, он еле сдержался, чтобы не наговорить грубостей и бросить трубку. Наоборот, он старался не перебивать, выслушал все до конца, сказал, что подумает, даже попытался успокоить. Еле-еле дождавшись конца разговора, чтобы не разреветься в трубку, он попросил передать всем привет и, сославшись на то, что кончаются деньги, повесил трубку. Этот звонок только добавил обиды, боли и уверенности в том, что они друг друга так до конца не поймут. Ведь она даже не сочла нужным, извинится перед ним, даже не спросив, что обо всем этом думает он, в конце концов, не поинтересовавшись его здоровьем. Случилось так, что они уже давно перестали понимать друг друга, и в большей степени она. И произошло это, вероятнее всего, в самом раннем детстве, когда тетушка забрала его к себе. Всю свою жизнь он чувствовал вину за то, что предал и оставил маму одну. Ведь он же был ее первенцем, защитником. Она, вероятно, этого не почувствовала, не поняла, а может и не захотела. Ведь это же трудно – ждать, верить, надеяться, а она все это не очень-то любила. Конечно же, проще – сначала немного пострадать, погрустить, а потом решить, что сын «отрезанный ломоть» и отдаляться от него все дальше и дальше, нанося ему незаслуженные обиды. А ведь он был похож на нее и внешне, и внутренне. Она подарила ему свои тонкие, красивые черты лица, такие же черные, огромные глаза, брови, волосы и такую же тонкую, светлую, бархатистую кожу. В детстве и ранней юности над ним часто подшучивали, что он похож на обворожительную восточную девушку, чего долгое время стеснялся, и что доставляло ему много неприятностей. В общем, красота, подаренная ему матерью, ничего кроме разочарования и неприятностей ему в юности не принесла, и он продолжал терзаться комплексом неполноценности до тех пор, пока, наконец, не появились первые настоящие усы и обильный пучок волос на груди. Это, хоть как-то поправило дело и его настроение, правда, для этого он тщательно, довольно часто выбривал усы и грудь, и уезжал в горы до того времени, пока они снова не вырастали. Теперь, к своей радости, он стал походить на мужчину. Несмотря на все эти неприятные моменты юности, маму он ни разу во всем этом не обвинил, даже мысленно не упрекнул. В конце концов, ее вины в этом не было, так распорядилась природа. Наоборот, маму он любил, восхищался ею, любовался и гордился. Ведь она женщина, а это совсем другое дело. Именно ей положено блистать своим очарованием и привлекать к себе внимание. Недаром для этого существовало огромное количество многообразных приемов, способов и всевозможных средств, чтобы сделать себя еще привлекательней. Ту же любовь к музыке, поэзии и романтичность он так же унаследовал именно от нее. Казалось бы, все говорило в пользу того, что они должны понимать друг друга лучше, чем все остальные, однако этого не происходило. Несмотря на все старания и попытки сына, вернуть сердце матери, она почему-то с тем же упорством противилась этому. Видно, он и в самом деле казался ей непонятным, слишком своевольным и независимым. Ведь он же с самых пеленок был упрям до безумия и постоянно требовал объяснений, почему нужно поступать так, как положено и предписано традициями и законами общества. И, если эти объяснения его не устраивали, он поступал так, как считал нужным сам, невзирая на авторитеты, не говоря уже о простых приказах. С ним действительно было сложно, а спорить бесполезно. В спорах он научился приводить такие аргументы, что все ее попытки как-то его урезонить разбивались о них, как о гранит. Иногда ей начинало казаться, что она родила непонятное, непохожее на других существо, и это обидное, оскорбительное слово «выродок», сказанное в отношении сына, тот впервые случайно услышал именно от нее, своей любимой матери. |
Похожие:
 |
Михаил Мухамеджанов Горною тропой Повесть Часть 1 Москва, 2007 год От редакции А не заинтересует ли вас, скажем, как влюбить в себя кого-то, даже если он этого не желает, или организовать выгодное, интересное... |
 |
Программа «Михаил Ломоносов» "Михаил Ломоносов" Михаил Ломоносов – финансируемая совместно daad и Министерством образования и науки РФ программа для проведения исследований по техническим... |
|
Программа «Михаил Ломоносов» Внимание: в соответствии с договоренностью между Минобрнауки РФ и daad, начиная с 2009 года, участие в программе "Михаил Ломоносов"... |
|
Бизнес-план «Строительство хлебозавода» Инициатор: администрация... Инициатор: администрация муниципального образования Ейский район/Тимофеев Михаил Николаевич – глава муниципального образования Ейский... |
|
Бизнес-план «Строительство очистных сооружений» Инициатор: администрация... Инициатор: администрация муниципального образования Ейский район/Тимофеев Михаил Николаевич – глава муниципального образования Ейский... |
|
И содержание этапа Авторы Елизарьев Михаил Юрьевич, к э н., Карпова Ирина Владимировна, к э н доцент |
|
Полковник Числов Михаил Фёдорович, активный участник афганской войны... Полковник Числов Михаил Фёдорович, активный участник афганской войны 1979 – 1989 годов, кавалер четырёх отечественных и иностранных... |
|
Молоканов михаил валентинович Эксперт по лидерству и внутренним организационным изменениям, коуч-консультант, оргконсультант, бизнес-тренер |
|
Совместная программа «Михаил Ломоносов» Министерства образования... Совместная программа «Михаил Ломоносов» Министерства образования и науки РФ и daad: научно-исследовательские стипендии и научные... |
|
Якунчев Михаил Александрович научное руководство, определение замысла... |
|
Исковые заявления по трудовым спорам Составитель: Елена Хорошун, Михаил Мичуров Автономная некоммерческая организация Юридический центр «Антей» |
|
1. я очень хочу жить. Мой личный опыт Дмитрий Быков, Александр Васильев, Михаил Ефремов. Издательство: Азбука-Аттикус, Колибри |
|
Исследование космического сознания. Моя первая встреча с лсд Манат Ошурков (ответственный переводчик), Лариса Беляева, Алла Слткова, Михаил Дрёмин, НинаАрделян |
|
Гордовенко Михаил Сергеевич Мужчина, 32 года +7 (906) 356-64-54, +7 (920) 052-53-42 Вгавт (Волжская государственная академия водного транспорта; гиивт) Нижний Новгород |
|
«охрана, безопасность труда и жизнедеятельности» г. Новокузнецк 07. 06. 2013 Комиссия в составе Члены комиссии: Дурнин Михаил Кимович, заместитель генерального директора по инновационным технологиям |
|
Госдума РФ мониторинг сми 17 июня 2008 г Михаил Задорнов президент банка втб 24 Дмитрию Докучаеву, 17. 06. 2008, №024, Стр. 34-35 17 |