1.3.3. Медитация в чань(дзэн)-буддизме
Чань-буддизм за долгую историю своего существования оказал огромное влияние на развитие китайской, японской и всей дальневосточной культуры. Исходно это течение возникло в форме эзотерической секты. Буддизм Махаяны разделился со временем на две большие ветви: возникли философские системы мадхьямика ( II в.), основанная Нагарджуной, и йогачара (Виджнянавада), основанная братьями Асангой и Васубандху ( IY — Y вв.). Йогачары развили концепцию исключительной значимости чистого сознания (виджняны), отвлеченного от всякого "мирского" содержания. Главная цель йога чаров — пребывание в состоянии просветления (бодхи), что достигается практикой йоги. Возникновение школы йогачаров послужило одной из предпосылок к выделению нового направления, известного как чань-буддизм. Слово "чань" (синонимом которого является санскритское "дхьяна" или в японском варианте — "дзэн") означает "созерцание, самопогружение". Основная роль в становлении чань-буддизма как самостоятельного течения, его развитии и дальнейшем распространении принадлежит индийскому проповеднику Бодхидхарме ( YI в.). В основном тексте школы виджнянавада — "Ланкаватара-сутре", текст которой он завещал своему преемнику Хуэйкэ, указывается, что существует как постепенное, так и внезапное просветление. Первый путь подразумевает очищение загрязненного сознания, а второй имеет в виду неожиданный переворот в его глубинах, при котором сознание уподобляется зеркалу, способному отражать любые формы и образы внешнего мира [47].
Именно на внезапном озарении в результате интуитивного толчка акцентирует все основное внимание чань-буддизм, объявляя обрядность, храмы и культ святых канонического буддизма пустой тратой времени [28; 47; 111].
В YII в., после смерти пятого патриарха секты чань, она распалась на две ветви — северную и южную. Звание шестого патриарха оспаривали двое — Шэнь-сю и Хуэй-нэн. Первый претендент был сторонником традиционной точки зрения, согласно которой просветление — закономерный результат длительных усилий и напряженных раздумий в процессе медитации. Хуэй-нэн настаивал на интуитивном внезапном толчке. Вскоре северная ветвь, более близкая к канонической форме буддизма, пришла в упадок, а идеи Хуэй-нэна стали основой последующего развития школы чань [28 ]. Впоследствии Хуэй-нэн изложил свои взгляды в знаменитой "Алмазной сутре", которая цитировалась в течение нескольких веков и породила многочисленные комментарии и исследования. Именно Хуэй-нэну принадлежит знаменитый афоризм [56 ]:
"Тело — подставка светлого зеркала. Светлое зеркало изначально чисто..."
Одно из основных положений чань-буддизма состоит в том, что Истина и Будда всегда с нами, они — вокруг нас, и надо только уметь их найти, увидеть, узнать и понять. Истина и Будда всегда вокруг — в пении птиц, в шелесте листвы, в красоте горных хребтов, в умиротворенной тиши озера. Кто не понимает этого, того не спасут ни статуи, ни храмы, ни рай, ни небо, и он не сможет найти настоящего покоя ни сегодня, ни завтра, ни в отдаленном будущем. Эти положения иллюст рируют стихи Кайсэна — настоятеля одного из японских монастырей в XYI в. [56 ]:
"Нет нужды удаляться в уединение гор и вод, чтобы предаться покойному самосозерцанию.
Если дух-разум умиротворен, даже пламя покажется прохладным и освежающим."
Истина состоит в озарении. Оно возникает внезапно, как внутренний интуитивный толчок, и его нельзя выразить или передать словами. Для того чтобы испытать озарение, надо быть готовым. Но и будучи подготовленным, человек не гарантирован, что он испытает его. Необходимо терпеливо ждать своего часа; после мучительных размышлений в стремлении постичь непостижимое его вдруг осенит Нечто, посетит мгновенное озарение, и он сразу постигнет Истину [28 ]. Таким образом, в чань-буддизме доминировал иррациональный подход, с позиций западного логического мышления. Однако на самом деле речь идет о попытке продвинуть границы мышления человека дальше тех, которые обусловлены одним лишь формально-логическим уровнем, а также — выйти за пределы чувственного эмпирического опыта. Так или иначе, но основной акцент на интуитивном прозрении, на внезапности наступленияозарения и обусловил в итоге то обстоятельство, что система практики в дзэн-буддизме заметно отличается от таковой в классической йоге (см. ниже).
Согласно чань-буддизму, понимание "четырех благородных истин" и практика буддийского восьмеричного пути, правильное восприятие мира ведут к сосредоточению; созерцание состоит в экстатической погруженности в свои мысли ("дин", или санскритское "самадхи"). Этот этап, правильное его применение позволяет избежать круговорота бесконечных перерождений (т.е. сансары). Следующий этап духовного развития заключается в "высшей мудрости" (хуэй), которая состоит в постижении своей изначальной природы, освобождении от власти вещей, восстановлении гармонии внутреннего и внешнего. "Высшая мудрость" достигается интуицией и духовным прозрением. Вместе с ними приходит и понимание, "высшее знание" (мин), т. е. достижение состояния, когда сознание подобно зеркалу отражает все явления и вещи окружающего мира, не реагируя на них и беспристрастно по отношению к ним, находясь как бы в себе самом. Это приводит к пониманию внутренней сущности явлений. Такое состояние усиливается, затем наступает состояние "проникновения" (тун) —беспрепятственной духовной свободы и раскрепощенности, когда всякие сомнения исчезают, возникает постоянность. Следующий этап — ци ("спасение") — состоит в том, что сознание обретает способность к великому состраданию, направленному на спасение тысяч живых существ от страданий. Однако затем, на дальнейшей стадии, человек осознает, что как страдание, так и сострадание — ложь, пустая иллюзия. "Отказ, отречение" (шэ) — последняя стадия; она состоит в достижении состояния невозмутимости и беспричастности ко всему происходящему в мире [47 ].
Как в буддизме виджнянавада, так и в чань-буддизме одно из основных положений занимала концепция Майи — иллюзорности внешнего мира и всего, что с ним связано, т. е. в духе солипсизма. Поэтому, анализируя все рациональные положения школы чань, необходимо принимать во внимание и эту важную особенность.
Медитативная практика чань-буддизма содержит множество специальных методик перестройки интеллектуальной, духовной, а также телесной структуры человека: темы для размышления над внешне аналогичными ситуациями, диалоги с наставником, стимулирующие действия, сходные с шокотерапией, и др. Широко практиковались неожиданные воздействия яа учеников — резкие окрики, внезапные удары или толчки. Считалось, что все это стимулирует внезапные озарения. Особенно оправданным такой подход был в тех случаях, когда некоторые ученики во время медитации в зале (зен-до) засыпали: старшие ученики быстро приводили их в себя, кинув тяжелую туфлю или ударом кулака [1; 28; 47; 56 ]. Для стимуляции напряженной работы мозга, развития умственного поиска широко использовалась практика загадок (гунъань, яп.—коан). Она подразумевала медитацию над специальными формулами или двустишиями, например: "Удар двумя руками — хлопок, а что такое хлопок одной ладонью?". Упражняющемуся необходимо было найти внутренний смысл, глубокую идею, сокрытую в таких загадках. Готовясь к посвящению в мастера , приверженец чань должен был уметь быстро раскрывать сложные логические хитросплетения [28 ].
Другая часть подготовки — интуитивные диалоги ученика с Мастером, известные как "вэньта" (яп."мондо"). Считается, что в таких диалогах с Учителем цзэн огромный массив информации может быть быстро передан ученику за секунду или даже десятые доли секунды. Символическим прообразом такого диалога служит один эпизод из жизни Будды. Когда Будда однажды молча показал ученикам цветок, никто не понял его, и лишь Маха-Кашьяпа ответил улыбкой: он понял, что Будда хотел показать своим жестом передачу учения от "сердца к сердцу". [56; 145 ]. Поэтому в чань-буддизме Мастер и ученик сначала должны как бы настроиться с помощью взаимных сигналов (например, кратких реплик) на определенную волну, а затем, задав тон и код беседы, они начинали диалог. Цель мондо — вызвать в сознании настроенного на волну Мастера ученика резонанс, такие ассоциации, которые вызовут у начинающего просветление или подготовят его к озарению [28 ].
С этой практикой близко связана и система физического воспитания монахов в монастырях дзэн-буддийского профиля, а именно — то, что в более примитивном варианте у нас известно под названием у-шу, кунг-фу, каратэ и т. п. Согласно одному преданию, основатель дзэн-буддизма Бодхидхарма однажды обнаружил, что из-за длительного пребывания в статичной позе и вообще вследствие малоподвижного образа жизни здоровье монахов пришло в упадок, что затрудняло успешное продвижение по пути духовного совершенствования. Кроме того, длительное нахождение в состоянии транса противоречило идее спонтанного внезапного просветления. Поэтому Бодхидхарма ввел в обязательный курс практических занятий монахов активно-динамические формы психофизической подготовки, которые дополняли традиционные буддийские методы психотренинга. Так, возник знаменитый Шаолиньский монастырь (Шаолиньсы, или яп.—Сёриндзи). Согласно другой версии» эта школа боевых искусств существовала еще до Бодхидхармы, и он лишь существенно усовершенствовал систему динамической буддийской йоги [1 ]. Так или иначе, именно с дзэн-буддизмом наиболее успешно сочетаются все школы рукопашного боя: мгновенность, острота реакции, умение в считанные доли секунды сконцентрировать огромную энергию — все это действительно дополняет и совершенствует, в умственно-психическом плане идею внезапного просветления сознания. Поэтому, когда в XII — XIII вв. дзэн-буддизм проник вШпонню, он не только закрепился там в отдельных монастырях, но был также воспринят школами рукопашного боя, которые возникли в среде мятежных японских крестьян, боровшихся с-засильем местных феодалов-самураев, и которые, собственно, и считаются источниками искусства каратэ.
Японский вариант дзэн-буддизма ассимилировал идеи как северной, так и южной ветви ранней школы и в известной мере сохранил культ Будды, в отличие от китайского чань-буддизма [28 ].
Во всех разновидностях дзэн-буддизма процесс медитации осуществляется в специальных сидячих позах (за-дзэн). При этом позвоночник должен быть выпрямленным и находиться на одной линии с головой. Одна из школ дзэн-буддизма, известная под названием "сото", использует следующий способ медитации. Медитирующий садится лицом к стене и стремится забыть всякие собственные переживания, отделиться от самого себя (шикантаза). Сначала практикующий сосре доточивается на мышечной релаксации, затем — на ритмике дыхания, не вмешиваясь в естественный ритм, а только наблюдая за ним. Постепенно ученик переносит все внимание на свою умственную деятельность, стараясь встать в позицию постороннего наблюдателя и не влиять логикой или эмоциями на свои мысли. По ходу времени его умственная деятельность теряет логическую последовательность и ассоциативность. После систематических тренировок достигается способность вызвать состояние, при котором сознание практикующего освобождено от посторонних мыслей. При этом ощущается приятное внутреннее спокойствие л уверенность. Опираясь на .это состояние, практикующий может осуществлять сознательный психический процесс с большей глубиной концентрации на реальных или абстрактных объектах [111]. Как мы увидим ори дальнейшем изложении, описанный метод аналогичен .способу медитации, который используется в Интегральной йоге Ауробиндо Гхоша.
Влияние дзэн-буддизма на культуру Китая, Японии и других стран, где он полупил распространение, было огромным: деятели литературы, живописи и даже архитектуры в той или иной степени отразили духовный настрой того времени. Особенно идея внезапного просветления была близка поэтам, стимулируя их творческое вдохновение. Так, например, известно, что настоятель монастыря Шэн-шань в Лояне — Нингун, — наставляя одного из поэтов, преподнес ему в дар восемь иероглифов, которые должны были просветить и наставить поэта:
гуань — взгляд, созерцание; цзюэ — чувство, восприятие;
дин — сосредоточение, самадхи (экстаз, озарение);
хуэй — высшая мудрость;
мин — понимание, высшее знание;
тун — проникновение, постоянство;
ци — спасение;
шэ — отказ, самоотречение.
Эти иероглифы близки к понятию буддизма о восьмеричном пути и призваны способствовать прогрессу в понимании и практике так называемых шести парамит (достоинств, качеств). Они сводятся к следующим: чистота, нравственность; терпеливость, стойкость; старательность, продвижение; созерцание, сосредоточение; высшая мудрость, знание; милосердие [47 ]. Последовательность этих иероглифов соответствовала ступеням духовного роста в дзэн-буддийской системе; они уже упоминались выше.
В средневековом Китае, начиная, по крайней мере, с Тао Юань-мина (365—427 гг.), возник даже своеобразный культ, институт поэтов-отшельников, придерживавшихся принципов буддизма, включая школу чань в частности. Один из наиболее крупных поэтов Китая танской эпохи — Ван Вэй (701—761 гг.) — находился под сильным влиянием чань-буддизма. Так, в стихотворении "Надпись на стеле чаньскому наставнику Хуэйнэну " мы можем найти такие строки [47; 152]:
"Когда нет бытия, от которого можно отказаться,
Это значит достичь источника бытия.
Когда нет Пустоты,
Где можно что-то разместить,
Это значит познать основу Пустоты.
Уйти от мирских желаний и не суетиться...
Достигнешь самадхи,
И никакая мысль не сможет войти {в сознание).
Высшая буддийская мудрость ни на что не опирается,
Великое тело {Будды} пребывает во всех десяти направлениях,
Чувства Будды существуют вне трех миров.
Семена пыли мирской неуничтожимы, {в людях}
Нет облика, нет и Пустоты.
В осуществлении желаний нет завершения,
Как раз находясь в мире и превратишься в мудреца."
|
