Психология буддизма

i
Пуджи анахаты

Пожалуйста, садитесь в привычную для вас позу для медитации. Примите руки в какую-нибудь мудру, например мудру для набора энергии и поставьте мудру к свадхистане.

И затем закройте ваши глаза и выровните ваше дыхание. И, когда вы закрыли ваши глаза и выровнили ваше дыхание, направьте ваше дыхание, ваше осознание в середину грудной клетки. И попробуйте прямо сейчас в середине грудной клетке обнаружить пульсирующее ядро энергии. Это ядро энергии в индийской традиции называется сердечная чакра - анахата. В китайской – шень-гунь, в христианстве оно называется духовное сердце.

И затем, когда вы обнаружили это пульсирующее ядро, попробуйте сделать утреннюю практику из правой тантры - дакшиначарьи, которая называется пуджи анахаты - практика очищения и энергизации духовного сердца. Для этого просто сделайте 21 дыхание через сердечную чакру, через духовное сердце.

И… делайте мягкий медленный вдох в сердечную чакру и мягкий медленный выдох из сердечной чакры. И при этом полностью присутствуйте во вдохе и полностью присутствуйте в выдохе. Проникновенно делайте практику пуджи анахаты, практику очищения и энергизации сердечной чакры.

И, когда вы вдыхаете, вдыхайте чистую энергию Брахма-Вихары, энергию просветления, пространства ничем не обусловленных драгоценных состояний сознания – радостности, чистого ликования жизни; равностности, прозрачной не вовлеченности; любящей доброты и сострадания.

А выдыхая, выдыхайте оскверненные состояния сознания: зависть, раздражительность, гордыню, злость, негативное отношение к себе, к другим, миру. И пусть с каждым вдохом и выдохом ваше духовное сердце станет светлее и чище, яснее, прозрачнее и сильнее.

И затем, когда вы сделали 21 связное дыхание через сердечную чакру, представьте ваше духовное сердце как сияющую сферу энергии.

И в этом свете, в этой энергии, почувствуйте присутствие самых важных качеств человеческой реализации: Равностности, Радостности, Любящей Доброты и Сострадания.

Попробуйте некоторое время прожить эти благородные драгоценные состояния внутри, распространяя их энергию в свое тело, насыщая ими свои чувства, желания, мысли, мечтания, поток сознания.

И затем, когда Вы наполнились состоянием архата, откройте свои глаза и посмотрите на мир живой и неживой очами Вашего сердца, драгоценных состояний ума. И, если сможете, попробуйте жить из этих состояний в обыденности.

Вместо послесловия

Эту книгу я начинал в Лумбини, на берегу озера, где родиля принц Сидарта.

Сидел на балконе в сумерках и слушал многоголосый хор вечернего пробуждения: тут фоном идут музыкальные упражнения цикад, пение птиц, горловые звуки обезьян, кваканье лягушек из озера рядом и множество других звуков, принадлежность которых кому-то был бессилен определить. Полулежа на огромном деревянном кресле, втягивая мягко и медитативно густой нектар вечернего воздуха вместе с дымом черного вирджинского табака из итальянской можжевеловой трубки, я думал: «Какая психология, какая теория, какая практика…».

В моем нирваническом сознании была полная тишина. Оно не понимало смысла вопросов и тем более смысла усилий по поводу постановки проблем. Даже мое вечно неудовлетворенное Эго молчало. Все говорило об одном: бытие самодостаточно и ничего не надо. Жизнь и так совершенна.

Мне было страшно лень мыслить психологию. Даже думать о том, что я думаю о психологии. Тем более мыслить то, что думают другие по поводу этой удивительно странной науки, о которой в тишине гармонии и благодати простого бытия в мире вспоминать нет необходимости.

На этом балконе у меня родилась кощунственная идея, что психология это наука людей неудовлетворенных, кому не хватает полноты жизни и чувств, людей обеспокоенных и встревоженных.

*

* *

В буддизме существует представление о шести локах, шести обитаемых мирах. И если говорить о существах этих шести лок, каждое из них обладает своим специфическим виденьем, связанным с условиями его проживания, с привычками, базовыми психоэмоциональными состояниями, характером, стратегией взаимодействия с людьми и миром.

В своей жизни, насколько я понимаю, мы путешествуем по этим локам как психическим состояниям и одновременно они являются «местом сборки», пространством, откуда мы смотрим на мир и относимся к миру.

С другой стороны – наш мир, даже наша обыденность, уже населены обитателями этих лок.

Высшая лока – это область безусловных Богов, аналог сада Эдема, рая, острова Элизиума. В буддийской традиции эта лока обозначается как сукхавати (санскр.) «счастливая страна», «чистая земля», сотворенная буддой Амитабхой. По представлениям буддистов она находится на расстоянии мириадов миров от нашего мира. В ней прекрасный климат, дворцы из золота, серебра, кораллов, дра­гоценных камней. В сукхавати живут только бодхисаттвы, тут же дос­тигающие нирваны, и люди, удостоившиеся высокой чести пе­реродиться после смерти за то, что очень преуспели на пути лич­ного совершенствования. Живут в сукхавати «неизмеримо долго», испы­тывая «беспредельное счастье».

Если локо понимать как возможное психическое состояние и некоторую идентичность, то мы в раю в моменты гармонии, когда кругом счастливые лица, мы в силе и пьем нектар жизни с упоением, наслаждением, кругом замечательная атмосфера, пир горой и «жизнь полностью налажена». Нам всегда кажется в этот момент, что это будет долго и в этом можно пребывать вечно.

Рай как состояние на земле многообразно эмоционально: эстетический восторг, мистический экстаз или инстаз, трепет, таинственность, чувство парения души, ликования, наслаждения процессом работы, изумления- умиления открытием, упоения действием, радости бытия.

Те, кому близко творчество, вкусили плодов рая много. Творчество больше, чем наслаждение климатом и кто творил по настоящему, не променяет это состояние на «дворцы из золота, серебра, кораллов, дра­гоценных камней». Это райское наслаждение возможно как буйный творческий экстаз, который связан с сильным возбуждением, часто безудержной энергией и восторгом, неуправляемостью, мощными эмоциями, граничащими с упоительным безумием. Это инстаз – более дисциплинированное, систематическое и потому сохраняющееся во внутреннем сознании. Когда мыслящий человек, мышление как процесс и мыслимое как содержание деятельности сливаются друг с другом мы можем увидеть предельную красоту мира – красоту творческого человеческого мышления. Даже видение и слияние с этой красотой, когда не ты, а другой творит, приносит нам высшее человеческое наслаждение. И когда человек переживает эту глубокую медитацию на истину, тихое умиление-восторг-радостность от созерцания на красоту и совершенство мира, думаю, бодхистатвы в раю наполняются слезами умиления, смотря на него.

И разве не в раю мать, когда слышит крик своего первенца.

Или когда видит первые шаги младенца.

Или слышит, как грубеет голос сына.

Разве я не в раю, когда ловлю чистый взгляд ребенка или слышу «серьезные» разговоры подростка, наполненные невинной простотой, или вижу простой закат солнца в летнюю пору.

Человеку при жизни все время открыты врата высшей локи. В таком случае, когда он попадает в высшее локо, его сознание начинает из него творить реальность. Человеческое сознание обладает потенциальностью быть и существовать в раю, при этом из этого пространства происходит существование самого сознания. То есть сознание, попадая в Локку, живет из Локки.

Но для того, чтобы попасть в рай, вы должны предельно быть в чистом сознании. Из чистого сознания само бытие предельно полноценно. Не добавить, не убавить. У вас не должно быть минимального желания что-то изменить.

Пребывание в бытии самодостаточно.

Как только вы говорите - будет дождь и будет мокро, вы убрались из рая.

Как только вы говорите, что-то не достаточно холодно или не достаточно тепло вас убирают из рая.

Как только вы смотрите на другого человека и что-то он не очень умный, это вне рая.

Если вы смотрите на женщину и видите, что она недостаточно хороша - вы уже вне рая.

Если ваша машина хуже, чем у соседа - вы вне рая.

В раю есть без оценочность. И само бытие, и функционирование сознания тождественны. Сознание является бытием, а бытие является сознанием. Без минимального шевеления, интенции что-то изменить.

Самое важное - бытие всегда обладает этим качеством.

Бытие всегда тотально полноценно, вне всякого отношения, оценки, всякого стремления ее изменить или дополнить.

Минуту назад я пришел с берега океана. Полчаса сидения в ночи на берегу и в одиночестве было достаточно, чтобы понять полную индифферентность волн к моему появлению, медитации и исчезновению.

Реальность полноценна и совершенна сейчас, так же как миллиард лет назад, и будем ли мы мыслить бытие, находить черные дыры, большую плотность энергии - здесь много, а здесь мало, реальности самой глубоко индифферентно.

Мир совершенен.

И если уподобиться ей предельно в нашей изначальной мудрости, незапятнанности чистого света сознания, то мы всегда точно попадаем в шестую лаку.

Врата сукхавати всегда открыты.

Нет никаких хранителей.

И не на расстоянии мириадов миров от нашего мира

Нет никакого Херувима с огненным мячом.

Рай есть уже, уже есть.

Но войти в него нашим Эго-сознанием мы не можем. Можно сказать, что существование эго сознания в раю совершенно, тотально затруднено, невозможно.

Во многих смыслах пребывание в раю это пребывание в чистом сознании, которое просто существует, воспринимает, но при этом не относится к реальности даже с минимальной критикой, ничего не хочет изменить.

И потому соприкосновение с райским наслаждением всегда выглядит трансцендентной вспышкой.

Когда жизнь хороша и гармонична, мы – «вне себя».

Мы бываем очень редко в раю.

Почему?

Рай так то всегда есть: зашел в квартиру, и там убрано, и на столе все есть, и жена то красавица, дети идеальные - все хорошо. Но как только увидел, что у ребенка рубашка мятая, как только увидел, что котлета не достаточно толста, как только увидел, что жена не так посмотрела - рай кончился. Как только ты начинаешь рассуждать, как только ты начинаешь оценивать и мыслить реальность критически, сад Эдема рушится.

А в силу того, что Эго мышление всегда критично, то рай становится местом, защищенным 10 огненными ангелами и 120 гарпиями – не превозмочь, не достигнуть, не заслужить даже праведностью и многочастным ежедневным коленопреклонением.

Людям с «миром внутри», которые принимают жизнь как дар Бога, психология не нужна. Когда человек самодостаточен и мир удовлетворителен - нет экзистенциональных или личностных проблем и нет надобности в психологии.

Покой и тишина внутри не требуют психологии. Счастливым не нужна психология. Существование самодостаточно.

Психология – это наука, вызванная беспокойством и неудовлетворенностью человека.

Психология это наука изгнанных из сада Эдема.

Вторая область в буддийском мироздании это место, где обитают полубоги, их называют Асуры. Небесное, асурическое перерождение в буддизме считается счастливым, т.к. все есть – и богатство, и мудрость, и власть... И сома – напиток вечного блаженства им доступен. Но. Эти полубоги, титаны, воинственные духи, обитатели 5-го уровня отличаются тем, что им чего-то не хватает. Вот – все есть, но что-то не так.

Всегда, когда мы сталкиваемся с некоторой неудовлетворенностью, мы становимся полубогами. Начинается думанье и чувствование, что кто-то лучше и успешнее меня. У кого-то есть то, что не хватает мне.

После ритуала представления в позапрошлом году в Непале (в группе кроме обычных с достатком людей было 9 настоящих (долларовых) миллионеров) я подумал: «Что же вам надо еще в жизни». Или – что еще нужно людям с Рублевки.

Асуры переводится как «обладающие жизненной силой». Люди во славе, в деньгах и власти имеют почти все и, самое важное – обладают силой. Но в этом «почти все» основная загвоздка. Вся проблема в том, что уже есть неудовлетворительность мира и себя в мире.

Вроде жить бы да жить, наслаждаться бытием, в котором уже все есть и ума то в тебе достаточно, чтобы это понимать, ан нет.

Вот надо человеку добавить к миллиарду еще рубль.

Разрешив высший Коан своего предназначения искать другой.

И удостоившись любви Афродиты испытать скуку.

Есть в человеке много асурического. При всей благодати есть для него что-то неудовлетворительное в этом мире.

Думаю, если его поместить в рай, то он найдет его неудовлетворительным. В конце концов, кому взбрело в голову строить дворцы из золота, серебра, кораллов, дра­гоценных камней, не могли найти более экологичные материалы, а птицы райские петь не умеют, а деревья явно в саду Эдема надо постричь…

Именно здесь начинается психология. Психология начинается там, где есть виденье себя, людей и мира несовершенными.

Третья лока – это сфера людей. В соответствии с буддийской традицией, именно человек находится в наилучших условиях для обретения нирваны.

Здесь мы видим людей во всем многообразии их страстных проявлений.

Здесь мечтания, желания, отношения, эмоции, планы.

До конца никто не знает, куда и зачем идет.

Никто до конца не понимает, зачем живет.

Все пребывают в отсутствии ясности, чего мы, в конце концов, хотим, зависимы от других, цепляемся легко за любые эмоциональные конфликты, впадаем в ярость от бессилия, наполняемся завистью к преуспевающим, испытываем отвращение к совершенству, не гнушаемся быть никчемными, гордимся ленью и праздностью...

Но в этой локе есть что-то, что внушает надежду, недаром буддисты говорят, что, только родившись человеком, можно освободиться.

Основная характеристика сферы людей - это страсть, всепоглощающая страсть, то есть способность отдаться до конца идее, делу, чувству.

И эта страсть может быть любовью, если она обращена на бесконечное, то мы становимся Христом или Буддой, не меньше. Если предмет страсти конечен, мы превращаемся в людей, вращающихся в обычных человеческих делах и чувствах: в полулюбви, в полустрасти, в полузавершенности, в глупой мечтательности, что вот может когда-то и случится любовь, в сомнениях, что вот нет идеала, что вот мужчины (женщины) таковы, что де человек так то скотина…

Совершенство любви в ее безупречной страсти, не знающей предела и границ. Не сжигающей душу и человека, но наполняющей полнотой жизни.

Вне сомнения, любовь это страсть человеческая, но сверхчеловеческая и божественная, когда она ликует за пределами страхов и опасений человеческих, подозрительности и недоверия.

Страсть любви жертвенна до конца. Если ты готов отдать все, то и наполнишься всей полнотой любви.

И рядом Шива и Парвати, Будда и Христос, Афродита и Зевс.

Если страсть это радость – то мы превращаемся в смеющихся мудрецов, которым завидуют Боги.

Радость единственное чувство, которое присуще только человеку и смех человека, это знак его полноты и завершенности.

Почему мы так радуемся, когда видим беззубую улыбку младенца – мы понимаем, что он человек, что он наш – существо смеющееся.

Почему мы так радуемся, когда видим беззубую улыбку старухи – мы понимаем, что она еще с нами, существами смеющимися.

Радостность нас объединяет.

В смехе мы узнаем друг друга и нашу общность со всеми, кто живет на земле в человеческом обличии.

Почему так хочется в Тайланд?

Почему люди туда возвращаются многократно?

Там люди улыбаются.

Не потому, что это эффективно для контакта.

Не потому, что это создает положительную атмосферу.

Люди улыбаются искренне.

Они смеются душой.

Неважно, где ты встречаешь улыбку – на Бали или в Гамбурге, в Ярославле или Иерусалиме.

Неважно, кто тебе улыбается, старуха или молодая девушка, мальчик или дед седобородый, таец или немец, русский или еврей.

Важно, что в искренней улыбке ты всегда находишь энергию признания и свет сопереживания.

Когда радость наполняет человека, то он и бесстрашен, он и целостен, он и бессмертен.

Когда тварный и тленный, страдающий и абсурдный, одинокий и боящийся человек вдруг начинает смеяться, он выходит за пределы своей временности и ограниченности.

Радостность это гимн человеческой силы.

И, когда радостность бытийна, когда радостность страсть человека, то он за пределами болезни, старости и смерти.

Мы не знаем, смеются ли Боги.

Но мы точно знаем, что смеется человек и светом его радостности сияет Вселенная.

Если страсть это сострадание – то мы можем вкусить Махакаруну – Великое сострадание, которое делает нас Буддой.

Если страсть – Истина, то мы видим мудреца, уже вкусившего рай.

Если страсть – Красота, то мы очи наши наполняется умилением совершенства.

Если страсть – творчество, то мы взираем на божественного Демиурга.

Человек это некто, кому открыты врата рая. Человек это всегда возможность быть Богом.

Человек – это возможность реализации, превозмогания границ, и здесь психология может быть помощником как учение достижения Самости и проявление его страсти.

Четвертая лока это область животных.

Здесь пир секса, еды, размножения и драки за ресурсы…

Здесь собака, которая бежит и видит только то, что чует его нос, только перед собой или человек, ничего не замечающий, кроме своих интересов.

Здесь самодовольная свинья, которая жиреет, и у нее скоро будут поросята и она ждет, когда же подойдет ведро с похлебкой, или когда же придет муж с работы с деньгами, чтобы почавкать и почувствовать, как хорошо!

Здесь козел, покрывающий уже сотую самку в этот день и думающий, что он великий Джакомо Казанова.

Здесь перегрызают друг другу глотки волки и другие хищники за добычу – деньги, территорию, власть… здесь уже не нужна психология, здесь буйство животных энергий и инстинктов.

Психологи часто бессильны помочь другим, т.к. человеческое, слишком человеческое – большей частью нечто телесное и животное.

И себе тоже.

Пятая область – это лока претов, голодных духов, существ с громадным животом и узеньким горлом, которым постоянно чего-то не хватает.

В соответствии с буддийской мифологией преты выглядят как горящие деревья с горлом толщиной с угольное ушко и с брюхом размерами с гору. Вон у того есть и это и то, и машина и дом огромный и жена красавица да умница, он столько всего успел, а я еще нет.

Постоянная ненасытность, постоянное ожидание, постоянная зависть. Это чувство становится всепоглощающим.

Ненасытная утроба, огромная, а способности маленькие, горло узенькое и жрать все время хочется, и другие могут больше во всем.

Вечный голод, черная зависть и силе, и молодости, и уму, и таланту, и смелости быть другим, и трудолюбию, и проявленным возможностям.

Если ты захвачен этим голодом, и, как старый Плюшкин мусолишь пачки денег и думаешь, что вот жизнь не удалась, у других больше и зарабатывают они легче – выбрось деньги на ветер – голод по деньгам тебя сожрет раньше, чем работа.

Если ты думаешь, что участок у соседа больше и эта мысль тебя гложет как червь непрестанно - продай свой участок.

Если ты вдруг наполнился завистью к успеху другого человека и мысль сокрушить его сжирает твою печень – меняй место.

Ты прет. И вечна твоя Великая Неудовлетворенность и брюхо твое, и сердце твое, и душа твоя мне насытятся и твой голод съест тебя.

Если вдруг рядом с тобой оказался голодный дух в человеческом теле и ест из тебя чувства, деньги, время, энергию – просто уходи.

С претом бороться невозможно, только потеряешь все жизненные соки.

Отвернись и предай забвению.

Черную дыру невозможно накормить даже энергией нескольких Вселенных.

Во взгляде, в словах, в позе, в чувствах прета – черная дыра.

Претам не нужна психология, им нужны только куски чувств, энергия человеческого переживания, жизненность, но они не насытятся.

Шестая лока – мир адских существ (нараков), которые подвержены тяжёлым мучениям вследствие своих деструктивных действий при своей жизни. В отличие от христианского или мусульманского ада, мучения не вечные, и после довольно длительного срока искупления негативная карма очищается, и существа могут переродиться в высших мирах. Но они должны сами искупить. Им помочь не возможно. И здесь психология бессильна.

Я помню только одну попытку, но она закончилась крахом, хотя там было сострадание Будды, как рассказывал когда-то Рюноске Акутагава:

« Однажды Будда бродил в одиночестве по берегу райского пруда.

Весь пруд устилали лотосы жемчужной белизны, золотые сердцевины их разливали вокруг неизъяснимо сладкое благоухание.

В раю тогда было утро.

Будда остановился в раздумье и вдруг увидел в окне воды, мерцавшей среди широких листьев лотоса, все, что творилось глубоко внизу, на дне Лотосового пруда.

Райский пруд доходил до самых недр преисподней.

Сквозь его кристальные воды Игольная гора и река Сандзу были видны так отчетливо ясно, словно в глазок биоскопа.

Там, в бездне преисподней, кишело великое множество грешников. И случилось так, что взор Будды упал на одного грешника по имени Кандата.

Этот Кандата был страшным разбойником. Он совершил много злодеяний: убивал, грабил, поджигал, но все же и у него на счету нашлось одно доброе дело.

Как-то раз шел он сквозь чащу леса и вдруг увидел: бежит возле самой тропинки крохотный паучок. Кандата занес было ногу, чтобы раздавить его, но тут сказал себе: "Нет, он хоть и маленький, а, что ни говори, живая тварь. Жалко понапрасну убивать его".

И пощадил паучка.

Созерцая картину преисподней. Будда вспомнил, что разбойник Кандата подарил однажды жизнь паучку, и захотел он, если возможно, спасти грешника из бездны ада в воздаяние за одно лишь это доброе дело. Тут, по счастью, на глаза Будде попался райский паучок. Он подвесил прекрасную серебряную нить к зеленому, как нефрит, листу лотоса.

Будда осторожно взял в руку тончайшую паутинку и опустил ее конец в воду между жемчужно-белыми лотосами. Паутинка стала спускаться прямо вниз, пока не достигла отдаленнейших глубин преисподней.

Там, на дне ада, Кандата вместе с другими грешниками терпел лютые мучения в Озере крови, то всплывая наверх, то погружаясь в пучину.

Повсюду, куда ни взгляни, царила кромешная тьма. Лишь изредка что-то смутно светилось во мраке. Это тускло поблескивали иглы на страшной Игольной горе. Нет слов, чтобы описать весь безотрадный ужас этого зрелища. Кругом было тихо, как в могиле. Лишь иногда слышались глухие вздохи грешников.

Преступные души, низверженные после многих мук в самые глубины преисподней, не находили сил стонать и плакать.

Вот почему даже великий разбойник Кандата, захлебываясь кровью в Озере крови, лишь беззвучно корчился, как издыхающая лягушка.

Но вдруг Кандата поднял голову и начал вглядываться в темноту, нависшую над Озером крови. Из этой пустынной мглы, с далекого-далекого неба, прямо к нему, поблескивая тонким лучиком, плавно спускалась серебряная паутинка, словно опасаясь, как бы ее не приметили другие грешники.

Кандата от радости забил в ладоши. Надо только уцепиться за эту паутинку и полезть по ней, взбираясь все выше и выше. Тогда уж, верное дело, ускользнешь из преисподней.

А если повезет, то, чего доброго, и в рай попадешь. И не погонят тебя больше на вершину Игольной горы, не бросят снова в Озеро крови.

Подбодренный этой надеждой, Кандата крепко ухватился за паутинку обеими руками и начал изо всех сил карабкаться вверх.

Само собой, для опытного вора это было делом привычным.

Но от преисподней до райской обители много десятков тысяч ри. Как он ни старался, нелегко ему было добраться до горних высот. Лез, лез Кандата вверх и наконец даже его, такого силача, одолела усталость. Не смог он без единой передышки добраться до самого неба.

Делать нечего, пришлось дать себе роздых. Вот остановился он на полдороге, висит на паутинке, отдыхает, и вдруг поглядел вниз, в глубокую пропасть.

Недаром так упорно взбирался Кандата вверх по этой тонкой паутинке. Озеро крови, где он только что терпел лютые муки, скрылось в непроглядной тьме. А вершина страшной Игольной горы, смутно сверкавшая во мраке адской бездны, уже у него под ногами. Если он и дальше будет так проворно карабкаться, что ж, пожалуй, ему и в самом деле удастся дать тягу из преисподней.

Крепко цепляясь за паутинку, Кандата впервые за много лет вновь обрел человеческий голос и с хохотом крикнул:

- Спасен! Спасен!

Но тут же внезапно заметил, что и другие грешники без числа и счета облепили паутинку и, как шеренга муравьев, ползут вслед за ним все выше и выше.

При этом зрелище Кандата от испуга и удивления некоторое время только и мог вращать глазами, по-дурацки широко разинув рот.

Эта тоненькая паутинка и его-то одного с трудом выдерживала, где же ей выдержать такое множество людей!

Если паутинка лопнет, тогда и он сам, - подумать только, он сам! - уже забравшийся так высоко, полетит вверх тормашками в ад. Прощай надежда на спасение!

А пока он говорил это себе, грешники целыми роями выползали из темных глубин Озера крови. Сотни, тысячи грешников, растянувшись длинной цепочкой, торопливо лезли вверх по сверкающей, как тонкий луч, паутинке. Надо что-то скорей предпринять, или паутинка непременно порвется и он полетит в бездну.

И Кандата завопил во весь голос:

- Эй вы, грешники! Это моя паутинка! Кто вам позволил взбираться по ней? А ну, живо слезайте. Слезайте вниз!

Но что случилось в тот же миг!

Паутинка, до той поры целая и невредимая, с треском лопнула как раз там, где за нее цеплялся Кандата.

Не успел он и ахнуть, как, вертясь волчком, со свистом разрезая ветер, полетел вверх тормашками все ниже и ниже, в самую глубь непроглядной тьмы.

И только короткий обрывок паутинки продолжал висеть, поблескивая, как узкий луч, в беззвездном, безлунном небе преисподней.

Стоя на берегу Лотосового пруда, Будда видел все, что случилось, с начала и до конца. И когда Кандата, подобно брошенному камню, погрузился на самое дно Озера крови, Будда с опечаленным лицом опять возобновил свою прогулку.

Сердце Кандаты не знало сострадания, он думал лишь о том, как бы самому спастись из преисподней, и за это был наказан по заслугам: снова ввергнут в пучину ада. Каким постыдным и жалким выглядело это зрелище в глазах Будды!

Но лотосы в райском Лотосовом пруду оставались безучастны.

Чашечки их жемчужно-белых цветов тихо покачивались у самых ног Будды.

И при каждом его шаге золотые сердцевины лотосов разливали вокруг неизъяснимо сладкое благоухание.

В раю время близилось к полудню.»

Таким образом, остается всего два мира, где пригодна психология и психолог – мир полубогов, мир силы безмерной, но не удовлетворенной и мир людей с надеждой на их потенциальность и интенцию к целостности.

Что может им предложить психология?

Восхождение в локу рая.

Где тишина, где мир и благодать в человеке?

В чистом свете сознания.

Современный человек основывает свои убеждения на эмпирических свидетельствах. Ему важен личный опыт. Он не нуждается в церквях и храмах: среда, в которой он переживает священные измерения реальности, включая свою внутреннюю гармонию, бытийную целостность – это его тело и личностная природа. Вместо официального священника ему требуется поддерживающая группа единомышленников или же руководство учителя – психолога, богатого духом, который обладает большим опытом во внутреннем путешествии, чем он сам.

Хочу напомнить психологам широко известное высказывание Карла Густава Юнга, который на вопрос журналиста: "Верите ли вы Бога?" сказал: "Нет", и, выждав паузу, добавил: "Мне нет необходимости верить в Бога: я знаю Бога".

Мы уже писали неоднократно, что интегративная модель, как на объяснительном, так и на воздействующем уровнях, укоренена в целостном, органическом, голографическом видении. Она работает с целостными, гештальтными состояниями. Говоря простым языком, жизнь, мир, человек в мире всегда целостны и нерасчленимы. Но человек должен на своем опыте пережить и осознать эту целостность.

Сами понятия “цель” и “целое” этимологически связаны (по-гречески τελός – свершение, завершение; окончание, высшая точка, предел, цель; τελειός – законченный, полный, свершившийся; окончательный, крайний, совершенный). Достижение цели одновременно означает и завершение действия, замыкание круга, восхождение к полноте, совершенству, красоте. И путь, и плоды пути уже есть. Стремление к целостности уже включает саму целостность.

И нет ничего лишнего. На мой предубежденный взгляд, неистовый поиск человеком гармонии, силы и красоты, изучение внутреннего мира человека не должно быть разорвано от общей трактовки мира. Мы никогда не являемся психологами, в пределе – максимальный и глубокий жизненный опыт + психологическая рефлексия. Сперва человек и лучше – добротный, чистый, нравственный человек, выстрадавший свои ценности, проливший и слезы и пот и кровь над своими внутренними истинами и затем психолог.

Нет человека единичного и нет индивидуальности, есть человек в мире и человек для мира, сознание и личность, объявшие и растворившиеся в мире. Онтология и психология, субъективное и объективное не сосуществуют, а существуют в едином акте человеческого переживания, в едином порыве действия и мысли.

Для меня нет никакого Атмана, души или «психе», как неподвижного, безличного, Богоданного начала.

Для меня важен предмет моих изысканий – динамически развивающееся, ненасытное индивидуальное свободное сознание человека. Важен предмет, который я могу показать другому, как предел осознания и понимания – место, откуда человек творит реальность в интеллектуальных смыслах и переживаниях, образах и действиях, эмоциях и символах. Важен чистый свет сознания, где Бог, рай, Я рядом.

Немецкий мистик Мейстер Экхарт утверждал, что "очи, которыми человек смотрит на Бога, те же самые, которыми Бог взирает на человека". Если мы заменим слово Бог индивидуальным свободным сознанием, то получим весьма адекватный психологический текст.

Мейстер Экхарт открыл в своем духовном опыте особое устройство человеческой рефлексии, одновременно связанной со светом сознания и с переживаемым опытом, двояковидящим, одинаково направленным и к сознания, и к отражаемой реальности.

В христианстве есть утверждение, что в человеке есть нетленная Божья искорка и она живет в его душе. Душа является вместилищем образов, эмоций, ощущений, понятий, символических смыслов. На мой взгляд, это предельно сжатое описание продуктивной функции сознания. Именно этой нетленной частицей (пространством индивидуального свободного сознания) мы можем научиться видеть предел чистоты, целостности и гармонии, узреть Бога как бесконечность во времени и всеобъятность в пространстве.

Не понять, но пережить.

Не объять, но узреть.

Мейстер Экхарт пишет: "Где кончается тварь, там начинается Бог, и Бог не желает от тебя ничего большего, чем чтобы ты вышел из себя самого, поскольку ты тварь, и дал бы Богу быть в тебе Богом." "Если душа хочет видеть Бога, она должна забыть и потерять себя, ибо покуда она видит и знает себя, до тех пор она не видит и не знает Бога." Как финал этого можно привести высказывание: "Ты должен любить Бога таким, какой он есть: не Бог, не дух, не лицо, не образ, но одно чистое светлое единство, далекое от всякой двойственности. И в это единое Ничто должны мы вечно погружаться из бытия."

На самом деле – чистое сознание целостно и не имеет двойственности.

На самом деле – сознание обладает пустотностью и представляет из себя свернутый семантический вакуум.

Я не очень уверен в возможности «вечно погружаться из бытия». Я уверен в том, что человек должен страстно погружаться в бытие и реализоваться в бытии, но знать качество энергии своего недвойственного чистого сознания он должен. Чтобы отличать сущность от шелухи, истинное и вечное от наносного и временного, источник от отраженного света.

Но важно понимать – человек предназначен для самореализации и это возможно только в плотности бытия в мире. Цель – не стирание личной истории или малейших проявлений Эго. Пора понять: Эго – это основная и самая надежная опора жизни на Земле, эволюционно целесообразный инструмент освоения самого сознания и разворачивания потенциальности сознания.

Сознание человека трансперсонально, но это не означает, что нужно уничтожать Эго и презрительно относиться к личности с ее неудовлетворенностью, непостоянством и бессамостностью.

Сознание, вне сомнения, сверхличностно, но базовая стратегия интегративной психологии – не пренебрегать крупицами опыта, но отнестись к ним бережно и нежно как к ступенькам к сверхличностному, к чистому видению своего сознания.

Жизнь – это священный брак между личностью и сознанием, иерогамия Персоны и трансперсонального, мистический союз сознания и опыта.

И все время, возвращая человека в чистоту и тишину его сознания, мы совершаем великий шаг к тотальной интеграции личности.

Начинал я эту книгу в Непале, во время тренинга по буддийской психологии и практике в Лумбини, на берегу озера, где родился Будда, почти год назад. Я с упоением писал эту книгу и с наслаждением заканчиваю.

Вчерашний вечер провел в буддийском монастыре Сама Маха Вихара в г. Гампахе, что недалеко от столицы Шри-Ланки Коломбы, по приглашению настоятеля и преподобного монаха Мимуре Гунананды Тхеро.

Во время вечерней службы мы сели в круг и настоятель всех монахов и меня в кругу соединил нитью, которую все держали в руках, сложенных перед сердцем для молитвы.

Мы сидели вокруг белого Будды, Вайрочаны, того, кто удаляет невежество, авидью.

И когда я закрыл глаза, подумал: «Вот она, нить жемчуга из небес Индры».

И мне вспомнилась удивительной красоты метафора всецелокупности сознания, которой уже более 2-х тысяч лет, изложенная в «Аватамсакасутре» индийских Ригвед: «В небесах Индры, как рассказывают, есть покрывало из жемчуга, каждая жемчужина в котором расположено так, что в нем отражаются все остальные».

И мне на самом деле представилось, что каждый монах – чистая жемчужина знания, и я среди них, в этом объединяющем кругу у статуи Будды в старом монастыре.

Тот, кто пытается понять Будду и его учение так же, как эти монахи.

Слева от меня были дети-монахи, а справа уже взрослые, еще не старые, но у кого уже волосы и борода были бы уже седы, если бы они не брились так тщательно.

Сидя в этом кругу, когда монахи начали петь буддийские мантры, я закрыл глаза и долго слушал молитвенные голоса, идущие от сердца…

И представилось мне, что с ними миллионы и миллионы монахов на земле в своих храмах присоединились к этим песнопениям в честь великого Будды.

И я слышал этот земной мужской хор, в котором детские голоса, голоса юности, голоса взрослости и старости бхигшу поют гимн Будде и истинному знанию.

И я подумал: «Буддизм вечен, буддизм жив, пока есть сознание человека и неистовый поиск истины, пока жива воля человеческая к ясности понимания мира».

Заканчиваю эту книгу на берегу Индийского океана. Здесь бесконечный золотой пляж. И город Негомбо с отелем «Browns Beach», в котором я прожил 5 дней, уже замолкли во сне и покое.

Последняя ночь в Шри-Ланке.

Я сижу на берегу океана, и от него тянет свежестью и пряностью.

Уже ночь на берегу и никого нет, даже случайных пар.

Звезды в черном небе, волны океана и воздух, настолько плотно наполненный энергией жизни, что будто не дышишь, а пьешь нектар бессмертия…

И, кажется, что даже в одиночестве, на пустынном берегу, даже в темноте, даже когда время остановилось под вечными звездами и с лежащей на боку экваториальной луной, мир во мне и со мной абсолютно целостны.

И когда накатывают волны чудится мне, что это прилив силы человечества, как рождение тысяч и тысяч детей… и я слышу их торжествующий жизнь крик.

И когда волна океана уходит, кажется мне, будто уносится сила и слышу предсмертный хрип тысяч и тысяч умирающих, мужчин и женщин, старых и молодых…

Но волна за волной – целостность мира не исчезает и ее не надо искать – она присутствует все время – в рождении, жизни, смерти человека и человечества, растений и животных, звезд и Богов.

Мир и бытие человека в нем существуют только для того, чтобы ты понял – и ты и мир все время целокупны и нет повода для беспокойства.

Мы уже на вершине и мы уже смотрим на мир оттуда, куда стремимся.

Вечно будет дуть с океана нежный и мягкий ветер, который своими огромными крылами будто хочет обнять и приласкать тебя как малого ребенка.

Тебе просто нужно подставить свое тело.

И целостности, и гармонии, и божественному свету сознания внутри тебя просто нужно открыться.

Мы живем уже полностью оттуда, куда мы все время отчаянно стремились и многие все еще стремятся – из полноты бытия и целостности.

Неважно, сколько тебе лет и кто ты – то ли студент-первокурсник или профессор – знаю, что внутри тебя есть око восприятия, наполненное жизненностью, доверием, открытостью, как первый взгляд ребенка.

Под шум мягких и упругих волн океана, который живет и дает жизнь этой земле миллионы и миллионы лет…

…мне еще и еще хочется напомнить, что психология для людей и полубогов – это напоминание и воспоминание о том, что все мы уже целостны…

…если сможем из глубины молчания и ясности, из чистого незамутненного видения посмотреть друг - другу в глаза - мы увидим, что едины в понимании истока.

Мне так не хочется уходить с этого берега, хотя уже и возникло ощущение, будто остался один на Земле.

Я прожил здесь не секунды, а часы наслаждения, счастья, полноты.

И мне хочется отдать это всем живущим и страждущим.

Не поделиться – вылить полный кувшин блаженства и благодати до дна в жаждущие рты.

Но никого вокруг нет – только прибой океана, пряный воздух и звезды.

И я понимаю, что счастьем и полнотой бытия невозможно поделиться. Этому нужно открыться.

Кто это может сделать?

То ли кто-то внутри меня, то ли Будда, то ли ветер, то ли звезды, то ли бодхисатвы и Боги высших лок, шепчут как неистовую молитву.

Ты и только ты…

Ты и только ты…

Ты и только ты…
Непал, Малайзия, Бали, Израиль, Россия, Прибалтика, Казахстан, Белоруссия, Шри-Ланка

2009-2010


Литература

 

Непал, Малайзия, Бали, Израиль, Россия, Прибалтика, Казахстан, Белоруссия, Шри-Ланка