FREE-RANGE (СВОБОДНЫЙ ВЫГУЛ)
Применительно к мясу, яйцам, молочным продуктам и иногда даже к рыбе (тунец на выгуле?) этикетка, гласящая о свободном выгуле, — это бред собачий. Она должна вселять в нас спокойствие и умиротворение не больше, чем надпись «все природное», «свежее» или «волшебное».
Чтобы кур, выращиваемых на мясо, посчитали живущими на свободном выгуле, они должны иметь «доступ к открытому воздуху», что, если понимать эти слова буквально, не означает ничего. (Вообразите сарай, в котором содержится тридцать тысяч кур, с маленькой дверцей в торце, которая открывается на грязный участок размером пять на пять, при этом дверь закрыта почти всегда.)
В Министерстве сельского хозяйства США даже нет определения понятия «свободный выгул» для кур-несушек, но, чтобы имитировать его существование, используются рекомендации производителей. Очень часто яйца от кур, выращенных промышленным методом, когда птиц скучивают в многочисленных пустых сараях, снабжены этикеткой о свободном выгуле. (Этикетку «бесклеточное содержание» контролируют, но она означает не больше того, о чем гласит: куры формально находятся вне клеток.) Несведущий человек понятия не имеет, что большинство кур-несушек, содержащихся «на свободном выгуле» (или «без клеток»), подвергается удалению клюва, их пичкают лекарствами, устраивают принудительную линьку и жестоко убивают, как только они станут «использованными». Я могу держать выводок кур у себя под раковиной и утверждать, что они живут на свободном выгуле.
FRESH (СВЕЖЕСТЬ)
Еще один бред собачий. Согласно Министерству сельского хозяйства США у «свежей» курицы внутренняя температура никогда не падает ниже 26 градусов по Фаренгейту и не поднимается выше 40 градусов. Свежую курицу можно заморозить (какой оксюморон «свежая замороженная»), и не существует временной составляющей для свежести продукта. Курица, кишащая патогенными бактериями, забрызганная фекалиями, технически может быть свежей, выросшей вне клетки и легально проданной в супермаркете (однако дерьмо сначала нужно смыть).
HABIT, THE POWER OF (СИЛА ПРИВЫЧКИ)
Мой отец, который в нашем доме занимался стряпней, воспитал нас на экзотической пище. Мы ели тофу* еще до того, как тофу стал тофу. И не потому, что ему нравился вкус тофу, и даже не потому, что рекламировались его предположительные преимущества, как это делается сейчас. Отцу просто нравилось есть то, что не ел больше никто. И ему не достаточно было приготовить незнакомый продукт так, как его готовят обычно. Нет, он делал «пальчики» из грибов портобелло, «рагу» из фалафеля** и «яичницу-болтунью» из сейтана***.
* Соевый творог.
** Арабское блюдо, шарики из турецкого гороха с пряностями, обжаренные во фритюре.
*** Пшеничное мясо.
Большая часть стряпни моего отца, которую я тут частично перечислил, требовала замены продуктов, иногда из угождения моей матери, он заменял без всякого разумного объяснения некошерный продукт слегка некошерным (бекон — индюшачьим беконом), неполезный продукт слегка более полезным (индюшачий бекон — фальшивым беконом), а иногда он делал замены для того, чтобы просто доказать, что это можно сделать (пшеничную муку — на гречневую муку). Некоторые из таких замен казались чем-то вроде издевательской фиги самой природе.
Съездив недавно домой, я обнаружил в родительском Холодильнике следующие продукты: котлеты, наггетсы и филе из искусственной курятины; связки поддельных сосисок; заменители сливочного масла и яиц; вегетарианские гамбургеры и вегетарианскую колбасу. Вы, вероятно, предположили, что человек, имеющий дюжину различных имитаций животных продуктов, веган, но это не только заблуждение — мой отец ест мясо все время, — это абсолютное непонимание того, что есть на самом деле. Мой отец всегда готовил пишу с вывертом. Его кухня была столь же экзистенциальной, сколь и гастрономической.
Мы никогда не пренебрегали его стряпней, она даже нравилась нам, хотя мы немного стыдились ее и потому не хотели, чтобы на обед к нам приходили друзья. Может быть, мы даже думали о нем, как о Великом Поваре. Но, как и в случае с бабушкой, еда была не просто едой. Это была история: история нашего папы, который любил безопасно рисковать, который постоянно побуждал нас пробовать что-нибудь новенькое только потому, что это ново, который любил, чтобы люди смеялись над его изысками сумасшедшего ученого, поскольку смех более ценная штука, чем вкус еды.
Однако после обеда у нас никогда не подавали десерт. Я жил со своими родителями восемнадцать лет и не могу вспомнить ни единой семейной трапезы, которая включала бы хоть что-то сладкое. Отец вовсе не пытался оберегать наши зубы. (Я не припомню, чтобы он в те годы требовал от нас как следует их чистить.) Он просто не считал десерт важным. Несладкая еда — вот главная пища, зачем нагружать желудок чем-то еще? И что удивительно, мы ему верили. Мои вкусы — не только мои последующие, сознательные идеи насчет еды, но и мои неосознанные стремления — были сформированы его уроками. И поныне десерт волнует меня куда меньше, чем всех тех, кого я знаю, и я всегда предпочту кусок черного хлеба ломтику кекса.
На каких уроках сформируются стремления моего сына? Хотя у меня пристрастие к мясу почти исчезло — вид сырого мяса часто кажется мне просто отталкивающим, — но от запаха летнего барбекю у меня до сих пор текут слюнки. А как он повлияет на моего сына? Может быть, он будет среди первого поколения моей семьи, которое не стремится к мясу, потому что никогда его не пробовало? Или будет жаждать его еще сильнее?
HUMAN (ЧЕЛОВЕК)
Люди — единственные животные, которые сознательно заводят детей, общаются друг с другом (или не делают этого), помнят о днях рождения, попусту теряют время, чистят зубы, ностальгируют, трут щеткой пятна, имеют религиозные и политические партии и законы, приносят подарки, извиняются за оскорбления, нанесенные несколько лет назад, шепчут, боятся себя, толкуют сны, прячут свои гениталии, бреются, закапывают капсулы времени и могут решить не есть чего-то, следуя неким принципам. Оправдания для поедания животных и для отказа от употребления их в пищу зачастую одни и те же: мы — не они.
INSTINCT (ИНСТИНКТ)
Большинству из нас знакомы замечательные навигационные способности перелетных птиц, которые могут найти путь до мест своего гнездования, перелетая через целые континенты. Когда я об этом узнал, мне сказали, что это «инстинкт». («Инстинктом» продолжают объяснять выбор в тех случаях, когда поведение Животного подразумевает слишком много интеллекта [см.: интеллект].) Однако инстинкт не справится с объяснением того, как голуби в полете пользуются своим знанием транспортных маршрутов людей. Голуби летят над скоростными шоссе и выбирают правильные повороты, как будто пользуются теми же ориентирами, что и люди, едущие на машинах внизу.
Слово «интеллект» всегда узко определялось как умственные способности (книжные умники); сегодня считается, что существует много видов интеллекта, например, визуально-пространственный, межличностный, эмоциональный и музыкальный. Нельзя называть гепарда интеллектуальным только потому, что он умеет быстро бегать. Но его сверхъестественная способность составлять план местности — найти гипотенузу, сокращающую путь погони, предчувствовать приближение жертвы и наносить ей удар — это некий вид умственной работы, с которой следует считаться. Дергание ноги, когда врач ударяет молоточком по колену, можно назвать инстинктом, но вашу способность взять мяч, посланный с пенальти во время игры в футбол, вряд ли обозначишь словом «инстинкт».
INTELLIGENCE (ИНТЕЛЛЕКТ)
Целые поколения фермеров знают, что умные свиньи могут научиться открывать задвижки на своих загонах. Гилберт Уайт, британский натуралист, в 1789 году описал одну из таких свиней, которая, открыв задвижку в своем загоне, «стала открывать все мешавшие ей ворота и в одиночку отправилась к далекой ферме, где держали [самца]; а когда ее цель была удовлетворена» — как он удачно выразился, — «точно так же вернулась домой».
Ученые расшифровали язык свиней разных видов, описав, как свиньи бегут на зов (человека или друг друга), забавляются игрушками (и у них есть любимые), зафиксировав наблюдения, как свиньи приходят*на помощь другим свиньям, попавшим в беду. Доктор Стенли Куртис, биолог, одобряющий животноводство, экспериментально выявил познавательные способности свиней, обучая их играть в видеоигры при помощи джойстика, специально приспособленного под их пятачок. Они не только выучили игры, но сделали это так же быстро, как шимпанзе, демонстрируя удивительную способность распознавать абстрактные образы. А легенда о свиньях, открывающих задвижки, продолжается. Доктор Кен Кефарт, коллега Куртиса, не только подтвердил подобные способности свиней, но и выяснил, что свиньи часто действуют в паре, нередко передразнивают обидчиков и в некоторых случаях открывают задвижку приятелям. Если интеллект свиней был частью фольклора американских скотных дворов, то тот же фольклор традиционно представляет рыб и кур особенно безмозглыми.
INTELLIGENCE? (ИНТЕЛЛЕКТ?)
В 1992 году об эрудиции рыб вышло только 70 научных работ, через десять лет подобных статей было уже 500 (сегодня их число достигло 640). Столь быстро и радикально мы не пересматривали знания ни об одном другом разряде животных. Если вы были специалистом в области умственных способностей рыб в 90-х годах XX века, то сегодня вы — новичок.
Рыбы строят сложные гнезда, формируют моногамные связи, охотятся совместно с другими видами Животных и используют инструменты. Они опознают Друг друга как отдельных личностей (и отслеживают, кому можно доверять, а кому не стоит). Они принимают решения единолично, следят за своим социальным престижем и соперничают за лучшее место в иерархии (вот цитата из журнала Fish and Fisheries, где публикуются статьи специалистов в области рыбоводства: они, то есть рыбы, используют «макиавеллиевские стратегии манипуляции, наказания и примирения»). У них имеются значительные долговременные воспоминания, они умеют передавать знания друг другу по социальным сетям, а также могут передавать информацию из поколения в поколение. У них имеется даже то, что в научной литературе называется «давние „культурные традиции“ для обнаружения конкретных путей к участкам питания, обучения, отдыха и спаривания».
А куры? В научном понимании этих птиц тоже произошла революция. Доктор Лесли Роджерс, известный специалист по физиологии животных, обнаружила латерализацию птичьего мозга — разделение на левое и правое полушария с различными особенностями, а ведь до сих пор считалось, что такое разделение — уникальное свойство человеческого мозга. (Сегодня ученые полагают, что латерализация свойственна всему царству высших животных.) Основываясь на сорокалетнем опыте исследования, Роджерс указывает, что наше сегодняшнее знание птичьего мозга «ясно доказывает, что у птиц имеются познавательные способности, равные способностям млекопитающих и даже приматов». Она доказывает, что у птиц имеются изощренные воспоминания, которые они «записывают в виде некоторого вида хронологической последовательности, а потом они становятся их уникальной автобиографией». Куры, как и рыбы, могут передавать информацию от одного поколения другому. Они также обманывают друг друга и могут на некоторое время отложить удовольствие, чтобы получить большую выгоду.
Это исследование настолько существенно изменило наше понимание птичьего мозга, что в 2005 году ученые всего мира собрались на съезд, чтобы начать процесс переименования частей птичьего мозга. Они сочли необходимым заменить старые термины, обозначающие «примитивные» функции, новыми, отражающими осознание факта, что птичий мозг перерабатывает информацию аналогично (но по-иному) тому, как это происходит в коре головного мозга человека.
Фотографии физиологов, склонившихся над диаграммами мозга и спорящих о переименовании его частей, вызвали еще больший резонанс. Подумаем о начале истории, когда все начиналось: Адам (без Евы и без божественного руководства) давал имена животным. Мы, как бы продолжая его дело, называем глупцов людьми с куриными мозгами, а надутых идиотов — индюками. Неужели мы не можем найти лучших сравнений? Если мы можем допустить, что женщины появились не из ребра, то не стоит ли пересмотреть и наше отношение к умственным способностям животных, достоинства которых признаем только в виде ребрышек под соусом, поданных на наши столы? Или для обсуждения этого вопроса есть всегда готовая к нашим услугам KFC?
KFC
Эти три буквы когда-то означали «Жареная курица из Кентукки», сегодня они не означают ничего, кроме названия компании. KFC увеличила сумму общего страдания в мире чуть ли не больше, чем любая другая компания в истории. KFC покупает ежегодно примерно миллиард кур. Если вы плотно уложите этих кур одна к другой, они укроют остров Манхэттен, как одеялом, от берега до берега, а толщина этого одеяла будет такова, что куры будут вываливаться из окон самых высоких этажей офисных зданий. То есть деятельность KFC как волной захлестывает все отрасли промышленного птицеводства.
KFC уверяет, что она «крайне заинтересована в щадящем и гуманном обращении с курами». Насколько эти слова заслуживают доверия? Было обнаружено, что на бойне компании KFC в штате Западная Виргиния рабочие отрывали головы живым птицам, плевали им в глаза табаком, прыскали красками из баллончиков в глаза и яростно их топтали. Подобные действия зафиксированы множество раз. Эта бойня отнюдь не то, про что говорят «в семье не без урода», она является лауреатом премии «Поставщик года». Вообразите, что происходит на бойнях-«уродах» вдали от посторонних глаз.
На сайте компании KFC утверждается: «[Мы] отбираем наших поставщиков по критериям их линии поведения с животными, которых они нам поставляют, проверяя, гуманны ли их методы, иными словами, как они с ними обращаются. Из этого следует, что наша цель состоит именно в том, чтобы иметь дело только с такими поставщиками, которые обещают сохранять наши высокие стандарты и разделять наши принципы заботы о благе животных». Это половина правды. Компания KFC имеет дело с поставщиками, которые обещают разделять принципы. Но компания KFC не расскажет о том, что благом считается все, что творят эти поставщики (см. CFE).
Та же полуправда содержится в утверждении компании KFC, что она руководит проверками технических приспособлений для убоя, применяемых ее поставщиками (выше это называлось «отбором»). Однако нам не рассказывают, что об этих проверках поставщиков ставят в известность заранее. Объявления компании KFC об инспекции означают (по крайней мере, в теории) желание засечь факты недопустимого обращения, но делается это так, чтобы у поставщиков, которых вскоре будут инспектировать, хватило времени накинуть брезент на все, что они показывать не хотят. Однако подобное попустительство меркнет по сравнению с тем, что даже официальные стандарты не содержат ни одной внятной рекомендации, направленной на благо животных, о чем напыщенно заявляли собственные (теперь уже бывшие) советники компании KFC, пятеро из которых, застыдившись, отказались от должности. Одна из них, Адель Дуглас, рассказала газете Chicago Tribune, что компания KFC «никогда не проводила ни одного собрания. Не спросив ни единого совета, они разглагольствовали в прессе, будто у них имеется консультативный комитет по заботе о благе животных. Создается впечатление, что тебя использовали». Айан Дункан, почетный председатель Фонда благоденствия животных при университете Гвельфа, тоже бывший член комитета и один из ведущих экспертов Научного общества Северной Америки по вопросам благоденствия птиц, сказал: «[прогресс] шел невероятно медленно, вот почему я отказался от должности. Улучшение должно было наступить в неопределенном будущем. Выработку современных стандартов просто откладывали... Подозреваю, что менеджеры высшего звена на самом деле и не считали благополучие животных чем-то важным». Как заменили этих пятерых членов комитета? В состав Комитета по благоденствию животных компании KFC теперь вошли вице-президент компании Pilgrim’s Pride, управляющий фабрикой «Поставщик года», где некоторые рабочие садистски обращались с птицами; директор компании Tyson Foods, где ежегодно забивают 2,2 миллиарда кур и где многочисленные расследования выявили, что некоторые служащие калечили живых птиц (зафиксирован случай, когда рабочие мочились прямо на конвейер для забоя птицы); а также в работе Комитета регулярно принимают участие члены администрации и другие служащие компании. Весьма примечательно, что компания KFC заявляет, что именно эти советники разрабатывают программы для поставщиков, а ведь сами эти советники и есть поставщики.
Обязательства компании KFC в отношении благоденствия птиц это такой же пустой звук, как и название самой компании.
KOSHER? (КОШЕРНО?)
Как меня учили в еврейской школе и дома, иудейские пищевые запреты были придуманы как компромисс: если люди, так уж вышло, вынуждены есть животных, мы должны делать это гуманно, с уважением к другим созданиям в мире и со смирением. Не причиняйте животным, которых вы едите, ненужных страданий, ни пока они живут, ни когда вы их убиваете. Именно такой ход рассуждений заставлял меня в детстве гордиться тем, что я — еврей, да продолжаю и сейчас этим гордиться.
Вот почему, когда на Agriprocessors, штат Айова, крупнейшей на тот момент кошерной бойне в мире, засняли на видеопленку убой крупного рогатого скота, где из разрезанного горла живых коров вытаскивали трахею и пищевод, и в результате этого зверства они умирали в течение трех минут, а, кроме того, им в морды тыкали электропогонялками, я напрягся куда больше, чем от того, что подобные вещи происходят на традиционных фабриках по забою скота, о чем я слышал неоднократно.
К моей радости, многие представители еврейской общественности выразили открытый протест против фабрики в штате Айова. Президент Собрания раввинов консервативного иудаизма в своем послании, направленном каждому раввину, входящему в Собрание, заявил: «Если компания считается кошерной и при этом нарушает запреты против tza’ar ba’alei hayyim*, причиняя страдание одному из существ, созданных Богом, эта компания должна держать ответ перед еврейским сообществом и, в конце концов, перед Богом». Кафедра ортодоксального иудаизма по изучению Талмуда израильского университета Бар-Илан тоже выразила свое возмущение и сделала это весьма красноречиво: «Весьма вероятно, что любые действия на фабрике подобного типа [кошерного забоя] подпадают под определение hillul hashem — осквернение имени Бога, — поскольку настаивать на том, что Бог заботится только о соблюдении ритуальных законов, но не Думает о своих моральных законах, значит осквернять Его имя». И в совместном заявлении более чем полусотни влиятельных раввинов, в том числе президента Центральной конференции американских раввинов, принадлежащей к реформаторскому иудаизму, и декада Школы раввинских исследований Циглера, относящейся к консервативному иудаизму, было доказано, что «мощная традиция иудаизма, которая учит состраданию к животным, была этими систематическими злоупотреблениями нарушена, так что требуется вновь ее подкрепить».
* Ненужная боль животному.
Нет никаких оснований верить, что жестокость, которая была зафиксирована на предприятии Agripro-cessors, устранена из кошерной индустрии. Этого не может произойти, пока господствует промышленное сельское хозяйство.
Отсюда возникает непростой вопрос, который я задаю не обиняками, а прямо и открыто: возможно ли в нашем мире — не в мире Библии с ее пастухами и стадами, а в нашем перенаселенном мире, где животные, увы, необходимые продукты потребления, — есть мясо, «не причиняя боли одному из живых существ, созданных Богом», избежав (даже пройдя долгий и искренний путь) «осквернения имени Бога»? Неужели сама идея кошерного мяса стала явным парадоксом?
ORGANIC (ОРГАНИЧЕСКИЙ)
Что означает органический? С одной стороны, ничего, с другой — такую массу вещей, что и поверить трудно. Для этикетки «органический продукт» Министерство сельского хозяйства США предъявляет ряд требований к животным, послужившим источником мяса, молока и яиц: (1) они должны быть вскормлены органической пищей (т.е. корма должны быть выращены без большинства синтетических пестицидов и удобрений); (2) весь их жизненный цикл можно проследить (т.е. необходимо иметь фиксирующие его документы); (3) им нельзя вводить антибиотики или гормоны роста; и (4) они должны иметь «доступ к открытому воздуху». Печально, но последний пункт звучит, можно сказать, бессмысленно. В некоторых случаях «доступ к открытому воздуху» означает всего-навсего возможность выглянуть на улицу через закрытое окно.
Вообще, органические продукты почти наверняка безопаснее, часто меньше портят экологию и гораздо полезнее. Однако они не обязательно более гуманные. Понятие «органический» означает благополучие, если мы говорим о курах-несушках и о крупном рогатом скоте. Оно также может сигнализировать о лучшем благоденствии свиней, но это не бесспорно. Для кур, выращиваемых на мясо, и индеек «органический» не означает практически ничего, если говорить о благоденствии птиц. Вы можете называть вашу индейку органической и мучить ее изо дня в день.
РЕТА (ЛЮДИ ЗА ЭТИЧЕСКОЕ ОБРАЩЕНИЕ С ЖИВОТНЫМИ)
По-английски название этой организации произносится, как пита, т. е. хлеб со Среднего Востока; среди фермеров, которых я встречал, эта организация хорошо известна. «Люди за этическое обращение с животными» — самая крупная организация, занимающаяся правами животных, в нее входит более двух миллионов человек.
Члены организации РЕТА будут делать практически все и на законных основаниях, чтобы продвигать свои кампании, и не важно, как ужасно они при этом будут выглядеть (что весьма впечатляет), и не важно, кого они при этом оскорбляют (что уже не так впечатляет). Они будут распространять среди детей «несчастливую еду», уложив в коробку фигурку клоуна Рональда Макдональда, залитого кровью и размахивающего большим мясницким ножом. Они печатают стикеры, которые напоминают те, что обычно наклеивают на помидоры, но надпись на них гласит: «Брось меня в того, кто носит мех». Они запустили мертвым енотом в главного редактора журнала Vogue Энн Винтур, когда она обедала в ресторане отеля Four Seasons (и послали ей в офис его внутренности, кишащие червями), дезавуировали политиков и членов королевских семей, распространяли среди школьников брошюры «Твой папочка убивает животных!» и просили поп-группу Pet Shop Boys — «Мальчики из зоомагазина» — изменить название на Rescue Shelter Boys — «Мальчики из убежища для животных» (группа этого не сделала, но признание, что такое предложение было, заслуживает внимания). Трудно не высмеивать их целеустремленную энергию и не восхищаться ею, и довольно легко понять, почему не хочется, чтобы она была направлена на тебя.
Что бы кто бы о ней ни думал, но ни одна организация не вызывает больше страха в промышленном животноводстве и его союзниках, чем РЕТА. Дело в результативности. Когда РЕТА избрала своей мишенью компании, производящие фаст-фуд, самый знаменитый и влиятельный в нашей стране ученый, занимающийся вопросами благоденствия, Темпл Грандин (та, что спроектировала более половины приспособлений для забоя крупного рогатого скота в нашем государстве) сказала, что она увидела за один год больше усовершенствований, направленных на благо животных, чем за все предшествующие тридцать лет работы. Стив Копперад (консультант мясной промышленности, который уже десять лет проводит семинары анти-РЕТА), вероятно, самый большой ненавистник организации РЕТА на планете, объясняет это так: «Сегодня в отрасли хорошо понимают, на что способна РЕТА, чтобы напустить страха Господнего на многих должностных лиц». Я не удивился, когда узнал, что самые разные компании регулярно ведут переговоры с РЕТА и тихо вводят изменения в свою политику обращения с животными, лишь бы не стать публичной мишенью этой организации.
Иногда РЕТА обвиняют в том, что для привлечения внимания она использует циничные стратегии, и доля правды в этом есть. РЕТА также обвиняют в том, что она настаивает, что с людьми и животными нужно обращаться одинаково, чего в реальности не происходит. (Что означает слово «равный»? Право голоса для коров?) Это не руководимая эмоциональным порывом толпа; скорее члены РЕТА сверхрациональны, сконцентрированы на достижении своего сурового идеала — «Животные не наша собственность, поэтому их нельзя есть, носить их шкуры, ставить над ними эксперименты или использовать для развлечений», этот идеал так же знаменит, как Памела Андерсон в купальнике. Многих Удивит, что РЕТА выступает за эвтаназию: например, если стоит альтернатива: или собака должна провести всю жизнь в сточной канаве — или ее -подвергнут эвтаназии, РЕТА не только предпочтет последнее, но будет отстаивать свой выбор. Они против убийства, но еще больше они против страдания. Люди, состоящие в РЕТА, любят своих собак и кошек, многие питомцы сопровождают их в офисы, но движет ими не этика будь-добрым-к-собакам-и-кошкам Они хотят революции.
Они называют свою революцию борьбой за «права животных», но хотя РЕТА уже добилась множества улучшений условий жизни для животных с ферм (это ее самая большая забота), это победа не в области прав животных, а лишь относительно их благоденствия: меньше животных сажают в одну клетку, забой лучше контролируется, их транспортируют в менее стесненных условиях, и тому подобное. Методы РЕТА зачастую отдают дешевкой (или безвкусицей), но столь экстравагантным подходом она добилась пусть скромных, но улучшений, и многие считают, что она достигли успеха. (Неужели кто-то может быть против лучше контролируемого забоя, менее стесненных условий жизни или транспортировки животных?) В конце концов, споры вокруг РЕТА больше касаются не самой организации, а тех, кто ее критикует — неприятно осознавать, что «эти люди из РЕТА» защищают те ценности, которые мы сами защитить не в состоянии, потому что слишком трусливы или забывчивы.
PROCESSING (ПРОЦЕСС ПЕРЕРАБОТКИ)
Убой и разделка. Даже те, кто не считает, что мы многим обязаны животным с фермы — хотя бы уже за то, что они живут рядом с нами, всегда согласны, что они заслуживают «хорошей» смерти. Даже владелец ранчо, настоящий мачо, защитник деревянных загончиков для телят, сторонник чистопородности, согласится с веганом — защитником прав животных, что убивать животное следует гуманно. Неужели мы можем прийти к согласию только в этом?
RADICAL (РАДИКАЛЬНО)
Практически каждый согласен с тем, что животные могут страдать, и это надо помнить даже в тех случаях, когда мы не можем прийти к единому мнению о том, на что это страдание похоже или насколько оно важно. Согласно опросам, 96 процентов американцев уверены, что животные заслуживают юридической защиты, 76 процентов говорят, что благоденствие животных для них важнее, чем низкая цена на мясо, и примерно две трети поддерживают не только принятие законов, но «строгих законов», касающихся обращения с животными на ферме. Вряд ли вы услышите иные мнения на эту тему, с которой сталкивались вплотную почти все.
Есть еще одно утверждение, с которым соглашаются многие, а именно то, что состояние окружающей среды играет огромную роль. Не важно, одобряете вы бурение нефти в открытом море или нет, «верите» ли в глобальное потепление или нет, защищаете ли свой «Хаммер» или равнодушны к нему, вы, без сомнения, осознаете, что состояние воздуха, которым вы дышите, и чистота воды, которую вы пьете, очень важны. И будут важны для ваших детей и внуков. Даже те, кто продолжает отрицать, будто окружающей среде грозит опасность, согласятся, что, если все же такое произойдет, будет очень плохо.
В Соединенных Штатах животные с ферм представляют более 99 процентов всех животных, с которыми люди общаются напрямую. С точки зрения нашего воздействия на «мир животных» — будь то страдание Животных, вопросы биоразнообразия или взаимозависимость видов, на которые эволюция потратила миллионы лет, чтобы получился такой гармоничный жизненный баланс, — ничто так не влияет на наши пищевые предпочтения. Употребление в пищу мяса напрямую ведет к большому страданию животных, и никакое другое из наших повседневных действий не оказывает такого влияния на окружающую среду.
Ситуация весьма странная. Фактически все мы согласны, что имеет значение то, как мы обращаемся с животными, имеет значение и окружающая среда, и все же не многие из нас всерьез задумываются над столь важной связью между нами, животными и окружающей средой. Еще более странно то, что тех, кто делает выбор в пользу этих ценностей, отказываясь есть животных (что, как согласны все, уменьшает и количество уничтоженных животных и следов наших ног, топчущих природу), зачастую считают маргиналами и даже радикалами.
SENTIMENTALITY (СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТЬ)
Когда эмоции ценятся больше, чем реальность. Многим сентиментальность представляется далекой от реальности слабостью. Очень часто мнением тех, кто озабочен (или хотя бы интересуется) характером содержания животных на ферме, пренебрегают, как мнением людей сентиментальных. Однако стоит все же разобраться, кто тут человек сентиментальный, а кто — реалист.
Неужели желание узнать, как обращаются с животными на ферме, это пренебрежение фактами или попытка их игнорировать? Неужели утверждение, что чувство сострадания более ценно, чем бургер (или совет не есть его вообще) — это всего лишь эмоциональный порыв или же противоречие между реальностью и моральными установками?
Два друга заказывают обед. Один говорит: «Я намерен съесть бургер», — и заказывает его. Другой говорит: «Я намерен съесть бургер», — но вспоминает, что на свете есть вещи, которые для него гораздо важнее, чем сиюминутное желание, и заказывает что-то другое. Кто из них более сентиментален?
SPECIES BARRIER (ГРАНИЦА МЕЖДУ ВИДАМИ)
В Берлинском зоопарке (Zoologisher Garten Berlin) живет гораздо больше видов животных, чем в любом другом зоопарке мира, примерно 1400. Он был открыт в 1844 году и стал первым зоопарком в Германии — первых животных ему подарил Фридрих Вильгельм IV из своего зверинца, сегодня его посещает 2,6 миллиона человек в год, это самый посещаемый зоопарк в Европе. В 1942 году воздушные налеты союзников разрушили почти всю его инфраструктуру, в живых осталось только девяносто одно животное. Только? Было бы удивительно, что в городе, где люди вырубали общественные парки на дрова, смогло выжить хотя бы одно. Сегодня в зоопарке примерно 15 000 животных. Но внимание посетителей приковано лишь к одному из них.
Кнут, первый белый медведь, который родился в зоопарке за последние тридцать лет, появился на свет 5 декабря 2006 года. Его отвергла мать по имени Тоска Двадцати лет от роду, немецкая цирковая медведица, находящаяся на пенсии. Его брат-близнец умер через четыре дня. Это подходящее начало для плохого телевизионного фильма, но не для жизни. Маленький Кнут свои первые сорок четыре дня провел в инкубаторе. Его смотритель, Томас Дорфлейн, спал в зоопарке, чтобы заботиться о нем круглые сутки. Дорфлейн кормил Кнута из бутылочки каждые два часа, перед сном наигрывал ему на гитаре песню Элвиса «Переодетый дьявол» и был весь в синяках и царапинах, поскольку мишка буянил. При рождении Кнут весил 1,8 фунта, но к тому времени, когда я его увидел, примерно через три месяца, его вес увеличился больше чем вдвое. Если все пойдет хорошо, он когда-нибудь увеличится в двести раз.
Сказать, что Берлин любит Кнута, значит преуменьшить это в двести раз. Мэр Клаус Воверейт каждое утро требовал новостей о Кнуте и его свежее фото. Городская хоккейная команда — Eisbdren — обратилась в зоопарк с вопросом, может ли она сделать медведя своим талисманом. Бесчисленные блоги — в том числе в Der lagesspiegel, самой читаемой берлинской газете, — были посвящены ежечасным деяниям Кнута. У него был собственный подкаст и веб-сайт. В некоторых ежедневных газетах он даже потеснил моделей топлес.
Четыре сотни журналистов пришли на публичные дебаты Кнута, в то время как на саммит Евросоюза, который проходил в те же дни, пришло гораздо меньше газетчиков. Были галстуки-бабочки с изображениями Кнута, рюкзаки в виде Кнута, сувенирные тарелки с изображением Кнута, пижамы с изображениями Кнута, фигурки в виде Кнута и, вероятно, хотя я не проверял этого, трусики с изображениями Кнута. У Кнута был крестный отец — Зигмар Гэбриэль, министр окружающей среды Германии. А другое животное из зоопарка — панда Ян Ян, была в прямом смысле убита популярностью Кнута. Служители зоопарка сделали предположение, что толпа из тридцати тысяч, повалившая в зоопарк, чтобы увидеть Кнута, настолько потрясла Ян Ян, что та либо перевозбудилась, либо впала в смертельную депрессию (что конкретно послужило причиной смерти, осталось для меня неясным). И еще о смерти: некая организация, занимающаяся охраной прав животных, выступила с предложением (как они позднее заявили, только гипотетическим), гласившим, что было бы лучше совершить эвтаназию, чем выращивать животное в неволе. В ответ на это школьники вышли на улицы, скандируя: «Кнут должен жить». Футбольные фанаты выкрикивали имя Кнута, а не название своей команды.
Если вы пойдете поглазеть на Кнута и проголодаетесь, в нескольких футах от его вольеры стоит киоск, продающий «Wurst de Knut» (сосиски Кнута), приготовленные из мяса выращенных на ферме свиней, которые не менее умны и заслуживают нашего внимания и заботы не меньше, чем Кнут. Это и есть границы между видами.
STRESS (СТРЕСС)
Слово, используемое в промышленности, чтобы обойти молчанием то, что называется:
SUFFERING (СТРАДАНИЕ)
Что такое страдание? А точнее — кто страдает? Все Противники утверждения, что животные страдают, Признавая, что они «чувствуют боль», категорически отрицают их принадлежность к тому умственно-эмоциональному миру, где существует индивидуальность, личность, а потому не соглашаются, что их страдание можно соотносить с человеческим. Мне кажется, что такая аргументация соответствует широко распространенным представлениям, то есть убеждениям, будто страдание животного просто относится к другой категории явлений и потому не очень-то важно (даже если и прискорбно).
Все мы знаем, что страдание существует, но точно выразить в словах, что это такое, невероятно трудно. В детстве мы узнаем значение слова «страдание», взаимодействуя с другими существами — как с людьми, особенно с членами семьи, так и с животными. В слове страдание кроется скорбный общественный опыт, драма, разделенная с другими. Конечно, существуют виды специфически человеческого страдания, обусловленные неосуществимой мечтой, расовыми предрассудками, телесным стыдом и так далее, — но следует ли из этого, что страдание животных «не настоящее»?
Самая важная, сокровенная часть страдания не в его физиологической составляющей — нервном стрессе, не в болевых рецепторах, простагландинах, нейронных опиатных рецепторах. Главное, кто страдает и какое значение это страдание имеет для конкретной личности. Весьма вероятно, есть такие философски обоснованные толкования сути и значимости страдания, которые выносят животных за скобки. Конечно, подобные рассуждения пасуют перед лицом здравого смысла, поскольку базируются на довольно приблизительном представлении о чужих взглядах и умственных способностях, но допускаю, что такие мнения существуют. Итак, если доводы тех, кто считает, что животные страдают по-настоящему, и тех, кто уверен, что это не так, достаточно убедительны, следует ли подвергнуть сомнению факт, что животные в принципе страдают? Или следует допустить, что животные страдают не по-настоящему, то есть не так, чтобы это имело большое значение?
Как вы можете догадаться, я не скажу нет, но и не стану оспаривать противное мнение. Важнее, я думаю, необходимость просто осознать величину ставки, что поставлена на кон, когда мы спрашиваем: «что такое страдание»?
Что такое страдание? Я не могу с уверенностью сказать, что это, но я знаю, что страдание — это имя, которое мы даем источнику всех вздохов, криков и стонов — тихих и громких, простых и сложных, — которые нас тревожат. Слово в большей степени определяет наш взгляд, чем то, на что мы смотрим.
|
|