«Экономика знаний и инноваций: перспективы России»
|
Скачать 6.35 Mb.
|
|
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова Экономический факультет «Экономика знаний и инноваций: перспективы России» (под ред. Бузгалина А.В.) Москва, 2008 Содержание Введение. Что такое «новая экономика»? (А.В. Бузгалин) Часть 1. Концептуальные основы «новой экономики»: креативность, знания, инновации Глава 1. Исследование «новой экономики»: эмпирические и теоретические предпосылки (А.В. Бузгалин) Глава 2. Новое качество экономики: знания и информация, креативная деятельность и инновации, материальное производство и креатосфера (А.В. Бузгалин) Часть 2. «Новая экономика»: человек, корпорации, вклад в создание общественного богатства Глава 1. Человек и его креативный потенциал: формирование и условия реализации (М.Ю. Павлов) Глава 2. Рыночные структуры и инновационный процесс: теория и опыт (Н.Л. Фролова) Глава 3. «Новая экономика»: вклад в создание богатства народов (О.Н. Антипина) Часть 3. Россия в экономике знаний и инноваций Глава 1. Инновации, инвестиции и экономический рост: теория и российский опыт (К.А. Хубиев) Глава 2. Инновационная модель развития для российской экономики (А.И. Колганов) Глава 3. Перспективы России в глобальной неоэкономике: стратегия опережающего развития (А.В. Бузгалин) Введение. Что такое «новая экономика»? Конец прошлого и начало нынешнего столетия ознаменовались систематическим появлением в социальной и экономической теории новых имен для новых процессов, развивающихся в современном мире. И это не случайно: изменения действительно происходят. Изменения значительные и разнообразные. Многие из них носят качественный характер. Но в то же время они еще явно не приобрели всеобщего распространения, не выкристаллизовались как системное новое качество, господствующее в мире, пробивают себе дорогу как разнонаправленные и нелинейные тенденции. Отсюда и многообразие, нечеткость, изменчивость понятийного аппарата общественных наук и экономической теории, в частности. И все же мы можем выделить некоторые инварианты. Прежде всего, мы можем зафиксировать, что эти изменения связаны со всеми основными параметрами жизни общества: технологическими основами, экономической системой, социальными отношениями, институтами, типом личности и т.п. Соответственно изменениям в этих платах жизни общества, фиксируемым различными исследователями как ключевые, выделяются и имена того нового качества, которое постепенно обретает общество и экономика в новом веке. Те, кто акцентирует внимание на технологиях, говорят о двух основных процессах. Первоначально – научно-технической, а позже – информационной революции. Поскольку в последнем случае происходит изменение и основного ресурса экономических процессов (им постепенно становится информация), постольку имя «информация» становится ключевым и ложится в основу определения нового качества экономики и общества. Так появляется имя «информационная экономика» [Сакайя]. Дальнейшее развитие этой тенденции приводит к пониманию того, что условием «производства» и освоения информации является знание и, соответственно, экономика и общество приобретают имя «общество (экономика) знаний». Акцент на одном из ключевых средств «производства», хранения и переработки информации – компьютере и соответствующих (цифровых) средствах коммуникации, Интернете – позволяет говорить о «компьютерной», в ряде случаев – «цифровой» экономике или «Интернет-экономике». Вызываемые существенными технико-производственными изменениями сдвиги в структуре экономики и, прежде всего, радикальный (до 70% ВВП и более) рост сферы услуг в развитых странах при значительном сокращении индустриального сектора привел к генерации двух других имен: «постиндустриальное общество» [Д.Белл] и «общество услуг». Первое имя, однако, имеет и несколько иной смысл и может ассоциироваться с ростом значения постиндустриальных технологий. Прогресс последних – это очевидное обстоятельство не часто акцентируется – не совпадает с развитием сферы услуг, в которой сохраняется или даже увеличивается доля индустриальных и даже до-индустриальных технологий. Развитие новых технологий и вызванных ими экономических процессов, неизбежно начинает менять «правила» организации, управления, трансакций. На место атомизированных рыночных и вертикально-организованных корпоративных структур приходят сети и, соответственно, возникает новое имя: «сетевое общество (экономика)» [М.Кастельс]. Наконец, поскольку все это результируется в новом качестве жизни и поведения человека, ряд ученых делает акцент на возросшей роли человеческих качеств или «человеческого капитала» [Неккер]. В сфере экономических процессов также происходят существенные изменения, характеризующиеся ростом объемов и значения финансовых трансакций («финансиализация»), страховых и пенсионных фондов как все более значимых и новых (по сравнению с классическим капиталистом) инвесторов (отсюда идея «пост-капиталистического общества» [Дракер]), распространением рыночных принципов отношений во всех сферах жизни общества («рыночный фундаментализм» [Дж.Сорос]). Наконец, пространственно-временное сопоставление новых процессов с эпохой «модерна» вкупе с новыми социально-философскими и методологическими веяниями родило еще одно имя – «общество (экономика) постмодерна». Сторонники современной версии марксизма акцентируют внимание на видоизменении многих черт капитализма при сохранении его основ (например, модель «хай-тек-капитализма» [Хауга]). В России исследования постсоветской школы критического марксизма показали, что качественные изменения в обществе и экономике связаны прежде всего с нарастающими изменениями в самых глубоких основах социальной организации – содержании труда. Постепенное, нелинейное, но мощное нарастание роли творческой деятельности приводит к изменениям и факторов производства (отсюда - возрастающая роль знаний, культуры и т.п.), и его структуры (формирование креатосферы и, в частности, новая роль образования как «первого подразделения» новой экономики), и субъекта (homo creator вытесняющий homo economicus). Все эти изменения тормозятся и направляются в русло развития посредничества и «общества потребления» тотальным рынком и глобальной гегемонией капитала, но создают позитивные и негативные предпосылки будущего общества массовой общедоступной творческой деятельности, созидающей мир культуры, креатосферы [А.Бузгалин, А.Колганов]. Акцент на творческом содержании деятельности как ключевом изменении в экономике позволяет вывести, а не просто постулировать и тезис о «новой экономике» как экономике инноваций – экономике, основанной на разработке и реализации новшеств, т.е. на творческой деятельности в области производства, управления, образования и т.п. Прогрессисткая часть «русофильского» течения трактует современные изменения в технологиях как предпосылки для возрождения традиционных православных, державно-государственнических форм социальной и экономической организации [В.Кульков, Ю.Яковец]. Все эти изменения часто трактуются как не слишком значимые в работах самых разных авторов, принадлежащих (что закономерно) к консервативно-ортодоксальным течениям в самых разных социальных и экономических школах. Ортодоксальные либералы, «державники» (в России, например, школа Ю.Осипова) и даже некоторые марксисты (Каллиникос и др.) объявляют эти изменения мало значимыми, затрагивающими лишь некоторые аспекты жизни (или некоторые группы стран – «золотой миллиард») и потому малозначительные. Фундаментальные основы экономики – будь то рынок, капитал и наемный труд или государство и патриархальные традиции – с их точки зрения остаются неизменными. Собственно термин «новая экономика» (в ряде случаев – «неоэкономика») остается до настоящего времени крайне неопределенным. В США одно время (после доклада президента в 2000 году) это понятие стало использоваться весьма широко. Под ним понималась экономика, которая на базе информационных технологий в сочетании с умелой макроэкономической политикой может стабильно расти при одновременно низких показателях инфляции и безработицы. Однако такая «новая экономика» оказалась скорее пожеланием американского истэблишмента, чем реальностью и потому данная трактовка довольно быстро стала забываться. На смену ей пришли два варианта: «узкий» («новая экономика» как экономика сектора высоких технологий и, прежде всего, информации, телекоммуникаций) и «широкий». В последнем случае под «новой экономикой» стали подразумевать все те качественные изменения, которые с конца прошлого века происходят в экономической жизни, ее технологических основах, институтах и т.п. и которые по большому счету связаны с качественными изменениями в технологических основах жизни общества. Что касается России, то наша страна оказалась в очень сложном положении с точки зрения продвижения по траектории развития «новой экономики». С одной стороны, в нашей стране еще только становится «старая» рыночная экономика, причем развивается рыночный сектор преимущественно в традиционных отраслях «старой» экономики – добыче и переработке сырья, металлургии, пищевой промышленности, торговле и т.п. С другой стороны, в наследство российской экономике достались развитая фундаментальная наука, одно из лучших в мире образование, достаточно мощный военно-промышленный комплекс со значимым сектором высоких технологий и другие предпосылки перехода к новому типу экономики. За годы кризиса и восстановительного роста большая часть этого потенциала была потеряна, но в последние годы происходит постепенное восстановление прежних позиций, намечаются новые точки роста. Все это создает определенные предпосылки для достойного включения отечественной хозяйственной системы в «новую экономику». Будут ли реализованы эти предпосылки, и какая экономическая политика будет содействовать этому процессу – это еще один важный блок вопросов. * * * Названные блоки проблем обусловили содержание и структуру предлагаемой вниманию читателей монографии. Ее открывает раздел, посвященный фундаментальным проблемам становления неоэкономики, ее основным парадигмальным характеристикам. Продолжает анализ рассмотрение важнейшего параметра этой экономики – человеческих креативных качеств и анализ рыночных структур, которые могут стать и являются в мире главными субъектами инноваций. Завершает первую часть работы исследование вклада «новой экономики» в общественное богатство. Заключительная часть работы посвящена вопросам инновационного развития России, выхода ее на траекторию «новой экономики». Анализ проблем и моделей роста, в частности, инвестиционной политики, возможных агентов модернизации и ее стратегий составляет основную часть этого раздела. Завершает его оригинальная концепция стратегии опережающего развития для России нового века. Авторами разделов и глав являются: Антипина О.Н., к.э.н., доцент – Часть 2, глава 3. Бузгалин А.В., д.э.н., профессор, руководитель авторского коллектива – Введение, Часть 1, Часть 3, глава 3. Колганов А.И., д.э.н., ведущий научный сотрудник – Часть 3, глава 2. Павлов М.Ю., к.э.н., старший научный сотрудник – Часть 2, глава 1. Фролова Н.Л., д.э.н., профессор – Часть 2, глава 2. Хубиев К.А., д.э.н., профессор – Часть 3, глава 1. Часть 1. Концептуальные основы «новой экономики»: креативность, знания, инновации. Глава 1. Исследование «новой экономики»: эмпирические и теоретические предпосылки Прежде чем рассмотреть концептуальные основы феномена «новой экономики», заметим, что в последние годы появились работы отечественных авторов по проблемам генезиса нового качества экономического развития. В нашу задачу не входит их систематический анализ, поэтому упомянем лишь имена таких ученых, как С. Глазьев, В. Красильщиков, Ю. Красин, В. Кульков, В. Межуев, Н. Моисеев, А. Неклесса, Ю. Осипов, В. Рязанов, В. Хорос, К. Шахназаров, Ю. Яковец и др. Особо хотелось бы выделить ряд работ молодых исследователей. Прежде всего, следует отметить статьи и книги В. Иноземцева (в них содержится наибольшее на данный момент продвижение в деле изучения «постэкономической формации» с позиций, напоминающих «легальный марксизм»)1, В. Красильщикова и О. Антипиной по проблемам генезиса постиндустриального общества,2 а также работы широкого круга авторов, выступивших со статьями в ряде журналов и сборников3. Все эти работы, а также работы современных зарубежных авторов, посвященные постиндустриальному (информационному) обществу, революции знаний и т.п.4 послужили важным основанием для подготовки текста данной главы.
Эмпирические черты, характеризующие рождение нового качества общественной жизни в принципе уже хорошо известны не только западному, но и отечественному читателю благодаря упомянутым выше источникам. Поскольку они содержат большой эмпирический материал, поставленную в этом параграфе задачу - систематизировать достаточно известные факты и предложить их интерпретацию, отослав читателя за более детальной информацией к соответствующим работам, – решить довольно легко. В основу систематизации эмпирического материала будет положено историко-логическое развертывание новых черт производства, экономической и общественной жизни, характерных для конца ХХ – начала ХХI веков. Пожалуй, первой из них следует назвать научно-техническую революцию - один из наиболее важных объектов исследования в мировой социальной литературе (включая и советскую). И это отнюдь не всего лишь дань моде. Большая часть технологий материального производства, определяющих лицо современной эпохи (включая, как несложно предположить, первые десятилетия ХХI века), была создана именно в период НТР. В данном случае нет смысла апеллировать к статистическим данным. Достаточно лишь назвать эти технологии и принципы организации производства. В базовых отраслях это, прежде всего, (1) становление «нефтяной цивилизации», (2) превращение электричества в универсальный источник энергии и (3) создание масштабных энергосистем (к примеру, в бывшей Мировой социалистической системе существовала уникальная, до сей поры не имеющая аналогов, единая энергосистема «Мир»). В промышленности – переход от фордизма к (4) так называемому «тойотизму» и иным формам «пост-конвейерной» организации труда при существенных структурных сдвигах, связанных, в частности, с (5) массовым развитием новых отраслей – химии органического синтеза, микробиологической промышленности, а в последнее десятилетие – генной инженерии и ряда других новых технологий (в качестве краткого отступления заметим: сдвиги в материальном производстве остаются не только исторической основой, но и ключевым – особенно для экономик третьего мира – сдвигом и современности, а не только 50-х – 60-х годов). В инфраструктуре – окончательное торжество (6) «автомобильной цивилизации» и (7) реактивного авиатранспорта (параметры, жестко сращенные с использованием именно нефти как основного энергоносителя). В результате в материальном производстве, включая, прежде всего, электротехнику, авто- и авиатранспорт, нефть, химию и даже пищевую промышленность и связанные с ней услуги (к примеру, «фаст-фуд») сложились и развиваются (не без потрясений и противоречий, конечно) гигантские высоко обобществленные транснациональные корпорации, продажи которых близки по объемам к ВВП России. Добавим к этому, с одной стороны, необходимость как минимум (8) всеобщего среднего образования при высокой (до 20-30%) доле работников с высшим и средним специальным образованием и (9) высокой продолжительностью жизни для обеспечения функционирования производительных сил, а с другой – (10) превращение науки в непосредственную производительную силу и мы получим важнейшую тенденцию развития массовой творческой деятельности (педагогической, инженерной, научной и т.п.). Этот сдвиг зачастую не заметен, между тем именно здесь в эпоху НТР наметилась основная граница, указывающая на генезис материальных основ общества будущего (во всяком случае, если принять предлагаемую ниже гипотезу о массовом развитии творческой деятельности как основе остальных качественных изменений в обществе). Именно в этот момент (неслучайно совпавший с массовым развитием новых левых интеллектуальных и политических течений на Севере, победами антиколониальных движений на Юге, «оттепелью» в СССР) у человечества появился шанс движения к новому качеству производительных сил – обществу массовой общедоступной творческой деятельности, созидающей, прежде всего, мир культуры, креатосферы. Его образ, опять же неслучайно был отображен в научно-художественном творчестве «шестидесятников» в нашей стране и, прежде всего (пусть и в несколько наивной форме), их кумиров – И.Ефремова и братьев Стругацких. Однако власть позднего капитализма оказалась достаточно мощной, чтобы переломить эту тенденцию, и на протяжении 70-х мир постепенно перешел на иную колею развития производительных сил. Доминирующим стал путь формирования материальных основ глобальной гегемонии капитала. Последний ускоренно формировал и воспроизводил, прежде всего, те производительные силы, которые обеспечивали тотальную власть транснациональных корпораций и государственных машин мощнейших развитых стран во все более глобализирующемся мире. Этим структурам были объективно нужны такие производительные силы, которые бы:
Предпосылкой формирования (а этот процесс происходил и происходит преимущественно объективно и стихийно) и воспроизводимым результатом нового тренда развития производительных сил, отвечающего на названный выше «заказ» со стороны глобализирующегося капитала, стала вторая (и, кстати, часто игнорируемая большинством теоретиков постиндустриального и т.п. общества) подвижка в развитии материальной базы позднего капитализма – возникновение глобальных проблем и их превращение в фундаментальный фактор мирового развития. Одной из первых таких проблем стало развертывание в глобальных масштабах оружия массового уничтожения. Этот процесс происходил под влиянием, с одной стороны, названных технологических сдвигов, с другой, – противоречий «холодной войны». Он обусловил огромное перераспределение материальных и финансовых ресурсов, сдвиги в макротехнологии (доля ВПК и связанных с ним производств в большинстве развитых стран составляет от 10 до 20% реального сектора, причем это, как правило, наиболее передовые в технологическом и экономическом отношении производства; военный бюджет США в 2002 г. достиг 380 млрд долларов5) и, главное, совершенно иную конфигурацию геоэкономических и геополитических процессов. Формирование однополюсного мира, «центр» которого обладает почти абсолютной монополией на оружие массового уничтожения, создало важные предпосылки для выполнения одного из названных выше «заказов» глобального капитала на развитие производительных (в данном случае точнее было бы сказать – «разрушительных») сил. Оборотной стороной этого процесса стало обострение экологических и демографических проблем. Однако наиболее напряженной социальной глобальной проблемой остается проблема бедности в комплексном понимании последней. Обобщая хорошо известные данные, мы можем сделать вывод, широко известный в мировой литературе, – вывод о крайне неравномерном распределении богатства и бедности в мире, где 20% богатейшего населения получает 82% доходов, а 20% беднейшего – 1,4%. Но эти обобщенные данные, однако, не столько раскрывают, сколько скрывают действительный уровень дифференциации, который еще глубже. Одной из наиболее впечатляющих цифр здесь является концентрация богатства в руках богатейших институтов и даже индивидов. Период экспансии неолиберализма ознаменовался резким ростом этой поляризации. Состояние 200 богатейших людей мира превышает 3-х летние доходы миллиарда беднейших граждан Земли. При этом за последние 20 лет ХХ века темпы роста ВВП на душу населения в странах с низким доходом (кроме Индии и Китая – стран, выбравших самостоятельную траекторию развития в современном глобальном мире) были отрицательными (-0,5% - -1%), тогда как в богатых странах они в среднем превышали 2%6. Такова очень краткая фактология глобальных проблем вообще и проблемы бедности, в особенности. Эти угрозы являются важнейшей подвижкой в развитии материальной базы общественного развития во второй половине ХХ века и, скорее всего, останутся важнейшим фактором ее эволюции как минимум в первые десятилетия нового столетия. Третьей подвижкой в развитии материальной базы мирового сообщества (подчеркнем: здесь и ниже идет речь о сдвигах в макротехнологии глобального человечества, а не только развитых стран) стало существенное изменение в структуре общественного производства. Рост производительности труда и появление новых технологий (названных позднее многими авторами постиндустриальными), вызванных к жизни НТР (а позднее – развитием информационных технологий) привело к ныне общеизвестному структурному сдвигу: превращению сферы услуг в доминирующую при сокращении доли индустрии и материального производства вообще в развитых странах, происходящему на фоне переноса традиционного (особенно – трудоемкого и экологически грязного) индустриального производства в страны третьего мира. Этот процесс был достаточно односторонне отображен в западной литературе, где к тому же часто отождествлялись доминирование сферы услуг и переход к постиндустриальным технологиям. Между тем, этот сдвиг, произошедший в третьей четверти ХХ века, был и остается крайне противоречивым, о чем свидетельствуют данные, приводимые в многочисленных зарубежных источниках7. Во-первых, «общество услуг» является правилом главным образом для стран первого мира (где сектор услуг занимает 65-75 % ВВП). В бедных странах индустрия остается доминирующим сектором (40%). При этом, однако, наиболее быстрорастущими (более 10% в год, в том числе и после биржевого кризиса рубежа веков) и наиболее важными для прогресса экономик первого мира все более становятся технологии, основанные на использовании новаторского потенциала человека (отчасти этот процесс отображается термином «знание-интенсивные технологии»). Во-вторых, сфера услуг (рассматривая, прежде всего, проблему изменения содержания труда, качественных сдвигов в технологиях) даже в странах «золотого миллиарда» крайне неоднородна, включает значительную долю ручного и достаточно примитивного индустриального труда. По разным оценкам, он составляет более 75% деятельности в таких отраслях как торговля, общественное питание и бытовые услуги. Здесь господствует низко квалифицированный труд, мало меняющей свое содержание от того, что, например, кассир пользуется компьютеризированным кассовым аппаратом, оставляющим на долю человека примитивнейшие функции: поднести продукт к одному считывающему устройству, пластиковую карточку покупателя - к другому и нажать несколько клавиш с картинками. Следовательно, главным является не столько сдвиг в соотношении промышленности и сферы услуг, сколько иные изменения в материальной базе социальных процессов. В-третьих, при общем росте доли сферы услуг в ее отраслевой структуре также происходят существенные изменения. Это, прежде всего, быстрый (до 10% в год) рост таких отраслей как финансы, корпоративное и государственное управление, услуги адвокатов и других структур, обслуживающих трансакции. Итак, мы можем сформулировать следующий тезис: для капитала конца ХХ – начала ХХI века становится характерен именно тот сдвиг в материальной базе общественной жизни, который и был им (среди прочего) «заказан»: доминирующими в экономике становятся сферы, где капитал прямо занят производством самого себя (денег) из самого себя (из денег) и обслуживанием этих процессов (управление, защита и спецификация прав собственности и т.п.). При этом современные технологические сдвиги отчасти позволяют делать это, не прибегая к «излишнему» процессу производства материальных и культурных благ, ранее, как правило, лежавшему в основе производства капитала. Торжество современного фиктивного финансового капитала находит в названных структурных сдвигах свою адекватную базу, на создание которой он и «нацеливал» (этот процесс происходил и происходит преимущественно стихийно и объективно) производство. Не менее важно и то, что непосредственно связанная с ростом сферы услуг социально-экономическая траектория развития «общества потребления» обеспечивает выполнение другого «заказа» капитала, адресованного производительным силам: обеспечить формирование адекватной (задачам укрепления гегемонии капитала) социальной базы в странах «золотого миллиарда». Сытый мещанин-потребитель, воспроизводящий развитие сферы услуг (преимущественно утилитарного плана) и есть такой социальный базис. Однако все описанные выше сдвиги начались, по меньшей мере, 30-40 лет назад. И хотя они сохраняют свое значение в мировой социально-экономической жизни и поныне (будучи особенно актуальны для третьего и второго миров), следует специально подчеркнуть, что последние десятилетия вызвали к жизни новые феномены. Четвертый сдвиг происходит на наших глазах и фиксируется в понятиях «информационного (сетевого и т.п.) общества», «компьютерной революции», «общества знаний» и т.п. Не пытаясь пока систематизировать эти теории отметим, что во всех этих случаях фиксируются процессы изменения технологий общественного производства, ресурсов и продуктов этих технологических процессов и некоторые экономические, социальные и т.п. процессы, сопровождающие эти изменения. Основными в этих изменениях с поверхностной точки зрения являются процессы массового развития информационных технологий (прежде всего – компьютеризация самых разнообразных трудовых и производственных процессов и развитие информационных сетей со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до возникновения «сетевых предприятий»). Статистические данные, характеризующие эти процессы общеизвестны и многократно приводились в упоминаемых выше работах8. Акцент на мировом измерении названных технологических сдвигов (его делают, к сожалению, далеко не все исследователи информационного общества) показывает, что массовая информатизация производства и общественной жизни, равно как и сопровождающие ее и многократно прокомментированные в отечественной и зарубежной литературе изменения в размещении и формах организации производства (от «электронных коттеджей» и практики job sharing до сетевых предприятий), социальной структуре (рост роли «профессионалов», меритократии) – все это удел некоторой части стран первого мира (в Греции или Португалии их распространение качественно ниже, чем, например, в США). Для большей части человечества информационная революция ограничивается крайне примитивными проявлениями, подобными проявлениям промышленной революции ХIХ века в Индии или Китае. Однако для «метрополий» глобального корпоративного капитала эти технологические сдвиги стали реальностью. Более того, лавинообразный прогресс информационных технологий, с одной стороны, был вызван к жизни (прежде всего, но не исключительно – у макротехнологии и науки есть и свои внутренние законы развития) потребностями быстрорастущего фиктивного финансового капитала и обслуживающих его и его гегемонию отраслей (от корпоративного управления до ВПК). С другой стороны, информационные технологии стали важнейшей материальной основой формирующейся на рубеже веков глобальной гегемонии корпоративного финансового капитала. И все же наиболее важным - пятым из отмечаемых в этом параграфе сдвигов - становится так называемая «революция знаний», указывающая на все возрастающую роль образования в развитии социальных и экономических процессов современности. При этом развитие так называемой «образовательной революции» идет (как и все вышеупомянутые процессы) крайне неравномерно, будучи принципиально значимым для экономической и социальной жизни, прежде всего, развитых государств и протекая в формах, адекватных для корпоративного капитала. И то, и другое не случайно. Во-первых, по-прежнему велик разрыв в образовании между первым и третьим мирами (в бедных странах неграмотными являются в среднем 30% мужчин и более 50% женщин, а в вузы зачисляется 5-6% молодежи, тогда как в развитых странах – более 50%9). Не менее существенен разрыв внутри каждого из «миров» между социальными группами. Все это закрепляет и воспроизводит социально-экономическое доминирование номенклатуры корпоративного капитала и обслуживающих ее слоев. Во-вторых, развитие образования идет, прежде всего, по траектории подготовки относительно узкого (в мировом масштабе) слоя профессионалов (не случайно идея «общества профессионалов» является столь популярной ныне), а не гармоничного развивающейся личности каждого, ибо именно «профессионалы» нужны для воспроизводства капитала эпохи информационного общества. И все же именно эти изменения в процессах формирования новых человеческих качеств и, прежде всего, содержании деятельности, как покажет дальнейшее исследование, окажутся наиболее важными для поиска решений проблем индустриальной цивилизации. После предложенного краткого изложения некоторых эмпирически очевидных тенденций и их интерпретации, рассмотрим основные этапы эволюции теоретических трактовок происходящих ныне изменений. |
Похожие:
 |
Руководство исследовательскими проектами, проведение экспертных опросов Руководитель программы «Маркетинг инноваций» в рамках магистерской программы «Управление в сфере науки, технологий и инноваций» |
 |
Курсовая работа по дисциплине «Экономика организации» На тему «Внешнеэкономическая... Перспективы предприятия ОАО «Пиломатериалы «Красный октябрь» |
|
А. Б. Яновский заместитель Министра энергетики России Энергодиалог рф-ес: проблемы и перспективы его развития (взгляд со стороны России) |
|
России Издательство «библиополис» И. Р. Шафаревич. Трёхтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России — Псков, 2002. — 366 с |
|
Учебно-методический комплекс дисциплины экономика труда (экономика... Экономика труда (квалификация (степень) «экономист»), утвержденного приказом Министерства образования и науки Российской Федерации... |
|
Рабочая программа дисциплины (модуля) утверждаю Экономика труда, Финансы и кредит, Налоги и налогообложение, Экономика предприятия и организации, Страхование, Мировая экономика,... |
|
Практика дропшиппинга в России В статье рассмотрены перспективы развития дропшиппинга в России, проанализированы сильные и слабые стороны данного вида предпринимательской... |
|
Баоцзянь Роль малого бизнеса в развитии инновационного процесса кнр Охватывает технологии, рынок, организацию и другие важнейшие аспекты деятельности предприятия. Предлагаемая нами концепция имитационных... |
|
Положение о II районной психолого-педагогической ярмарки инноваций Общие положения Положение о II районной психолого-педагогической ярмарки инноваций (далее – Ярмарка) определяет миссию, цели, задачи, сроки, порядок... |
|
Спорт: экономика, право, управление Председатель Комиссии по спортивному праву Ассоциации юристов России, профессор Московской государственной юридической академии им.... |
|
В. Жириновский Россия и Япония Экономическое сотрудничество России и Японии: современное состояние и перспективы |
|
Методические рекомендации по выполнению курсовой работы в бакалавриате... Руководство предназначено для студентов, обучающихся на кафедре инноваций и бизнеса в сфере информационных технологий, и может быть... |
|
Проект проон/гэф 00074315 «Энергоэффективность зданий на северо-западе россии» Целью Проекта является обеспечение функционирования системы дистанционного обучения и распространения знаний по вопросам энергоэффективности,... |
|
Проблемы и перспективы развития электронной экономики в россии Монография предназначена для студентов, преподавателей, аспирантов экономических вузов и факультетов, предпринимателей, а также всех... |
|
Проблемы, опыт, перспективы П18 Профессиональная подготовка будущих учителей: проблемы, опыт, перспективы: Сб науч ст. Саратов: иц «Наука», 2012. 224 с |
|
Программа регламентирует цели, ожидаемые результаты, содержание,... Федерального закона от 6 декабря 2011 г. №402-фз «О бухгалтерском учете» и Федерального государственного образовательного стандарты... |