Д. А. Леонтьев психология смысла

(там же, с. 208)

У человека биологический, инстинктивный смысл превращает­ся в смысл сознательный. Но это превращение имеет непрямой ха­рактер. Оно опосредовано возникновением феномена общественного сознания и его элементов — значений, не имеющих аналогов в жи­вотном мире. «Значение есть категория общественного сознания... оно, отражая отношение предмета не к индивиду, но к коллективу, отражает устойчивое в предмете и устойчивое в потребности субъек­та, теперь человеческой, т.е. общественной его потребности. Субъект здесь = коллектив.

Смысл выступает теперь как смысл для коллектива и лишь тем самым и для субъекта: он осознается. ...Прямые инстинктивные био­логические связи с природой сосуществуют, не могут не сосущество­вать некоторый период с отношениями к природе, уже ставшими общественными. Сосуществуют инстинктивные смыслы и обществен­ные значения.

Возникновение в ходе развития общественных отношений со­знания "Я" и есть возникновение сознательного смысла. Первичное значение раздваивается: появляется отношение смысл—значение. Смысл и есть "для меня значение"! ...Так возникает мое обществен-

отношения, в которые включен субъект; непосредственным же смыслообразующим фактором выступает мотив деятельности. «Воп-рос о смысле есть всегда вопрос о мотиве» (Леонтьев А.Н., 1947, с. 28). Одно и то же действие, входя в разные деятельности, то есть будучи мотивировано разными мотивами, приобретает разный смысл. «По своему объективному содержанию действие может ос­таться почти тем же самым, но если оно приобрело новый мотив, то психологически оно стало уже иным. Оно иначе протекает, ина­че развивается, ведет к совсем другим, субъективно, следствиям; оно занимает другое место в жизни личности» (там же, с. 29). Цепочка детерминации прослеживается А.Н.Леонтьевым до ее объективной основы: «Развитие смыслов — это продукт развития мотивов дея­тельности; развитие же самих мотивов деятельности определяется развитием реальных отношений человека к миру, обусловленных объективно-историческими условиями его жизни» (там же, с. 28). Понятие смыслообразования, введенное А.Н.Леонтьевым, одно­значно связывается у него с мотивами, их смыслообразующей си­лой или функцией (Леонтьев А.Н., 1959; 1971).

В отдельных случаях отношение между действием и мотивом де­ятельности, в которую оно входит, может быть весьма неоднознач­ным и сложным. Так, многие сложные виды деятельности отвечают одновременно не одной, а нескольким потребностям и побужда­ются, соответственно, несколькими мотивами. В этом случае дея­тельность обладает многосторонним смыслом (Леонтьев А.Н., 1956, с. 360). Ранее, еще в 1940 году А.Н.Леонтьев ввел понятие поступка для обозначения действия с амбивалентным смыслом: «В случае, когда действие входит в двоякую деятельность, но мотивация обеих этих деятельностей, будучи различной, не является, однако, про­тивоположной по своему знаку, мы называем такое действие по­ступком. Поступок требует сознавания отношений, существующих между обеими деятельностями, и учета обоих мотивов; поступок есть, следовательно, действие сложномотивированное, имеющее сложный смысл» (Леонтьев А.Н., 1994, с. 50). В дальнейшем, одна­ко, это понятие развития не получило.

Еще более сложные отношения характеризуют так называемый отраженный смысл. В этом случае ребенок (в примерах А.Н.Леонтье­ва) «... может стремиться к достижению цели, которая сама по себе не привлекательна для него, ради чего-нибудь другого, или, наобо­рот, отказаться от чего-нибудь непосредственно приятного для того, чтобы достичь более важного или избежать нежелательного» (Леон­тьев А.Н., 1948, с.8—9). Подобный отраженный смысл связывает действие не просто с одним или даже несколькими мотивами, а уже с некоторой их иерархией.

Как мы указывали в самом начале, понятие личностного смыс­ла с самого начала выступало у А.Н.Леонтьева как связующее звено между сознанием и деятельностью. С другой стороны, все основные положения, описывающие личностный смысл в структурном ас­пекте, были высказаны А.Н.Леонтьевым в контексте анализа со­знания; личностный смысл неизменно рассматривался как одна из его главных образующих (Леонтьев А.Я., 1947; 1966; 1977). Диспро­порция здесь вполне понятна, если учесть, что по отношению к деятельности смысл выступал преимущественно как продукт, де­риват ее структуры, в то время, как в контексте анализа сознания смысл представал как существенный его детерминант, понятие смысла становилось объяснительным. В наиболее законченном виде отношения между сознанием и смыслом представлены в книге «Де­ятельность. Сознание. Личность» (Леонтьев А.Н., 1977), где лично­стный смысл описывается как одна из составляющих сознания, наряду с двумя другими — значением и чувственной тканью. Наи­более существенным, однако, в этой работе является рассмотрение смысла в новом контексте — в контексте проблемы личности. Лич­ность характеризуется в этой работе не только как конфигурация «...главных, внутри себя иерархизированных, мотивационных ли­ний» (с. 221), но и как связная система личностных смыслов (с. 212). Рассмотрение того, как именно личностные смыслы входят в структуру личности, в книге ограничивается лишь анализом иерархических взаимоотношений мотивов.

Как мы видим, само понятие личностного смысла не претерпе­ло заметных изменений за время, прошедшее с середины сороко­вых годов до середины семидесятых. Вместе с тем, развивались и обогащались представления об отношениях между смыслом и дея­тельностью, смыслом и сознанием, смыслом и значением, смыс­лом и мотивом, смыслом и личностью. Понятие смысла включалось во все более широкие и разнообразные контексты, приобретало все большие объяснительные возможности. Усложнение содержания этого понятия требовало его дифференциации. Поэтому на смену первому этапу развития концепции личностного смысла, когда это понятие было единственным, описывавшим смысловую реальность, в середине 1970-х годов закономерно пришел второй этап, характе­ризующийся появлением ряда родственных понятий, описывающих различные, не совпадающие друг с другом, аспекты смысловой реальности.

Чрезмерная обобщенность понятия «смысл» и необходимость его дифференциации были впервые отмечены в работе В.К.Вилюнаса (1976). Введя обобщающий родовой термин «смысловые образова­ния», основной характеристикой которых является то, что они от-

человека с действительностью и является дериватом объективных функций этой действительности в жизни и деятельности субъекта» (1977, с. 63). Не ставя задачи выделения видов смысловых образо­ваний, Е.В.Субботский детально анализирует их проявления в ситуации психологического эксперимента. «Задача на смысл» вста­ет перед экспериментатором «...тогда, когда поведение субъекта от­клоняется от оптимальной линии достижения цели в границах, выходящих за пределы "интеллектуалистической" презумпции объяснения... При изучении же смысловых образований необходи­мо научиться экспериментально вызывать и контролировать подоб­ные "отклонения"» (там же, с. 64).

Е.В.Субботский указывает на многомерность смысловых обра­зований, выражающуюся в различной степени их влияния на пове­дение и в различной степени их осознанности; задача на смысл возникает лишь по отношению к «непрозрачным», скрытым моти­вам. Анализируя возможности влиять на смысловые образования ре­бенка в лабораторном эксперименте, Е.В.Субботский описывает методический прием, который должен лежать в основе формирую­щего эксперимента, а именно изменение позиции ребенка в ситу­ации, в системе его взаимоотношений с другими людьми, что влечет за собой изменение для него смысла ситуации. Чисто науч­ное исследование сливается в подобном эксперименте с форми­рующим воспитательным воздействием. Позже Е.В.Субботский подчеркивал связь смысловых образований с «прагматической» ба­зовой мотивацией субъекта (Субботский, 1984, с. 11, 42).

Новые представления о смысловой организации личности от­вечали существовавшей у многих исследователей потребности в концептуальном аппарате для разработки различных аспектов про­блемы личности — проблемы в то время еще относительно новой. Это, в свою очередь, требовало дальнейшей разработки представ­лений о смысловых образованиях, что привело к созданию в 1977 году на факультете психологии МГУ межкафедральной научно-ис­следовательской группы по исследованию личности. Смысловое об­разование выступило в работах группы как «специфическая базовая единица личности» (Асмолов, Братусь и др., 1979). За несколько лет своего существования группа выработала основные принципы подхода к анализу смысловых образований, изложенные в прог­раммной статье (там же, 1979), в которой были отмечены такие свойства смыслового образования, как его производность от ре­ального бытия субъекта, его объективной позиции в обществе; предметность; независимость от осознания и некодифицируемость в системе значений. В статье были также систематизированы мето­дические приемы исследования смысловых образований и сформу-

условиях развертывания деятельности и прекращающие существо­вание с исчезновением этих условий, что, однако, не лишает их статуса "представителей" личности» (Насиновская, 1982, с. 5). Два вида динамических смысловых образований различаются в свою очередь тем, что если личностно-значимые переживания являются формой субъективной презентации личностного смысла, то смыс­ловая установка представляет собой объективную форму его суще­ствования.

Позднее Е.Е.Насиновская несколько видоизменила представле­ния о соотношении этих трех структур; собственно к смысловым образованиям она стала относить смыслообразующие мотивы и лич­ностные смыслы, приписав смысловой установке и эмоциональ­ным переживаниям статус разных форм существования личностного смысла. К ним она добавила третью — вербальную форму, возника­ющую как результат решения «задачи на смысл» (Насиновская, 1988). Кроме этого, она ввела важную дифференциацию смысловых установок, различив «смысловую установку как фиксированное об­разование» и «конкретно-ситуативную смысловую установку», а также ввела нетрадиционное понятие прагматического смысла, по­нимая под ним релевантное внешним мотивам-стимулам значение, выполняющее по отношению к ним те же функции, что и лично­стный смысл по отношению к смыслообразующим мотивам (там же). В работах Е.Е.Насиновской представлена первая развернутая попытка представить дифференцированную картину смысловой сфе­ры личности, соотнести между собой и интегрировать в единую модель представления о различных смысловых структурах.

Б.С.Братусь, введя понятие «смысловая сфера личности» (1981), в то же время отказался от использования понятия «смысловое об­разование» как родового, обобщающего и дал ему более узкое оп­ределение — как «...отношение мотива более общего к... мотивам менее общим и соответственно деятельности более общей и ши­рокой к деятельностям менее общим» (Зейгарник, Братусь, 1980, с. 117). Такое узкое понимание смыслового образования выводится Б.С.Братусем из более широкого, чем у А.Н.Леонтьева, понимания смыслообразования, которое, согласно Б.С.Братусю, не ограничи­вается связкой мотив—цель, а представляет собой цепь отношений меньшего к большему, в которых и порождается смысл: отношения действия к мотиву, мотива к более широкому смыслообразующему мотиву и т.д. вплоть до смысла жизни, который определяется ее отношением к тому, «что больше нашей жизни и не оборвется с ее физическим прекращением (дети, счастье будущих поколений, прогресс науки, поиск истины и т.д.» (Братусь, 1983, с. 216). Смыс­ловое образование, как и личностный смысл, является частной

конкретизацией этого глобального смыслообразующего отноше­ния на определенном уровне. Вместе с тем, именно в_смысловом образовании — отношении внутри пучка мотивов — Б.С.Братусь видит единицу анализа личности, смысловое строение которой и образует ее психологическую субстанцию, ее «тело» (Братусь, 1983). В отличие от личностного смысла — отношения мотива к цели, —^г смысловые образования лежат «за» мотивами, имеют более об­щий характер; к смысловым образованиям Б.С.Братусь относит и ценности

Принципиально важным, на наш взгляд, является выдвигаемое 1> С.Братусем положение о том, что смысловые образования, как и личностные смыслы, порождаются не единичными изолирован­ными отношениями, а целой разветвленной системой подобных от­ношений. В результате единица анализа личности предстает как сложная, многомерная смысловая структура. Так, например, в свя-ш с приведенным нами выше высказыванием о смысле жизни Б С Братусь указывает, что «не сами по себе как таковые дети, сча-стье будущих поколений или прогресс науки являются смыслами жизни, а те многочисленные и сложные связи, принципы, соотне­сения, которые порождаются этими мотивами и образуют связную систему смыслов» (Братусь, 1985, с. 25). Существенным вкладом 1> С Братуся в рассматриваемую нами проблематику является выде­ление им двух функций смысловых образований — функции созда­ния эскиза будущего и функции нравственной оценки действий (Братусь, 1981, 1983; 1985) — а также различение нескольких уров­ней смысловой сферы личности (Братусь, 1985; 1988).

Воплощением идеи многомерной системной организации смыс­ловых образований стало введенное А.Г.Асмоловым (1983; 1984) понятие динамической смысловой системы. Понятие динамической смысловой системы является воплощением выдвинутой Л.С.Выгот­ским идеи единства аффекта и интеллекта. Согласно А.Г.Асмолову (1984), динамическая смысловая система характеризуется не только производностью от деятельности субъекта и от занимаемой им по-1иции, но обладает и собственным внутренним движением, своей динамикой, определяемой сложными иерархическими отношения­ми между составляющими динамической смысловой системы — личностными смыслами, смысловыми установками и др. АТ.Асмо-лов рассматривает динамическую смысловую систему как единицу инализа личности, сохраняющую в себе содержательные характери­стики личности как целого и описывает ее с разных сторон, не да­вая, однако, рабочего определения этого понятия.

Три класса смысловых образований — общие смысловые ориен­тации, частные смысловые образования и актуальные смысловые

7503

семантические компоненты, не предполагаемые словарным значе­нием слова. Различными оказываются и эмоциональный тон (кон-стативный, или аффективный компонент значения) и особенности противопоставления значения другим значениям» (Сталин, 1983 б, с. 226). Результаты экспериментального исследования позволили ввести понятие смысловых конструктов как формы существования личностного смысла в сознании. В отличие от личностных конст­руктов в понимании Дж.Келли, смысловые конструкты не первич­ны по отношению к личностным смыслам, а наоборот, производны от них (Кальвиньо, 1981).

В конце восьмидесятых годов исследования смысловых образо­ваний и смысловой сферы личности пошли на спад, который про­должается до настоящего времени. Этот спад был обусловлен отходом ряда авторов от смысловой проблематики, который не ком­пенсировался достаточным числом новых общетеоретических идей. Основной прогресс в понимании смысла и смысловых процессов в плоскости сознания был связан в этот период с работами Е.Ю.Ар­темьевой (1986; 1987; 1999), в плоскости деятельности — с работа­ми Б.В.Зейгарник (Зейгарник, 1986; Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989), а также В.А.Иванникова (1989; 1991) и его учеников (Эйд-ман, 1986), а в плоскости собственно личности — с работами Б.С.Братуся (1988; 1994). В это же время было опубликовано боль­шое количество наших работ, однако мы не будем уделять им здесь специальное внимание, поскольку все они в той или иной форме вошли в последующие разделы данной книги.

Целью исследований Е.Ю.Артемьевой, посвященных проблеме структурирования субъективной реальности, было «связать реаль­ность деятельностной предыстории с реальностью образующих об­раза мира: связать опыт и смысл» (Артемьева, 1987, с. 3). Смысл Е.Ю.Артемьева определяет как «след взаимодействия с объектом, явлением, ситуацией в виде отношения к ним» (там же, с. 11). Системы смыслов она называет субъективными семантиками. Мно­гочисленные экспериментальные исследования, проведенные Ар­темьевой и ее учениками, позволили прийти к выводам о наличии механизмов опознания и сопоставления объектов по их смысловой характеристике — семантическим кодам, имеющим амодальную природу и легко проецируемым на семантики любой модальности. В частности, было доказано, что при встрече с объектом прежде всего актуализируется его недифференцированный смысл, соглас­но которому настраиваются сенсорные системы, осуществляющие на следующем этапе собственно перцептивную обработку стимула. Исследования Е.Ю.Артемьевой оказали, впрочем, влияние на пос-

другое более широкое и значимое для человека действие. 7. Связы­вание заданного действия с возможностью затем осуществить дру­гое желаемое человеком действие. 8. Связывание действия с обе­щаниями и клятвами другим людям и себе, с самооценкой и самоодобрением, со сравнением себя с другими людьми или ли­тературными героями при выполнении необходимого действия (Иванников, 1989; 1991).

В.А.Иванников подчеркивает, что изменение смысла действия может быть осуществлено не только через реальную, но и через во­ображаемую ситуацию. Более того, генетическая последовательность развития приемов и средств волевой саморегуляции подчиняется общей закономерности развития психических функций по Л.С.Вы­готскому: от внешних, развернутых, совместно распределенных форм деятельности — к внутренним, интрапсихическим, свернутым. «В своих начальных формах волевая регуляция обеспечивается ситу­ативным созданием дополнительного побуждения к действию через изменение смысла действия, достигаемого изменением реальной ситуации другими людьми, затем самим человеком, и, наконец, через воображаемую ситуацию» (Иванников, 1991, с. 92). Поэтому В.А.Иванников справедливо отмечает большую роль познавательных процессов в образовании и изменении смыслов, в котором участву­ет и практически вся познавательная, и аффективно-потребнрстная сфера. «Смысл действия задается мотивами человека, но не опреде­ляется ими автоматически, а образуется в результате самостоятель­ного процесса его построения... Он не может формироваться вне познавательных процессов, в частности вне понимания ситуации, отношения действия и цели к мотиву, вне предвидения последствий действий. В формировании смысловых образований участвует и мыш­ление, работа которого иногда проявляется в ложных смыслах, в разочарованиях и "прозрениях" человека при осознании им подлин-I ных мотивов своего поведения. Само по себе сознание не может по­родить смысл действий, но оно может принимать ложные смыслы за истинные, порождать ложные цели, создавать их неадекватную привлекательность, представлять ложные последствия действий» (там же, с. 119—120). В эксперименте, проведенном Е.В.Эйдманом (1986), удалось показать, что развитие _воли как произвольной и опосредствованной формы мотивационной регуляции идет через интериоризацию изначально внешних средств формирования побуж­дения к действию, подчиняясь универсальному принципу «парал-

:елограмма развития» (Леонтьев А.Н., 1972).

Б.С.Братусь (1988) рассматривает порождение смыслов как одну

з важнейших сторон человеческого бытия. В структуре психичес­кого аппарата он выделяет особый (высший) уровень, отвечающий

\

умопостроений, а не опытного знания» (Братусь, 1999, с. 293). Эти уровни смысловой сферы Б.С.Братусь характеризует как смысло­вую вег/гикалУ личности, которая, оставаясь невидимой, образует ее стержень (Братусь, 1994, с. 35; см также Братусь, 1999).

Обзор развития представлений о смысле в отечественной пси­хологии был бы неполным без анализа еще одной своеобразной ветви этого развития, а именно концепции Ф.В.Бассина, развивав­шейся хоть и вне рамок деятельностной концепции смысла, но в постоянном взаимодействии и диалоге с ней. Анализируя совре­менное состояние психологии, ^.В^Бассин противопоставляет гос­подствующей тенденции к формализации психологической теории и методов указание на первостепенную важность принципиально неформализуемых психологических реальностей, имеющих смыс­ловую природу. Объединив их общим термином «значащие пережи­вания», Ф.В.Бассин постулирует «значащие переживания» как преимущественный предмет психологии и призывает к усиленному их изучению специальными методами, которые психологии в ос­новном еще предстоит разработать (Бассин, 1971). Ф.В.Бассин осо­бо подчеркивает, с одной стороны, нерасторжимость их связи с реальными жизненными ситуациями, в которых они наделяются смыслом и, с другой стороны, существование специфических за­кономерностей, определяющих их динамику. Многие положения, выдвигаемые Ф.В.Бассиным, сближают его представления о «зна­чащих переживаниях» с концепцией личностного смысла А.Н.Ле­онтьева, на которую он в первую очередь указывает как на попытку подойти к неформализуемой психологической реальности. Вместе с тем он дискутирует по ряду вопросов с концепцией А.Н.Леонть­ева, утверждая, в частности, что смыслы как таковые не существу­ют как психологическая данность непосредственно, в «голом» виде. Предметом психологии они становятся только в форме пережива­ний. Идея «значащих переживаний» интегрирует в себе два ключе­вых понятия и поэтому именно «значащие переживания», но не смысл как таковой, могут выступать в качестве предмета психоло­гической науки (Бассин, 1973).

Полувековая история развития представлений о смысловой сфе­ре личности в русле деятельностного подхода, изложенная в дан-ном~разделе, позволяет говорить о том, что концепция личностного смысла — смысловых образований — смысловой сферы личности за­нимает прочное место в системе научной психологии. Развитие пред­ставлений о смысле в деятельностном подходе можно разделить на три основных этапа.