Суворова Юлия Константиновна
Аспирант Кафедры востоковедения МГИМО (У) МИД России
Ведущий специалист Фонда развития МГИМО
127221, г. Москва, проезд Шокальского, д. 39, кор. 2, кв. 56
8-926-606-93-36 yulia.suvorova@gmail.com
Саудовская Аравия, Катар и «Арабское пробуждение»
Аннотация
Статья посвящена важнейшим трансформационным процессам, происходящим в данный момент на Ближнем Востоке и роли региональных лидеров, Саудовской Аравии и Катара, в них. Автор рассматривает основные направления векторов внешней политики данных Аравийских монархий в отношении «Арабского пробуждения», причины их формирования и факторы на них влияющие. В заключении автор приходит к выводу о том, что интересы Катара и Саудовской Аравии схожи, однако имеются и некоторые противоречия, а также, что, несмотря на существующее множество причин и движущих сил «Арабской весны», значительная роль отводится внешним акторам.
Ключевые слова: Ближний Восток, Арабское пробуждение, Арабская весна, Аравийские монархии, Саудовская Аравия, Катар, арабские страны, революция.
Saudi Arabia, Qatar and "The Arab Uprising."
Abstract
The article is devoted to the most important transformation processes taking place at the moment in the Middle East and the role of regional leaders, Saudi Arabia and Qatar, in them. The author examines main foreign policy vectors of these Arab monarchies towards "The Arab Uprising", reasons and factors for its formation. In the end, the author comes to the conclusion that the interests of Qatar and Saudi Arabia are similar, but there are some contradictions exist, and that, despite the existing set of causes and driving forces of "The Arab Spring", a significant role is played by external actors.
Keywords: Middle East, the Arab Uprising, the Arab Spring, Arab monarchies, Saudi Arabia, Qatar, Arab countries, revolution.
«Арабская весна» или «Арабское пробуждение» - бурные трансформационные процессы, которые захватили практически весь регион Ближнего Востока в 2011 году и продолжаются до сих пор. Помимо накопленного внутреннего кризисного потенциала, который и вылился в череду арабских революций, ведущую роль сыграли как западные, так и региональные державы. Роль западных стран крайне противоречива, но в тоже время широкая поддержка революционеров со стороны США и стран Западной Европы постоянно публично декларируется ими. Иран, по мнению некоторых исследователей, был скорее сдерживающей стороной, например, оказывал сопротивление революционерам в Сирии, а Израиль занял непривычную для себя роль наблюдателя,1 то Турция и ряд арабских стран, таких как Саудовская Аравия и Катар, которые и до настоящего времени, не только воздействуют извне, но и активно участвуют во внутренних делах арабских государств, охваченных революциями.
События в Ливии, а затем в Египте и Сирии знаменовали собой новый этап региональной политики. Монархии Персидского залива стали всё громче заявлять о своем намерении повысить собственную значимость и вовлеченность в мировые политические процессы. Преодолев волнения в своих государствах и подавив революционные ростки среди своего населения, Катар и Саудовская Аравия, по словам профессора Лондонской школы экономики и политологии Кристиан Коатс Ульрихсен, приступили к поиску «арабских решений арабских проблем».2
Социальное напряжение, возраставшее в течение всего 2010 года, привело к смене режимов в Северной Африке, но и стабильные монархические режимы стран Персидского залива не остались в стороне от «Арабского возрождения». Так в Бахрейне, где социально-политическое шиитско-суннитское противостояние имеет долгую историю, правящую семью Эль-Халифа спас от свержения своевременный ввод войск Саудовской Аравии и ОАЭ. Не столь масштабные и не направленные на свержение существующего строя, но имевшие место протестные акции проходили в Кувейте, Омане и в Восточной провинции Саудовской Аравии. Активизация существующих в странах оппозиционных политических сил вносила в систему ближневосточных международных отношений «элементы зыбкости»3, что вынуждало руководство этих стран действовать, чтобы сохранить свою роль на региональной арене.
Страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, сначала Катар и ОАЭ, позже к ним присоединилась и Саудовская Аравия, стали инициаторами международной интервенции в поддержку повстанцев, выступавших против режима ливийского лидера Муаммара Каддафи. Таким образом, монархии стали позиционировать себя во внешней политике как противников репрессивного и эксцентричного ливийского режима и решительно выступали против тирании в других государствах. Катар стал присоединяться к международному сообществу во главе с Западом и решительнее всех публично выступать с заявлениями в поддержку прав человека и демократических свобод. Бывший премьер-министр Катара шейх Хамад бен Джассем бен Джабр Аль-Тани (перестал занимать должность премьер-министра и министра иностранных дел Катара после того как эмир Хамад бен Халифа Аль-Тани передал руководство своему сыну Тамиму бен Хамад Аль Тани в июне 2013 года) инициировал поддержку Лигой арабских государств и ССАГПЗ создания бесполетной зоны над Ливией, и впоследствии, признания повстанческого Национального переходного совета. Также он неоднократно заявлял, что Катар готов участвовать в военных операциях для помощи народам арабских стран «преодолеть невыносимое положение».4 Саудовское руководство неоднократно выражало в своих высказываниях намерения поддержать смену режима в Ливии (наряду с Сирией и Йеменом). Ранее монархии Персидского залива придерживались крайне консервативных взглядов, сопротивляясь любым изменениям, однако подобная позиция в отношении «Арабской весны» отражает стремление саудовцев в первую очередь учитывать международный баланс сил в интересах собственного режима.
Анализ событий, происходящих на Ближнем Востоке, четко указывает на роль СМИ, в особенности «независимая» Аль-Джазира, являющаяся государственным правительственным каналом Катара, сыграла одну из главных ролей в развертывании кризиса. Джон Альтерман (директор программы по изучению Ближнего Востока в Центре стратегических и международных исследований) считает, что «трансляторы» СМИ, Фейсбук и Твиттер, стали опорой оппозиционеров, которые изначально не сильно пользовались популярностью среди населения.5 Во многом видится и невовлеченность в волну Арабской весны таких стран как Сомали и Джибути не только по причине их нахождения на периферии Арабского мира6, но и в связи с низким уровнем распространения интернета и социальных сетей по сравнению с другими арабскими странами. Таким образом, Саудовская Аравия и Катар, во многом при помощи телеканала «Аль-Джазира», сдержав волнения в своих странах, своей успешной внешней политикой показывают уверенность в том, что они способны держать под контролем призывы к переменам и реформам.
Саудовская и катарская позиции в «Арабском пробуждении» также определялись их непримиримой позицией к шиитскому и алавитскому режимам. После того как Ирак перестал представлять хоть какую-то угрозу и конкуренцию аравийским монархиям, всё большее недовольство с их стороны стало направляться в сторону Ирана. Их негласная цель «суннизации» арабского мира и всего региона Ближнего и Среднего Востока стала одним из ключевых элементов их внешней политики.7 Исламизация региона также является фактором растущего влияния Катара и Саудовской Аравии. Катарское и саудовское руководство оказывают серьёзную финансовую поддержку представителям исламистским групп, приходящим к власти в регионе. Также религиозные идеологи арабских революций в своей риторике не отрицают, а наоборот подчеркивают связь с радикалами, поощряемыми этими монархиями. В частности, известный своими провокационными выступлениями Шейх Аднан Аль-Арур, салафитский проповедник, несмотря на откровенно радикальные и кровавые призывы к джихаду, вещая из Саудовской Аравии, всегда занимает лучшее эфирное время. Так и в Египте победу на парламентских выборах в январе 2012 года фактически поделили «Братья-мусульмане» и салафиты. В Тунисе, где победу одержала партия «Ан-Нахда» Р.Ганнуши, также сильны позиции салафитов. На встрече «друзей Сирии» часть признанной оппозиции составляли «Братья-мусульмане». В Палестине, где и ХАМАС, и ФАТХ, активно финансируются катарским руководством, усиливается давление на Израиль. Важно упомянуть, что частные фонды Катара были замечены, как участвующие в финансировании терроризма на Северном Кавказе.8
На этом фоне стоит отметить и произошедшие изменения в отношениях между рассматриваемыми аравийскими монархиями и неарабскими странами, вовлеченными в проблемы региона. После событий в Египте июня и июля 2013 года, когда избранный президент Мухаммед Мурси был снова свергнут «Тахриром» саудовское руководство осознало, что Штаты больше не в состоянии поддерживать стабильность в регионе. Также Катар и Саудовская Аравия практически вступили в открытый конфликт с Россией из-за её непримиримой позиции относительно военного вторжения для свержения сирийского режима. Со стороны саудовского руководства неоднократно поступали упрёки в адрес России, указывающие на то, что Россия преследует на Ближнем Востоке, и в особенности в Сирии, свои государственные интересы, пренебрегая стремлением к построению демократии и безопасностью сирийского народа. Так во время выступления на Мировой конференции по мировой политике в Вене, организованной Французским Институтом Международных Отношений (ИФРИ) в декабре 2011 года, Принц Турки бен Фейсал аль Сауд, один из самых влиятельных саудовских деятелей, определяющий внешнюю политику Королевства, назвал режим Асада неприемлемым и сравнил его с «машиной убийств», доказывая тем самым, что уход Асада необходим и неизбежен.9
В то же время, несмотря на то, что в некоторых аспектах их позиции совпадают, Саудовская Аравия и Катар играют и в собственную игру. С одной стороны, события, происходящие в регионе соответствуют американским интересам, но они не могут быть полностью удовлетворены изменениям в регионе: теми, кто приходит к власти в регионе, и как следствие, исламизацией Ближнего Востока, а также ростом цен на углеводороды по причине увеличивающейся нестабильности, что полностью отвечает интересам катарского и саудовского руководства.
Государство Катар было председателем Лиги арабских государств в 2011-2012 гг. В этой связи, действующий на тот момент катарский эмир попытался привлечь арабский мир к тому, чтобы приоритеты их внешней политики подкреплялись поддержкой всего арабского мира. Эмир Тамим бен Хамад Аль Тани продолжает эту тенденцию. В то же время стоит отметить, что подогретая катарцами гражданская война в Ливии продолжается до сих пор, и страна стоит на пороге разделения на три области, находящиеся под контролем враждующих кланов. Так, в марте 2012 года глава ПНС Мустафа Абдель Джалиль заявлял о создании автономии богатого нефтью региона Барка на востоке Ливии (Киренаика)10. Можно только предположить, что дальнейшая дестабилизация в регионе будет продолжаться. Уже сейчас обострилась обстановка в Мали, где бунтуют сторонники М.Каддафи. При этом многие малийцы пытаются укрыться в Мавритании, что, в свою очередь, приводит к росту напряженности и в этой стране.
В Сирии Доха, как мы видим, продолжает дело, начатое в Ливии, с тем чтобы подтвердить роль Катара как прогрессивного и ответственного участника системы международных отношений. После того как сирийская армия подавила выступления повстанцев, а противостояние внутри страны стало перерастать в гражданскую войну, руководство Катара стало одним из первых призывать к решительным действиям в отношении Сирии, однако перспектива военного вмешательства до сих пор не получает однозначной поддержки со стороны арабского сообщества. В свою очередь Катар усиливает политическое, информационное, экономическое и военное давление на сирийское руководство.
Несмотря на общность внешнеполитических приоритетов Саудовской Аравии и Катара, ими движут различные мотивы. Обе монархии стремятся предотвратить кровопролитие на Ближнем востоке, но фактически борются за первенство в решении сирийского и других региональных кризисных вопросов, так Катар призвал вооружать сирийскую оппозицию сразу после того как министр иностранных дел Саудовской Аравии принц Сауд аль-Фейсал назвал это «прекрасной идеей».
Также нельзя не отметить существующие между рассматриваемыми аравийскими монархиями религиозно-идеологические разногласия. В современной системе международных отношений Саудовская Аравия определяет свои основные направления внешней политики в первую очередь как центра исламского мира, а король, в свою очередь, носит титул «Хранителя двух святынь». При решении региональных вопросов подходы монархий разошлись. Наблюдается «острое соперничество», по словам В.В. Наумкина, между Катаром и Саудовской Аравией. Катар выказывал поддержку «Братьям-мусульманам», а Саудовская Аравия салафитам. Но как показали последние события в Египте, саудовцы, ранее ориентировавшиеся исключительно на поддержку салафитских партий, сегодня не исключают взаимодействия со светскими силами, даже если они представляют старый режим, как египетские военные. Катар же напротив продолжает оказывать поддержку «Братьям-мусульманам», несмотря на то, что они теряют свои позиции.
Небольшое государство Катар, даже в научных кругах его называют «карликом с амбициями гиганта»11, ставит одним из своих главных внешнеполитических приоритетов – создание имиджа одного из наиболее передовых арабских государств, активно участвующего в разрешении региональных конфликтов. Наибольших успехов в этом направлении внешней политики ему удалось добиться с приходом «Арабской весны». Данные процессы, использованные внешними силами в собственных интересах, и подогреваемые Катаром и странами Запада, привели к дестабилизации на Ближнем Востоке. Также Катар смог поддержать свои экономические интересы благодаря «Арабскому возрождению». Ситуация на Ближнем Востоке позволила снизить роль таких стран, как Египет, Ливия и Сирия, и более того, недавние лидеры региона оказались в финансовой зависимости от Аравийских монархий и их инвестиций.
Нельзя однозначно называть интересы Катара и Саудовской Аравии на Ближнем Востоке эгоистичными. У каждого процесса в системе международных отношений есть множество причин и движущих сил. В то же время становится очевидно, что амбициозность некоторых акторов в Тунисе, Ливии, Египте и Сирии приводит к тому, что первоначально позитивные устремления молодежи и интеллигенции, а также мирное эволюционное движение, пусть и медленное, в противовес авторитарным режимам, в итоге перерастает в гражданскую войну и гибель населения.
|
