Философская антропология
|
Скачать 5.46 Mb.
|
| Человек как Я-субъект Вышеназванное свойство также означает, что человек, будучи субъектом и в качестве субъекта, может дистанцироваться от объекта, понять его именно как объект, как реальность, отличную от него самого. Более того, человек может мыслить и оценивать этот объект не только с точки зрения пользы, но также избирательно или незаинтересованно. Поэтому он способен сдерживать свои инстинкты, поступать им вопреки; более того, сублимировать их, придавая им, например, альтруистическую направленность. Это прямо указывает на реальность некоторого «Я», которое не тождественно совокупности инстинктов, но обладает властью над самим собой. Человек — единственное существо, способное увидеть самого себя как «Я», а мир — как «не-Я». И увидеть именно тогда, когда он вступает в отношение с объектами мира или с другими субъектами, которые тоже сознаются им как реальности, отличные от него самого, но с которыми в то же время он входит или может войти в реальное отношение. Фактически ребенок произносит «я» только после того, как скажет «ты» матери и научится постигать вещи как реальности, отличные от него самого. Мы всегда нуждаемся в посредничестве «другого», чтобы прийти к самим себе. Но мы все-таки приходим 25. Человек обращен к самому себе. Этот радикальный опыт мы обозначаем местоимением «я». Каждый из нас ощущает себя единственным и неповторимым «Я». Будучи уникальным по своим биологическим и психическим свойствам, это «Я» постепенно приобретает личностное своеобразие, которое отличает его от всех остальных личностей. «Я» принимает на себя ответственность за собственную судьбу, определяемую совокупностью принятых решений. Поэтому мы говорим: «я думаю», «я хочу», «я страдаю» и т. д. Я чувствую себя частью всего человечества, но в то же время я независим от него. Моё собственное «Я» составляет центр моего мира, и только исходя из него я вижу всё остальное и реализую себя в практической деятельности. Кант полагал трансцендентальное «Я» условием, в силу которого возможно трансцендентальное синтетическое единство апперцепции. В нем и через него унифицируются все впечатления и удерживается сознание единства в познании. И это верно, хотя не только в познании, но и в действии мы обладаем опытом «Я» как единства и тотальности, как элемента, который приводит множественность к единству и объясняет для нас познание и действие. «Я» никогда не воспринимается прямо и непосредственно, однако любой человек обладает несомненным опытом единства «Я», отличного от всех прочих объектов, и опытом устойчивости этого «Я» как субъекта. Поэтому клонирование личностей невозможно, даже если станет осуществимым клонирование тел. Тело и личность — отнюдь не одно и то же. Отсюда же рождается опыт глубинного одиночества. Я и только я несу бремя ответственности за собственное существование. Кьеркегор и Унамуно особенно глубоко чувствовали это в опыте тоскливого одиночества. «В мире нет другого intimior intimo meo» (более внутренним, чем я сам). г) Восприятие пространства и времени Эрнст Кассирер считает характерной чертой человеческого существа восприятие пространства и времени как тотальностей . Он неправ, когда утверждает, что «ни одну реальную вещь мы не можем постигнуть иначе, кроме как в пространственно-временной обусловленности» 26. Ведь очевидно, что мы способны постигнуть множество реальных понятий независимо от времени и пространства. Например, когда мы определяем справедливость как «воздаяние каждому по заслугам», то такое понятие справедливости носит внепространствен ный и вневременной характер. То же самое верно в отношении понятия прав человека. Мы будем подробно говорить о метаэмпирическом и нематериальном познании применительно к мыслительной способности человека. Однако в остальном кассиреровский анализ пространственно-временных представлений человека правилен. Тот способ, каким мы, люди, постигаем пространство, радикально отличен от пространственных представлений не только низших животных, но и человекообразных обезьян. Эти различия яснее всего раскрываются косвенным путем: через анализ поведенческих стереотипов. Существуют фундаментально различные типы пространственного и временнуго опыта. Самый низкий уровень Кассирер называет органическим пространством и временем. Он присущ любому живому существу, наделяя его способностью адаптироваться к условиям среды (прежде всего пространственным), чтобы выжить. На этом уровне постижение пространства ограничивается набором стимулов и адекватных ответных реакций. Примитивные животные умеют правильно ориентироваться в своем пространстве и своем времени. Как правило, им удается уцелеть. Однако очевидно, что у них нет представления о пространстве и времени как о тотальности. Поэтому они не способны ни властвовать над ними, ни определять их. Животные пассивно приспосабливаются к своей ограниченной сфере обитания и к своему ограниченному времени. Высшие животные обладают тем, что Кассирер называет перцептивным пространством — сложным представлением, в котором интегрированы разные элементы: опыт зрения, осязания, слуха, движения. Макс Шелер показал, что у животного отсутствует центр, исходя из которого оно могло бы соотнести с одной и той же вещью, с одной стороны, свои психофизические функции зрения, слуха, обоняния, вкуса, а с другой стороны, — видимые, осязаемые, слышимые, обоняемые или воспринимаемые на вкус объекты. Как уже было сказано, животное воспринимает реальности не как вещи в себе, но как стимулирующие феномены. Кроме того, животное не обладает понятием универсального пространства, которое составляло бы устойчивый фон его ощущений. Бегающая по саду собака, — говорит Шелер, — не способна увидеть этот сад как целое и поместить отдельные предметы в общую упорядоченную картину. Для собаки существует лишь конкретное пространство ее местонахождения , которое изменяется вместе с ее движением. Она не умеет связать эти частные пространства в тотальное пространство сада независимо от местонахождения собственного тела27. Именно эта функция, недоступная животному, осуществляется человеком. Кассирер называет ее символическим пространством . Не прямо, а через посредство сложного мыслительного процесса человек формирует представление об абстрактном, гомогенном, бесконечном универсальном пространстве, о природе которого столько рассуждали философы 28. Кассирер называет это пространство символическим потому, что оно поддается описанию в математических формулах. Именно это сделали Галилей, Кеплер, Ньютон и Эйнштейн. Очевидно, что такое пространственное представление чуждо любому животному. Параллельная проблема — проблема времени. Человек живет не только настоящим, ибо его настоящее, по словам Лейбница, «обременено прошлым и чревато будущим». Человек полностью сознает непрерывность и целостность своей жизни. Поэтому он думает о смерти и предвидит ее. Хайдеггер называет человека «Sein zum Tode» (бытием к смерти); вся его большая книга «Бытие и время» посвящена анализу темпоральности 28а как конститутивного элемента сознания человека. Всё это немыслимо применительно к животному. Самые примитивные народы уже практиковали погребальные обряды, символизировавшие сознание прошлого и будущего, — обряды, которых никогда не было у животных. Именно потому, что существование человека пронизано темпоральностью , и потому, что человек сознает и осмысляет прошлое, настоящее и будущее, более того, до определенной степени способен направлять будущее и властвовать над ним, — именно поэтому мы говорим, что человек есть историческое существо. Другими словами, он созидает историю, преобразуя реальность мира и общества. Животные не изменяют истории; они вообще не имеют истории. Историчность — исключительное свойство человека. Причем свойство настолько важное, что в наше время философы-историки почти что отрицают биологическую природу человека, мысля его только в качестве ens historicum («исторического существа»). д) Символизирующая функция Одна из наиболее специфических и характерных функций человека именно как человека — символизирующая функция. Мы имеем в виду способность человека — и только человека — выражать многие реальности в символической форме. Символ не то же самое, что знак, хотя порой их бывает трудно различить. Знаки — это стимулирующие обозначения; они отмечаются и у людей, и у животных: например, знаменитые условные рефлексы у собак Павлова. Символы, напротив, — это условные обозначения, и потому они существуют только в мире людей. Таким образом, символ отождествляется с условным знаком, с реальностью, которая признана по договоренности и отсылает к другой реальности 29. Мы уже упоминали о том, что Эрнст Кассирер самым тщательным образом изучал символизирующую функцию человека и даже определил его как animal simbolicum (символическое живое существо) 30. Не впадая в неправомерные обобщения или в редукционизм, можно сказать, что мы, люди, являемся творцами символов. Иначе говоря, мы познаём одни реальности непосредственно, как они есть, а другие — посредством условных знаков, или систем символов. Человек живет не только в физическом мире, как животное, но и в мире символическом. Он осознает самого себя посредством символов. Общественный класс, нация обретают самосознание с помощью символов (серп и молот, флаг и т. д.). Человек нашел способ познавать и выражать реальности, которые становятся постижимыми только в символах, ибо в символе некоторым образом присутствует символизируемое. К числу наиболее характерных символических систем, которыми пользуется человек, относятся математика, разговорный и письменный язык, религиозные обряды, искусство во всех его многообразных проявлениях. Существует также множество других человечес ких символов: украшения, бесконечное разнообразие выражений лица и жестов рук, танец, погребальные обряды и т. д. Некоторые животные тоже определенным образом проявляют ярость, страх, желание поиграть, удовлетворение и т. д., но эти знаки выражают только субъективные эмоции животных, никогда не обозначая и не описывая предметы как объекты познания. Здесь отсутствует переход от аффективного языка к пропозициональному, от субъективного к объективному. Животные используют некоторые знаки, но у них нет символов в точном смысле слова. Знак — часть физического мира, символ — часть мира человеческого. Назначение знака — «инструментальное», символа — «обозначающее» (Кассирер). Животные обладают системой наследственных знаков, облегчающей им приспособление и защиту, однако они не создали системы символов, способной выражать объективные метачувственные или концептуаль ные реальности. Такие системы символов составляют один из самых характерных компонентов человеческих культур. е) Язык Вне всякого сомнения, самой сложной и одновременно самой человеческой символической системой нужно признать язык. Способы общения животных, их «язык» исследовались много и глубоко31 . Проводились всевозможные опыты, предпринимались попытки научить человекообразных обезьян (например, шимпанзе) «говорить». У.Х. Торп рассказывает об опыте с молодым шимпанзе по имени Вики: «В результате Вики за шесть лет выучил только четыре комбинации звуков, несколько напоминающие английские слова, и больше ничего»32 . Успешнее оказался опыт с молодой самкой шимпанзе по имени Вошу: за три года она выучила восемьдесят семь знаков по американскому методу обучения глухих. Это не много. Сходные результаты были достигнуты и с другой самкой шимпанзе, Сарой33. Не будет рискованным утверждать, что, в конечном счете, такие опыты лишь подтвердили несводимость человеческой речи к тем рудиментарным знакам, которые воспроизводят животные в силу подражания. Анри Делакруа цитирует заключение Рабо: «Обезьяны владеют членораздельной речью не в большей степени, чем остальные позвоночные или беспозвоночные животные. Так называемые доказательства, полученные в результате опытов с пчелами, муравьями и осами, представляют собой лишь произвольные толкования небрежно проведенных наблюдений... Выражение эмоции еще не есть средство коммуникации. Шум, создаваемый одной особью, или ее возбуждение могут возбуждать другие особи и распространяться; но это еще не язык»34. Язык есть следствие способности к символизированию, а она, в свою очередь, есть следствие рефлективного и рационального мышления, присущего только человеку. Язык служит средством выражения мышления, но без мышления он был бы невозможен. Только существо, наделенное самосознанием и рефлексией, способное наличествовать для себя самого, может различить реальность и символ, соотнести их между собой и создать поразительную систему условных, но прозрачных знаков, каковыми являются слова. Для того чтобы говорить, нужно познавать реальности, отличные или отличимые от познающего субъекта как такового. Животное неспособно говорить потому, что воспринимает стимулы и реагирует на них, но не обладает рефлективным знанием вещей в их отличии или отличимости от субъекта. В словах обретает чувственную форму разумное представление или идея, становясь, таким образом, наличной для человеческого сознания. Еще более удивительно то, что совокупность слов, образующих язык, и выраженных в словах понятий может передаваться другим людям. Другие не только воспринимают акустические колебания с помощью барабанной перепонки, когда слышат слова, и не только принимают на сетчатку световые волны в процессе чтения, но слышат и понимают смысловое содержание, переводят звук или знак в идею, воспринимают мысль; и таким образом осуществляется взаимное общение людей — уникальное и бесконечно обогащающее каждого из нас. Посредством языка мы проникаем в самую глубину существа других людей и сообщаем им наши мысли. Беседа или книга — нечто гораздо большее, чем совокупность ощущений. Словами человек обозначает конкретные вещи, которые сами по себе не имеют ничего общего со словами. По-испански мы называем словом «casa» (дом) то, что римляне называли domus, немцы зовут Haus, французы — maison, англичане — house35. Каждой вещи мы даем конкретное имя. Всякий конкретный индивидуальный символ соотносится с индивидуальной вещью. Но в силу человеческой способности к абстрагированию мы обладаем также огромным количеством универсальных символов, которыми обозначаем все индивидуальные объекты одной природы. Очевидно, что слова служат также объективации и формированию наших знаний. Мысль — это молчащий язык. Мы думаем словами, хотя не произносим их; без слов мы не можем мыслить. Благодаря словам мы продвигаемся вперед в познании, обмениваемся информацией, далеко выходя за рамки голых чувственных рефлексов. Бесконечное могущество и богатство человеческого духа проявляется в том, что с помощью только двадцати шести-двадцати восьми фонетических и графических знаков мы способны выразить необозримое множество идей и понятий, все многообразие бытия, наук, искусств и совместного существования людей; и те, с кем мы общаемся, кто слушает нас или читает, понимают нас, а мы понимаем их. Более того, устная или письменная речь — это не только фонетика и семантика (хотя они очень важны), но, прежде всего, синтаксис, то есть способность координировать и соединять слова, образуя более сложные по смыслу предложения, в которых различаются подлежащее, сказуемое, дополнения, а далее объединять эти предложения или синтагмы в еще более сложные системы соответственно законам логики. В конечном счете так формируется речь и получают выражение в языке все науки, всё богатство человеческой культуры, накопленной, передаваемой и взращиваемой на протяжении столетий. «Без символизма, — говорит Кассирер, — жизнь человека была бы жизнью заключенного в платоновской пещере. Она ограничива лась бы естественными потребностями и практическими интересами, не имея доступа к идеальному миру, который открывают для себя в разных измерениях религия, искусство, философия и наука»36. Как же следует отнестись перед лицом этих фактов к заявлению У.Х. Торпа: «Как бы ни была велика пропасть, отделяющая свойственные животным системы коммуникации от человеческого языка, нет такой единственной характеристики, которая могла бы послужить непогрешимым критерием различения в этом аспекте животных и человека»? 37 Наш ответ таков: действительно, нет такой единствен ной характеристики, но все характеристики языка доказывают несводимость рудиментарных знаков, которыми пользуются животные, к человеческому языку. Существует несомненная связь языка с определенными нейрофизиологическими структурами. Известно, что головной мозг является анатомической основой речи; известна также важная роль «адаптативной коры головного мозга» (Пенфилд) и адаптативных нейронов; наконец, известно, что некоторые речевые функции связаны с определенными зонами адаптативной коры и что их повреждение влечет за собой нарушение речевой функции. Всё это означает, что мыслящее «Я» представляет собой не просто мышление или разум, не просто душу (о которой мы будем говорить позже), но личность в целом. Любое человеческое действие есть действие всей личности. Обладая только мозгом и фонологической системой или только душой, человек не смог бы говорить. Поэтому черепно-мозговая травма может затруднить или вообще блокировать речь и даже мышление. Мы еще вернемся к этой теме, когда будем говорить о субстанциальном единстве души и тела. Когда и как возник человеческий язык — одна из самых спорных тем, начиная с эпохи Просвещения. Жозеф де Мэтр (1753_1821) и Луи де Бональд (1754_1840) полагали, что язык был дан людям от Бога в откровении, в виде изначального общего языка, и что вместе с языком Бог открыл нам всю совокупность метафизических, религиозных и нравственных истин, передаваемых через традицию. Сегодня эта проблема, на которой мы не имеем возможности останавливать ся подробно, составляет, главным образом, предмет |
Похожие:
 |
Конспект лекций по дисциплине социальная антропология Лекция 1 2 Капелла “Антропология, или рассуждение о человеческой природе”, содержащая данные об индивидуальных вариациях человека. В 1594 г... |
|
Человекоучение Киево-Печерского патерика как явление культуры XIII в.: антропология греха |
|
Справочник по курсу «История образования и педагогической мысли» В античных школах закладывалось все великое и прекрасное, что оставили нам философская мысль того времени и вдохновенный труд архитекторов,... |
|
Образовательная программа «Социальная антропология» панова валерия... Федеральное бюджетное государственное образовательное учреждение высшего образования |
 |
Владимир Козлов Владимир Майков Трансперсональный проект: психология,... Международной Академии психологических наук и Ученого Совета факультета психологии Ярославского государственного университета им.... |
|
Солодникова И. В./ под общей редакцией Мещеряковой М. А./. Материалы... Психология человека, педагогика, педагогическая антропология, педагогическая акмеология, организационные основы системы высшего образования,... |
|
Примерная программа Наименование дисциплины «Основы социологии» Рекомендуется... «Социальная антропология», «Социальная психология», «Социология семьи», «Социология культуры», «Социология религии», «Этносоциология»,... |
|
Книга «Деволюция человека: Ведическая альтернатива теории Дарвина» «Деволюция человека: Ведическая альтернатива теории Дарвина»: Философская Книга; Москва; 2006 |