Мануэль Кастельс Информационная эпоха: экономика, общество и культура Мануэль Кастельс -мыслитель и исследователь

"Я" в информациональном обществе Новые информационные технологии интегрируют мир в глобальных сетях инструментализма. Опосредованная компьютерами коммуникация породила обширное множество виртуальных сообществ. Однако отличительная социальная и политическая тенденция 1990-х годов - это построение социального действия и политики вокруг первичных иден-тичностей, либо приписанных, укоренившихся в истории и географии, либо построенных заново в тревожном поиске смыслов и духовности. Первые исторические шаги информациональных обществ, как представляется, характеризуются преобладанием идентичности как организующего принципа. Под идентичностью я понимаю процесс, через который социальный актор узнает себя и конструирует смыслы, главным образом на основе данного культурного свойства или совокупности свойств, исключая более широкую соотнесенность с другими социальными структурами. Утверждение идентичности не обязательно означает неспособность соотноситься с другими идентичностями (например, женщины еще соотносятся с мужчинами) или охватить все общество под эгидой своей идентичности (например, религиозный фундаментализм стремится обратить всех и каждого). Но социальные отношения определяются vis-a-vis другим, на основе тех культурных свойств, которые конкретизируют идентичность. Например, Иошино в своем исследовании нихонджирон (идей японской уникальности) подчеркнуто определяет культурный национализм как "задачу возрождения национальной общности путем создания, сохранения или усиления культурной идентичности народа, когда она, как чувствуется, исчезает или находится под угрозой. Культурный националист рассматривает нацию как продукт уникальной истории и культуры и как коллективное единство, наделенное уникальными свойствами"34. Кэлхаун, хотя и отрицал историческую новизну феномена, также подчеркнул решающую роль идентичности в определении политики в современном американском обществе, особенно в женском движении, в движении геев, в движении за гражданские права, движениях, которые "искали не только различные инструментальные цели, но утверждения исключенных идентичностей как общественно благих и политически значимых"35. Ален Турен идет еще дальше, утверждая, что "в постиндустриальном обществе, где культурные услуги заменили материальные блага в качестве сердцевины производства, именно защита субъекта, в его личности и в его культуре, против логики аппаратов и рынков, заменяет идею классовой борьбы"36. Тогда ключевой проблемой в мире, характеризуемом одновременно глобализацией и фрагментацией, становится, как заявлено Кальдероном и Лазерной, вопрос о том, "как объединить новые технологии и коллективную память, универсальную науку и общинную культуру, страсти и разум?"37 И действительно, как?! И почему мы наблюдаем во всем мире противоположную тенденцию, а именно, увеличение дистанции между глобализацией и идентичностью, между сетью и "Я"? Реймонд Барглоу в своем поучительном эссе, глядя на предмет с социопсихоаналити-ческой точки зрения, указывает на следующий парадокс: в то время как информационные системы и сети увеличивают человеческие силы в организации и интеграции, они одновременно подрывают традиционную западную концепцию сепаратного, независимого субъекта: "Исторический сдвиг от механических технологий к информационным помогает подорвать понятия суверенности и самостоятельности, понятия, которые давали идеологическую основу для индивидуальной идентичности с тех пор, как греческие философы выработали концепцию более двух тысячелетий назад. Короче, технология помогает разрушать то самое видение мира, которое она в прошлом лелеяла"38. Затем автор продолжает, проводя любопытное сравнение между классическими снами, описанными в трудах Фрейда, и снами его собственных пациентов в ультратехнизированной среде Сан Франциско 1990-х годов: "Образ головы... и позади нее подвешена компьютерная клавиатура... Я - эта программированная голова!"39 Это чувство абсолютного одиночества ново в сравнении с классическим фрейдистским представлением: "Сновидцы... выражают чувство одиночества, переживаемое как экзистенциальное и неизбежное, встроенное в структуру мира... Полностью изолированное "Я" кажется безвозвратно потерянным для себя"40. Таким образом, налицо поиск новой системы связей, построенной вокруг разделяемой, реконструированной идентичности. Как бы глубока ни была эта гипотеза, она может быть только частью объяснения. С одной стороны, она подразумевает кризис "Я", вписанного в западную индивидуалистскую концепцию, поколебленную неподдающейся контролю идеей социальной связи между людьми. Однако поиск новой идентичности и новой духовности идет также и на Востоке, несмотря на более сильное чувство коллективной идентичности и традиционное культурное подчинение индивида семье. Резонанс "Аум Синрике", особенно среди молодого, высокообразованного поколения, можно рассматривать как симптом кризиса установленных образцов идентичности вкупе с отчаянной нуждой в построении нового, коллективного "Я", значимо смешивающего духовность, передовую технологию (химию, биологию, лазеры), глобальные деловые связи и культуру милленаристского конца истории41. С другой стороны, элементы интерпретативных рамок, объясняющих растущую мощь идентичности, должны быть также найдены на более широком фоне, в контексте макропроцессов институциональных изменений, в большой степени связанных с возникновением новой, глобальной системы. Так, широко распространенные в Западной Европе течения расизма и ксенофобии можно отнести, как предполагали Ален Турен42 и Мишель Вьевьорка43, к кризису идентичности, которая становится абстракцией ("европеец") в тот самый момент, когда европейские общества, видя, как затуманивается их национальная идентичность, открыли, что внутри них продолжают существовать этнические меньшинства (демографический факт, начиная, по крайней мере, с 1960-х годов). Или опять-таки в России и бывшем Советском Союзе мощное развитие национализма в посткоммунистический период можно соотнести, как я покажу в главе 8, с культурной пустотой, созданной семьюдесятью годами навязывания исключительно идеологического единства, пустотой, соединенной с возвращением к первичной исторической идентичности (русской, грузинской), как единственному источнику смыслов после распада исторически хрупкого советского народа. Подъем религиозного фундаментализма также, по-видимому, связан и с глобальной тенденцией, и с институциональным кризисом. Мы знаем из истории, что идеи и верования всех мастей всегда наготове, ожидая только искры в подходящих обстоятельствах44. Важно, что фундаментализм, будь он исламским или христианским, распространился и будет распространяться в мире в тот самый исторический момент, когда глобальные сети богатства и власти связывают узловые точки и представителей глобальной элиты, одновременно обрывая связи и исключая большие сегменты обществ, регионы и даже целые страны. Почему Алжир, одно из самых модернизированных мусульманских обществ, внезапно повернулся к своим фундаменталистским спасителям, которые стали террористами (как и их предшественники - антиколониалисты), когда у них отняли их победу на демократических выборах? Почему традиционалистские учения папы Иоанна-Павла П находят неоспоримый отзвук среди обнищавших масс "третьего мира", так, что Ватикан может позволить себе игнорировать протесты феминистского меньшинства в нескольких развитых странах, где именно прогресс права на аборты уменьшает число душ, нуждающихся в спасении? Есть, кажется, некоторая логика в исключении исключающих, в переоценке критериев ценности и смысла в мире, где для компьютерно неграмотных, лишенных потребления (consumptionless) групп и необеспеченных коммуникацией территорий остается все меньше места. Когда сеть отключает "Я", то "Я" - индивидуальное или коллективное - конструирует свой смысл без глобального, инструментального соотнесения: процесс обрыва связей становится взаимным после отказа исключенных от односторонней логики структурного господства и социального исключения. Такова область, которую нужно исследовать, а не просто заявить о ней. Несколько идей, выдвинутых здесь по поводу парадоксального проявления "Я" в информациональ-ном обществе, предназначены только для того, чтобы очертить круг моего исследования для сведения читателя, но не ради выводов, сделанных наперед. 34 Yoshino (1992:1). 35 Calhoun (1994: 4). 36 Touraine (1994, курсив автора). 37 Calderon and Lasema (1994: 90). 38 Barglow (1994: 6). 39 Ibid.: 53. 40 barlow (1994:185). 41 Описание новых форм бунта, связанных с идентичностью в открытом противостоянии глобализации, см.: Castells, Yazava and Kiselyova (1996Ь). 42 Touraine (1991). 43 Wieviorka (1993). 44 См., напр., Kepel (1993), Colas (1992). Слово о методе Это не книга о книгах. Полагаясь на свидетельства различных сортов, на отчеты и анализы, почерпнутые из множества источников, я не собираюсь обсуждать существующие теории постиндустриализма или информационного общества. Имеется несколько подробных и взвешенных изложений этих теорий45, как и различных критических очерков о них46, включая мой собственный47. Точно также я не намерен вносить вклад, если это не представляется необходимым ради аргументации, в надомную индустрию (cottage industry), сложившуюся в 1980-х годах вокруг постмодернистской теории48, будучи полностью удовлетворенным превосходной критикой Дэвида Харви по поводу социальных и идеологических основ "постсовременности"49, а также социологическим анатомированием постмодернистских теорий Скотта Лэша50. Разумеется, я обязан многими мыслями многим авторам, особенно предтечам информационализма Алену Турену и Дэниэлу Беллу, а также одному марксистскому теоретику, Никосу Пуланцасу, который почувствовал новые и важные проблемы незадолго до своей кончины в 1979 г.51 И я должным образом ссылаюсь на заимствованные концепции, когда я пользуюсь ими как инструментами в конкретном анализе. Однако я пытался сделать дискурс возможно более автономным и кратким, интегрируя материалы и наблюдения из различных источников и не ввергая читателя в изнурительное путешествие по библиографическим джунглям, в коих я прожил (к счастью, среди других занятий) последние двенадцать лет. В подобном же духе, хотя и используя значительный объем статистических данных и эмпирических исследований, я пытался минимизировать обработку данных, упростить и без того чрезмерно громоздкую книгу. Поэтому я старался использовать те источники данных, относительно надежности которых согласны все специалисты по социальным наукам (например, ОЭСР, ООН, Всемирный банк, официальная государственная статистика, авторитетные исследовательские монографии и надежные, как правило, академические или деловые, источники), за исключением тех случаев, когда в источниках, вероятно, содержались ошибки (советская статистика ВНП или доклад Всемирного банка о политике модернизации в Африке). Я осознаю ограничения, когда наделяю достоверностью информацию, которая может не всегда оказаться точной, однако читатель увидит, что в данном тексте предусмотрены многочисленные предосторожности: выводы обычно формируются на базе сходных тенденций из нескольких источников, согласно методологии триангуляции, с прочной традицией, укоренившейся среди историков, полицейских и газетных репортеров и, как правило, приводящей к успеху. Более того, данные, наблюдения и ссылки, приведенные в этой книге, нацелены, в сущности, не на демонстрацию, но на то, чтобы предложить гипотезы, одновременно ограничивая идеи в пределах массива наблюдений. Эти идеи выбраны, конечно, с учетом моих исследовательских вопросов, но, безусловно, не организованы вокруг заранее сложившихся ответов. Методология этой книги, специфические предпосылки которой будут рассматриваться в каждой главе, подчинена всеобъемлющей цели наших интеллектуальных усилий: предложить некоторые элементы исследовательской кросскультурной теории экономики и общества в информационную эпоху, конкретно говорящей о возникновении новой социальной структуры. Широкий охват моего анализа необходим из-за вездесущести объекта такого анализа (информационализма), пронизывающего социальные области и культурные явления. Но я, разумеется, не собирался заниматься всем диапазоном тем и проблем в современных обществах, ибо составление энциклопедий не мое ремесло. Книга разделена на три части, которые издатель мудро преобразовал в три тома, вышедшие в свет на протяжении года. Они аналитически связаны, но организованы так, что их можно читать по отдельности. Единственное исключение из этого правила касается "Общего заключения" в томе Ш, являющегося заключением книги в целом и представляющего собой синтетическую интерпретацию ее результатов и идей *. Деление на три тома сделало книгу более удобной для издания и для читателей, однако вызвало определенные проблемы в изложении моей теории в целом. Например, некоторые решающе важные вопросы, пронизывающие все тома этой книги, представлены во втором томе. Таковы особенно анализ положения женщин и патриархальности, властных отношений и государства. Я предупреждаю читателя, что не разделяю традиционного взгляда на общество, состоящее из наложенных друг на друга слоев, с технологией и экономикой в "подвале", властью в "мезонине" и культурой в "пентхаузе". Однако, ради ясности изложения, я был вынужден дать систематическое, несколько линейное раскрытие отдельных тем, которые не могут быть рассмотрены во взаимных связях и в полной интеграции всех элементов, пока они не обсуждены с необходимой глубиной в интеллектуальном путешествии, к которому приглашается читатель этой книги. Первый том, который сейчас в руках читателя, имеет дело главным образом с логикой того, что я назвал Сетью, в то время как второй том ("Власть идентичности") анализирует формирование "Я" в условиях кризиса двух центральных институтов общества: патриархальной семьи и национального государства. Третий том ("Конец тысячелетия") представляет собой попытку интерпретировать текущие исторические трансформации как результат динамики процессов, исследованных в первых двух томах. Третий том завершается объединением в одно целое теории и наблюдений, связыванием между собой анализов, касающихся различных областей, хотя каждый том заканчивается попыткой синтезировать основные результаты и идеи, в нем представленные. Несмотря на то, что том III в большей мере посвящен специфическим процессам исторических изменений в различных контекстах, я во всей книге пытался прилагать максимум усилий к достижению двух целей: обосновать анализ наблюдениями, не сводя при этом теоретизирование к комментарию, и культурно диверсифицировать мои источники наблюдений и идей так широко, как возможно. Такой подход вытекает из моего убеждения, что мы вступили в поистине многокультурный, взаимозависимый мир, который можно понять и изменить, только рассматривая его в плюралистской перспективе, сводящей вместе культурную идентичность, глобальную сеть и многомерную политику. 45 Полезный обзор социологических теорий постиндустриализма и информационализма содержится в работе Lyon (1988). Об интеллектуальном и терминологическом происхождении понятий "информационное общество" см.: Ко (1991а); Nora and Mine (1978), атакже Beniger (1986); Katz (1988); Salvaggio (1989); Williams (1988). 46 Критику перспектив постиндустрализма в числе прочих работ см.: Lyon (1988); Shoji (1990); Woodward (1980); Roszak (1986). Критику акцента нашего общества на информационную технологию с точки зрения культуры см. Postman (1992), 47 Мою собственную критику постиндустриализма см. Castells (1994,1995,1996). 48 См. Lyon (1993); а также Seidman and Wagner (1992). 49 Harvey (1990). 50 Lash (1990). 51 Poulantzas (1978: esp. 160-169). * По предложению автора, в русском издании мы заменили "Заключение" первого тома этим "Общим заключением". - Прим. ред.

Похожие:

	Э. М. Егизарян (главы 9-14,16-18, 22-28) Рауль Дедерен, Нэнси Вихмейстер, Джордж Рейд, Фрэнк Холбрук, Герберт Кислер, Эккехард Мюллер, Герхард Пфандл, Уильям Шей, Анхел Мануэль...		Серж В. От революции к тоталитаризму : Воспоминания революционера Ромен Роллан, Андре Жид, Джордж Оруэлл, автор семи опубликованных романов, публицист, политический мыслитель, историк, признанный...
	Кафедра философии и политологии Культура и природа. Культура и общество. Культура и глобальные проблемы современности. Культура и личность. Различные специальности...		А вдруг через пятнадцать лет окажется, что и нынешний Игорька доносится Face9 «Средний палец всем моим учителям. Ваши дети меня слышат, когда плачут по ночам», за второй партой обсуждают...
	«Документирование управленческой деятельности» «Экономика», 080200. 62 «Менеджмент», 081100. 62 «Государственное и муниципальное управление», 033000. 62 «Культурология», 090900....		Программа кандидатского экзамена по социологии культуры и методические... Социология культуры: Программа кандидатского экзамена: Направление подготовки: 39. 06. 01 Социологические науки. Направленность:...
	Рабочая программа дисциплины (модуля) утверждаю Экономика труда, Финансы и кредит, Налоги и налогообложение, Экономика предприятия и организации, Страхование, Мировая экономика,...		1 оглавление Нации, диаспоры, индивиды, многонациональная культура — многонациональное общество 12
	Разрешение проблем Нации, диаспоры, индивиды, многонациональная культура — многонациональное общество 13		Фонд оценочных средств по учебной дисциплине иностранный язык (немецкий)... «Физическая культура для лиц с отклонениями в состоянии здоровья (адаптивная физическая культура)»
	Рабочая программа по культуре общения базовый уровень обучения Данная программа составлена в соответствии с авторской программой «Культура общения» /5-11 классы/, Воронеж, 1995 И. А. Стернина,...		Программа является модифицированной на базе программы «Лего -к онструирование» «Лего-конструирование» (автор Котельников В. В., педагог дополнительного образования, Государственного бюджетного образовательного...
	Т. Д. Рубанова история библиотечного дела древний мир Средние века Эпоха Просвещения Учебное пособие предназначено для студентов дневного и заочного отделений факультета документальных коммуникаций, изучающих курс...		Информационная карта запроса котировок Акционерное общество «Водоканал Ростова-на-Дону» далее ао «Ростовводоканал»
	Москва Издательство «Физическая культура» Б 20 Компетентность специалиста по адаптивной физической культуре: монография /В. Ф. Балашова М.: Физическая культура, 2007. – 246...		Информационная карта запроса котировок Акционерное общество «Водоканал Ростова-на-Дону» (далее ао «Ростовводоканал», Покупатель)