СИЛА СУДЬБЫ
(Послесловие)
Когда читаешь «Божественную комедию», бессмертный памятник XIV века, который является величайшим вкладом итальянского народа в сокровищницу мировой литературы, то вместе с Данте Алигьери и Вергилием проходишь все круги ада. Читая роман Александра Клейна «Дитя смерти», тоже проходишь все круги ада, только более страшные своей реальностью- — земные. Если бы роман вышел в свет сразу же как был написан, он бы уже давно занял самое достойное место среди таких прозаичных откровений как «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, «Зубр» Даниила Гранина,. «В круге первом» Александра Солженицына, «Белые одежды» Владимира Дудинцева, «Ночевала тучка золотая» Анатолия Приставкина и многих других. В один ряд с ними ставят роман Клейна страшная историческая правдивость авторского «я» и описания тогдашней советской действительности и германского плена.
Но увы, надо воздать должное рьяным провинциальным «непускалам», благодаря им читатель сможет познакомиться с этим произведением лишь. в середине девяностых годов. Этот факт сам по себе не новость. Ведь роман того же Гроссмана «Жизнь и судьба» был арестован в феврале 1961 года. Предсказывали, что он может быть издан только через два-три века. Но вышла ошибка: всего около тридцати лет «отбывало срок» это выдающееся произведение о Сталинградской эпопее. Роман «Дитя смерти» стоит в ряду высших образцов российской мемуарной литературы, а раз. это так, значит, когда бы роман и каким бы тиражом он не вышел впервые в свет, все равно останется в литературе уже навсегда.
«Судьба современных русских книг, — писал А. Солженицын, — «если в выныривают, то ущипанные...» Сия горькая чаша, к счастью, миновала «Дитя смерти», роман «вышел в люди» с печатных станков таким, каким хотел бы его видеть сам автор, зоркий читатель, видимо, почувствовал это, на протяжении всей книги, где автор касается еврейского вопроса. Со страниц романа перед нами встают видные деятели науки и искусства и простые русские люди, спасшие из военного пожара целое поколение, и люди, предавшие коммунистическую власть, а также солдаты и офицеры германской армии, описанные без пропагандистской предвзятости. На страницах романа Александр Клейн порой с горькой усмешкой и наслоениями неизбежного страха размышляет о раннем взрослении юных, о дружбе и товариществе, о любви к родной земле. Человек, вышедший живым из земного ада германского плена и сталинских лагерей как никто иной вправе, написав книгу, рассказать нам о целой эпохе унижений личностей, о трудной науке остаться самим собой в изменчивых обстоятельствах, отдавая людям и обществу то, к чему был призван — истинное мастерство актера. Темы добра и зла, истины и криводушия, чести и приспособленчества, звучавшие во всем творчестве Александра Клейна, поэта и драматурга, получили в романе «Дитя смерти» дальнейшее развитие.
Любимый мною грузинский писатель Нодар Думбадзе в одном из своих произведений писал, что душа человеческая гораздо тяжелее человеческого тела, так давайте же помогать друг другу носить наши души. Видимо, это очень верно, потому что с годами душа человеческая, действительно все больше и больше отягощается не только победами и радостями, но и грузом утрат и несчастий. Каждому отмеряно и того и другого, каждому в своей лишь ему предназначенной пропорции. Как известно из Библии любимых чад своих Господь испытует больше...
На долю кандидата искусствоведения, писателя, артиста, драматурга и поэта Александра Клейна выпало столько испытаний и страданий, что хватило бы на добрую сотню слабовольных людей. За его плечами война и плен, двенадцать лет заключения и реабилитация. Если быть точным в перечислении основных вех жизни Александра Клейна — человека, то суровой чередой встают следующие годы. В 1939 году поступил на актерский факультет Ленинградского театрального института; в 1941 году добровольно ушел на фронт; участвовал в боях; контуженный, при выходе из окружения поздней осенью 1941 года был захвачен в плен. Скрыл свое происхождение; пять раз бежал; в январе 1944 года пятый побег удался (в плену был в Ленинградской области). В контрразведке был вынужден оклеветать себя, хотя на самом деле был чист; без свидетелей и защиты 21. 04.44 г. приговорен к расстрелу; 14.05.44 г. расстрел заменен двадцатью годами каторги. После следствия стал инвалидом, поэтому весь 1944 год гоняли по этапам. С конца 1944 г. до марта 1948 г. — в Александровском централе; 1948 — 50 гг. (март) — в Златоустовской режимной тюрьме. 1950 — 51 гг. — на стройке плотины в Сиблаге (ст. Суслове, Кемеровской области), с конца января 1951 г. — в Воркутлаге. В ноябре 1955 года освобожден по амнистии, в 1966 году, после настойчивых требований, дело пересмотрено; реабилитирован. Остался жить в Воркуте; был одним из организаторов Воркутинского литературного объединения при редакции Воркутинской газеты «Заполярье» и театра кукол, в котором работал актером (1957 — 1964 гг.). С 1964 года живет и работает в Сыктывкаре.
Великая человеческая боль выплеснулась на страницы автобиографического романа «Дитя смерти». Вот что пишет о творческой натуре его автора Н. Изюмская: «Почему судьба так несправедлива к талантливым людям? Можно только предположить, сколько бы еще стихов и пьес написал поэт и драматург Александр Клейн, сколько бы интересных ролей сыграл актер Александр Клейн, о скольких мастерах сцены написал бы книги критик Александр Клейн! А впрочем следует не корить, а благодарить судьбу, что он остался жив, пройдя через кровавое месиво страшных, лет, и сохранил в себе столько энергии. Он обладает феноменальной памятью. Он помнит все, и, я надеюсь, о многом еще напишет...» За каторжным номером «2П-904» автора «Дитя смерти» в Воркутлаге — судьба Александра Клейна и его книга о фронте и плене, побеге и «награде» — камере смертника, тюрьме и лагере, об отчаянии и надежде, разлуках и встречах, исповедальные строки о мимолетных увлечениях, боли и радости обретения свободы и любви.
Александр Клейн, родившийся в 1922 году в Киеве, известен читателям, как автор сборников стихов «Земное тяготение», «Секунды» и «Мой номер 2П-904» (Сыктывкар, 1963, 1971, 1993). Его стихи так же публиковались в нескольких коллективных сборниках и журналах как местных, так и центральных. Из десяти пьес-сказок для детей (семь из них по мотивам коми фольклора) — особенно известны «Камень жизни» и «Ожерелье Сюдбея», которые шли как в Москве, так и в других городах России. Автор повести-сказки «Волшебный камень и Книга белой совы» (Сыктывкар, 1975, 2-е изд., 1983), автор книг-монографий о коми актерах, в 1969 году, окончив театроведческий факультет ЛГИТМиКа, работает преподавателем истории искусств и сценречи в Сыктывкарском училище культуры.
Необычность и новизна романа Александра Клейна «Дитя смерти» заключается в том, что он впервые в русской советской литературе, не боясь обвинений в свой адрес псевдопатриотов, коснулся, так называемого, еврейского вопроса. Ведь положения русских евреев во время Великой Отечественной войны касаться избегали, хотя более 170 человек этой национальности получили звание Героев Советского Союза. Поднимали эту тему, по совсем в ином разрезе лишь Гроссман, Бакланов («Тяжелый песок»), Эренбург («Буря»), Кузнецов («Бабий яр»).
Недостаточно уделяли внимание в русской советской литературе и рассказу о положении пленных солдат Красной Армии в лагерях на оккупированной территории СССР, считалось новаторством ужасаться зверствами фашистов лишь в таких знаменитых интернациональных концлагерях, как «Освенцим» или «Бухенвальд». Впервые в «Дитя смерти» описана жизнь русских крестьян на оккупированной территории неподалеку от Прибалтики, сложные межнациональные отношения, жизнь и труд в, так называемом, государственном имении, обустроенном немцами.
В самой России оккупационная политика гитлеровцев значительно отличалась от той, которую они проводили, скажем, во Франции, Голландии, даже в Прибалтике. В наших произведениях о войне немцы показывалась однозначно — враг, фашист, убийца... Лишь за редким исключением тот или иной офицер или солдат выводились как положительный образ, да и то зачастую лишь в тех случаях, когда они переходили гласно или негласно на службу противнику. Срабатывала стереотипная схема: масса и исключение. Но враг-то, он на поле боя враг и убийца, а в быту далеко в тылу, может даже стать чем-то вроде приятеля. В силу безупречного знания немецкого языка, герою романа «Дитя смерти», который несмотря на все предложения, оставался простым русским пленным, на каждом шагу приходилось сталкиваться с немцами, которые в силу многих причин с русским были откровеннее, чем друг с другом. Не случайно уже в роковом октябре 1941 года из уст немецкого жандарма Сашка, пребывающий в информационном вакууме, с удивлением слышит пророчество о гибели гитлеровской Германии. На протяжении всего плена, постоянно находясь под дамокловым мечом разоблачения и расстрела, Сашка встречает среди солдат и офицеров немецкой армии очень честных и гуманных людей. Что не скажешь о его соотечественниках в стенах советских пересылок и тюрем. Вот что по этому поводу пишет Т. Кузовлева (Москва, «Личное мнение». Советский писатель, 1990 г.): «Размышляя о судьбе такого человека, неизменно понимаешь: всякое отступление от демократии, всяческие попытки затормозить процесс демократизации и гласности чреваты произволом, насилием, несправедливостью. Потому-то и сегодняшнее время требует от нас собранности и, даруя раскрепощенность нашим душам и гибкость нашему разуму, бескомпромиссности в вопросах чести и долга».
Как, почему Александр Клейн остался жив? Видимо, судьба его испытывала, она же его и хранила. А. Солженицын в своем «Круге первом» задается вопросом: «Чего-то всегда постоянно боясь — остаемся ли мы людьми?» Сашка, герой романа «Дитя смерти», нормальный человек, он не чужд страхам, но истинное мужество и тяга к жизни заключается в борьбе и победе над страхом.
Но не только враг видимый подстерегал его на каждом шагу, был и еще враг, не менее ощутимый, имя ему — голод. Так же как и в «Колымских рассказах» Варлаама Шаламова, встает его костлявый призрак и со страниц невыдуманного романа «Дитя смерти».
На мой взгляд, написанное профессором СГУ, доктором филологических наук А. К. Микушевым об Александре Клейне — драматурге в книге «На таежных просторах» (Современник, Москва, 1986): «Увлекательность сюжета, неожиданность перипетий, напряженность драматических ситуаций, яркие характеры, сценичность...,» раскрывает Александра Клейна и как прозаика. Именно так и написан роман «Дитя смерти». В нем автор ведет беспощадный рассказ-воспоминание о немецких и сталинских лагерях, где он провел более десяти лет и нашел в себе силы поведать нам предельно искренне и правдиво о мире по ту сторону добра и зла, о попранном человеческом достоинстве; о мире, где смерть реальнее жизни. «Дитя смерти» — это живое свидетельство человека, прошедшего страшный жизненный путь.
В своей краткой рецензии сотрудник Всероссийской Мемуарной Библиотеки Литературного представительства А. И. Солженицына С. Божко пишет: «Дитя смерти» А. Клейна — повествование о нечеловеческой реальности нацистских и коммунистических лагерей уничтожения. Открывая его, убеждаешься, что автору удалось трагическую серьезность темы уравновесить артистической легкостью изложения и захватывающим сюжетом, а искренняя интонация сразу же покоряет читателя. К этому можно добавить, что вместе с героем мы знакомимся с тем, что можно назвать «этнографией смерти» — мельчайшими деталями машины подавления человеческой личности в условиях войны и лагерей. Книга рекомендуется к публикации...» Что, наконец-то, и произошло...
|
