Учебник для юридических вузов
|
Скачать 0.79 Mb.
|
Правовая наука должна разработать законодательное обеспечение этой идейной перестройки. Необходимо добавить: средняя продолжительность жизни характеризует не только оставшееся время, которое пенсионер может просидеть перед телевизором. (Для сегодняшней России это вопрос праздный: это время для россиян меньше нуля — средний россиянин просто не доживает до пенсии). Однако средняя продолжительность жизни характеризует средний производительный потенциал поколения. Элементарные расчёты свидетельствуют: по этому показателю мы проигрываем Японии примерно в шесть раз (у них средняя продолжительность — 85 лет, у нас — 57). Что и объясняет экономическую разницу между нами — учитывая, что в среднем от режима «всасывания» к режиму отдачи человек способен перейти к 50-ти годам. Удивительно, что многие популярные ныне критерии ни у кого не вызывают сомнения — несмотря на то, что явно не выдерживают критики с позиций системоанализа. Например, один из главных критериев в бывшем ведомстве Аксёненко: тонно-километры. Ведь достаточно было бы просто подумать о том, что переместить тысячетонный монолит на один километр — далеко не то же самое, что перевезти одну тонну груза на тысячу километров. Или пресловутые «человеко-часы». Разве бригада землекопов в 24 человека за один час решит задачу, на которую один учёный потратил сутки? И нелепо возражать на это, что де надо же учитывать каждый раз «реальную ситуацию»: одним из мощнейших методов доказательства в логике всегда был знаменитый Reductio ad absurdum — сведение к абсурду. Поставив систему (в том числе и метод) в крайнюю ситуацию, вы сразу обнаруживаете все её органические недостатки — принципиальные, неустранимые и опасные недостатки. Применение этой методологии в юриспруденции может дать немалые положительные результаты. Один из важнейших принципов системоанализа — комплексный подход, то есть совместное решение взаимосвязанных задач. Следовательно, не без оснований подход Толстого мы предлагаем заменить системным подходом. Делается это следующим образом. Первое: устанавливается конкретный вид критерия эффективности, соответствующего поставленной перед системой задаче. Второе: определяется потребная численная величина этого критерия. Третье: для каждой из конкурирующих систем определяется потребная численность группировки, обеспечивающей решение поставленной задачи с требуемой эффективностью. Четвёртое: рассчитываются суммарные затраты на создание и эксплуатацию каждой группировки (непременно, с учётом штрафной функции). Пятое: наилучшей признаётся система, обеспечивающая решение главной задачи, а также и полного набора всех попутных (вспомогательных) задач, — с наименьшими суммарными затратами. Естественно, те системы, которые не способны к решению вспомогательных задач, дополняются вспомогательными системами. Что, естественно, увеличивает для них потребные суммарные затраты (и делает в итоге сопоставление конкурирующих систем действительно абсолютно корректным). Вышеописанная постановка проблемы обычно именуется «прямой». Она удобна при выборе наилучшей системы из числа предложенных («задача военпреда»). В том случае, когда априори заданы выделенные ресурсы (ассигнования), удобнее «обратная» постановка: сначала создаются (рассчитываются) «располагаемые» группировки для каждой из конкурирующих систем (то есть такие группировки, которые точно — ни больше, ни меньше — «укладываются в смету»). Наилучший способ реализации выделенных ассигнований — тот, который обеспечивает наибольшую эффективность по главной задаче — при приемлемых показателях эффективности по всем вспомогательным задачам. Между прямой и обратной постановками есть одно существенное различие. В первом случае (при прямой задаче) решение является абсолютным и не требует никаких дополнительных доказательств. Во втором случае придётся доказать, что достигаемый уровень эффективности достаточен. Но и не слишком избыточен. Для ещё большей ясности по всей проблематике системоанализа, вернёмся к нашему примеру с забиванием гвоздей. Наиболее эффективную систему по этой задаче — молоток — можно выполнить из дорогостоящих материалов (вплоть до украшения рукояти рубинами и изумрудами — поступали же так с оружием). Если при этом не менять никаких рабочих параметров молотка — длины и диаметра рукояти, формы, веса и жёсткости бойка — эффективность молотка не изменится. А его экономичность резко упадёт. В принципе можно использовать молоток и по новому назначению. Например, как пресс-папье. (Этот случай даже предусмотрен в действующем законодательстве и охраняется по патентному праву). А можно — как оружие. При этом можно увеличить эффективность такого оружия, заточив боёк на конус. (Или расплющив и заточив по всей ширине лезвия. Как у топора). Но по забиванию гвоздей эффективность «боевого» молока упадёт. Вывод: эффективность не бывает «вообще» — это характеристика приспособленности системы к решению определённой конкретной задачи. Второй вывод: эффективность и экономичность — две принципиально различных характеристики. Поэтому и не следует употреблять оборот «экономическая эффективность». Будем надеяться, что наши славные экономисты когда-нибудь это всё-таки осознают. Надо также осознать и принципиальную разницу между эффективностью и эффектом. Эффективность — имманентная характеристика самой системы, непосредственно вытекающая из её параметров. (При оптимальных параметрах системы обеспечивается её максимальная эффективность). Эффект — результат применения системы в некоторых внешних условиях, сложившихся случайным образом. Причём в принципе эти условия содержат как детерминированные, так и стохастические компоненты. И даже неопределённые — которые невозможно описать и при помощи законов распределения. Эффективность однозначна: она — функция системы и задачи. Эффектов же всегда неограниченно много: технический, экономический, экологический, политический и т. д. Эффект, естественно, зависит от эффективности. Однако из этого вовсе не вытекает, что эффективность можно определить через эффект: это запрещено из-за влияния на эффект неопределённых внешних условий. И недаром в логике известно «правило необратимости силлогизма»: если сегодня у меня нет денег, потому что я потерял свой кошелёк, то отсутствие денег вовсе не означает, что я потерял кошелёк, — может, у меня его никогда и не было. К сожалению, синкретичное неразделение эффекта и эффективности, попытки определять эффективность через эффект — всё это у нас широко распространено. Проиллюстрируем сказанное одним давним, но весьма показательным примером. В середине 80-х Госкомизобретений издал «Инструкцию по расчёту единовременного вознаграждения за новые технические решения и изобретения». (Хотя, к слову, по определению, изобретение и есть новое техническое решение. Ещё один пример «знания» логики). Первая глава той инструкции называлась: «Определение величины эффективности». Первый параграф этой главы назван: «Годовой экономический эффект». Для авторов инструкции что эффективность, что эффект — нечто неразличимое. И, видимо, одинаково малопонятное, ибо далее идёт конкретный пример: электробритва. По мнению авторов инструкции, эффективность электробритвы определяется «годовым экономическим эффектом от её продажи». Ну, а если я изобрёл новую бритву, но никому её не продаю — бреюсь сам…неужто она, эта новая бритва, из-за этого начисто лишена эффективности? Разумеется, нет. Эффективность электробритвы в чистоте бритья: её можно выразить либо частотой побритий, необходимой для сохранения заданной гладкости кожи, либо высотой остаточного волоса (чистотой бритья). А «годовой эффект» и «продажа» — всё это здесь абсолютно не при чём. Припомним ещё один замечательный пример. В романе О. Генри «Короли и капуста» двое симпатичных аферистов, попав в захолустный океанический городок, населённый босоногими туземцами, решили подзаработать на продаже башмаков. Однако туземцы покупать башмаки не пожелали. Они привыкли обходиться вовсе без башмаков. Но и аферисты были не промах: в одну из безлунных ночей по всем тропинкам разбросали несколько центнеров колючих репейников. Наутро туземцы осадили обувной магазин. Спрашивается, пока туземцы башмаков не покупали, они (башмаки) были лишены эффективности? Ну, конечно же нет! Эффективность башмака возникает на листе ватмана (строго говоря, ещё раньше — в идее): это толщина подошвы, прочность и пыле-влагонепроницаемость его швов — всё то, что определяет степень защиты (на сей раз, не юридической, а физической) ноги от пыли, грязи, воды и колючек. Ещё раз напомним: эффективность необходимо связать с параметрами системы. Иначе систему нельзя оптимизировать. С продажей же связан только эффект: пока туземцы не имели нужды в башмаках, — не было желаемого экономического эффекта; пошла продажа — эффект появился. Очень важно осознать следующее: эффективность имеет место и при полном отсутствии эффекта. Эффективность (боевая, разумеется) атомной бомбы огромна. Хотя эффекта — слава Богу! — пока-что не предвидится никакого. И что должны бы были сделать правоохранительные органы с тем упрямым конструктором, который не пожелал бы научиться определять возможности бомбы рассчётным путём — через её параметры, — а фанатично настаивал бы на её применении в порядке эксперимента над каким-либо городом — неважно, своим или чужим? Вывод: определять эффективность через эффект — грубейшая системно-логическая ошибка. Перейдём к поликритериальным задачам. Сегодня в подобных случаях у нас в ходу всяческие «взвешенные» критерии — в виде суперпозиций или (что ещё хуже) дробей (дробных соотношений критериев типа «прибыль на рубль затрат»). Такой подход изначально порочен. Не только потому, что в ответе даёт физически бессмысленную величину (например, «полтора землекопа» или «25 человеко-часов»). Ещё и потому, что с помощью пресловутых «взвешивающих коэффициентов» (назначаемых, как правило, без каких-либо убедительных обоснований) можно провести оптимизацию системы всего лишь по одному критерию (скажем, из десяти), нагло утверждая при этом, что решена десятикритериальная задача. О недопустимости дробных критериев всё необходимое уже сказано выше. Добавим лишь, что в условиях поликритериальной задачи недопустимость дробного подхода удесятеряется. Рассмотрим наглядный пример: выбор личного оружия (пистолета или револьвера). Не станем углубляться в детали (например, по поводу сравнительных преимуществ и недостатков барабанного и магазинного оружия), условимся только, что нам доступная любая из существующих сегодня моделей (систем) личного оружия. (Именно такую задачу решал в своё время небезызвестный Джеймс Бонд). Пистолет характеризуется множеством параметров: размеры, вес, внешний вид (иногда и это важно: никелированное оружие блестит, воронёное — нет), удобством (скоростью) перезарядки, количеством патронов в магазине, наличием или отсутствием курка, скорострельностью, наличием или отсутствием автоматического огня, точностью стрельбы (величиной среднеквадратичного отклонения точки попадания от точки прицеливания), дальностью прицельной стрельбы, калибром, пробивной способностью, наличием (или отсутствием) шокового эффекта, громкостью хлопка при выстреле. Можно было бы назвать еще немало важных параметров, но и названных вполне достаточно, чтобы понять главное. Современный подход состоит в том, чтобы построить некий составной критерий, включающий суперпозиции (суммы) и отношения локальных критериев (т.е. характеристик). Ну, и что мы получим, просуммировав длину пистолета и его вес, вычтя из этого среднее отклонение и прибавив дальность прицельной стрельбы? Разумеется, ничего кроме глупости. И результат не станет вразумительнее, если далее мы поделим первую суперпозицию на другую (включающую, к примеру, число патронов, калибр и цвет покрытия). Вывод однозначен: так поступать категорически нельзя. Корректные действия при решении поликритериальной задачи таковы: провести ранжировку критериев, чётко представляя конечную цель функционирования системы. Затем провести оптимизацию системы (как описано ранее) по наиболее важному критерию, учтя все остальные критерии в виде ограничений (вес не более В, запас патронов не менее П, время перезарядки не более Т и т. д.). Очевидно, что последовательность параметров при ранжировке зависит от решаемой задачи и данных будущего владельца: даме для самообороны более всего подойдет один пистолет (то есть для этого случая одни показатели окажутся превалирующими, например, размеры и вес, а дальность — какую бог пошлёт), полицейскому нужен совсем иной пистолет (главное здесь — останавливающий эффект), военному подойдёт третий, киллеру (извините за упоминание) — четвёртый. На третьем шаге снова проводится оптимизация системы. Но уже по критерию второго ранга. А перворанговый критерий «загоняется» в общую «компанию» ограничений. Затем оптимизация проводится для третьего по важности критерия. И так далее — пока не будут рассмотрены все критерии, вошедшие в ранжировку. В итоге перед исследователем откроется полная картина: сколько будет потеряно в эффективности по первому критерию, если позаботиться и о приличном значении второго критерия; сколько потеряете в первом и втором критериях, озаботившись величиной третьего. И так далее. Окончательное решение имеет вид компромисса: наилучшее сочетание основных критериев при приличных значениях всех остальных. При этом, естественно, необходимо чётко представлять, чем вы готовы поступиться в эффективности по задачам более высокого ранга ради того чтобы обеспечить одновременно и достаточно высокую эффективность по всем вспомогательным задачам. Только такой подход даёт вместо завуалированной чепухи достаточно обоснованное оптимальное решение поликритериальной задачи. Теперь рассмотрим важные выводы, которые методология системоанализа должна сделать из ранее упомянутой теоремы Гёделя. Она относится к тем проблемам, которые в математике пользуются достаточной известностью, но традиционно признаются слишком сложными для включения в обязательное обучение: обычай относит такие проблемы к занятиям факультативным, дополнительным, специальным и т. п. Несмотря на то, что многие математики (и нематематики) слышали об этой теореме, мало кто из них может объяснить, в чём именно состоит утверждение теоремы Гёделя. И тем более — как она доказывается. Но результат столь важен, а причины, вызывающие неустранимую неполноту, столь просты, что теорема Гёделя могла бы изучаться на самых младших курсах. Поскольку автор не является профессиональным математиком (и вряд ли кто-либо из них окажется читателем настоящей работы), нет нужды приводить здесь строгое математическое доказательство. К тому же оно уже было выполнено неоднократно — не только самим Гёделем, но и многими другими математиками (см., например, [6]). Поэтому вполне обоснованно — оставить доказательство знаменитой теоремы на совести математиков, но воспользоваться её плодами в интересах развития методологии системоанализа. А в конечном счёте — в интересах разработки общей теории Права и теории Интеллектуального права. Переводя математическую формулировку теоремы на элементарный русский язык, суть теоремы Гёделя можно изложить следующим образом: в любой системе («множестве», как говорят математики) могут содержаться элементы («утверждения»), в отношении которых принципиально невозможно провести ни доказательство их истинности, ни доказательство их ложности. Однако в более полной системе — частью которой является рассматриваемая система — такие доказательства существуют. (Естественно, и в этой более полной системе существуют собственные элементы, сущность которых не может быть однозначно установлена в рамках самой этой системы. Но можно определить суть этих элементов в рамках метасистемы, охватывающей «более полную» систему. И так далее.). Вообще говоря, если бы в своё время (в начале позапрошлого века) Гёдель не доказал бы своей теоремы, это всё равно сделал бы кто-нибудь из сегодняшних системоаналитиков. Сама логика системоанализа неизбежно ведёт к этому. (Еще раз посмотрите, к примеру, на седьмой принцип системоанализа на 19-ой странице: его вполне можно истолковать как одно из следствий теоремы Гёделя). Самое же важное следствие из теоремы Гёделя — применительно к поставленным в настоящей работе задачам — состоит в том, что проблемы оптимизации интеллектуального права принципиально не могут быть решены исключительно в рамках самой этой частной отрасли права. Они могут найти решение только в рамках общей теории права. Иначе говоря, для оптимизации «права интеллектуальной собственности» необходимо оптимизировать его метасистему. Таковой является не гражданское право, а общая «теория государства и права». (Кавычки служат лишним напоминанием о том, что давно назрела необходимость как минимум поменять эти термины местами). Что касается сам’ой общей теории Права, то она тоже не может быть оптимизирована «внутри самой себя» — для решения этой проблемы необходимо найти и оптимизировать метасистему Права. Что касается практической реализации идеи нового подхода к построению системы правовой защиты интеллектуальной собственности, то, исходя из вышесформулированных следствий теоремы Гёделя, придётся признать справедливой следующую максиму: построение оптимальной системы правовой защиты интеллектуальной собственности в современной России возможно только в ходе оптимизации всего государственного механизма. 4. Рациональная структура Права Пришла пора воспользоваться методикой, описанной в предыдущем разделе. Определим рациональную декомпозицию системы Право. Взгляды на сущность права сегодня неоднозначны. В своё время у нас главенствовало представление о праве (оформленное родоначальниками марксизма) как воле господствующего в политике и экономике страны класса. Многие «присяжные» российские правоведы и сегодня фактически придерживаются всё тех же представлений. Во всяком случае, когда настаивают на понятии о праве как порождении государства. При этом они упорно настаивают на том, что неотъемлемая характеристика права — его «обеспеченность возможностью государственного принуждения» [7]. На наш взгляд, эти правоведы делают всё ту же системно-логическую ошибку — смешивают право с законом. Ведь на самом деле государство настаивает на исполнении закона, а вовсе не нормы права. Иначе к чему бы наши нескончаемые стенания, что кому-то вечно не хватает каких-то законов? Пресловутая «воля государства» — законы. Очень часто, как показывает наша убогая жизнь, — противоправные. Правда, и сторонники этих обскурантистских взглядов иногда чувствуют свою неправоту и нечёткость: в том же труде «7» написано: «содержание права создаётся обществом, форма права — государством». Конечно, в общем-то это вздор. Как известно, форма неотрывна от содержания и всегда ему соответствует. Физически невозможно создать содержание чего-либо, не облекая это в какую-то определённую форму. А изменение содержания немедленно требует изменения формы. И уж конечно полная бессмыслица — представление о какой-то «чистой» форме, лишённой всякого содержания. Однако сама эта неуклюжая и системно-логически порочная сентенция говорит о многом. Прежде всего, о неуверенности адептов исключительности «позитивного» права в собственной белизне и пушистости. На самом же деле, конечно, Обществом (наукой от имени Общества) создаётся право, а государством — законы. Все остальные кривотолки — «от лукавого». Единственное, в чём они безусловно правы, — в том, что «Право представляет собой сложное системное образование» [7]. Однако принципы декомпозиции системы право (т.е. подразделения этой системы на её элементы — её подсистемы) весьма расплывчаты и совершенно бессистемны. Во-первых, право «…делят на три элемента, на естественное, позитивное и субъективное право». Во избежание кривотолков, не будем интерпретировать эти позиции сами, а просто продолжим цитату всё из того же источника («7»): «Первый элемент — естественное право, состоящее из социально-правовых притязаний, содержание которых обусловлено природой человека и общества. Важнейшая часть естественного права — права человека, или, иначе говоря, возможности, которые общество и государство способны обеспечить каждому гражданину». Здесь явная логическая несообразность: мало ли что государство способно обеспечить. Если неспособно — это плохое государство. Какое же отношение это имеет к правам человека, — которые изначальны (принадлежат человеку «по факту его рождения»), государством необсуждаемы, и ни от каких решений государства не зависят? Ведь право это вовсе не то, чего оно хочет или что оно может, — право это что государство обязано. А закон — это всего лишь мнение государства по поводу того, как должен вести себя его же собственный чиновник, и чем он должен руководствоваться в решении проблем, возникающих между гражданами — строго в соответствии с нормами права. Поэтому делить право на вышеупомянутые три якобы подсистемы бессмысленно. Вторая несообразность: если права человека всё же — часть естественного права, то где остальные его части? Короче, данное определение, мягко говоря, некорректно. И практически бесполезно. (Оно — типичный образец бессистемного «юридического» словоблудия). Тем не менее, продолжим цитирование: «Второй элемент — позитивное право. Это законодательство и другие источники юридических норм, в которых получают официальное государственное признание социально-правовые притязания граждан, организаций, социальных групп». Здесь всё та же логико-системная путаница. То, что авторы «7» называют позитивным правом, на деле является законами, принимаемыми каким-то государством. Как известно, многие подобные законы могут быть неправовыми. Закон есть следствие права — и уже поэтому не может быть источником права. Источники права — правовое самосознание народа; философские максимы, взгляды концепции и теории; парадигмы и теории правовой науки. Реально существуют две системы: право и законы. Они могут вообще не совпадать (например, в тоталитарном или автократическом обществе), могут как-то пересекаться (в либерально-демократическом обществе) и могут в значительной степени пересекаться (в Гражданском Обществе с правовым государством). Но полностью совпадать — как два разных объекта — они не могут по определению: тогда не было бы никакого резона вообще говорить о разных объектах. И любому здравомыслящему человеку априори понятно, что право является «лекалом» для закона, а не наоборот. Надеюсь, вы слыхали про конституционный суд? Таким образом, и эта часть определения структуры права во взглядах сегодняшнего официального правоведения совершенно неадекватна. Закончим цитату из «7»: «Третий элемент — субъективное право, т.е. индивидуальные возможности, возникающие на основе норм позитивного права и удовлетворяющие интересы и потребности его обладателя». Здесь мы видим к тому же и плохое знание норм русского языка. К чему относится это «его» — если к «возможностям», то они другого рода (надо было хотя бы писать «их»); если же авторы «7» имели в виду «субъективное право», то это, конечно же, вздорное словосочетание — «обладатель права» (в лучшем случае, — «прав»). Если отнести «его» к «потребностям» — получим совершеннейший вздор: обладатель потребностей. Не говоря уж о всё той же грамматической несуразице с перепутыванием притяжательных местоимений. Если же предположить, что «его» соотносится с «элемент», — у нас будут все основания поставить авторам этой фразы двойку за знание норм русской стилистики. Краткое резюме по всему этому локальному анализу: так проводить первичную декомпозицию права не надо. Устоялось деление права на частное и публичное. Первое де защищает интересы гражданина, второе — государства. Это имеет смысл в единственном случае: когда государство оседлало Общество и свои корыстные интересы обеспечивает за счёт обнищания и обесправливания народа. То есть, как это было в древнем Риме или у нас сейчас. При этом, разумеется, ситуация чисто ленинская: государство — инструмент подавления властвующим классом всех остальных. Но в подлинно Гражданском Обществе — где государство подчинено Обществу и является слугой народа (выражаясь научно, — подсистемой Общества, его наёмным механизмом управления) — здесь нет никакого резона на подобное деление права. Ибо у государства не может быть никаких иных интересов кроме оптимизации управления Обществом — в его, Общества, интересах, а не в «отдельных» интересах государства. У государства нет никаких иных интересов, кроме обеспечения интересов гражданина — для того его, государство, Общество и нанимает. Не говоря уж о том, что ни один упёртый «государственник» не посмеет отрицать, что даже при сегодняшнем подходе к декомпозиции права как системы «вылезает» масса рукавов («областей») права, которые вынуждены использовать как нормы «частного», так и «публичного» права. Следовательно, и этот подход (невзирая на всю его длинную историю — errare humanum est!) не содержит в себе разумного начала. Распространено также разделение права на отрасли и институты. Вот как об этом пишет коллектив авторов [8]: «Отдельные части системы права, разграниченные по предмету правового регулирования, называются отраслями права, под которыми понимается совокупность правовых норм, регулирующих однородные общественные отношения. Если нормативное предписание (норма права) есть исходный элемент, основная клеточка права, правовой материи в целом, то правовой институт представляет собой основной элемент отрасли права, первичное, самостоятельное структурное подразделение отрасли, где правовые нормы группируются по их юридическому содержанию». Далее даётся длинный перечень отраслей права: государственное (конституционное), административное, финансовое, трудовое, пенсионное, гражданское, хозяйственное, семейное, земельное, сельскохозяйственное, экологическое, уголовное, уголовно-исполнительное, уголовно-процессуальное, гражданско-процессуальное, международное. При этом не делается никаких попыток хоть как-то систематизировать этот (вообще-то далеко не полный) перечень. Ясно, что его составил человек, весьма далёкий от навыков системоанализа. А перечень — от представления о едином основании классификации: ведь получился всё тот же (как и в Конституции РФ) оборот «столы бывают письменные и деревянные». Например, как можно в одном ряду рассматривать международное и уголовное право? Международное право само в виде подсистем содержит все упомянутые «отрасли». В юридической литературе встречаются отдельные попытки как-то сгруппировать отрасли права. Например, объединив их в несколько групп по формальным признакам: профилирующие отрасли, специальные отрасли, комплексные отрасли. Возможно, в этом и есть некоторый смысл. Но результаты такого объединения далеки от представления права как иерархически выстроенной системы. Продуктивность такой декомпозиции практически равна нулю. В самом деле, что можно извлечь из представления, что некоторые отрасли права «профилирующие», а другие — «комплексные»? Только то, что мы снова встретились с давно известным логическим ляпом: классификацией по разным основаниям — это всё те же «деревянные и письменные столы». |
Похожие:
 |
Коркина М. В. К66 Психиатрия: Учебник для студ мед вузов / М. В.... Учебник предназначен для студентов медицинских вузов, работающих психиатров, психотерапевтов, медицинских психологов и специалистов... |
|
Учебник для студентов медицинских вузов Учебник содержит тестовый контроль знаний по психотерапии и список рекомендуемой литературы. Для студентов медицинских вузов и врачей... |
 |
Кравченко А. И. К 78 Социология: Учебник для студентов вузов К 78 Социология: Учебник для студентов вузов.— М.: “Академический Проект”, Издательская корпорация “Лотос”, 1999. 382с |
|
Бюллетень новых поступлений за ноябрь года Владимир, нб влгу общественные... Социология: учебник для вузов/ Ю. Г. Волков; под ред. В. И. Добренькова. 4-е изд Москва: Дашков и К; Ростов-на-Дону: Наука Спектр,... |
|
Общая теория права учебник для юридических вузов Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших... |
|
Карпенков С. Х. К26 Концепции современного естествознания: Учебник для вузов К26 Концепции современного естествознания: Учебник для вузов. – М.: Академический Проект, 2000. Изд. 2-е, испр и доп. – 639 с |
|
Учебник для вузов Рекомендовано Учебно-методическим объединением... Дудникова Э. В. — профессор кафедры детских болезней по ростовского государственного медицинского университета, доктор медицинских... |
|
Учебник для вузов Учебник посвящен анализу и современной интерпретации... Учебник предназначен для студентов и аспирантов, обучающихся по специальности «психология», представляет интерес для врачей и практикующих... |
|
Виханский О. С. Стратегическое управление: Учебник. 2-е изд., перераб и доп Учебник предназначен для студентов вузов, слушателей бизнес-школ. Будет полезен руководителям организаций |
|
Учебник для медицинских вузов и медицинских специалистов Серия «xxi век» Учебник предназначен для студентов медицинских муювi-ii курсов, продолжающих изучение английского языка |
|
Учебник. М., Российское педагогическое агентство. 1996, 374 с Учебник предназначен для студентов психологических факультетов университетов, педагогических вузов и колледжей, а также всех тех,... |
|
Новиков В. С., Олянюк П. В. Основы радионавигации: Учеб для вузов.... Олянюк П. В., Астафьев Г. П., Грачев В. В. Радионавигационные устройства и системы гражданской навигации: Учебник для вузов. – М.;... |
|
Крылова Г. Д. К85 Основы стандартизации, сертификации, метрологии:... К85 Основы стандартизации, сертификации, метрологии: Учебник для вузов. — 2-е изд., перераб и доп. — М.: Юнити-дана, 1999. 711 с.... |
|
Учебник для многих учебных заведений. После смерти Джефкинса книгу... Умс умо мгимо (Университет) мид РФ по связям с общественностью в качестве учебного пособия для студентов вузов, обучающихся по специальности... |
|
Литература: Диалоговые сапр технологических процессов: Учебник для... Диалоговые сапр технологических процессов: Учебник для вузов по специальности «Технология машиностроения»; «Металлорежущие станки... |
|
Климов Е. А. Основы психологии. Учебник для вузов. – М культура и спорт, юнити, 1997 295 с |